Не смей так говорить

Вконец уставший и совсем рассержен. Он пьёт отраву ревности большим глотком. Злым духом ум давно повержен, Решил закончить ВСЁ одним рывком. «Зову к себе, меня опять не слышат, Беспечный парный танец крутят предо мной. А как же похотливо они дышат… Не слышен только грубый стонов вой». Так грустью одолимый и несчастный, Немного труся, он идёт к НЕМУ. И знают оба, как опасно Показывать сейчас друг другу боль свою. «Не смей так говорить!» - За друга «Показывает» он свою прямую грудь [ну типа спину, ну вы поняли, да?] «Несчастный Су, какая мука, Заставила тебя к нему примкнуть?» Джунсу заносит руку для удара. Друг его даже с толку сбит. Он гасит искры этого пожара, Не зная, что и говорить. Но тут меняется рассказа оборот У Су, прижавшись к зеркалу, встаёт. Сейчас они не на диване, А почему-то около него. «Не ожидалось этого сегодня в плане» - Но Су не отпускает всё равно. Ючонов нрав тяжёл и временами скучен, Джунсу, напротив, был особенно игрив. Так, первый к боли не приучен Второй - («обычный секс?») болтлив. Су облизнулся, наклонился к Микки, Зажав его сосок одной рукой. Он кажется сейчас нам слишком диким, Любимому он кажется собой. Теперь сосок во власти рта, А руки где-то у мошонки. Ючон не дышит, на глазах повисла мгла, Он убирает его грязные ручонки. Немного погодя, штанов не наблюдалось. Так, руки Су лелеяли, любя, Прося, напрашиваясь, будто бы казалось. Но он мог отвечать лишь за себя. Су заигрался, а Ючон вдруг вспомнил Горчайший вкус вина недавних лет, Который теперь дух его наполнил, Но Су волнует «просто секс». Перевернув Ючона на живот, Су упирается в него пока несмело. Но точно знает наперёд, Как обласкать любимому всё тело. Удар по челюсти привёл Су в чувства сразу. Ючон вдруг стал каким-то ошалелым. Кровь потекла, вернулся прежний разум. Нет, Ючон-а девственником не был. «Придурок!» - всё вопил Ючон, натягивая брюки. Су посмотрел на свой патрон. От ануса любимого зануды Теперь патрон его был отделён. Оставим Су теперь в раздумьях долгих, А Микки мы оставим без любви. Теперь настанет грусть страданий колких, К которым так они смогли прийти. Итак, рассказ окончен, Никто не кончил.