Come Rain or Shine

Гет
Перевод
PG-13
Завершён
475
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
14 страниц, 1 часть
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
475 Нравится 47 Отзывы 59 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Сон не приходит легко после смертельной игры. В первый раз, когда Кейджи удалось заснуть, после побега вместе с остальными выжившими, он спал так словно был мертв и проснулся от солнечного света, льющегося сквозь жалюзи, покрывая его красным оттенком. Именно тогда он рассмеялся, понимая, что всякая надежда на то, что однажды он отпустит своих призраков, что однажды они могут отпустить его. Они давно исчезли, погребенные под густой и отвратительной грязью невинной крови. Кейджи знал, что теперь он не единственный, кого преследуют ночные кошмары. И он сочувствовал. Он действительно так думал. (К несчастью.) Просто он к ним привык. Привык их игнорировать. Обычно он с головой уходил в работу, отвлечения и алкоголь, пока не накапливался стресс, и он просыпался, задыхаясь и давясь собственной слюной, карабкаясь в ванную, чтобы опорожнить желчь, поднимающуюся в горле. (Иногда ему это не удается. Иногда его тошнит на простыни, на пол, и он всю ночь рыдает, оплакивая свой собственный беспорядок так, что если бы кто-то еще увидел его, он бы прижался к ним, чтобы они никому не сказали. О его страхах. О его слабостях. О самом себе) Но. Кейджи догадывается, что у него всегда была слабость к хорошенькому личику. (Во всяком случае, только одна.) После того, как оставшиеся в живых разошлись по своим домам, наступило радиомолчание, и им захотелось успокоиться и отдохнуть, забыть то, что они видели (даже если бы они знали, что это будет не так-то просто. Ни за один день. Ни через месяц. Не через год. Нет.) Но примерно через месяц, Сара постучала в его дверь. И кто он такой, чтобы прогнать ее? (Киллер. Убийца. Просто кусок дерьма. Жалкое подобие человеческого существа, которое никогда-никогда не будет прощено НИКОГДА.) Конечно, все начиналось неловко, но Сара медленно, но верно пыталась восстановить с ним контакт. Расспрашивала его о жизни, детстве, матери. ( — Что, хочешь с ней познакомиться? — он пошутил, когда она заговорила об этом, на что она просто пожала плечами. — А почему бы и нет? — Сказала она, и на ее губах заплясала ухмылка. — Она ведь большая часть твоей жизни, верно? Кейджи рассмеялся, и на мгновение камень, сжимавший его сердце, приподнялся при виде ее усталого, но ошеломленного лица.) Она стала навещать его примерно раз в неделю, когда заканчивала занятия пораньше на день или на выходные. Медленно, но заметно (для Кейджи, во всяком случае), ее плечи начали расслабляться с каждым их визитом или встречей. Постепенно их разговоры стали менее неловкими и более естественными. Хватаясь за простоту. (И отчаяние от того, что ни один из них не знал, притворяются они или нет. Если они действительно исцелялись или просто оттягивали неизбежное. Но, может быть, это и есть весь процесс исцеления. Забыв о том, что ты пытался забыть в первую очередь. Кэйджи задается вопросом скорее, мечтами наяву, на что это было бы похоже.) Иногда они говорят об этом. Иногда они этого не делают. Как будто у них есть кто-то еще, кроме нескольких других, чтобы сделать это вместе. Кто-то, кто бы меня понял. Кто-то, кто не будет судить. Иногда Сара впадает в самоненависть. Он не помнит, чтобы она когда-либо проливала слезы, и хотя ему больно слышать, как она хнычет и говорит о себе подобным образом, Кейджи будет еще больше волноваться, если она вообще не заговорит об этом. Он рад видеть, как она выплескивает свои чувства, позволяя его рукам успокаивающе сжимать ее плечи, позволяя им вытирать слезы на ее красивом лице. Напоминая себе, что эти мысли принадлежат только ей и никому другому, что она все еще здесь, все еще жива, и никто не говорит ей умереть вместе с ними, чтобы заплатить какую-то цену. Очень медленно, но она начинает верить чужим словам, а не только своим собственным, затуманенным. Иногда. Иногда Сара ловит самоуничижительные колкости Кейджи и встречает их строгим взглядом. Он отшучивается от нее. Но она твердо стоит на своем и напоминает ему, что его собственные мрачные мысли содержат в себе столько же воды, сколько и ее. Он отшучивается от нее. Иногда. Когда он особенно уязвим, будь то из-за холодного ветра в парке или теплого виски в животе, он небрежно упоминает о своих собственных мыслях. Как бы он хотел, чтобы «он» уже был с ним один. Как он то ли не может заснуть, то ли, кажется, не может встать с постели несколько дней. (Как холодна его постель, но Сара, похоже, не знала, как на это реагировать, не зная, серьезно он говорит или нет. Молодец, девочка.) Однажды он упомянул, что хочет покаяться в своем все еще скрытом преступлении. Что поскольку он чувствовал, что смерть была слишком легкой и он не был трусом, он просто… продолжал задаваться вопросом, как он мог бы компенсировать это. Сдавайся сам. Отбывать наказание. Что-нибудь. (Что угодно, только не холодная рука, лежащая на его плече, словно сосулька, навсегда врезавшаяся в его руку. Что угодно, только не это. Пожалуйста.) — Если ты что-то решишь, пожалуйста, скажи мне, хорошо? — спрашивает Сара, озабоченно хмуря брови и глядя на него снизу вверх. — Хм, — напевает Кейджи, на мгновение поднимая взгляд на фонарный столб, прежде чем снова взглянуть на нее. — А вы не могли бы навестить меня? — Конечно, — она кивает, слегка наклонив голову, и ее почти мгновенный ответ вызывает совершенно непроизвольный смешок, выскользнувший из его рта. Она все еще беспокоится за него, не только как за напарника, но и как за друга. Как человек, который считает его важным, стоящим ее времени. Кто-то, кого стоит защищать. (Почему же? Почему? Но не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся. Я не хочу быть один.) — Отлично… — он закрывает глаза и на секунду прислушивается к шуму ветра. — Я не буду чувствовать себя одиноко. — И все же я думаю, что тебе следует пересмотреть свое решение. — Да, — он кивает, прижимая к губам остывшую банку кофе. — Да. Сара часто навещала его, и поэтому Кейджи старался курить и пить на своем балконе, когда это было необходимо. Она отругала его за то, что его квартира часто пахнет «феромонами», что бы это ни значило, но он согласился исправить это, пока мог пользоваться своим одеколоном. Она уступила в этом, так что это победа в глазах Кейджи. Она говорила о переезде из дома своего детства в собственную квартиру или университетский городок, и Кэйджи был удивлен, что она вообще способна думать о высшем образовании после того, что они пережили. (Это хорошо. Она не обременена собственным багажом, в отличие от тебя.) — Хочешь снять здесь комнату? Сара по-совиному моргает. — А я могу? — и она спрашивает Это таким тоном, как будто хотела спросить, но слишком боялась, и это ошеломляет Кейджи. Заставляет его даже немного вращаться. — …Я просто пошутил. — О… Кейджи потребовалась всего секунда, чтобы увидеть разочарование на лице Сары и быстро исправиться. Складно, конечно. — …Но это ты, так что я подумаю об этом. — О! — и она снова оживляется, как счастливая маленькая собачка. — Ты такая милая. — он смеется, и это помогает немного успокоить трепет в его груди. В его квартире меньше пахнет дымом и выпивкой, и она кажется более просторной и теплой. Хотя он не уверен, что это благодаря его собственным усилиям, или потому, что присутствие Сары просто исцеляет. Именно тогда, когда по телевизору появляется предупреждение о тайфуне и Сара врывается в дверь, с мокрыми волосами и промокшим плащом, Кейджи вспоминает, что у него не было никого, кто не был бы на одну ночь в течение многих лет. Что, очевидно, создает проблему, потому что он предпочел бы, чтобы Сара была кем-то большим, чем незнакомцем, отвлекающим манёвром и боже, она просто спит, они друзья. Не делай это еще более неловким, чем должно быть, Шиноги. Но она, кажется, все равно замечает его беспокойство, она такая проницательная. Иногда он жалеет, что научил ее своим трюкам. (Но он хочет, чтобы она была в безопасности. Делать её счастливой. Во всяком случае, настолько счастливой, насколько он может кого-то осчастливить со своим несчастным «я».) — Я здесь потому, что хочу быть, Кейджи, — говорит Сара, глядя ему в глаза, и ее честность, самоуверенная и уверенная в себе, заставляет Кейджи чувствовать себя так, словно он находится под вопросом, без надежды на спасение. — Верно. (Он уже жалеет, что не может спокойно наслаждаться ее присутствием.) В конце концов она засыпает на диване, несмотря на его не очень тонкое требование, чтобы она заняла кровать. (В основном он спит на своем столе или прямо в кресле от недосыпа, во всяком случае). — Не собираешься ложиться спать? — спрашивает он ее около половины первого ночи, когда они сидят на диване и смотрят телевизор. — Я не чувствую усталости… — вздыхает она, убирая прядь волос за ухо, и Кейджи внимательно наблюдает за этим движением. — Мой график сна немного испорчен. — Полагаю, то же самое касается и Мистера бывшего полицейского, — он смеется, как будто не заснул сегодня утром в душе и, вероятно, не заставил свой счет за воду взлететь до небес. — Ты всегда просыпаешься раньше меня, — Она надувает губы. — По-моему, я никогда не видела тебя спящим. Он моргает, потом хихикает. — …Надеюсь, что нет. Было бы немного жутковато, если бы ты это сделала. — Это не… — она пренебрежительно взмахивает руками, смущенно морщась. — Я имею в виду, ты же видел, как я сплю, верно? — Не то, чтобы я видел, как ты… отдаешь должное мистеру полицейскому. — Кейджи крутит шеей из стороны в сторону, потом останавливается на полпути, когда ему в голову приходит идея, и ухмылка медленно украшает его лицо. — Это твой окольный способ снова попросить мое плечо, Сара? Она вздрагивает. Бинго. — Ну и что? — говорит она, глядя на него снизу вверх, и ее ответ заставляет его замереть. А потом, как будто она только что осознала, что говорит, и ее руки цепляются за покупку — за подлокотник, за волосы и все это время ее глаза бегают по комнате. — Я имею в виду… э-э…?! — она запнулась на полуслове, и, к легкому разочарованию Кейджи, это было не из-за одной из его кокетливых острот. Прошло столько времени, а он так и не смог ее раскусить. (Каждая новая реакция и отсутствие таковой, просто затягивают его еще дальше, делая небольшое расстояние между ними невыносимым.) Он решает, что получил свое удовольствие, и заканчивает ее ерзание со смехом. — Все хорошо, все хорошо, Сара, — он устраивается поудобнее на диване и похлопывает себя по плечу. — Мистер полицейский будет вашей подушкой. Сара моргает, в ее глазах появляется благодарный блеск, который заставляет Кейджи чувствовать, что он сделал что-то правильно, и это чувство остается даже после того, как выражение лица Сары становится сомнительным, комично усталым. — …То есть ты прекрасно справляешься с ролью подушки, но проводишь черту в том, чтобы быть собакой? — Собаки очень милые, В отличие от здешнего Мистера полицейского, Сара. Сара остается невозмутимой, и ухмылка Кейджи становится только шире. — …Ты все время говоришь себе это. И как раз в тот момент, когда он собирается спросить, что, черт возьми, это должно означать, она опускает голову ему на плечо. Пряди ее шелковистых волос спускаются вниз по его рубашке и к открытой части его кожи, посылая дрожь вверх по позвоночнику. Он хочет протянуть руку. Прикоснуться к ним, почувствовать частичку ее тела между кончиками пальцев. Он так легко мог бы выдать это за щекотливое ощущение, и сонный разум Сары, скорее всего, поверил бы ему. Но он боится. О ее суждениях. О себе самом. (О том, чтобы испортить ее.) — Спасибо, — Сара что-то бормочет, и Кейджи слегка наклоняет голову, как будто хочет положить свою голову поверх ее, но вовремя останавливается. Держи себя в руках, ублюдок. — Спи спокойно, Сара. Кейджи проводит следующий час и сорок три минуты, прислушиваясь к ритмичному дыханию Сары, и после еще шести минут нерешительности кладет ноги на стол, он опускает голову, и закрывает глаза. Кейджи просыпается, вздрогнув от того, что солнце едва пробивается сквозь жалюзи в его квартире. Он протирает свое лицо, когда чувствует тяжесть на плече и вспоминает прошлую ночь. Он смотрит на спящее лицо Сары, рассматривает ее необычно растрепанные волосы. Складки, которые обычно появляются между ее бровями, полностью исчезли, как будто их никогда и не было. Ее мягкие щеки, мягкие губы и то, как они касаются прядей ее волос. Кейджи переплетает пальцы друг с другом. Сжимает их. Контролировать себя. Контролировать себя. Но он, по крайней мере, хочет оправдаться. Он такой эгоист. Хаха. Глубоко вздохнув, Кейджи берет Сару за плечо (такое маленькое, такое маленькое в его руке, обманчивое от того, сколько ноши она несет на себе…) и убегает, взяв ее голову в другую руку, когда он кладет ее на диван. Он позволяет своей руке на мгновение задержаться в ее волосах. Только на мгновение. (Большего он и не заслуживает.) Только когда он заваривает себе кофе, то понимает, что в ту ночь ему ничего не снилось. Его грудь пульсирует от нежелательных чувств-эмоций, которые он не хочет заставлять исчезнуть, несмотря на то, что его мозг стонет, чтобы он уже отпустил их. Дело не только в том, чтобы влюбиться. Речь идет о встрече с сильной, решительной женщиной, которая понимает, что он пережил, и не жалеет его, а вместо этого подталкивает его вперед. Речь идет о том, что он может сделать то же самое для нее. Связь расцвела от жалостливой вечеринки и решимости остаться в живых до простого наслаждения обществом друг друга, желая, чтобы другой был счастлив. Связь, готовая встретиться лицом к лицу с миром, несмотря на все его жестокие, жестокие прегрешения и правила. Кэйджи просто хотел бы быть немного более откровенным со своими мыслями. Он очень застенчивый. Что он может сказать? — Ты рано встал, — зевает Сара, голос все еще глубокий после сна, и это похоже на контральто для сердца Кейджи. — Ранняя пташка получает червячка, — он неторопливо улыбается, протягивая ей запасную кружку кофе, подслащенного до чертиков и обратно. Он собирается сделать замечание о том, что это так же мило, как и она, когда она опережает его. — А ты вообще спал? — Хей, — он смотрит на нее краем глаза. — Может, я и сова, но все же человек. Она прищуривается, глядя на него, но судя по тому, как она делает это, потягивая кофе, глаза едва видны над краем кружки, как у кошки, подглядывающей за предметом, Кейджи почти не хочется убегать. Почти. (Этого достаточно, чтобы он захотел, чтобы она осталась еще немного.) Саре приходит в голову дикая идея, поселиться с Кейджи на неделю, чтобы посмотреть, каким соседом он будет, и он так увлечен идеей иметь ее практически в своем распоряжении в течение некоторого времени, что почти сразу же соглашается. Первое, что они узнают, это то, что Кейджи нужна большая квартира. Они были близки к тому, чтобы наступить друг другу на ноги около четырех раз. Второе, что они узнают, это то, что им обоим нужно научиться готовить то, что не является завтраком. У Кейджи не очень хороший вкус ко всему, что не является алкоголем, и Сара сожгла воду. Кейджи до сих пор недоумевает, как ей это удалось. Третье, Сара всегда чутко спит, когда ей этого хочется. Ее присутствия буквально в одной комнате недостаточно, чтобы оттолкнуть призраков Кейджи, его кошмары, его галлюцинации. (Его грехи.) Он просыпается, едва дыша, потому что чувствует, как что-то лежит у него на груди. На секунду он по-детски надеется, что это Сара, забравшаяся в его постель, потому что ей было холодно или одиноко, но быстро сталкивается с реальностью, когда он видит его краем глаза и не смотрит вниз. Не смотри вниз, если ты это сделаешь, он просто утонет еще глубже, он вползет в к тебе, ты наконец станешь одним из них, и ты наконец-то сможете следовать его примеру, как всегда и хотел. Кейджи падает с кровати, и после кашля, его рвет, и он поспешно встает, открывая дверь так быстро, как только может (но не так тихо, как ему хочется), и спешит в ванную. На этот раз, к счастью, ему это удается. Не хотелось бы устраивать беспорядок, когда у него на самом деле гостья. Но от этого его рвота не становится менее болезненной и неловкой. Еще более неловко становится, когда Кейджи, приведя себя в порядок, идет на кухню за стаканом воды и чувствует чье-то присутствие позади себя, как только садится на табурет у кухонной стойки. — Ты в порядке?.. — Хм? — Кейджи слегка наклоняет голову в сторону, достаточно далеко, чтобы она знала, что он не игнорирует ее, но не настолько, чтобы она могла видеть его лицо. Он уже видел себя в зеркале, и если ему снова хочется блевать, то реакция Сары будет еще хуже. — Я в порядке, все в порядке. Наверное, желудок просто взбунтовался после того, что мы ели на обед. — он пытается отшутиться, но Сара просто подходит ближе. Он подавляет желание сглотнуть. — Нам обоим действительно нужно научиться готовить, да? — она все равно подыгрывает ему, хотя бы для того, чтобы он почувствовал себя немного лучше. Он это ценит. — Да. Он делает большой глоток воды, прежде чем чувствует чью-то руку на своей спине, и напрягается. Только не перед ней. Только не перед Сарой, нет. Но она теплая, в отличие от холодной, влажной руки, которую он привык держать на своем плече. Маленькая теплая рука большим пальцем рисует круги у него на спине, и Кэйдзи заставляет себя выглядеть расслабленным. Уже слишком поздно, потому что Сара определенно уловила его реакцию, но будь он проклят, если не попытается. — Со мной все в порядке, Сара, — говорит он таким ровным голосом, что удивляет даже самого себя. — Правда. Рука Сары скользит немного вниз, и он уверен, что она собирается оставить его наедине с его барахтаньем, но — Можно я тебя обниму? Кейджи слегка приподнимает голову, и внезапно он чувствует прикосновение кожи к своей спине. (Так тепло. Его постель такая холодная.) — Хах, — Он отпускает стакан одной рукой (только тогда заметив, что тот крепко сжат, и ослабляет хватку, прежде чем наберет полную пригоршню битого стекла), чтобы помассировать шею. — Ну, я не могу сказать «нет», когда ты предлагаешь, Сара. — Он отвечает так беспечно, как только может. Сара кладет другую руку на спину Кейджи и остается в таком положении еще пару секунд. Как будто она ждет, что он передумает. К счастью, она подходит ближе, прежде чем он успевает придумать хороший протест. Грудь Сары прижимается к его спине, руки лежат на каждом плече. Кейджи чувствует, как ее мягкая щека прижимается к его затылку. Его тело дрожит, он не знает, напрячься ему или расслабиться. Она делает глубокий вдох, а затем выдыхает, горячий воздух заставляет волосы Кейджи трепетать, и еще больше давит на него своим весом. То, как она расслабляется, практически тает в его объятиях, и от осознания того, что рядом с ним находится еще одно человеческое тело, у Кейджи в горле встает комок. Сара стоит за его спиной, вне поля зрения Кейджи, и все же он хочет оставаться там, где он есть, до тех пор, пока этот мимолетный момент позволит ему. — Я в полном порядке. — Нет, это не так, — опровергает Сара, практически замолчав. — Но я знаю, что ты терпеть не можешь, когда я сую свой нос в твои дела, так что… И несмотря на то, что она сказала это с ноткой обиды в голосе, Сара только углубляет их контакт, обхватив руками грудь Кейджи, сцепив пальцы вместе и уткнувшись лицом в его плечо. Ему почти хочется рыдать. — Позволь мне хотя бы это сделать для тебя. Так много? Это самое большое, что ты можешь мне дать, и я умру счастливым. — …Конечно. Он кладет свою руку поверх руки Сары. — Спасибо. — Не проблема. Воспоминание о том, как он чувствовал улыбку Сары на своей рубашке, убаюкивало Кейджи в ту ночь. — А можно мне просто спать с тобой на кровати? — как-то утром Сара быстро говорит и выплевывает слова, как будто какое-то время воздерживалась от их произнесения. — Ты плохо себя чувствуешь из-за того, что заставляешь меня спать на диване, а диван слишком жесткий для меня, так что… — Я не знал, что мы находимся на такой стадии наших отношений, Сара. Если бы ты мне сказала, я бы отнесся к тебе соответственно. — он отворачивается, наливая себе еще одну чашку кофе, но Сара только закатывает глаза. — Ну же, я достаточно доверяю тебе, чтобы ничего не делать. — она начинает завязывать волосы в конский хвост, мускулы на ее подтянутых руках двигаются вместе с этим движением. — Во всяком случае, ты почти не двигаешься во сне. И я сомневаюсь, что ты занимаешь так много места. — Я думал, ты не смотришь, как я сплю… — Да, потому что раньше такой возможности не было. Кейджи ошеломленно качает головой. Увидев Сару, сидящую, скрестив ноги, на его кровати, Кейджи внезапно останавливается, даже не успев сделать шаг в свою комнату. Он моргает, криво улыбаясь. — Я… вообще-то не говорил, что ты можешь это сделать… Выражение лица Сары остается неизменным, если не считать подергивания бровей, но то, как она слегка опускает плечи, уже заставляет его чувствовать себя в десять раз хуже. — Но… думаю, я не стану тебя останавливать. Метафорические собачьи уши Сары снова встают дыбом, когда она забирается обратно на кровать, похлопывает по подушке, которую считает своей, и ложится, уютно устроившись и готовая проспать любую неловкость в комнате. О боже! Несмотря на все то время, что Кейджи провел с Сарой, он все еще проводит много времени, привыкая к присутствию настоящего человека, спящего рядом с ним. Тот, кого он знает. Тот, кого он знает и лелеет, и, он вздыхает через нос. Кейджи все еще плохо спит. Отдыхают его глаза и все такое. И он не слишком уверен, что Сара, лежащая там, милая и закутанная в свое одеяло, делает ему одолжение или медвежью услугу. Тупица. Ты просто нервничаешь, потому что она тебе нравится. Но страх все равно остается. Страх снова увидеть одного из своих призраков, когда Сара увидит его таким слабым. Столь хрупкий. Он знает, что это глупо. Он доверяет ей, и она доверяет ему, в данный момент. Но он боится. Он сломленный человек, которому нечего терять, но он боится. Зажмурившись и сделав глубокий вдох, Кейджи снова открыл глаза и увидел, что Сара перевернулась. На мгновение ему кажется, что она притворяется, но нет, она спит как убитая. Ее длинные волосы рассыпаны вокруг нее, как лучи солнца, и Лунный свет, падающий на нее через окно, только делает образ более неземным. И как влюбленный дурак, которым он является, Кейджи позволяет себе глупо потакать и протягивает свои пальцы к ее волосам, не обращая внимания на любой ожог, который может нанести ему прикосновение. На них. У нее мягкие волосы, судя по тому немногому, что он сжимает между пальцами. Как шелк. Как и ее имя. Любить ее. (Кэйдзи задается вопросом, попросит ли она его когда-нибудь помочь ей причесаться или уложить ее. Пусть он почувствует больше. Потакайте ему. Может быть, даже склониться к его прикосновению, упиваться им. Кейджи был со многими людьми в постели, но именно эта фантазия заставляет его сердце биться быстрее.) Кейджи отпускает ее, поворачивается и смотрит на свой шкаф. … Затем снова поворачивается и снова смотрит на лицо Сары. Он чуть-чуть протягивает к ней руку. Он хотел дотронуться до нее, но слишком боялся передать ей свои тревоги и кошмары. Он закрывает глаза, прислушиваясь к ритмичному дыханию Сары. Когда он снова открывает их, солнце уже встает, а Сара все еще спит. Покой длится еще одну ночь. Но только одну. Кейджи отдыхает, когда чувствует, как шуршат простыни. Дрожа веками, он замечает, что Сара зарылась лицом в одеяло, издавая тихие звуки. Она подняла руки над головой, сжимая и разжимая пальцы, вцепившиеся в подушку. Она резко втягивает воздух. Кэйдзи приподнимается на локтях и кладет руку на плечо девушки. — Сара, — он легонько толкает ее, постепенно увеличивая свою силу с каждым толчком. — Сара, проснись. Она бормочет еще глубже в одеяло, слова непонятны, но то, как они звучат, как рыдания и скулежи, тревожит Кейджи до бесконечности. — Сара… — он повысил голос, сжимая её плечи. — Ты меня слышишь?» Сара задыхается и поднимает голову с кровати, прерывисто дыша. — Прости! — она икнула, ее рука скользнула вниз, пока не зависла у нее на шее. — нет, нет, прости, прости, что я не… Я… ! — Сара, Сара, — он повторяет ее имя, как заклинание, чтобы вернуть ее к реальности, протягивая руку, чтобы удержать ее прежде, чем она начнет царапать ее шею или еще хуже, все еще толкая ее плечо другой рукой. Пытаясь заставить ее оторвать взгляд от простыней. — Сара, ты со мной? — Я… Ее глаза бегают по сторонам, брови смущенно хмурятся, прежде чем она проследит за ощущением в своей руке и, наконец, смотрит на него сквозь челку. Он уже давно не видел ее такой. Хрупкая, испуганная, просто подросток, против своей воли попавший в кошмарную реальность. Но что-то вроде этого никогда полностью не проходит. — К-Кейджи… — Да, это я. Это всего лишь мы, — Он ободряюще улыбается, как ей, так и себе. — Вот, садись. Он помогает Саре принять правильное сидячее положение, и почти сразу же она громко шмыгает носом и опускает голову на грудь Кейджи. Почти сразу же руки Кейджи обхватывают ее, словно защищая, и поток икоты и всхлипываний вырывается из нее, когда она всхлипывает ему в грудь. Он держит ее так долго, как она сама этого хочет, так долго, как ей это нужно. Никто не заслуживает того, чтобы пройти через это в одиночку. — Это не твоя вина, Сара, — он проводит рукой по ее волосам, а она отчаянно цепляется за его рубашку. — Все нормально. Это не твоя вина. Ничего из этого нет. Кэйджи баюкает свою рыдающую, дрожащую партнершу, пока она не засыпает в слезах. Не желая отпускать ее, заставлять думать, что она одна или в опасности, заставлять ее карабкаться за якорь, чтобы ухватиться за него, он кладет их обоих и держит ее всю оставшуюся ночь. В какой-то момент Сара просыпается и обнимает Кейджи в ответ, сразу же засыпая. Он не зовет ее и не дразнит, потому что в этот момент им обоим нужно прикоснуться к чему-то реальному. Сара хотела чего-то другого, кроме холодного прикосновения пальцев к ее шее, Кейджи нуждался в теплом теле, чтобы свести на нет возможность того, что гнилое тело заполнит его зрение. Оба они понимают, что нужно другому, и как их заземлить. Как помнить, что они здесь Друг для друга, в счастье и в сожалении. (Руки на спине Кейджи маленькие и теплые.) Кейджи очень чутко спит. Когда он был помоложе, то спал как убитый, так что матери часто приходилось вытаскивать его из постели до самой средней школы. С тех пор как он уволился с работы-той самой, о которой так много мечтал, — Кейджи всегда спал с открытым одним глазом, потому что хотел как можно больше предаваться сну. (Холодная, холодная, холодная тяжесть лежит на всем его теле. С него что-то капает, просачивается сквозь ночную рубашку и заставляет его дрожать. Разрывать. Он не может пошевелиться. Он не может сбросить его с себя. С чего бы это? После того, как ты прострелишь ему сердце, ты тоже собираешься бросить его бедную тушу на пол? Не смотри на него. Не смотри на него. Не смотри на него. Не смотри на него.) Хотел он того или нет. Однако на следующее утро, когда солнце уже не только начинает проглядывать, но уже довольно высоко в небе, он вздрагивает, увидев проснувшееся и слегка удивленное лицо Сары. Она улыбается, и Кейджи быстро моргает своими затуманенными глазами, чтобы мог правильно понять и освободить место в своем мозгу для этого воспоминания. Сара в свободной пижаме, нежно глядит на Кейджи, в то время как она стоит на коленях на его кровати. — Доброе утро. — …Утро, — Кейджи фыркает, садится и проводит рукой по волосам, затем вытирает лицо, прежде чем выглянуть в окно. — Уже так поздно, а?.. — Ты заслуживаешь того, чтобы хоть иногда поспать. — говорит Сара тоном, который граничит с поддразниванием, как самообладание Кейджи граничит с нулем. — …Думаю, да. — Вместо этого просто говорит. (Когда он заходит в ванную и смотрит в зеркало, Кейджи замечает, что мешки под его глазами немного поблекли. А может быть, все дело в утреннем тумане.) — А кто мы такие, как ты думаешь? — спрашивает он ее, за чудесно несгоревшей тарелкой жареного яйца с рисом. Сара оторвала взгляд от тарелки, склонила голову набок, затем решительно посмотрела на Кейджи, улыбка плясала на ее губах, а глаза смягчились. — Ты очень важен для меня. Это не решающий ответ, но на данный момент, этого достаточно, чтобы сделать Кейджи счастливым впервые за долгое время.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.