Это наш рай (и ад)

Все началось с песни. Ее мелодия отличалась от тех, которые они обычно играли. Она была медленной, чувственной, в отличие от их обычной тяжёлой рок-музыки. Глубокое звучание бас-гитары и соло обычной гитары во время припева. Таке пришлось петь на низких тонах вначале, а Тору аккомпанировал своим голосом во втором куплете и в самом конце чуть тише, создавая иллюзию двух голосов. Голос Тору звучал на октаву ниже, непревзойденно попадая в ноты бас-гитары, пока Такахиро переходил на фальцет. Они никогда не закончат писать эту песню. На середине написания песни, когда Така брал самые высокие ноты, сливающиеся с низким голосом Тору, парни уставились друг на друга не дыша. Проворные пальцы гитариста, шустро перебирающиеся по гитаре, были похожи на электрические разряды. Така непрерывно смотрел на губы Тору, соблазняя того к зловещему греху. Вокалист прикусил собственную нижнюю губу, и парни неистово прильнули друг к другу. Така не знал, насколько быстро Тору стянул с него одежду, насколько быстро его пальцы исследовали Такино тело, словно полыхающий огонь, заводя вокалиста в мгновение ока. Хотя они даже и не целовались. Словно безмолвное согласие, которое казалось мимолётной вещью. Мимолётным желания тела, жажды секса. Без чувств и эмоций. Такахиро кончил благодаря сильным рукам Тору, его неистовым толчкам и засосам на шее вокалиста. Такахиро видел чертовы звёзды, и думал, что если это не рай, то что же тогда? Тору кончил внутрь. И тут Така снова задумался. «Черт, а это гораздо приятней». Секундой позже Така отстранился, заметив неаккуратно лежащую на плече футболку, свои штаны в другом конце комнаты. Тору попытался обнять его, но парень притворился, что не заметил подобного жеста.  — Нам не стоит все усложнять, — произнёс Такахиро тихим голосом, собирая разбросанную по всей комнате одежду, которую гитарист отбросил в порыве страсти. Лицо Тору мгновенно побледнело и стало пустым. — Ты прав, — произнёс Тору с грустью в голосе, которую Така предпочёл не заметить. Он не хотел потерять его. Наоборот, таким образом он пытался «притянуть» его к себе. На расстоянии. Безумие. Это просто безумие. — Можем повторить это как-нибудь, — в надежде прошептал Такахиро. На секунду Тору оживился, но только до того момента, как Така закончил фразу, — Без каких-либо обязательств, конечно. Тору просто кивнул, пытаясь держать себя в руках. После этого парни попытались продолжить написание песни, но голова Таки была слишком занята нежелательными мыслями и чувствами. Поэтому Тору вышел покурить, притворившись, что не слышал, как всхлипывающий Така пытается уснуть. ———————————————————— После выступления. Они снова сделали это. Тело напротив тела, маленькая тесная гримерка и адреналин, безумно кипящий в крови. Тору приподнял Такахиро и прижал его спиной к холодной деревянной двери. —Еще, — выдохнул вокалист, сильнее зарываясь руками в волосы Тору, пока тот беспощадно толкался в его тело, проникая все глубже и глубже. Тору прикусил Такахиро за ключицу. Жест, на который тело Таки всегда откликалось. Благодаря этому, вокалист теснее обвил ногами торс гитариста. — Больше, — умолял Така, чувствуя отчаянную нужду с тех пор, как Тору сыграл потрясающее соло в одной из их новых песен. Из той песни, которую они писали вместе, когда Тору полностью овладел телом Такахиро. Медленной и чувственной.  — Сильнее, — вскрикнул вокалист. Ведь Тору сейчас предельно аккуратен и нежен. Переживания. Эмоции. Така ничего подобного не испытывал, — Быстрее, Тору. Он снова резко зарылся руками в волосы гитариста. В ответ на это Тору зарычал, низко и глубоко, посылая Такахиро волны дрожи, пробегающие по позвоночнику. Тору толкался быстро, сильно, безрассудно. Его губы исследовали шею Таки, когда второй понял, что на его теле остались грубые засосы. Минутка реванша, не давая разрешения на поцелуй. Сердце Тору вздрогнуло снова, когда он осознал, что подобное происходит каждый раз, когда тот трахает Таку. Он начал двигаться ещё быстрее, мучая себя мыслями о том, что Така возможно, чувствует то же, что и он. Что все это может происходить не только ради секса. Его размышления были прерваны Такой, умоляющем дать ему кончить. Тору никогда не отказывал Таке в том, чего вокалист так хотел. Така излился прямо на белую футболку Тору, громко, громко застонав. Тору кончил внутрь, как и в прошлый раз, потому что Така не дал ему другой возможности. — Кончи внутрь, — шепнул Така, и Тору последовал его словам. Ведь лидер просто растекался при виде такого Такахиро, без шансов проигрывая бой. Затем Така оделся и вышел из тесной гримерки, улыбаясь, фотографируясь с фанатами, гостями и стаффом, будто его не трахали пять минут назад. Словно Тору не заставлял кричать его имя множество раз. Рета всегда замечал, когда с Тору что-то не так. И гитарист иногда ненавидел это. — Ты в порядке? Что-то случилось с Мори-чаном? — обеспокоено спросил басист. Тору вытащил из кармана пачку сигарет. — Все нормально. Гитарист проследовал к выходу, махнув товарищам рукой, указывая на то, чтобы они не следовали за ним. Така наблюдал за тем, как Тору уходит, и лидер знал, что тот наблюдает. Он позволял ему делать это. Позже в этот же вечер, кто-то сказал, что Така пахнет в точности так, как Тору. Гитарист опустошил свой стакан с пивом в три глотка, услышав эти слова. Затем Така с неподдельной улыбкой, но притворной невинностью произнёс: — Нет, этого точно не может быть. ————————————————————— Сидящий на коленях Такахиро выглядел умопомрачительно. Потому что Така редко давал Тору то, чего тот хотел. То, в чем тот нуждался. То, чего тот так страстно желал. Он никогда не отдавал ничего взамен. Он всегда только забирал, забирал, и иногда Тору казалось, что ему уже нечего отдавать этому маленькому нахалу. Хотя Така никогда и не заставлял никого отдавать что-либо. Все сами отдавали всё. И Тору не был исключением. Итак, Такахиро, сидящий на коленях, касающийся своими разгоряченными губами члена Тору, это просто чертово чудо, не иначе. После выступления, перед тем, как разойтись по своим номерам в отеле, Така прошептал Тору на ухо —таким развратным, запыхавшимся, низким голосом, что заставило гитариста просто растечься сею же секунду— — Я голоден, — произнёс он тихо, — Покорми меня,Тору. Тору уже был во власти Такахиро. И он не знал, что же предпринять на этот счёт. Сейчас они были в номере: одежда, забытая где-то на полу и Така, смотрящий на Тору снизу. Вокалист сосал и лизал член Тору, доводя гитариста до грани и заставляя его забыть собственное имя. Для Тору это было одновременно и жгучей болью, и несравненным удовольствием. Бездна, думал Тору. Он проваливался прямиком в бездну под названием «Я тебя люблю, но тебе просто нравится трахаться со мной». И он не знал, как выбраться оттуда. Он даже не знал, хотел ли выбраться на самом деле. К черту чувства. Така может посылать к черту и его, и эти самые чувства весь день. А Тору надеялся. На что-то большее, чем это. На что-то большее. — Такахиро, — прошептал он, нежно поглаживая чёрные волосы вокалиста, и одарив того глубоким взглядом. И тут Тору сразу же понял, что это было плохой идеей. Потому что Така в эту же секунду отстранился, не желая слышать об этих чувствах снова. Обязательства. Точнее «без обязательств». —Я…— Такахиро не дал ему закончить фразу, осторожно положив ладошку на губы гитариста, и прильнув языком к его шее. — Трахни меня, как обычно, Тору, — быстро произнёс Така, толкая парня на середину кровати, а затем усаживаясь на него сверху, — Или позволь мне сделать это самому. Така принял его в себя слишком глубоко, почти не оставляя никакого места между ними, двигая бёдрами быстро и грубо. Тору попытался дать вокалисту то, чего тот так хотел, крепче сжав его бёдра, настолько сильно, что ногти оставляли приятную боль и заметные следы, которые наверняка не заживут до завтрашнего дня. Такахиро же царапал спину Тору своими короткими ногтями, оставляя еле заметные красные пятна на его коже, которые обжигали. Но обжигали не так сильно, как его сердце. — О, Божеее…— застонал Така в голос, и Тору знал, что задел чувствительное место внутри него. Именно там тело Таки откликалось больше всего. Гитарист крепче сжал Такахиро, энергично толкаясь в него, с каждым разом принося Таке все больше и больше удовольствия. Оргазм не заставил их долго ждать. Это случалось из раза в раз. Така кончал первый, а затем наступала очередь Тору. Тору продолжал толкаться, заполняя Таку спермой до краев, не выходя, пока не почувствует, что ничего от него не осталось. Такахиро выгибался, сжимая талию Тору между ног. И плевать, что это доставляло небольшую боль. Затем Така лёг рядом с Тору, будучи таким удовлетворённым, разгоряченным. Его голова покоилась на груди гитариста, с неё капал пот на горячее тело парня. — Ну блин, — это были единственные слова, которые Така смог из себя выдавить, когда Тору аккуратно отстранился от него. Такахиро вздрагивал, когда гитарист делал подобное. Голова Тору просто тонула в бассейне эндорфинов. Он, не задумываясь, громко произнёс следующие слова. Слова, о которых он не жалел, что сказал, понимая, что они были чистой правдой. — Ты принадлежишь мне. Произнёс он, будучи не уверенным, слышит ли его Такахиро вообще. — Ты принадлежишь мне, Такахиро. Тору надеялся, что та улыбка, которую он почувствовал у себя на груди, не была его больной фантазией. — Я принадлежу тебе, — повторил Така, словно это было самим собой разумеющимся и оставил нежный поцелуй на груди Тору. Когда гитарист курил сигарету, и холодный ветерок проникал в комнату через открытое окно, Тору вдруг осознал. В то время, как Така тихо сопел рядом с ним, уже давно видя десятый сон, будучи все ещё обнаженным. Разгоряченным. Таким прекрасным. Тору вдруг осознал, что Такахиро никогда не произнесёт эти слова вновь. ——————————————— Уже скоро, совсем скоро, Тору снова потакал вокалисту. Его нуждам, желаниям, потребностям. Они были у Таки в квартире, в Токио, и долгожданное возвращение домой ещё больше распыляло в Такахиро желание. И плевать, что он постоянно твердил всем, что просто обожает Лос-Анджелес. Токио по-прежнему заставлял Таку вести себя по-другому. Тору замечал это: искорки в глазах вокалиста, нежный голос, более яркая улыбка и искренний смех. Така дома. Он дома. И Тору тоже теперь у него дома. Такахиро не пришлось долго уговаривать гитариста пойти к нему домой. Едва ли он открыл входную дверь, Така уже набросился на Тору с жадными поцелуями. — Ещё,— напряжённо звучал голос Такахиро, — Я хочу ещё, Тору. Тору не сказал бы, что требовательный голос Таки не заводил его. Потому что Така все ещё говорил ему, что делать — трахай меня сильнее, ещё быстрее, дай мне больше— и его сердце билось в бешеном темпе, словно только адреналин гонял по телу кровь. Така издавал сладкие звуки своим голосом, словно поливая лидера шоколадным сиропом, что заставляло Тору чувствовать себя живым. Его кусочек жизни. Его кислород. Его Такахиро. Однако. — Я принадлежу тебе, — шептал Тору, снова сильно толкаясь в Такахиро, балансируя на сильных руках, очень осторожно, стараясь на придавить меньшее тело под собой. Но он почувствовал, что Таку напрягли эти слова, и лидер в ту же секунду пожалел о том, что произнёс их. Простынь пахла, как Така. Черт, да весь дом пах, как Така. Запах, который Тору узнал бы везде. Он уже почувствовал, что словно утопает в нем. Потому что все здесь пахло, как Така, которого Тору знает и любит…и трахает, потому что сердце говорит ему об этом. Он знает Такахиро и внутри, и снаружи. И сломленного, и целого. И хорошие, и плохие его стороны. Но ему пришлось отбросить эти мысли подальше. Сейчас было не время для этого. Он толкал Таку ближе к пропасти, к точке невозврата, без возможности повернуть назад. Он хотел пойти туда с ним. Поэтому он начал двигаться быстрее, жёстче, грубее, как и желал того вокалист. Така отвечал протяжными и громкими стонами, зарывался в волосы лидера руками, сильно обивал ногами талию Тору, оставлял ногтями полумесяцы на его спине. — Твою мать, Тору, — задыхаясь произнёс Така. Тору знал, что вокалист уже был на грани. Лидер не знал, почему все ещё двигался в том же темпе: порочном, грубом и безжалостном. Его здравый ум улетучился. Он продолжал двигаться даже когда Така кончил, когда вокалист крепко сжал его внутри. Тору почувствовал, что кровь в его венах застыла. Толкаясь все сильнее, преследуя желание, нужду освобождения, царапая Таку, чувствуя его тесноту вокруг собственного члена. Тору кончил, когда Такахиро сжал его уже до предела. Вокалист никогда не позволял Тору кончать не внутрь, каждый раз как-то страстно желая его внутри. Может быть таким образом он чувствовал, что они ближе, чем были на самом деле. Это то, что думал Тору в конце концов. То, на что Тору надеялся. Когда лидер вышел из вокалиста, а уставший Такахиро пытался поймать ртом воздух и восстановить дыхание, Тору потянулся за сигаретами, лежавшими в заднем кармане джинс. Така среагировал моментально. — Я не люблю запах сигарет в своей квартире, — произнёс он, все ещё тяжело дыша. Потому что этот запах навевал неприятные воспоминания: несостоявшийся айдол, скандал, молодой и потерянный, реакция родителей, выгон из школы, побег из дома. Неудача. Разочарование. Никчёмность. Он был не против чувствовать этот запах, когда товарищи по группе закуривали во время туров, или просто так. Черт, да он и сам иногда курил. Но было что-то, что заставляло Таку не переносить этот запах в своей квартире. Душераздирающая боль, никогда не покидающая его. Душераздирающая боль, которую он бы никогда не хотел испытать снова. — Мне не нравится запах сигарет в своей квартире, — повторил он, но Тору уже достал сигарету и зажал ее между губами. Он смотрел на Таку потемневшими глазами. Не злыми. Грустными. Глубоко грустными. Такими, что Така подумал, что есть что-то гораздо более душераздирающее, чем то, о чем он думал сейчас. Он надеялся, что причина этого была не в нем. Однако его совесть говорила обратное. — Я пойду выйду тогда, — произнёс Тору глубоким голосом, не спрашивая разрешения. Така снова хотел запротестовать, но подумал что на сегодня хватит. Он не хотел ввязываться в это. Но он все равно чувствовал вину. Поэтому пусть Тору делает, что захочет. Лидер надел свои боксеры, убрал густые блондинистые волосы с лица, достал зажигалку из кармана и направился к Такиному балкону. Он остановился, не в силах сделать шаг, когда боль пронзила его сердце. Она была настолько сильной, что проигнорировать ее было просто невозможно. Глубокий вздох, и слова вырывались из груди Тору. — Я это и имел в виду. Тору не смог оглянуться. Он не хотел видеть лицо Таки, во время этого разговора. — Имел в виду что? — тихо спросил Такахиро. Его голос казался каким-то пустым. Тору уже почти разломал сигарету в своих губах. — Я принадлежу тебе, Такахиро, — медленно произнёс гитарист, слыша как дыхание Таки остановилось на секунду, — И всегда принадлежал. Тору собрался уходить, не желая слышать, что Така скажет после этого. Он все равно не смог сбежать от боли и разбитого сердца. Это было ожидаемо. Почему Мориучи Такахиро заставляет его сердце биться и истекать кровью одновременно? Он уже почти ушёл, когда услышал Такин ответ. — А я нет. Слова с треском зазвенели в ушах Тору. Он ушёл. ———————————————————— Прошло много времени с тех пор, как Така последний раз был в квартире гитариста. Така решил прийти к нему ночью, чтобы поработать над новой песней вместе. Тору должен был встретиться с Ретой в это время, но он перенёс встречу, так как Такахиро позвонил ему. И Тору всегда ставил Таку превыше всех. Превыше всего. Сердце защемило от этих мыслей. Но Тору попытался забыть об этой боли, впуская вокалиста в свою квартиру, в свой дом, и прямиком в своё сердце. — Здесь стало уютнее с тех пор, как я был здесь последний раз, — произнёс Така, почувствовав нотки ностальгии в своём голосе. Он вспомнил тот последний раз, когда был здесь. Алкоголь, слёзы, отчаяние. Это был один из тех моментов. Важных моментов. Когда ему казалось, что жизнь катится к чертям. Снова. Он даже не знал, что им движило каждый раз, когда подобное происходило. Но у Тору всегда находились слова для утешения. Он знал, что сказать. Знал раньше, знает сейчас, и будет знать. Тору заставляет Такахиро чувствовать себя ценным. Сердце Таки вздрогнуло, когда он осознал, что этого никогда не будет достаточно. — Я ведь один живу, — пожал плечами Тору, — Никто не остаётся здесь на такое долгое время, чтобы разнести квартиру. Потому что он всегда находится в каких-нибудь турах в автобусах, в самолете, разъезжая по всему миру из-за концертов, в студии, в репетиционных залах, на вечеринках с друзьями, или где-нибудь в чертовом Лос-Анджелесе, и только из-за того, чтобы побыть с Такой рядом, когда он попросит. И не важно, насколько сильно он боится летать. — Верно, — произнёс неуверенно Така, потирая руки. У Тору дома было не слишком холодно, так как кондиционер не работал на полную. Но Така по какой-то причине чувствовал холод. И пустоту. Тору достал сигарету из недавно открытой пачки. — Итак, — начал он, — Есть какие-нибудь идеи по поводу новой песни? Придумал мелодию? Тору зажал сигарету между губами, а потом зажег ее. Он затянул, а затем выдохнул клубок дыма в прозрачный воздух, даже не удосужившись открыть окно. Честно говоря, он и не особо об этом беспокоился. — Ах, да. Но сначала…— Така замер на секунду, подбирая нужные слова, — Я вообще-то хотел поговорить кое о чем. Тору вскинул брови, будучи удивленным тем, что Така действительно хочет поговорить. — О чем? — Ммм…— Така не знал, как начать. Он подвинулся ближе к Тору, смотря то ли в пол, то ли на свои джинсы. Тору ещё раз затянул сигарету, пропуская табачный дым в свои легкие. Он старался сохранить спокойствие и хладнокровие, иначе если он поддастся своим эмоциям, они не смогут сдвинуться дальше. Ведь Така уже украл его сердце, заставив его биться всего одним ударом в минуту, а затем разбил на миллионы крошечных осколков, наступая и раздавливая их со всей силы. Иногда Тору очень драматично все воспринимает. Но он винил в этом Такахиро и своё разбитое сердце. Тору потушил сигарету об пепельницу, пытаясь проследить взгляд вокалиста. — Слушай, Тору, — начал парень, и Тору подошёл к Такахиро почти вплотную, возвышаясь над меньшим телом, — Я… Он столько всего хотел сказать. Я знаю, мы запутались. Я никогда не хотел, чтобы все обернулось таким образом. Прости, что разбил твоё сердце. Я надеюсь, ты сможешь простить меня. Ты заслуживаешь лучшего. Я люблю тебя. Но слова никак не клеились. Все закончилось так, как обычно: все слова забылись, Така смотрел на гитариста уже очень долго, и напряжение между парнями возрастало. А затем Тору трахал Такахиро жестко и грубо. Простыни гитариста пахли в точности, как он сам. Какой-то опьяняющий запах, сводивший вокалиста с ума. Тору заставлял Таку произносить его имя, заставлял его кончать с помощью своих пальцев, одновременно наполняя его собственной спермой. А потом вокалист забывал о том, что пытался избежать этого сегодня. Тору тяжело дышал, отстраняясь от Такахиро и укладываясь рядом с ним, все ещё немного возвышаясь над ним. Така пытался восстановить дыхание, глотая ртом воздух, в попытках заполнить им свои легкие. Позже они оба оделись, и гитарист ожидал, что Такахиро снова уйдёт. Как и всегда. Но он продолжал лежать на кровати. Тору решил тоже ничего не предпринимать. Така открыл рот, чтобы что-то сказать, скорее всего извиниться. Или сказать Тору правду. Что-то вроде того. Но он не успел вымолвить и слова, потому что Тору опередил его. — Я так больше не могу. Слова, словно кинжалы, вонзились в Такино маленькое сердце. — Я устал, Такахиро, — произнёс Тору хриплым шепотом. Таке даже показалось, что гитарист пытается сдержать слёзы, — Достаточно. Така даже не знал, что на это ответить. Вместо этого он спросил: — Что ты имеешь в виду? — Я говорю о том, — гитарист привстал и развернулся так, чтобы ему не пришлось смотреть в глаза Такахиро во время разговора, — что это уже слишком для меня. Тору априори не являлся многословным человеком. Така знал это, как никто другой. Поэтому он очень удивился, когда гитарист продолжил. — Я не могу делать вид, что ты не разбиваешь мне сердце каждый раз, когда мы занимаемся этим, — произнёс он голосом полным грусти, — Это уже слишком. Я сыт по горло, и я больше не хочу этого. Така знал это чувство, крадущееся к его сердцу. Внутренний голос в его голове буквально кричал об этом. Он от тебя устал. Как и все они. Ты ничего не стоишь. — Прости меня, — это все, что вокалист смог из себя выдавить. Он хотел сказать что-то ещё.Прости, что разбил твоё сердце. Прости, что не могу рассказать тебе правду. Прости, мне так жаль, что я не могу любить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Прости, что со мной так сложно. Мне жаль, что ты нарвался на такую занозу, как я.Но ничего из этого он не мог сказать. Все, что он смог — это снова извинится, — Мне так жаль. Прости меня, Тору. Тору уже устал от Такиных извинений. — Ты просто… — Така чувствовал, как слёзы подступают и катятся по щекам. Он выглядел таким жалким, но его это совершенно не волновало, — Ты просто не понимаешь. Взявшийся из ниоткуда прилив злости дал Тору о себе знать. Может быть из-за отчаянья, рвущей изнутри боли, но гитарист чувствовал необъятную злость, которую просто не мог больше держать в себе. Он быстро встал, повернувшись к Таке. На его лице читались боль и безысходность. — Хватит, — сурово произнёс он, — Хватит говорить подобную хрень.Единственный, кто ничего здесь не понимает — это ты, Такахиро. И никогда не понимал. Така не понимал, почему он тоже почувствовал мощный толчок злости. И усталости. Безысходности. — Понимал что, Тору? Что я не тот человек, с которым кто-то хочет быть вместе? Что я не заслуживаю ничего, кроме траха? Тору чувствовал, что его кровь вскипает. Он не хотел повышать голос, но он так устал, а Такахиро все ещё не понимал этого. — Я не об этом! — Тогда о чем?! О том, что я не слишком хорош для тебя? Что я не заслуживаю такого как ты? Тору уже больше не мог сдерживаться. Не мог. Достаточно. — О том, что я люблю тебя!!! Слёзы ручьём хлынули из Такиных глаз, и струны души гитариста порвались. Даже в печали Такахиро выглядел прекрасно. — Нет… — Така говорил себе, что это ложь. Он отказывался верить во что-то подобное, — Ты не можешь любить меня. Тору покачал головой. — Ты неисправим, — произнёс он, вытирая слёзы. Така редко видел Тору плачущим. Особенно из-за подобного. — Нет! — в ярости прокричал Така, — Нет, ты не можешь любить меня, Тору. Ты не можешь говорить о том, что у тебя есть ко мне чувства, что… — его голос дрогнул, послышался всхлип, — Ты не можешь любить меня. Не можешь. Нет. — Почему? — Потому что не можешь! Я безобразный, а ты чертовски идеальный! — каждое слово все сильнее ударяло по сердцу Тору, — И ты заслуживаешь кого-то лучшего, чем я. И я слишком сложный, непостоянный, проблемный, словно ураган, готовый разрушить все в своей страсти. Моя жизнь всегда заканчивается чертовой катастрофой, и я не могу позволить, чтобы что-то подобное случилось с тобой. С кем угодно, но не с тобой. Тору заглянул Таке в глаза. В них читалась абсолютная душевная боль. Он хотел вытереть слёзы Такахиро, закопать все его чувство неуверенности поглубже и похоронить в земле навсегда, чтобы Така никогда не чувствовал себя ничего не стоящим. Он просто хотел любить Такахиро. Отдать ему океан своей любви, чтобы тот мог просто утонуть в нем. Но как полюбить того, кто не хочет, чтобы его любили? Кто вообще отказывается быть любимым? Он промолчал, позволяя вокалисту продолжить. — Держись от меня подальше, Тору, — Така попытался избежать пристального взгляда гитариста, — Я ходячая проблема. — Ты не имеешь права указывать мне, что делать, — Тору придвинулся ближе к Такахиро. Тот попятился. — Что, прости? — Ты не имеешь права говорить мне, чего я заслуживаю, а чего нет. Ты не имеешь права говорить мне, что я могу делать, а что нет, — он снова сделал шаг вперёд, — И уж точно, ты не имеешь права говорить мне, кого я могу любить, а кого нет! Така не хотел поднимать взгляд на него. Слёзы беспорядочно катились по его щекам, и он не хотел выглядеть жалким в глазах Тору, хотя уже таким и был. — Я причиню тебе боль. Тору помотал головой. — Уже причинил. И все ещё продолжаешьэто делать. — Тогда какого хрена ты продолжаешь стоять на своём? — Потому что ты заслуживаешьлюбви. Всхлипы Такахиро стали ещё громче, все его тело трясло. Он больше не мог держать все в себе. — Ты сбрендил. — А ты, нет? — Тору попытался дотронуться до вокалиста, протянув руку, чтобы коснуться его щеки. Но он сразу же остановил себя. Нужно, чтобы Така окончательно все осознал. — Я бы с радостью позволил тебе разбить мое сердце снова, Такахиро. Только если бы это означало, что я могу любить тебя так, как ты этого заслуживаешь. Так, как этого хочу я. Така тяжело вздохнул, все ещё смотря в пол. Тору надеялся, что тот, наконец, понял. Он набрался смелости, чтобы всё-таки прикоснуться к Таке. Проводя рукой по его щекам, вытирая надоедливые слёзы, которые все ещё продолжали течь, Тору казалось, что это самое прекрасное и, в тот же момент, самое душераздирающее зрелище. — Я люблю тебя, Такахиро, — снова произнёс Тору, в этот раз намного спокойнее и увереннее, заглядывая Таке прямо в глаза. Искренно и самоотверженно. Он не лгал. Такахиро знал, что Тору говорил правду. — Пожалуйста, — прошептал Тору в надежде, — Скажи что-нибудь. Така смотрел Тору прямо в глаза, в его душу, и видел в них абсолютную искренность. В тот миг его сердце ёкнуло. Он прикусил нижнюю губу, будучи все ещё напуганным тем, что мог сделать с Тору своим поведением и характером. — Я не смогу спасти тебя от самого себя, Тору, — прошептал Такахиро. Гитарист теснее прижал Таку к себе, чуть-чуть наклонившись. Он притянул лицо Такахиро ближе, расстояние между парнями сокращалось, и, наконец, голова вокалиста прижалась к груди Тору. — Я не хочу, чтобы меня спасали, — Тору запечатал эти слова на губах Такахиро. Все случилось так быстро и неожиданно, как и в последние несколько месяцев. Така аккуратно положил руки на затылок Тору, запустив пальцы в его светлые волосы, а гитарист обвил своими сильными руками миниатюрную талию Такахиро. Их губы слились вместе в великолепном проявлении всепоглощающей любви. Тору целовал Таку, будучи переполненным эмоциями удивления и облегчения, потому что наконец-то. Наконец-то Така все понял. Понял, что Тору с самого начало не думал о том, как бы залезть к нему в штаны. Что все это не было просто желанием секса. Что он любит его. Полностью. И сломленного, и целого. Что Тору выбирал его. Он выбирал Такахиро. Каждую минуту каждого дня. Потому что он хотел этого. И сейчас ему не нужно гадать, хочет ли Така того же. Потому что он несомненно хотел. Така все ещё плакал, пока целовал Тору. Они отстранились друг от друга в поисках кислорода, делая глубокие вдохи, чтобы вернуть воздух в свои легкие. Тору прислонился своим лбом к лобику Такахиро, вытирая слёзы с глаз вокалиста мягкими прикосновениями, а также сцеловывая их. Наконец-то к Таке вернулся голос. — Я люблю тебя. Наконец-то. Тору ничего не мог с собой поделать, и тоже заплакал. — Твою мать, Тору, — слёзы вновь хлынули из глаз Такахиро и Тору продолжил сцеловывать их, — Я так сильно тебя люблю. Тору уже сказал достаточно на сегодня. Вместо слов он предпочёл снова поцеловать Такахиро, прильнув к его губам. Их губы были словно пазлы, которые не должны были быть вместе, но все равно подходили друг к другу. Затем Тору аккуратно направил вокалиста к постели, и нежно уложил Такахиро на белые простыни. Теперь все правильно. Так и должно было быть с самого начала. Гитарист покрывал лицо Таки поцелуями. Его губы, ресницы, подбородок, щеки, лоб. Такахиро думал, что его сердце разорвётся, что его бабочки в животе вырвутся наружу. — Тору… — прошептал вокалист. Тору был рядом. Он тяжело дышал, поглощённый похотью, любовью и Мориучи Такахиро. Така прикоснулся к подбородку Тору, заставив парня посмотреть ему в глаза. Он сделал глубокий вдох и произнёс: — Займись со мной любовью. Это звучало так нежно. Тору даже не уловил смысла слов. Но его сердце все хорошо услышало, застучав в безумном ритме так сильно, словно пытаясь вырваться из тесной клетки. Тору чувствовал, что его грудная клетка готова разорваться. — Я люблю тебя, — повторил Тору. Но никакие слова не могут описать его настоящие чувства, — Я так сильно люблю тебя, Такахиро. Тору снова поцеловал Таку, восполняя прошлые пробелы. На этот раз он начал восхитительно и одновременно мучительно медленно. И Така знал, что именно это Тору и хотел заставить его почувствовать с самого начала. Снимая каждый элемент одежды, Така чувствовал, как вся его кожа покрывается мурашками. Тору целовал каждый сантиметр его тела, до которого мог достать: чувствительное место за ухом Такахиро, его шею, ключицу, грудь. Его губы были легкими, словно пёрышко, и мягкими, словно облако. Тору прижимал вокалиста все ближе и ближе к себе, обнимал, чтобы защитить от слишком жестокого мира. И Така был ошеломлён ощущением того, как каждая эмоция поражала его сердце. Такахиро стонал громко и протяжно. На этот раз Тору не заглушал эти прекрасные звуки. Потому что он знал, что Така не сопротивляется внутри. Он знал, что тот искренне хочет гитариста, приглашая его в свою душу. Тору снова поцеловал Такахиро, начиная двигаться внутри него осторожно и нежно. Ведь Така не чувствовал ничего подобного раньше. Казалось, Тору был готов разорвать вокалиста на части, а потом заново собрать по кусочкам. Ох, как же он этого хотел. Мгновение спустя Такахиро достиг пика, выкрикивая имя Тору во всю мощь, насколько только позволял ему собственный голос. Гитарист одарил его страстным поцелуем в губы, подавляя громкие стоны Таки. Все смешалось в этом акте страсти — разнообразие звуков, пот и так много любви. Така выдохнул, все ещё приходя в себя после нереального оргазма. В воздухе витал запах морской пены и привкус звёздной пыли. У Такахиро кружилась голова, он был таким удовлетворённым, и довольным, и чертовски влюблённым вЯмашита Тору. —Я люблю тебя,— произнёс вокалист. Тору приобнял его, оставив невинный поцелуй на лбу Такахиро, перед тем выйти из желанного тела, все так же аккуратно и нежно. — Я принадлежу тебе, Такахиро, — сказал Тору снова, как когда-то несколько месяцев назад, когда их отношения были намного сложнее, — И всегда принадлежал. В этот раз Така не ответил. Вместо этого он притянул Тору к себе, чтобы поцеловать, устраиваясь поудобнее в объятиях лидера. Они ощущались как вечность, о которой вокалист всегда мечтал. Он никогда не чувствовал себя так хорошо ни с кем другим, как с Тору. Теперь он рядом с ним, в его жизни, в его сердце. Навсегда. Тору охотно ответил на поцелуй, понимая, что Така хотел этим сказать. Наконец-то.