Рыжее - чёрное

Расследование о пропаже Тодда двигалось в своем темпе, который казался Нилу не быстрее чем прогулочный шаг улитки. Уайт уже измерил шагами весь коридор офиса, не замечая, как сгрызает ногти один за другим и отрывает от пиджака нижнюю пуговицу. Осознание инцидента нагнало его совсем недавно и повергло в печаль — весомую и горькую. Конечно, Нил не переставал направлять мысли в позитивное русло, но тревога делала свое дело и порой размышления заводили его в тупик ужасных видений. С Тоддом не могло случиться что-то нелепое и случайное, как был уверен Нил. Он слишком осторожен и осмотрителен для такого. Наоборот, все подозрения падали на убийц гонщиков, дело о которых они тайком расследовали. Возможно, это было даже спланированное похищение. Любые варианты нужно рассмотреть. Устав расхаживать, Нил вернулся в кабинет и сел за свой стол. Домой не хотелось — видеть вещи Тодда на тех местах, где их расставляла его рука, казалось невыносимым. Ночевать Уайт решил прямо здесь, только спать тоже не тянуло, несмотря на усталость. Заглянув в пустую кружку с кофейными кругами, Нил отставил ее подальше, чтоб не соблазнять себя запахом — и так много выпил на сегодня. Тодд не одобрил бы, если б Нил перестал следить за собой в его отсутствие. Взяв дрожащую руку в другую ладонь, Уайт сделал глубокий вдох и обвел взглядом стол. Мерно гудел компьютер, на экране рябили папки с документами. На бумагах, которые не нашлось сил рассортировать, играли оранжевые блики — время близилось к вечеру. Цвета. Пока он видит цвета, шансы точно есть. Нил зевнул и потер лицо. С тех пор, как он встретил Тодда, его мир окрасился в те краски, в которых он и должен быть. Это означало, что он встретил настоящего соулмейта и будет видеть разные цвета до тех пор, пока тот не уйдет из жизни. Очень удобно, учитывая настоящую ситуацию. И очень нервозно: Нил боялся спать, боялся открыть поутру глаза и увидеть, что рыжая макушка на фотографии стала черной. Чтобы хоть немного прийти в себя, он похлопал себя по щекам и попытался заняться бумагами, но совместный портрет в рамке отвлекал его от работы, а перевернуть или убрать его было выше сил Нила. Поэтому он скрестил руки, запрокинул голову и порылся в памяти, отыскивая что-то позитивное, что уверит его в осторожности и живучести Тодда. Воспоминания завертелись как в калейдоскопе: первая встреча с Тоддом в школе, кружок баскетбола… какой Тодд был красивый тогда. Впрочем, он и сейчас не менее прелестный. Сможет ли Нил вернуть его в целости и сохранности?.. С досадой мотнув головой, он снова настроился на позитивные мысли, но как назло каждое воспоминание осколками стекла врезалось в горло, заставляя сдерживать слезы. Нет. Он не будет плакать сейчас, когда еще ничего не известно. Он спасет Тодда, иначе и быть не может. Нил вспоминал дни, которые он проводил вместе с Тоддом — все они были прекрасны, и от этого сердце ныло еще сильнее. Да, у них не обходилось и без мелких бытовых ссор, но за ними неотвратимо следовало примирение. Жаркое и страстное примирение… Нил даже усмехнулся, вспоминая, на что он разводил Тодда в постели. Будет невероятно больно, если такое больше не повторится. И не из-за этих горячих сцен, а просто потому, что Тодд для него значит слишком много. Он для него — вся жизнь и весь мир. Потерять его — это потерять краски жизни и навечно остаться в апатичном черно-белом плену. Несмотря на то, что Моррисон рыжий, веснушек у него почти не было — Нил сумел разглядеть редкие пятнышки на переносице, когда стянул с него очки. Тогда он поцеловал каждую так осторожно и нежно, как только мог. Тодд прекрасен и в очках, и без очков, и без всего, и во всем — с любого ракурса и в любое время. Нил готов был молиться на него. Лишь бы он нашелся вовремя… Потянувшись, Нил понял, что задремал, и распахнул глаза. И тут же замер. Серые лучи заходящего солнца освещали черно-белую фотографию: улыбающийся Моррисон в белой рубашке смотрел в камеру. Серые волосы кудрявились по обыкновению. Рядом стоял он, Нил, черные волосы были темнее кожи всего на пару тонов, радужка черных теперь глаз сливалась со зрачками. Мир потерял свои краски. Нил вскочил и тут же сел обратно, не в силах выстоять на подкосившихся ногах. Схватившись за столешницу, он заметил, что кисти рук ходят ходуном. Он заозирался, но каждая деталь комнаты так и осталась бесцветной, подтверждая, что худший его кошмар воплотился в реальность. Тодда больше нет. Он не успел. Мир потерял свой смысл вместе с красками — Нил закрыл лицо руками, чтобы не видеть его. Без Тодда все тщетно и неинтересно, целей больше нет, как и мотивации продолжать жить. Да, амиго расстроился бы, если б Уайт сейчас же сдался, но ведь его нет больше. Теперь Нил сам по себе. Теперь он один. Нил не стал сдерживать слезы, все равно рано или поздно смерть Тодда обнаружится. Он приоткрыл глаза, но мир так и не стал прежним: те же бесцветные бумаги, пыльные шторы, черно-белая фотография. Сердце болезненно сжималось, охватывалось горечью — так плохо Нилу еще никогда не было. Его трясло как физически, так и морально, любая мысль приносила новую порцию боли, потому что думать о чем-либо кроме Тодда не представлялось возможным. Он был его миром, а Нил не смог его спасти, теперь он понесет заслуженное наказание. Нил хотел бы, чтобы это был рассказ, который оборвется сейчас и не оставит его на произвол судьбы с этой болью. Он даже помышлял о том, чтобы прекратить страдания вместе с жизнью, но решил, что не будет этого делать: все же у него осталась семья и коллеги. Кто будет бесить их? Хотя, на вряд ли детектив продолжит здесь работу. Это было бы невыносимо. Каждый сантиметр этого здания будет напоминать о трагедии. Потерев лицо, Нил откинулся на спинку стула. Руки безжизненно повисли по обеим бокам, слезы, стекая по скулам, впитались в воротник рубашки. Уайт чувствовал себя утыканным осколками — мелкими и причиняющими ужасную боль при каждом вздохе. И абсолютно разбитым. Он не знал, сколько прошло времени, но телефонный звонок выдернул его из сна. Вздрогнув, Нил открыл глаза… и обнаружил, что краски никуда не делись. Резко сев, Нил схватил фотографию и не поверил своим глазам: макушка Тодда снова была рыжей. Это был сон. Всего лишь кошмар. Нервно засмеявшись, Уайт поставил рамку на место и стер пальцем пару слезинок, которые упали на нее. Он умудрился заснуть на рабочем месте. Это все привиделось. Все на самом деле хорошо, Тодд еще жив. Сердце билось как сумасшедшее, за его шумом Нил даже не замечал, как продолжает трезвонить телефон. Можно сказать, детектив был вне себя от радости и облегчения. Да, ликовать еще рано, но еще ничего не потеряно: его милый Тодд еще жив, а значит он будет искать. Нил схватил трубку и прислонил к уху. — Слушаю… Он будет искать и обязательно его найдет. Иначе просто не может быть.