Тот, кто погас Будет ярче светить, чем кометы, Пролетающие над планетой...(с)
Игорь не может сдержать улыбки, смотрит на щебечущего Марио и тянется привычно кудри его взъерошить, и вот уж совсем никак не ожидает, что его бразильское чудо, едва ли не отпрыгнет от него, выставив руки вперед на манер щита. - Игорь! Ты забыл про социальную дистанцию! - и в это вполне натуральное возмущение можно было бы даже поверить, если бы не лукавый блеск в ореховых глазах - Марио определенно что-то задумал. - Вот это ты довел человека за карантин, что он бежит от тебя при первой возможности. - и, конечно же, как тут обойтись без Набабкина? Откровенно говоря, Игорь даже соскучился по этому хриплому голосу со всевозможными подколами иногда на грани фола, но еще бы он в этом признался, потому только стреляет взглядом нарочито суровым, мол "кто бы говорил!". Игорь безмерно соскучился за всеми ребятами, и все-таки жалеет о том, что нельзя сгрести всех и каждого в крепкие объятия... Но больше всего по этому соскучился Марио. Акинфеев видит, как он тоскливо смотрит на Федю с Костиком, явно желая затискать их обоих сразу. Вообще это выглядит достаточно забавно - все эти попытки держаться на расстоянии друг от друга, и вообще кажется несколько глупым, все равно ведь на поле придется сближаться, но регламент есть регламент и особо рисковать никому не хочется. Капитан с облегчением и радостью наблюдает за огнем в глазах Фернандеса, что было совсем потух за время самоизоляции. Несмотря на то, что Игорь старался его почаще вытаскивать на воздух, максимально безопасно, разумеется, часто устраивал внеплановые сеансы видеосвязи с семьей, с ребятами из команды, баловал его любимой едой и прочим, Марио все равно грустнел без движения, без беготни, без футбола... А сейчас напоминает зверька, выпущенного на свободу: носится, улыбкой сверкает, чуть ли не подпрыгивает от удовольствия. Пока Игорь не спеша к воротам идет, Марио словно случайно рядом оказывается, будто бы просто мимо проносится и прикосновение кажется мимолетным, поначалу даже словно показалось. Еще через минут десять, когда мяч особо ретивым ударом отправлен из квадрата опять же в сторону ворот - Марио тот, кто бежит за ним через половину поля, не бежит даже, летит. Осторожно обходит Игоря, за спиной и... что это? Шлепок? Акинфеев ничем не выдает себя, только взглядом говорящим бразильца окидывает, но тому хоть бы что - воплощение невинности, да и только. И дальше уже не кажется. Марио словно затеял одному ему ведомую игру - подкрадывается незаметно, случайно, как-будто невзначай - когда гол в ворота забить пытается в двусторонке, когда мяч из сетки достает, когда просто проходит мимо - легкие прикосновения, почти невесомые, случайные, и ведь не смотрит даже, но уголки губ подрагивают в легкой улыбке. Очень особенной улыбке. Игорь подхватывает это настроение, проникается им - игривостью, какой-то таинственностью, взгляд прячет и старается не высматривать откровенно где, с какой стороны его атакуют в следующий раз. Это будоражит, добавляет остроты, но немного отвлекает от главного - Игорю в реальность приходится возвращаться достаточно резко и едва ли не болезненно, едва успевает отбить ребром ладони мяч, который Набабкин отправляет ему прицельно в лоб. - С добрым утром! Ты что, за карантин не выспался на год вперед? - оклик подхватывают смешками остальные, а Акинфеев только кулаком шутливо грозит всем сразу и никому конкретному, только Фернандес стоит словно в стороне, словно не при чем, но взгляд этот дразнящий, торжествующий из-под ресниц так и чувствуется. - И что ты задумал, лисица? - капитану, наконец, удается поймать все ускользающего от него Марио в коридоре около раздевалки, в прямом смысле ловит, к стене прижимает, опираясь руками о стену по обе стороны от его головы. - Игорь! Дистанция! - Марио пищит как мышонок, ладонями в грудь его упирается, делает откровенно слабые и картинные попытки Игоря оттолкнуть. Тот ведь точно знает, что если Марио всерьез покажет силу, то тут уже большой вопрос, когда перевесит. - Значит дистанция? - Акинфеев преувеличенно понимающе кивает. - Как я посмотрю, ты сегодня всю тренировку заботился о дистанции? - в его голосе появились глухие, рычащие вибрирующие нотки. От этого звучания бразилец губу прикусывает и глаза прикрывает, всего на мгновение, но тут же хлопает ресницами, готовый к дальнейшему отпору. - Не понимаю о чем ты! Ты как капитан должен подавать пример! - и, воспользовавшись секундным замешательством, отвлечением на хлопнувшую дверь, выворачивается, сбегает, да еще напоследок умудряется по бедру ощутимо шлепнуть. - Ангелочек, тоже мне. - капитан головой качает, фыркает сам себе, но за своим защитником не спешит, дает ему несколько минут форы, тем более, это ожидание штука весьма и весьма приятная, будоражащая, многообещающая. Игорь неспешно в раздевалку входит, так же неспешно переодевается, перекидываясь незамысловатыми замечаниями с Дзагоевым, с Набабкиным, отшучивается и очень даже нарочно не обращает ровно никакого внимания на Марио Фернандеса, что уже переоделся и на Игоря смотрит, прищурившись, выжидающе. Но никакого эффекта. Бразилец понимает, что выглядит максимально странно, просто сверля взглядом совершенно не спешащего Игоря, потому из раздевалки на парковку направляется и что-то ему подсказывает, что теперь его очередь от мужа подвох ждать и ему это нравится, эта неизвестность, потому что она совершенно точно сулит быть приятной... во всех отношениях. Акинфеев появляется только минут через пятнадцать, и правда вышагивает как большой хищный кот, взглядом поверх ставшей уже обыденностью голубой маски сверкает. Марио уже хочет высказать ему, мол сколько можно собираться, тут жарко, а особенно в маске и вообще, но осекается, не успев и звука произнести, потому что возмущение - это явно то, что от него ждут. Потому в машину ныряет и сразу же кондиционер на максимум ставит, как только Игорь двигатель заводит. Тишина по дороге домой... многообещающая, интригующая. Акинфеев преувеличено внимательно вперед на дорогу смотрит, Марио очень сильно старается наблюдать исключительно за тем, что происходит за пределами машины, но взгляд почему-то так и норовит вернуться к капитанским коленкам. Уже отвык как-то от Игоря в шортах вне поля и вне дома. А это слишком горячо... даже несмотря на то, что видит его двадцать четыре часа в сутки в любом виде. - Что на обед приготовить? - Акинфеев тишину затаенную нарушает неожиданно будничным вопросом, когда уже практичееки к дому приехали. Фернандес вздрагивает от неожиданности, глазами хлопает, теряется с ответом. - Не знаю... ты все вкусно готовишь, я все съем. - пожимает плечами, сумку подхватывает, как только машина припаркована, на улицу выходит, и снова больше ни слова, но вот в мгновение, как ключ во входной двери поворачивается, время словно замедляется, секунды растягиваются в бесконечность, и щелчок закрывшегося замка звучит как выстрел. Марио совершенно пропускает момент, когда оказывается крепко схвачен и прижат к стене.. у него голова кругом идет, но тело действует на автомате - обхватить ногами за бедра, руками за шею и ответить на поцелуй с жаром и упоением, с таким пылом, словно давно-давно не целовал. И кажется, что Игорь везде - кусает, целует, сжимает, не дает сделать вдох, проникает под самую кожу. Его ладони огнем обжигают, и все так упоительно хаотично - мешающаяся одежда, сдернутые брюки, приглушенный мат из-за неснятых кроссовок, задранная футболка, потому что уже ни времени, ни терпения не хватает, тихий вскрик от укуса под ребрами и ни намека на мысль о том, что можно было бы и до кровати дойти, слишком уж невыносимо длинный путь в спальню. Марио любит так, когда до вскриков, почти до боли, когда горячо и сильно, когда глаза Игоря темнее грозовой ночи, когда хочется подчиниться, когда полностью в его власти да так, что дыхание перехватывает, когда ладонями о стену, когда тело вот так выгибает и хочется, необходимо еще... еще сильнее, еще ближе... И укус в шею несдержанный - идеально, до звезд под зажмуренными веками.***
- Нервничаешь? - Игорь легонько касается плеча сосредоточенного Марио, тот только улыбается уголками губ, головой качает. - Нет, настраиваюсь. А ты что, нервничаешь? - подначивает тепло. - Ни капли. - капитан улыбку ему возвращает, он и правда не нервничает, но не скажешь же Марио о том, что в нем с утра какая-то непоколебимая уверенность живет в том, что все будет очень плохо. Ровно с того момента, как Артем начал его бомбить сообщениями в духе "Я к вам заеду, ок?" и "Ну тогда после матча зависнем!". Игорь на все это ответил в полуироничном "Не надейся, я не знаю, где ты шлялся и какую заразу мог подхватить", но это стало какой-то точкой невозврата. Сигнал от Вселенной о том, что что-то не так. Подобное уже бывало несколько раз и всегда в точку, но ведь может быть так, что Вселенная ошибается? Кажется, нет. Сетка ворот возмущенно трепещет за спиной, Игорь кричит больше в воздух, чем на кого-то, но обратный отсчет пошел и он неумолим. Капитан смотрит на свою команду и ему хочется закрыть лицо руками, чтобы не видеть этого ужаса - он не понимает. Совершенно полностью и бесповоротно не понимает, что произошло, почему еще вчера сыгранные ребята вдруг превратились в кучку пацанов, которые собрались поиграть в дворовой футбол и видят друг друга в первый раз. Игорь ловит тоскливый взгляд Марио после второго пропущенного, Игорю хочется сделать хоть что-то, но в таких ситуациях даже он не всесилен. Вспоминает свои слова "Ты не можешь один играть за всю команду, Марио", кажется, пора то же самое говорить и себе. После третьего совсем не сдерживается, кроет и своих и чужих самыми последними словами. И в перерыве ему очень сложно сдержаться - ребята как-то словно съеживаются под его взглядом, будто понимают все без слов, как жалобные щенки, честное слово. Да ну нахер. - Вы не охуели часом? - капитан только и способен произнести, в сердцах швыряет перчатки на скамью, жадно припадает к бутылке с водой. Конечно, теоретически еще можно отыграться, но точно не сегодня. Игорь это знает, но они - нет, поэтому никаких поблажек. И во втором тайме этот заряд словно подействовал, немного, но подействовал, команда становится больше похожа на команду, но... этого недостаточно для победы, но может хватить для того, чтобы не сделать проигрыш еще более разгромным. Господи, думал ли он, что докатится до таких мыслей? Когда Марио падает первый раз, морщась от боли за ногу хватается, капитан понимает, что вот за этими моментами он точно не скучал - когда сознание словно раздваивается и усиленно пытается следить и за бразильцем, и за мячом, потому что никто даже близко игру прерывать не собирается. И только улеглось первое беспокойство, как этот кудрявый снова кубарем летит на газон - момент, когда бутса Ерохина врезается в ногу Фернандеса, отпечатывется в памяти Игоря в какой-то извращенной садистской посекундной раскадровке. Марио не встает, а Акинфееву хочется просто и банально устроить самый примитивный мордобой. От этого еще хреновей... Только пусть с ним все будет в порядке. Происходящее смешивается каким-то невнятным клубком образов - Марио покидает поле, морщась и хромая, игра продолжается и идет к своему логичному, весьма позорному завершению. Чтобы описать то, что происходит в штрафной на последних секундах иначе как театром абсурда не назвать, это если использовать не обсценную лексику, но никаких цензурных слов в голове просто больше не осталось. Что там? Пенальти? Ну и хрен с ним. И ведь не хватило буквально чуть-чуть, чтобы дотянуться до мяча, но не испытывает по этому поводу уже никаких эмоций. Главное, что это закончилось. Игорь идет к болельщикам. Не потому, что так принято, или должен это сделать, а потому, что сам чувствует вину перед этими людьми, которые так яростно, так искренне здесь и сейчас до последнего гнали вперед, верили... Для кого это все, если не для них? Карпов в раздевалке словно пытается уменьшиться, стать невидимым, просочиться сквозь стену, но Игорь даже не смотрит на него. Может быть нужно что-то сказать, но точно не сейчас. Просто подходит к Марио, что сидит понуро на скамейке, рядом с ним присаживает, легонько за колено тормошит. - Как ты? - все, что его волнует в данный момент. - Нормально. Ушиб, пара синяков, несколько царапин. Ерунда. - как и всегда, если Фернандеса послушать, то он всегда в норме. Акинфеев принимает этот ответ, сейчас не время и не место что-то выяснять. А раз Марио тут, а не в цепких руках врачей, значит ничего серьезного... просто так бы его медики не отпустили. Сейчас бы силы найти домой доехать. - Эй, уже уходите? На чай не позовете? У меня есть пара часов до самолета и я могу договориться, чтоб меня отпустили! - ну да, Игорь надеялся, что пронесет, но нет, Артем несется к ним на всех парах, неприлично радостный, с улыбкой на все лицо, дружелюбный до идиотизма. Обычно это не вызывает такого раздражения... они же друзья, все-таки, но... - Артем, идея херовая. Мы сейчас не в состоянии для пары часов трепа. - морщиться, головой качает, губы поджимает - явный сигнал "отвали", но когда Дзюба понимал хоть какие-то намеки? - Да чего ты? Хэй, Марио, ты чего такой понурый? Ничего же страшного, тебя такими мелочами не возьмешь! - хлопает с силой молчавшего бразильца по плечу, тот только вздрагивает и инстинктивно на полшага назад отступает. - Мелочами? Артем, ты совсем слепой? - Акинфеев из последних сил сдерживает себя. Понятно, что Дзюба не виноват в их проигрыше, он вообще, по сути, ни в чем не виноват, но это "мелочами" действует как красная тряпка. - Обычно, если тебя толкают - ты требуешь пенальти. - достаточно язвительно, уже шаг делает, чтобы обойти его, что не так-то просто. - Да что ты начинаешь? Зачем ругаться из-за какой-то херни? Это просто игра! - Блядь, ты можешь просто хоть раз в жизни отъебаться, когда тебя об этом просят? - Игорь не кричит, а словно рычит тихо, плечом Артема отталкивает и идет дальше, чувствуя, как Фернандес от него ни на шаг не отстает. - Я не понимаю, что происходит. - Марио устало опускается на кровать, сидит чуть сгорбившись, кривится каким-то своим мыслям, потух совсем. - Я бы тебе ответил, если бы сам понимал. - Игорь рядом присаживается, целует его в висок, мягко толкает, вынуждая лечь, деловито принимается избавлять его от одежды, привычно и аккуратно, а потом сразу же переодевает в домашнее. - Куклу себе нашел, да? - Фернандес слабо смеется, но не делает никаких попыток ни помешать, ни помочь, откровенно говоря, ему совершенно не хочется шевелиться и Игоря сейчас считает едва ли не святым. - Ну да, ты в кои веки не сопротивляешься. - Акинфеев осторожно укладывает его ноги к себе на колени, поглаживает с теплой лаской. - Хочешь чего-нибудь? Поесть, выпить, массаж? - Когда я успел поймать золотую рыбку? Желания только три? - Марио на подушке откидывается, улыбается устало, отходить понемногу начинает. - Бесконечно количество желаний. Но с одним условием. Ты мне честно и откровенно расскажешь, как себя чувствуешь. - взгляд капитана не оставляет никаких шансов для увиливания. С Марио самое сложно узнать о том, как он на самом деле, потому что есть в нем какое-то патологическое нежелание приносить окружающим беспокойство, и с этим очень сложно бороться. - Нога болит. Устал. Злюсь. Не хочу ничего, чтобы ты обнимал. - через секунду промедления коротко выдает, глаза прикрывает, но тут же улыбается, чувствуя, как прогибается кровать под дополнительным весом и с огромным удовольствием к Игорю жмется, лицо у него на плече прячет, расслабляется под мягкими поглаживаниями. - Я правда не понимаю, что происходит. - Как и я. - Мы сможем это исправить? - Если только все вместе.