Лесная ведьма

У нее руки пахнут лекарственными травами, на пальце — шрам, вечно задеваемый пускаемой в оленя стрелой, волосы светло-русые и отливают на солнце медью, как в кузницах — медные шлемы от рыцарских доспехов. Медь тяжелая, но ее волосы не медные и танцуют под мелодию ветра охотно, как будто пылинки. У нее волосы волнятся, и если глядеть на них долго — почудится, что слышишь шум морского прибоя, а если приблизиться — можно учуять соленый запах холодной морской воды. Ее в ее лавке посреди леса тоже легко сыскать — вот же он, бутылек, подойди да сравни. Она маленького роста и вздорного нрава: постоянно забываемая, живущая одна в глухом лесу, вынужденная охотиться, чтобы есть мясо, и разделывать животной с порезанной через раз подушечкой указательного пальца, она стала немного сварлива, словно старуха-ведьма. Ее не успокаивал собственный морской запах и шум воды, слышащийся в волосах, ее прогревал внутренний огонь, рвущийся наружу с каждым сказанным острым словом. Она — Знахарка — не задумывается о смысле слов, говоря громко, крича обиженные, обидные, обидчивые вещи, зачастую так отваживая от себя людей, которые уходили в лес — и больше не возвращались. Она, может, плакала об этом раз или два. Не больше. После ухода очередного путника из ее ароматной лавки наступал долгий период покоя, когда — она уже привыкла — ее забывали. Вновь. Вновь. И вновь. Времена года сменялись друг за другом, день сменяла ночь, летнее тепло сковывала и прогоняла с насиженного места зимняя стужа, но она продолжала заготавливать снадобья. Она лечила животных, стреляла из лука и молила богов о том, чтобы этот олень на том свете был встречен со всеми почестями, делала ковры из короткой шерсти и инструменты — из рогов и костей. Она так жила — одиноко, половину времени забыто, в глухом лесу. Без имени. Знахарка — так о ней отзывались люди. О бессмертной лесной ведьме, дорогу к которой находил лишь тот, кто оказывался в ее лесу в час большой нужды. Одинокая, морская, горячая.