The Sunrise

Pov Уруха. С тех пор как исчез Аой, не оставив никаких следов, кроме порванного серебряного браслета, найденного мной в сгоревшем магазине, ни много ни мало, прошло уже полгода. Первый месяц был самым тяжелым, отчасти потому что я был совсем один. Така, может, потому что был сильнее меня, или от того, что верил в чудеса, вбил себе в голову, что Рейта с Аоем живы, и просто по каким-то важным причинам не могут связаться с нами. Буквально через пару недель после того пожара он уехал в другой город вместе с коллегами из их агенства. Брат говорил, якобы след Рейты увел их из города. Я знал, что никакого следа нет. После отъезда Таки я остался один на один со своим одиночеством. Я так скучал по Юу, что готов был лезть на стены от разрывавших меня эмоций. Восстановление хоть какого-то душевного равновесия высасывало из меня все силы. Любимым и наиболее безопасным занятием в то время было «ничегонеделанье». Практически целыми днями я просто лежал на полу и глядел совершенно пустым взглядом в потолок. Ни живой, ни мертвый. Через некоторое время я решил все-таки взять себя в руки. Моё тело слишком ослабло после многочисленных часов самобичевания, ведь я практически не вставал с так полюбившегося мне ковра гостиной. Я ел один раз в сутки, и то, потому что так было принято, чтобы поддерживать хоть какое-то подобие жизни в моем теле. Я пытался вытащить сам себя из этого болота, но своими бултыханиями погружался еще глубже. И именно тогда появился Мику. В день нашей встречи я попытался выйти за продуктами. Не дойдя до магазина, я в который раз завис. Последнее время прострация накатывала на меня слишком часто, но никогда еще не бывало этого состояния на улице. Очнулся я тогда, когда из моих рук вырвали бумажник со всеми имеющимися на тот момент сбережениями. Говорить, что в тот момент я полностью разочаровался в жизни, наверное, не стоит. Тогда я почувствовал себя просто ходячей черной дырой. Я добрел до ближайшей лавочки и распластался на ней, закинув голову на спинку сидения; выдыхая прохладный вечерний воздух в небо, я тихо сидел, так никем и не замеченный. Только иногда я будто приходил в себя, одним глазом поглядывая из своего огромного, пустого и жалкого мирка на проходящих мимо людей. Именно в тот момент рядом со мной опустился такой же одинокий и прозрачный человек. Это был Мику. Что произошло с ним, я никогда не спрашивал, зато он знал всю мою историю – как ни странно, я рассказывал ему даже те моменты, в которые и сам с трудом верил. И мы стали выбираться вместе. Тем вечером он отвел меня к себе домой, напоил зеленым чаем, посадил в мягкое глубокое кресло и укутал пледом. И тогда плотину моих эмоций просто прорвало, что было просто противоестественно. Я был уверен, что умел переживать все трудности, не обременяя окружающих жалобами, но, как оказалось, в этот раз мне было не под силу справиться самому. Всю ночь Акихару был вынужден слушать меня. Когда во время своего рассказа я захлебывался горькими эмоциями, он просто садился рядом на подлокотник и гладил меня по волосам, прижимая к своей груди. Я был очень эгоистичен по отношению к нему. Я принял его помощь, но теперь тащил нас обоих вниз. Вместо того чтобы стараться выбраться, я барахтался на месте, упивался своим бессилием, в какой-то степени мне просто нравилось страдать. Когда началась учеба, Мику заставил меня продолжать ходить в медицинский университет. Я упирался ногами и руками, но в итоге Акихару оказался прав. Каждодневный выход из дома и обязательства привели меня в чувства. Блондин сказал, что в нашем случае лучше начать жизнь заново, но для этого нужно было быть самодостаточным, вот почему так важна была учеба. Помимо этого, одним из вечеров он предложил поменять мой цвет волос. Сказал, что это также помогло бы распрощаться с прошлым и свободно вздохнуть. Я согласился, и вот теперь уже пять месяцев я был рыжим. Не знаю, правда ли что-то изменилось или нет. Я по-прежнему чувствовал себя крайне дерьмово, только теперь умело скрывал это. Я считал дни без Юу, но старался не показывать этого Мику. Иначе это говорило бы, что все его старания пропали зря. По мере того, как оживал я, Акихару тоже становилось лучше. Я всегда боялся спрашивать у него, в чем дело, отчасти боясь, что причиной являюсь я. Хотя кого обманывал, вряд ли я значил хоть когда-то для него нечто большее, чем все остальные люди. *** Усталый и замерзший, я вернулся домой. С кухни послышался звон тарелок и шум включенной воды. Эти пять месяцев я ни разу не был в одиночестве. Мику не оставлял меня ни на день, как бы я ни противился. Чаще всего я был этому рад, казалось, будто в его присутствии я просто не имел права унывать и показывать свои страдания. Сегодня же мне просто надоело. Я морально устал и не собирался притворяться хотя бы дома. Ко мне вдруг пришло осознание, что даже у себя в квартире я находился в постоянном напряжении. Мику вышел из кухни, заслышав хлопок входной двери, и улыбнулся. – С возвращением, Койё,– я кивнул и принялся раздеваться. Не хотелось разговаривать. Не хотелось больше надеяться. Все это время Акихару повторял мне, что чтобы встретить Юу, надо быть сильным. Но я-то понимал, что он не вернется. Было желание только снова погрузиться в первый этап моего существования. Я прошел на кухню и сел за стол. Мику тут же поставил мне ужин, я пару минут просто смотрел на дымящееся и вкусно пахнущее блюдо, а потом поднял взгляд на Акихару. – Что-то случилось? – поинтересовался он. – Почему ты не ешь? – Я не голоден, – просто ответил я и, сделав паузу, продолжил: – Хару, я хотел бы побыть сегодня один. Я знаю, с моей стороны это очень эгоистично, но все же... – Хорошо, – согласился Мику. – Я посижу в гостиной или на кухне, где скажешь, и не буду тебе докучать. – Нет, Мику, совсем один, – он нахмурился, а я почувствовал себя еще большим дерьмом. – Я знаю, ты так много для меня сделал, а сейчас... – Нет-нет, я понимаю,–он тут же встал из-за стола и отправился собираться. – Ты бы хоть поел... – вдогонку ему сказал я. – Все нормально, я сыт. – Он снова улыбнулся. Собрался Акихару на удивление быстро, а я вышел проводить его к двери. Облокотившись о стену, я просто наблюдал, как он обувается, а потом и накидывает куртку. – Извини, что на ночь глядя... – Да не поздно еще, не волнуйся, – его губы снова растянулись в улыбке, я попытался сделать это в ответ. Он наконец собрался и, выпрямившись, обеспокоенно взглянул на меня.– Ты уверен? Я кивнул, а он, похлопав меня по плечу, развернулся и открыл дверь. – Будь осторожен, Ко. И... зайди ко мне, как сможешь, хорошо? – я снова кивнул и, подождав, пока он выйдет из квартиры и спустится вниз, закрыл дверь. Один. Снова. Я добрел до гостиной и растянулся на полу. Как раньше. Я раскинул руки в разные стороны и, глубоко вздохнув, закрыл глаза. В моем воображении Юу всегда лежал рядом со мной, наши руки едва ощутимо касались, и я почти всегда чувствовал это. Эти мечты затягивали, поэтому я никогда не мог выбраться из них вовремя. Но сегодня что-то тревожило меня. Я что-то забыл. Пролежав минут десять и так и не найдя покоя, я встал и побрел в спальню. Только зашел, как мне в глаза сразу же бросился тот браслет, что я нашел в сгоревшем магазине. Точно! Я всегда ложился с ним в руке. Сначала он приятно холодил кожу, потом нагревался до температуры тела, но все равно ощущался как сторонний предмет, и тогда мне казалось, что это рука Юу. Я подошел к письменному столу, на котором лежал браслет, а мой взгляд упал на пачку фотографий. Тех самых, что сделал Юу в день нашей последней встречи. Я тут же вспомнил, как ходил печатать их, а потом весь день потратил на их рассматривание. Практически на всех был только я и разные части тела самого Юу. И только одна единственная была с нами обоими. Я сразу выделил ее. Она была сделана в то самое утро, когда, проснувшись, я прижал Юу к себе, еще даже не открыв глаза, а брюнет в свою очередь вытянул руку из кольца моих объятий и сделал снимок, запечатлев счастливого и широко улыбающегося себя и сонного, но тоже вполне довольного меня. Глаза защипало, я часто-часто заморгал, прогоняя расплывающиеся круги перед глазами. Может быть, когда-нибудь я буду относиться к этому спокойнее, но явно не сейчас.