Прощай...

Чуя как обычно сидел в своём кабинете, составляя отчёты. Дазай куда-то ушёл, поэтому в комнате было тихо и обстановка была рабочей. По непонятной причине Накахару не отпускало чувство тревоги, но он старался игнорировать это, сосредотачиваясь на работе. С каждой минутой обстановка, кажется, накоплялась, словно перед чем-то очень нехорошим. Солнце, светящее в панорамное окно, с каждой минутой казалось всё жарче. Тишина, царившая в кабинете, казалась всё более давящей. Текст на экране монитора будто расплывался, не давая сосредоточиться на нём. Чуя непонимающе заморгал глазами, а после и вовсе закрыл их, потирая виски. Он полной грудью вдохнул воздух и, свернув губы трубочкой, выдохнул через рот. Накахара сделал большой глоток кофе, что стояло на его столе, собрался с мыслями и принялся работать дальше. Но на этот раз Чуе помешал Осаму, без стука ворвавшийся в комнату. Он с размаху открыл дверь, от чего та с грохотом ударилась об стену и отлетела назад. Дазай ловко поймал её за ручку и также резко захлопнул. На ручке осталась кровь с ладони Осаму, что сразу же вызвало у Накахары много вопросов. Дазай мёртвой походкой доковылял до дивана и трупом упал на него. Чуя тут же почувствовал, как комнату наполняет неприятная атмосфера, а также почувствовал желание поскорее покинуть помещение. Накахара уже было хотел спросить у Осаму что-то, но тот его опередил. Он с какой-то хрипотцой, еле слышно пробормотал: — Я ухожу из мафии. — Что...? — Чуя нервно усмехнулся, переводя всё своё внимание на собеседника — Это твой очередной глупый прикол? Поверь, не смешно. — Я серьёзно. — Дазай ледяным, пронзающим взглядом посмотрел на Накахару. В этот момент Чуя заметил, что на его правом глазу нет повязки, а сам глаз полностью цел. — Чего... Чего это ты вдруг? — слепо надеясь на то, что Осаму всё же пошутил, спросил Накахара. — Одасаку погиб. Он попросил меня стать тем, кто защищает слабых. Это было его последнее желание в жизни, которое я намерен исполнить. — с ноткой грусти в голосе ответил Дазай. Чуя ничего не ответил. Он просто не знал что сказать. Накахара был крайне удивлён услышанным. Он понимал, что Осаму серьёзен и намерен выполнить сказанное, от чего его сердце обливается кровью. Три года они работали в одной организации. Три года они работали вместе. Три года доверяли друг другу свои жизни. Три года беспамятно любили друг друга. И тут Дазай заявляет, что это всё было бессмысленно, ведь его лучший друг мёртв, а сам он теперь не опасный преступник, а защитник слабых. Чуя нервно сглотнул, быстро поднялся, опрокинув стул, сжал ладони в кулаки вплоть до скрипа перчаток и сквозь зубы злобно процедил: — Так он тебе важнее меня? — Накахара нервно вздохнул, после чего перешёл на крик — Три года наших отношений были для тебя просто шуткой!? — Это не так. Я- — Да что «не так»!? Всё как раз таки «так»! Ты просто эгоист, который принял решение уйти, не подумав обо мне! Да и какая разница, ведь тебе плевать на меня! Плевать что я там думаю! — перебил Осаму Чуя, крича не боясь сорвать горла. Из-за этого голос Накахары стал хриплый, а иногда в нём слышалась дрожь. Он явно старательно сдерживал слёзы, что вот-вот бы сорвались с длинных ресниц и потекли тонкими, горячими струйками по щекам. Дазай вскочил с дивана, схватил Чую за плечи, заглянул ему в глаза и сказал, немного срываясь на крик: — Так идём со мной! Я привёл тебя в мафию и я тебя отсюда уведу! — Да пошёл ты! — Накахара резким движением скинул с плеч руки Осаму — Давай! Пошёл вон! Иди! Проваливай из моего кабинета! — кричал Чуя. Дазай прикрыл глаза, повернулся в сторону выхода и отчуждённо пошёл в его направлении. За собой Осаму намеренно не до конца закрыл дверь, оставив её приоткрытой, тем самым говоря, что этот разговор ещё можно продолжить. Накахара быстрым шагом подошёл к двери и громко захлопнул её, показывая что не хочет больше ничего говорить. Чуя сжал ладонь в кулак и ударил по двери, после чего пошёл к своему столу. Он пытался сосредоточить свои мысли на работе и принялся дописывать отчёты. Накахара вернулся домой довольно поздно. Где сейчас находился Дазай он не знал, ведь они всегда приезжали домой вместе на машине Чуи, а сейчас Осаму побрёл куда-то пешком. Войдя в квартиру, из-за усталости Накахара пошёл на кухню, перепутав её со спальней. И сделал он это не зря. На кухне за столом сидел Дазай и спал. Так было всегда, когда они ссорились. Тот, кто начал ссору, спал на кухне сидя на стуле, а другой как обычно в комнате. Так они показывали своё извинение. Чуя громко захлопнул дверь кухни и пошёл в спальню. Он мёртвым грузом упал на кровать и почти моментально уснул. На следующий день Накахара проснулся довольно поздно. Это и понятно, ведь у него был выходной. Осаму рядом не оказалось, что было довольно странно. Всегда после ссор он делал вид, что спит на кухне, но как только Чуя засыпал, пробирался к нему в постель и наутро они просыпались в объятиях друг друга. Накахара сонно протёр глаза и пошёл на кухню. Там Дазая тоже не было, но была записка. Она лежала на столе, а рядом с ней пластырь с лица Осаму. На записке знакомым почерком было выведено всего три слова: «Прости, Чуя. Прощай...» Накахара чуть с ног не упал, прочитав написанное. Он сжал ладони в кулаки и пулей вылетел из квартиры. Чуя даже не позаботился об открытой двери. Он не стал ждать лифт, поэтому побежал вниз по лестнице, что несомненно было быстрее, чем любой существующий лифт. Слёзы наворачивались на его глаза, но он упорно вытирал их и продолжал бежать. Чуть ли не выбив дверь, Накахара выбежал из подъезда и направился к машине. Он запрыгнул в неё, вставил ключ в зажигание, повернул его и... взлетел. Машина взорвалась, откинув Чую на несколько метров в сторону. Он успел защитить себя способностью, но машину это не спасло. Накахара наплевал на это и уже собрался бежать до мафии самостоятельно, но остановился, увидев в воздухе знакомый чёрный плащ. На улице был сильный ветер, поэтому было неудивительно что плащ так легко летел над землёй. Ветер немного утих, отчего плащ упал, и сделал он это прямо на горящие останки от машины. Как ни странно, плащ загорелся и ещё долго пылал вместе с запчастями автомобиля, а Чуя наполненными слезами глазами смотрел на это, понимая, что опоздал. Осаму Дазай покинул Портовую Мафию. Накахара пришёл домой и открыл бутылку дорогого вина восемьдесят девятого года, которую хранил как зеницу ока для какого-нибудь невероятного праздника. Залпом выпив всё содержимое бутылки, Чуя принялся разносить всю квартиру, в голос ревя. Он ломал стулья об стену, вдавливал тумбы в пол, разбрасывал мебель по квартире, срывал картины и обои, разбивал все фотографии с Дазаем. И всё это сопровождалось его громким плачем и завываниями. Накахара не был готов отпускать Осаму, не был готов терять его. Поэтому внушил себе, что ненавидит Дазая. Он знал, что это не так, но продолжал твердить себе: «Я его ненавижу!» В конце концов Чуя лёг посередине комнаты и беззвучно плакал весь оставшийся день, прижимая к груди пластырь и записку Осаму. С тех пор прошло четыре года. Накахара уже давно знал, где сейчас работает Дазай, уже давно мог прийти к нему и обнять его, устроиться работать вместе с ним. Но он этого не делал, ведь продолжал утверждать, что ненавидит Осаму. Дазай поступал также. Они оба до сих пор беспамятно любили друг друга, но оба боялись сделать первый шаг, поэтому оба твердили что ненавидят друг друга. Они упёрлись в невидимую стену, которую никак не могут преодолеть. Кто знает, может у них это, всё-таки, когда-нибудь получится? Больно - небольно, страшно - нестрашно Всё, что было раньше теперь уже не важно Нет в глазах соли, нет в словах перца Нет больше боли, нет в моём сердце. Улетай, рывками глотая свободу На каждый тупик этого города Все запасные выходы и входы знаешь.