Higanbana

Ровно в восемь утра девушка была уже в зале, где застала Акутагаву. Тот не особо обрадовался новой ученице от слова «совсем». Однако мысленно уже предвкушал, как это личико к середине тренировки исказится от боли и усталости. Ведь он хорошо помнил свои первые тренировки и знал своего учителя. К слову о Дазае. Парень, весело проведя вечер в «Lupin» вместе с Анго и Одой, на утро мучился от похмелья, пропустив начало тренировки где-то приблизительно на час. Рюноскэ готов был рвать и метать, так как понимал, что запланированный объём работы им придётся пройти за три часа, а не за четыре. Ведь знал, что тренировки у Осаму были сродни ежедневному тесту на выживание и прочности духа и тела. — Как твои раны? — всё же спросила девушка, пытаясь разбавить звенящую тишину и витающее в воздухе напряжение. — Не смей разговаривать со мной, шавка, — прорычал Акутагава, посмотрев исподлобья. — Ты лучше о себе побеспокойся. Завтракала? — Да. — Отлично, будет чем проблеваться и дополнительно получить по роже, — криво улыбнувшись, ехидно выплюнул мафиози. — По себе судишь, да, Рю? — холодно спросил, хотя скорее утверждал Дазай, проходя в тренировочный зал. — Я уже перерос это, — уверенно заявил Акутагава, смотря на учителя. — Правда? Тогда сейчас проверим, — спокойно заявил парень, сложив руки на груди. После этих слов началась тренировка, которая со стороны могла показаться детской забавой для мафиози и обычным уроком физкультуры для школьников. Ничего такого сверх особенного в челночном беге, на короткие и длинные дистанции, прыжках в длину, гибкости, прессе и отжиманиях на время не было. Со стороны это могло выглядеть более чем глупо, но Дазай ничего и никогда не делал зря. При помощи школьных нормативов парень проверил уровень выносливости, скорости, манёвренности, гибкости, запаса сил и умения работать под давлением своих учеников. К слову, различия в результатах были несущественными. Девушке, как и Рюноскэ, не хватало выносливости и сил — это оказались их две главные проблемы. Однако уровень гибкости, скорости и манёвренности новой ученицы был не так уж плох. «Коё могла бы сделать из неё неплохую убийцу вроде Гин, а может даже и лучше», — рассудил Осаму, но подобные мысли были скорее чем-то несбыточном. Раз уж девушка попала к нему, то он вылепит из неё не нежный цветочек с шипами, как бы это сделала Озаки, а сильную, холодную и рассудительную личность со всесторонними навыками и знаниями. Да, именно такой парень видел её в будущем. Дазай оценивал потенциал девушки и её возможный карьерный рост в Мафии. Если она не сломается и выдержит, то станет… Кем? На этом вопросе парень завис на добрые пару минут. В голове крутилась одна глупая мысль, которой не было места в его умной голове. Нет, парень счёл это абсурдностью и мимолётной слабостью, которая претила ему. А вот будущее Акутагавы было столь же очевидным для Осаму, как и погода за окном. Необходимо только внести всего несколько поправок в нынешнего Рюноскэ, чтобы получить наводящего страх и ужас Демона Портовой Мафии. Это прозвище как нельзя лучше подходило эсперу вроде него, но со своей статичностью, замедленной реакцией и высокомерностью Акутагаве до этого звания было ещё далеко. И что же Дазай имел на выхлопе: двух слабых и с полным отсутствием выносливости эсперов, не владеющих должным образом ни ближним оружием, ни огнестрельным, ни боевыми искусствами. Рюноскэ автоматически был приписан к новенькой, так как его навыки стрельбы из пистолета и рукопашный бой, по мнению Осаму, оставались ниже средне допустимого. А девушка, ко всему прочему, не умела контролировать свою способность, чем была опасна не только для окружающих, но и для мафиози непосредственно. Через час непрерывной активной физической нагрузки тела обоих эсперов начинали сдавать свои позиции. Девушка была мокрая как мышь и тяжело дышала, как и её собрат по несчастью. Как бы не петушился Рю, а от подобных нагрузок он отвык, так как последнее время занимался с Дазаем тренировками по улучшению контроля и возможностей своей способности. — Хватит, — остановил парень своих учеников. — Мои показатели улучшились? — спросил Акутагава, выжидающе посмотрев на учителя. — Я даже за результаты это не считаю, — флегматично ответил Дазай, убрав секундомер в карман. — Но раз уж тебе так важны твои результаты, то я не против ввести состязательный дух. — Что?! — повысил голос мафиози, но быстро смерил свой гнев. — Вы хотите, чтобы я состязался с этой шавкой? Я даже за соперника её не держу. — Очень даже зря, — спокойно произнёс парень. — Вы двое, за мной. Дазай был решительно настроен, спускаясь на пару этажей ниже в бухгалтерию. В конце концов, он знал Акутагаву, и что наглядные результаты его слабости будут подстёгивать не хуже кнута. На это и был расчёт. Как такового соперничества Рюноскэ с девушкой Осаму не ожидал. Но кто знал, может в этом хрупком женском теле жил зверь, жаждущий жизни и побед. Он не мог утверждать точно, как себя поведёт его новая ученица, так как по сути ничего о ней не знал. Но это не заботило Дазая, ведь какое ему было дело до шестнадцатилетней сиротки одиночки? Правильно — никакого. Её прошлая жизнь позади, и теперь для девушки осталось всего два пути: стать мафиози или покинуть это место вперёд ногами. Третьего не дано. — Тук-тук милые девушки, — приветливо поздоровался Осаму, пройдя в бухгалтерию. — Помнится мне, вы говорили, что не знаете, куда деть большую доску? Девушки приветливо откликнулись, показав предмет своих страданий. Это была обычная белая доска с маркерами, которая с введением электронного графика работы стала более не нужна. Тащить эту громадину, конечно же, пришлось Акутагаве и девушке, причём по запасной лестнице, так как столь плоский и широкий объект попросту не помещался в кабину лифта ни под каким углом. Разместив доску в зале, Дазай торжественно зачирикал чёрным маркером по ней, разделив на дни, интересующие его показатели и пустые графы для отметок по стобалльной шкале. Лицо Акутагавы нужно было видеть, чтобы понять всю степень его досады. За исключением показателя контроля способности, что был единственным положительным результатом, по всем остальным параметрам он оказался в минусе, как и девушка. — Вы считаете, что я настолько плох? — с вызовом спросил Акутагава, глядя на свои показатели. — Ты сомневаешься в моём суждении, или хочешь доказать обратное? — с издёвкой поинтересовался в ответ парень, убрав маркер в сторону. — Я вас побью и докажу, что вы ошиблись! — уверенно, гордо и твёрдо заявил Рюноскэ, активировав свою способность и направив её в наставника. Дазай на эту «глупость» никак не отреагировал, обнулив его чёрного монстра. Между ними завязалась драка. Несмотря на свои травмы и усталость, Акутагава не позволял себя так просто избивать, блокируя, уклоняясь и контратакуя своего противника. Учитель и ученик знали друг друга достаточно хорошо, чтобы первый мог видеть и предсказывать все атаки и движения оппонента, а второй — осознавать, что ему поддавались. Нет, Осаму бил беспощадно, целясь в наиболее болезненные точки. Но Рюноскэ знал, что учитель мог быть куда ужаснее и жёстче. Единственной, кто не знала, что делать, была девушка, что стояла в стороне и наблюдала за поединком двух мафиози. То, с какой злостью, свирепостью и решимостью Акутагава пытался ударить своего учителя, и то, с какой лёгкостью Дазай раз за разом ставил его на колени — это выглядело жутко в глазах новенькой. А в её понимании насилие было последней мерой решения вопроса, и сама она никогда не желала причинять кому-либо вред. Но теперь всё это было не важно. Девушка прекрасно отдавала себе отчёт, что ей придётся, хочет она того или нет, примериться со сложившейся действительностью и принять её. И лучше, если она сделает это сама, чем заставит кто-то другой. Кто-то по имени Дазай. — Не собираешься помочь своему товарищу? Или ты так напугана, что не можешь пошевелиться? — спросил парень, нокаутировав ученика в очередной раз. — Твой противник не будет ждать, пока ты соберёшься с мыслями. И уж тем более не станет тебя жалеть, только потому, что ты девушка. На этих словах Дазай сам ринулся к окаменевшей ученице и одним прикосновением обнулил возникшую кошку, а вторым действием отправил противника на пол ударом под дых. Это было больно, руки тут же обвили место, по которому пришёлся удар, ноги подкосились, а из лёгких резко вышел весь воздух. После такого девушке было страшно не просто шевелиться, а даже смотреть на парня. — Вставай, — беспощадно и холодно приказал Осаму. И этому голосу нельзя было не подчиниться. Девушка поднялась на непослушные ноги, всё ещё прикрывая руками живот. — А теперь дерись, — всё так же повелевал парень, глядя на опущенную голову ученицы. «Что делать?» — этот вопрос терзал загнанный в угол разум, как мышь, угодившую в банку с молоком. И выход был всего один: жить или умереть. Руки девушки непослушно и медленно сжимались в кулаки, в которых она изо всех сил пыталась собрать те крупицы мужества и решимости, что беспомощно метались в её трепещущей душонке. Неуверенный замах тонкой слабой ручки, словно взмах молодой веточки ивы, и новая порция боли. — Ещё раз, — загробным голосом приказывал Осаму, ударив ученицу по лицу. Он не видел в ней девушку, не испытывал жалости или сострадания — он видел слабость, которую должен был искоренить. И для этого, если понадобиться превратить это милое личико в кровавое месиво — Дазай без колебаний это сделает. Но дойдёт дело до этого или нет — зависело только от самой девушки. И она это понимала. Заглянув на мгновение в глаза парня, девушка быстро осознала, к какому монстру попала. Эти чёрные безжалостные, бездонные и самое главное безжизненные глаза, что смотрели прямо в душу, пугали до холодного пота и приступа неконтролируемого ужаса. Это не человек, а сам дьявол, явившийся из преисподнии. — Если ты не встанешь на ноги, то я переломаю тебе все пальцы на руках, забинтую их в кулак и заставлю тебя колотить Акутагаву, пока тот не скажет, что твой удар «силён», — теряя терпение, придал немного мотивации Дазай. То, что Осаму это сделает, не было никаких сомнений. А хоть немного будучи знакомым с Рюноскэ — любой мог сказать, что этот парень быстрее сдохнет, чем признает и скажет в слух, что удар дрожащей от страха и боли соплячки будет для него «сильным». Это было равнозначно самоубийству, не говоря уже о том, что каждый удар со сломанными пальцами доставлял бы ужасную боль. Нет. На такое девушка пойти не могла. Путь лучше он бьёт её так. Пусть лучше она будет задыхаться от его ударов и молча, стиснув зубы, заливаться непрошеными слезами, чем это. В конце концов, она была обычным человеком, что боится боли. И как любое живое существо хотела жить. Поэтому выбрала из двух зол меньшее. Заставляла себя подниматься на ноги снова и снова, обречённо сжимая кулаки и замахиваясь. Но это было не то, чего желал Дазай. Он безжалостно наносил болезненные удары раз за разом, желая увидеть в залитых слезами глазах не безудержное море отчаяния, в котором плескалась ученица, а решимость, злобу, может даже ненависть. Да, парень не был бы даже против этого чувства. Пусть лучше она его возненавидит и захочет убить. Ненависть — чем не прекрасный источник сил? Возможно, даже когда-нибудь в будущем именно эта девушка сможет исполнить его заветное желание. Но пока что это всё лишь пустая лирика и мечты. — Жду вас после обеда в холле, — спокойно произнёс Осаму, закончив тренировку. Дазай глянул на результат своих действий. Оба ученика были избиты, а их тела лежали на полу и лишь иногда шевелились, показывая, что ещё живы. Всё же парень допустил мысль, что немного перестарался для первого раза, но она так же быстро исчезла, как и появилась. Это были его методы обучения, и никто не имел права их оспаривать. После ухода учителя, первым на ноги сумел подняться Рюноскэ, пошатываясь от ужасно боли во всём теле и тихо шипя себе под нос. Он мельком глянул на девушку, что лежала на полу и смотрела в потолок. Из её глаз катились слёзы, а размазанная по лицу кровь из носа и разбитой губы дополняли картину жалкого ничтожества, кем являлась в глазах Акутагавы девушка. — Ты не справишься, — прикрыв рот от кашля, прохрипел Рю и покинул зал. Звенящая тишина обрушилась на девушку, что всё ещё молча лежала и пыталась понять, за что она заслужила всё это. Её жизнь нельзя было назвать лёгкой и счастливой до этого момента. Нет. Сколько себя помнила, она боролась за свою жизнь на улицах Йокогамы, воруя еду для пропитания и скрываясь от людских глаз, чтобы не навредить способностью. Но теперь девушка готова была отдать всё, что у неё было, лишь бы вернуться туда, откуда её забрали. Потому что это место оказалось адом. Лить слёзы и обвинять судьбу в несправедливости можно было бесконечно. Но глупое желание жить всё ещё теплилось в этом слабом тельце, заставляя его хозяйку встать на ноги и подняться к себе в номер. Там её уже ждал готовый обед на столе и чистая одежда на кровати. Вот только высохшие слёзы вновь навернулись на глаза девушки. «И такое будет каждый день?» — с ужасом спрашивала она саму себя, боясь подумать об ответе. От этих мыслей опускались руки, что и так болели, поэтому девушка гнала их прочь. Ей нужно было переодеться, привести себя в порядок, покушать и успеть всё это за каких-то пятнадцать минут. Время было так же беспощадно, как и парень, что её бил. До мест, на которые пришлись удары, больно было даже дотронуться, а холодная вода едва ли помогала. Строгий чёрный костюм с рубашкой и пиджаком были крайне неудобны, стесняя движения, но выбирать не приходилось. У девушки оставалось всего пять минут, чтобы покушать и дойти до холла. После тренировки и столь жестокого избиения кусок хлеба в рот не лез, хотя еда определённо выглядела вкусно и «красиво». До попадания в Мафию девушке приходилось воровать фрукты и остатки еды из ресторанчиков и забегаловок. Ни о каких полноценных блюдах, красиво расположенных на белой тарелке, она не смела мечтать. И вот ирония. Будучи одетой в приличный костюм, вымытой и питающейся три раза в день, девушка мечтала лишь о своём рваном платье, мешке на голове и украденному горячему пирожку из лавки «Хашимото», что принадлежал доброму и приветливому дяденьке. — Она опаздывает, — недовольно тихо произнёс Акутагава, едва заметно поморщившись от боли. — Дай ей хотя бы пережить этот день, — милостиво попросил Дазай, заметив красновласку выходящую из лифта. — И это говорите мне вы? — возмутился мафиози, закашляв от приступа боли в рёбрах. — Простите, я опоздала, — извинилась девушка, не смея поднять взгляда на Осаму и Рюноскэ. — Кушала? — в ответ спросил парень, убрав руки в карманы, и получил в ответ лишь короткий кивок. — Хорошо. Мы на весь день уходим, так что времени где-то перекусить у нас не будет. Идёмте.