***
Они ещё долго сидят в таком положении: Катра, уткнувшись лицом в плечо Адоры, и Адора, ласково поглаживающая Катру по голове. Адора осторожничает, старается не сковывать её в объятиях, ожидая, когда та отстранится — вот только Катра не отстраняется. Она держится крепко, впиваясь когтями в куртку Адоры, цепляется за неё, как в детстве, будучи котёнком, ещё не познавшим всю остроту собственных когтей. Адора пытается не морщиться, пытается не шевелиться и не дышать, боясь спугнуть проявившую слабость Катру. Однако Катра не отпускает. Как и Адора. В какой-то момент Глиммер и Боу ретируются, позволяя им остаться наедине — Адора прекрасно осведомлена об их похождениях туда-сюда благодаря доносящимся обрывкам разговора с Энтраптой. Вскоре Боу подходит к ним, опускаясь рядом с Адорой. — Мы убрали коробки и поставили койку в камере, — как можно тише сообщает он. — Может, попробуем переместить Катру туда? Адора вздрагивает, услышав слово «камера» — ещё не хватало, чтобы Катра чувствовала себя заключённой — впрочем, другие помещения на корабле практически ничем не отличаются: везде так же тепло, темно и тихо. Катре будет уютно. Даже если Катра услышала Боу, она никак этого не показывает. Адора слабо кивает ему, после чего осторожно поворачивается, чтобы размять давно затёкшие ноги. — Эй, Катра? — мягко шепчет Адора. В ответ никакой реакции. Адоре уже кажется, что Катру сморил сон, однако её мёртвая хватка вокруг Адоры говорит об обратном. Адора вновь подаёт голос: — Катра, — выдыхает она, — Боу с Глиммер подготовили тебе кровать. Хочешь прилечь и отдохнуть? Катра долго молчит перед тем, как кивнуть ей в шею: — Хочу, — приглушённая тканью куртки, бормочет Катра. Но она всё ещё не двигается и не отпускает Адору, посему последняя решает взять ситуацию под контроль. — Я понесу тебя, ладно? — спрашивает она, нежно проводя рукой по затылку Катры, пытаясь воодушевить её. Вместо ответа Адора ощущает очередной вялый кивок в своё плечо. — Помочь? — предлагает Боу, но Адора отказывается. — Я справлюсь. — Она аккуратно переворачивает Катру, обвивая одной рукой её колени, а другой — поясницу. Катра так и не отпускает. Её голова по-прежнему покоится на плече Адоры, словно это последнее убежище во всём мире. Адора бережно поднимает Катру и встаёт, слегка покачиваясь на ватных ногах. Стоять куда сложнее, чем она предполагала изначально — её конечности ослаблены из-за глубокой, жгучей боли — видимо, побочный эффект целительных сил Ши-Ры. И хотя раны всегда затягиваются, а на коже не остаётся и следа даже после с трудом одержанных побед, её не покидает эфемерное ощущение веса, давящего на кости. Порой ей кажется, что лучше бы их было видно. Боу, готовый подсобить в случае чего, не отходит от них, но Адора упрямо перебирает ногами и, сильнее прижимая Катру к груди, проходит мимо него. В камере темно, однако тусклый свет технологий Основателей, коим и усеяны стены, освещает её. Катре досталось самое маленькое помещение на корабле, но Адора считает, что это даже к лучшему: здесь комфортно и безопасно. Она опускает Катру на койку и, игнорируя вопиющую боль в мышцах, машет Боу. Он уважительно покидает комнату, закрывая за собой дверь. — Мы добрались, — шепчет Адора, и только после этого Катра принимается нерасторопно выпутываться, окончательно разрывая объятия. Адора хмурится, когда когти Катры соскальзывают с её спины. Катра оглядывается по сторонам, моргая так, будто вокруг слишком ярко. В расфокусированном взгляде читается растерянность, в движениях — изнурённость. Адора проникается сочувствием: если её тело ноет, то Катре, должно быть, сейчас в десять раз хуже после их схватки. В воспоминаниях возникает образ Катры, без единого признака жизни лежащей на холодном полу корабля Хорд Прайма, отчего Адора тяжело сглатывает. Катра давно исчезла из её жизни, однако до недавнего времени она и представить не могла, насколько невыносимо было бы потерять её навсегда. Внезапно когти Катры вонзаются в матрас, а тело замирает. Она смотрит на Адору: её зрачки сужаются до толщины иголки, шерсть встаёт дыбом, и Адора распознаёт в этом всём первые признаки паники. — Катра, всё нормально, — Адора инстинктивно старается успокоить её, протянув руку в знак поддержки. Катра резко меняется в лице, отшатываясь от Адоры, будто увидела призрака. — Нет… — всхлипывает она. В голосе нет злости, лишь страх и отчаяние. Катра пытается встать с кровати, но ещё неокрепшие ноги не слушаются её, и она тут же кубарем летит вниз. — Катра! — вскрикивает Адора, вновь потянувшись к ней с намерением помочь, но та испуганно отползает назад и вжимается в стену, подобно загнанному в угол животному. Её дыхание рваное, хвост стоит колом. Адора видела её такой лишь в детстве, когда маленькая Катра не умела прятать свою ранимость за маской безразличия. — Убирайся из моей головы! — всхлипывает Катра. — Оставь меня в покое! Тебе ещё не осточертело? Адора не сразу понимает, что к чему. Как только до неё доходит, кровь стынет в жилах от ужаса. Катра сворачивается клубком и рыдает, зарываясь когтями в волосы, словно она в состоянии пробудить себя через боль и прогнать злосчастный мираж Хорд Прайма из головы. Адора бросается вперёд, хватая Катру за запястья и отводя их подальше от неё. — Катра, нет, это реально! Всё в порядке, ты в безопасности, я с тобой… Катра мечется, вслепую нанося удар. — Кончай с этим! — остервенело кричит она. — Прошу. Говорю же, она не вернётся! Отпусти меня, пожалуйста! Адора впервые слышит, чтобы Катра так неистово умоляла. Без сомнений: она будет рада убить Хорд Прайма собственными руками. Адора бросается на Катру, валя её на пол, и прижимает одичалые руки к полу, едва ли уклоняясь от убийственных когтей. Катра зажмуривает глаза, безнадёжно отворачиваясь и продолжая плакать. — Катра, — твёрдо говорит Адора. — Катра, прекрати! Это не уловка Хорд Прайма, я правда здесь, а ты ведёшь себя как огромная заноза в моей заднице. Катра открывает глаза, с опаской разглядывая лицо Адоры. Губы последней расплываются в лёгкой усмешке: — Я вернулась за тобой, дурочка, и спасла тебя. И, уж поверь, я ни за что не дам тебе об этом позабыть. Катра мешкает. Она медленно качает головой, а к глазам её снова подкатывают слёзы: — Она бы не стала возвращаться за мной. — Ну, не повезло тебе, ведь я-то как раз это и сделала! Так что можешь, пожалуйста, больше никого не царапать, прилечь на эту грёбаную койку и поспать? — Катра больше не оказывает сопротивления, однако в её глазах отчётливо видится недоверие. Адора пробует иной подход: — Кстати, могу я просто подметить, какой же этот Хорд Прайм конченый неудачник? Я-то думала, он, типа, страшнее Хордака, но тот хотя бы знал, когда лучше заткнуться. Катра смеётся всё тем же натянутым смехом, каким заливалась тогда, шагая по краю платформы и изо всех сил сражаясь с Праймом за контроль над собой. И когда тело Катры расслабляется под весом Адоры, та осторожно отпускает её руки, перекатывается и ложится рядом. — Поддельная Адора сказала бы такое? — самодовольно интересуется она. Адора превозмогает желание утешить Катру объятиями, понимая, что нежные прикосновения — совсем не то, в чём она сейчас нуждается. Это наверняка лишь напомнит ей о властных жестах Прайма. Катра ещё долго лежит так, издавая лишь тихие вздохи. Впоследствии она поворачивает голову, настороженно изучая лицо Адоры. — Это и впрямь ты, — хрипло шепчет она. — И ты вернулась за мной. — Ага, — невозмутимо отвечает Адора. Она помогает ей сесть. Катра всё ещё заметно напряжена, однако шерсть больше не стоит дыбом; её глаза внимательно сканируют комнату в поисках хоть какого-то подвоха, намекающего на иллюзорность происходящего. Она опускает взгляд и подносит руку к своему затылку — уши поджимаются, когда пальцы нащупывают чип, будто намертво въевшийся ей в спину. Когти царапают кожу, разрывают одежду, впиваются в тело, проливают кровь — всё случается так быстро, что Адора едва ли успевает среагировать. — Катра, стой! Хватит! — Адора опять вступает в сражение с когтями Катры, но поздно: та уже успевает нанести себе порезы и залить белоснежную форму красными пятнами. Она крепко держит её запястья вопреки попыткам Катры освободиться. — Да отпусти ты! — грозно шипит Катра, вот только Адора и не думает отступать. — Посмотри на меня, — приказывает Адора. Она усердно выжидает, пока Катра с неохотой подчинится. — Я отпущу, но ты должна дать слово, что больше не будешь причинять себе вред. Катра, пообещай мне. Адора надеется достучаться до Катры и, похоже, у неё получается. Вскоре Катра прячет когти и кивает. Она обессиленно дёргает руками, однако Адора не спешит ослаблять хватку. — Сними её с меня, — тихо просит Катра, и Адора соглашается. Она отпускает руки Катры, которые тут же сжимаются в кулаки и упираются в пол. Адора садится позади неё, пробегается ладонями по белой форме, покрывающей спину Катры, старается отыскать хоть какую-то молнию или застёжку, но тщетно: весь костюм словно целиком сшит из куска гладкой глянцевой ткани. Ну конечно же, Прайм не упустил бы возможности усложнить им жизнь. Катра чувствует, как Адора копошится, и шерсть на её затылке поднимается, а с уст снова слетает нервный выкрик: — Ну же, Адора, сними! Пожалуйста, сними! Не в силах выносить отчаяние в голосе Катры, Адора не медля берётся за края формы и дёргает изо всех сил. Ткань жёсткая и плотная, но явно не предназначена для защиты самого носителя, посему рвётся на удивление легко — или же к этому причастен очередной мощный всплеск Ши-Ры. Адора продолжает рвать костюм, обнажая дрожащую спину Катры, после чего помогает ей раздеться. Избавившись от формы, Катра заметно расслабляется. Она откидывается назад, прижимаясь к груди Адоры: её мышцы больше не напряжены, а дыхание постепенно приходит в норму. Она выглядит такой беззащитной. В голове Адоры Катра так долго была устрашающей, надвигающейся тенью ярости, злобы и тьмы, представляющей из себя совершенно незнакомый Адоре образ. Но этот образ Катры — хрупкий, свернувшийся в клубок — его она знает лучше всего на свете. Неожиданно Адора осознаёт, что пялится на голое тело Катры, чего делать ей явно не положено. Она спешно отводит взгляд, собирает остатки разорванной формы и сворачивает их в комок. — Пойду-ка я выброшу это, — объявляет она, слыша негромкий смешок от Катры в ответ. Адора аккуратно отодвигается и встаёт на ноги, по-прежнему не зная, куда деть свой смущённый взгляд. — У меня есть запасная одежда, я принесу тебе что-нибудь. Может, ещё прихватить воды? Да, пожалуй, прихвачу. — И после Адора выбегает из комнаты. Она мчит галопом по коридорам корабля, не желая надолго оставлять Катру одну. Ворвавшись в большую спальню, где они обычно спят, Адора застукивает своих друзей на кровати, лежащих в объятиях друг друга. Голова Глиммер, доселе покоившаяся на плече Боу, тут же поднимается, а лицо заливается краской. Адоре сейчас совсем не до этого. Она быстро одаривает их игривой ухмылкой, затем роется в мешке с одеждой, доставая оттуда чистый серый топ и такие же шорты. Они идентичны тем, что Адора раньше носила в Орде (портные Яркой Луны сшили их согласно её требованиям). Знакомые вещи вселяли ей спокойствие, может, и Катре станет чуть легче? — Всё путём? — интересуется Боу. — Сойдёт, — отвечает Адора. — Эй, на корабле ведь есть мусоросжигатель? — Да, он прямо за грузовым отсеком. А зачем тебе… Но Адора уже ринулась к двери. На выходе из спальни ей в голову врезается какой-то мягкий предмет, коим оказывается одеяло, брошенное Глиммер с криком «И это не забудь!». Немного погодя Адора находит мусоросжигатель — маленькую квадратную дверцу в коридоре, предназначенную для уничтожения отходов — и засовывает внутрь вражескую форму. Закрыв дверцу, она с упоением представляет, как белая ткань, охватываемая огнём, сгорает дотла, а вместе с ней и любой намёк на грубые, остаточные прикосновения Прайма. Удовлетворённая этой мыслью, Адора несётся обратно к Катре, попутно взяв из камбуза* бутылку воды. По возвращению она видит свернувшуюся клубком Катру, лежащую на кровати. Поскольку камера соседствует с машинным отделением, это одно из самых прогретых помещений на всём корабле — тем не менее, Катре прохладно. Когда дверь распахивается, она тут же поднимает голову и устремляет полный ужаса взор к источнику звука. — Всё хорошо, это просто я, — успокаивает Адора. Она подходит ближе и кладёт одежду на постель. Заметив пристальный взгляд Катры, прикованный к воде, Адора передаёт ей бутылку, ожидая, пока та жадно отопьёт из неё. Она сопротивляется желанию помочь, пока та неуклюже натягивает на себя одежду трясущимися руками. Да и вряд ли Катра позитивно оценила бы навязчивость Адоры. — Как самочувствие? — набравшись храбрости, спрашивает Адора. Катра вздыхает, заваливаясь обратно на матрас: — Дерьмово. Адора понимающе кивает: — Знаю. Прости. С магией или без неё, целебный процесс — тот ещё отстой. Попробуй поспать, это действительно помогает. — Сомневаюсь, что у тебя есть магические способности, которые защитили бы меня от кошмаров, — ворчит Катра. Она всё так же дрожит, но выглядит безмятежнее, по сравнению с её недавним состоянием. Царапины, нанесённые когтями, не такие уж и глубокие и больше не кровоточат, поэтому вряд ли ей понадобится медицинская помощь. Адора расправляет одеяло и заботливо накрывает её им, вот-вот собираясь встать и уйти, чтобы дать Катре отдохнуть. Однако в последний миг рука Катры цепко хватается за запястье Адоры, не давая той одёрнуть его. Катра ловит взгляд Адоры, неотрывно смотря на неё. И если до этого её глаза были стеклянными и потерянными, то сейчас они ясные и пронзительные. — Почему ты вернулась за мной? — настойчиво вопрошает она. — Я… — ответ Адоры обрывается. Катра не отпускает. Единственное, что отделяет их от полной тишины — мягкий, приглушённый гул двигателей корабля, рассекающего просторы космоса, уносящего их как можно дальше от Хорд Прайма. — Потому что… — и снова не выходит. Что она вообще должна сказать? — Потому что… ты Катра, — неуверенно подытоживает Адора. Катра вздрагивает. Её рука соскальзывает с запястья Адоры, а сама она переворачивается на другой бок, едва ли не исчезая под одеялом. Адора молчаливо слушает шум двигателей корабля, понятия не имея, как ей быть. — Поспи, — произносит она, как только становится ясно, что Катра ей не ответит. Катра хранит молчание. Даже не шевелится. — Я буду неподалёку, — добавляет Адора. — Зови, если вдруг понадобится что-нибудь. И снова тишина. Сердце Адоры отбивает бешеный ритм. Она чрезвычайно не хочет оставлять Катру в одиночестве и вообще когда-либо выпускать её из виду. Адора хочет лежать на кровати вместе с ней и обнимать Катру, поглаживая по волосам до тех пор, пока она не погрузится в мир грёз; хочет быть рядом, если вдруг Катру вновь разбудит очередной кошмар или если она вновь попытается причинить себе вред; хочет прижимать Катру к своей груди, укрывая её от всего мира в своих руках, где она всегда будет в безопасности и вовсе забудет, что такое страх или боль. Но Адора не может. Она никогда не была способна защитить Катру, с какой бы силой не жаждала этого. И каждый чёртов раз все её действия лишь оборачивались новыми страданиями для Катры. И Адора уходит. Встаёт и покидает комнату, закрывая за собой дверь. Она идёт столько, сколько нужно, чтобы Катра услышала её отдаляющиеся шаги, а затем разувается и возвращается назад настолько тихо, насколько может, словно ниндзя. Адора садится на пол и осторожно прислоняется к двери камеры, полностью напрягая слух, чтобы не пропустить ни единого звука, если таковой будет доноситься из помещения за её спиной. На этот раз, когда Катра будет нуждаться в ней, Адора будет рядом. Она больше никогда не бросит её. Корабль гудит и поскрипывает, сквозь космос унося их всё дальше от Хорд Прайма.***
Катра ещё долго остаётся в своей комнате, но почти не спит. Истерзанный разум рисует перед ней ужасные картины, стоит ей сомкнуть веки. Бассейн, наполненный зелёной жидкостью, миллионы клонов, глазеющие на неё из темноты, суровая усмешка Хорд Прайма, буквально разрывающего её сознание по швам. Катра чувствует, как ей сдавливает горло, как Прайм ставит чип, железной хваткой удерживая её голову, как тело сначала пронзает жгучая боль, а потом — леденящее душу оцепенение. Но самое ужасное даже не это, а лицо Адоры. Снова и снова: яркий свет надежды в её голубых глазах, неловкие улыбки, руки, тянущиеся к Катре. В комнате нет окон, но даже если бы они и были, Катра всё равно не смогла бы понять: день сейчас или ночь. Время потеряло всякий смысл. Сколько она провела в космосе? Сколько она была под контролем Прайма? Сколько прошло с тех пор, как Адора вырвала её из того адского места? Всё сливается, превращается в вязкую смесь кошмаров и мертвенной пустоты. Катра мечется из стороны в сторону, отбрасывает одеяло на пол, сжимает руками голову, но не кричит. Знает, что тогда Адора неминуемо прибежит к ней на помощь. Ей невыносимо снова видеть её идиотское, полное надежды лицо. Спустя какое-то время (Катра не имеет ни малейшего понятия, сколько именно прошло), Адора навещает её. Катра притворяется спящей. Она слышит, как Адора оставляет новую бутылку воды рядом с кроватью, чувствует, как её снова укрывает сброшенное ранее одеяло. Адора должна прожигать её полным ненависти взглядом через тюремную решётку, а не выводить Катру из себя всей этой незаслуженной заботой. Однако Катра не посмеет шелохнуться. Не посмеет снова заглянуть ей в глаза. Всякий раз, когда Адора наведывается к ней, Катра притворяется спящей. Она не прикасается к воде, игнорируя боль в пересохшем горле, чтобы ничто не выдавало Адоре о её пробуждении. Но в конце концов пелена мучительных сновидений вновь накрывает её — зелёная жидкость, ухмылка Прайма, тягостная боль, его голос — и тогда Адора появляется вновь. Катра испуганно подскакивает от звука открывающейся двери, чувствуя, как сердце в груди колотится с бешеной скоростью, норовя пробить рёбра, и, прежде чем она успевает его подавить, крик ужаса вырывается из её горла. И тогда прикрытие Катры идёт коту под хвост. Адора смотрит на неё тем же глупым и обнадёженным взглядом, как будто она забыла, что Катра потратила годы в попытках уничтожить её и всё, что она любит. И это невыносимо. Поэтому Катра действует по старой схеме. Она снова возводит вокруг себя стены, набрасывается на Адору, жалит в самые уязвимые места. Она всегда такой была. Животным во власти низменных инстинктов, с прогнившим насквозь сердцем, прямо как и говорили все вокруг. Она — смертельный яд, необузданное пламя, битое стекло, и единственное, что она умеет — причинять боль и получать её в ответ. Адора уходит разгневанная, и какая-то часть Катры, крохотный кусочек из детства, который каким-то непонятным образом остался невредим, хочет окликнуть её, побежать за ней в залитый светом коридор. Но Катра не делает этого. Она остаётся во тьме. И она в душе не чает, как из неё вырваться.***
Лишь когда Адора, бесстрастно глядя на неё, предлагает Катре уйти, бросить их всех на произвол судьбы и никогда больше не видеться, Катра, наконец, осознаёт, что не может так поступить. Она на протяжении многих лет жила в одиночестве, злости и пустоте. Гнев был единственным, что согревало её, но сейчас она просто-напросто замерзает. От этого холода у неё нестерпимо ноют кости. И Катра больше не медлит ни секунды. Она тянется к Адоре. — Адора, постой… Прошу, останься.***
— Вы бы меня видели! — рассказывает Боу. — Двое гнались сзади, а один пытался подрезать спереди, и я такой ПИУ! ВОУ! ВЫСШИЙ ПИЛОТАЖ! И я реально оторвался от них, это было потрясно. — А ещё ты врезался всего лишь в три астероида, — подкалывает его Глиммер. — Просто взял и пробил их насквозь. Я впечатлена. Почти. — Отлично, тогда в следующий раз ты за рулем, — обиженно фыркает Боу. — Мы могли мгновенно умереть в случае разгерметизации, но щиты Дарлы сработали превосходно! — возбуждённо тараторит Энтрапта. — Оу-у-у, я так ей горжусь! Адора восторженно смотрит, как Катра откусывает очередной кусочек булки. — Ну? Как тебе? — она пытается подтолкнуть её к разговору, предвкушая реакцию. — Ну… неплохо, — хмыкает Катра. И затем, видя укоризненный взгляд Глиммер, добавляет: — Очень неплохо. Спасибо. На лице Адоры читается лёгкое разочарование: — Всего лишь неплохо? — Ну, Блестяшка не то чтобы первоклассный шеф-повар, — усмехается Катра, получая за это тычок в рёбра от Глиммер. — Да что не так? Говорю же: вышло неплохо! — Не знаю, я ожидала более бурной реакции, — бормочет Адора. — Когда я впервые попробовала нормальную еду не из пайка, это снесло мне крышу. Я ела и не могла остановиться. Катра выгибает бровь: — Адора, ты не в курсе, что я и раньше ела не только из пайков? В Кольце Страха была куча контрабанды: стоило лишь знать, где искать. Ты одна была слишком правильной, что даже не пыталась отличиться. Боу и Глиммер смеются, отчего Катра ощущает мимолётную искру тепла. Она не привыкла, чтобы над ней смеялись. Во всяком случае, не в хорошем смысле. Адора заливается румянцем. — Издеваешься? — вопросительно бубнит она. — Я столько лет ждала, пока ты присоединишься к Восстанию, чтобы своими глазами увидеть, как ты пробуешь нормальную еду, а ты ела её всё это время?! Так же внезапно, как и появилась, тёплая искра улетучивается, смываемая волной сокрушительного холода. Боу снова шутит, но его слова звучат приглушённо и неразборчиво. Катра будто тонет. Не произнеся ни слова, она поднимается и покидает компанию. — Катра?.. Только голос Адоры прорывается сквозь шум в ушах, но Катра не оборачивается. Краем уха она слышит, как Глиммер советует ей что-то — вероятно, просит Адору оставить Катру в покое. Ноги слабеют, когда Катра покидает помещение, и окончательно подводят её, когда она почти добирается до своей комнаты. Катра опирается о стену, чувствуя, как лёгкие сжимаются, словно что-то тяжёлое сдавливает грудь, разом выкачивая всю кровь из тела. Задыхаясь, она сползает на пол, и судорожные вздохи сменяются всхлипами — глубокими и тяжёлыми, почти беззвучными. «Я столько лет ждала, пока ты присоединишься к Восстанию…» Фраза, произнесённая с небывалой простотой, словно это и впрямь раз плюнуть. Как будто Катра в любое время могла взять и уйти от нескончаемых страданий в Кольце Страха, выбрать хорошую еду и счастливую жизнь. Выбрать Адору. И она действительно могла, не так ли? Каждая бессонная ночь, каждая мука от рук Ведьмы Теней или Хордака, каждый срыв, когда она, будучи ослеплённой гневом, царапала стены, кровать и даже собственное тело. Всё это было напрасно. Просто выброшенное на свалку время. Она могла отречься от своей гордости, своего гнева, своей тяги к разрушению. Однако вместо этого она потворствовала самоуничижению ровно до тех пор, пока всё хорошее в ней вконец не завяло. Пока мир вокруг неё не начал распадаться на осколки. Что если уже слишком поздно? Давление из груди переходит в желудок, и кажется, будто её сейчас вырвет. Тошнота усиливается с каждым вдохом, но приходят лишь новые всхлипы. И Катра не пытается подавлять их. Она плачет до полного опустошения, до ноющей боли в глазах. Катра продолжает лежать на полу, не в силах подняться или даже пошевелиться. Она слышит чьи-то шаги за поворотом и напрягается — она не хочет, чтобы Адора видела ее такой. Вот только это не Адора и вовсе. Глаза Энтрапты прикованы к планшету — она едва не наступает на Катру, прежде чем замечает её. — Упс, извиняюсь! — бодро щебечет Энтрапта. — Я тут шла проверить, как продвигается перезагрузка Дарлы. И тогда она видит заплаканное лицо Катры, удивлённо округляя глаза: — Оу… Эм… Ты… ты в порядке? Катра отвечает не сразу. Энтрапта нервничает, явно испытывая дискомфорт. — Нужно какое-то лекарство? Думаю, я просто, эм… пойду позову кого-нибудь… — Энтрапта, — наконец произносит Катра, подняв на неё взгляд. — Как тебе это удалось? Энтрапта вопросительно склоняет голову набок: — Что удалось? — Как… — Катра сглатывает, чувствуя саднящую боль в горле, — …как ты заставила их простить тебя? Как простила саму себя? Энтрапта обдумывает вопрос, играя с кончиками своих волос: — Понятия не имею, — признаётся она. — Адора и Боу просто спасли меня. Даже после того, как я набедокурила с Рунстоунами. И создала роботов, нападавших на них. И построила портал, который чуть не уничтожил реальность. Катра дёргается, отводит взгляд и сжимается в клубок, ощущая дрожь во всём теле. От такой реакции Энтрапта впадает в панику. Она делает первое, что приходит на ум: хватает руку Катры и неловко сжимает её. Полные слёз глаза Катры встречаются с её, шокированными. Энтрапта выглядит потрясённой, но решает рискнуть, и крепче сжимает ладонь Катры. — Я считаю, они вернулись, потому что верили, что у меня есть шанс стать лучше, — делится она, с великой осторожностью подбирая слова. — Даже если бы я попросила, они бы меня не бросили. Так что я стала той, кого они во мне видят. Сначала я не понимала как, постоянно совершала ошибки, да и до сих пор совершаю. Но они не отворачиваются от меня. И от тебя не отвернутся. Нужно только… не сдаваться. В воздухе повисает молчание. Энтрапта старается удерживать взгляд Катры и, несмотря на то, что это буквально убивает её изнутри, она смотрит на неё до тех пор, пока Катра не улыбается ей, слабо и немного неуверенно, и не сжимает руку в ответ. Довольная успехом, Энтрапта отстраняется и отступает назад. Катра окидывает её внимательным взором. — Ты проделала долгий путь, — тихо говорит она. — О, спасибо! — гордо благодарит Энтрапта. — Я научилась всем этим ручным штукам у Боу, это и правда успокаивает людей. Она смеряет Катру взглядом и решительно кивает: — Тебе определённо нужна новая одежда. Я разберусь с этим. И со скафандром тоже. Хочешь шлем с ушками? Сделаю его с ушками. И после Энтрапта убегает дальше по коридору, радостно тараторя в диктофон об «очередной успешной эмоциональной связи!». Катра слишком устала, чтобы стоять на ногах. Однако боль в груди ушла, как и отвратительное ощущение в животе. Она чувствует беспомощность и болезненную тяжесть, но также… ей почему-то лучше. Впервые за долгое время она знает, как двигаться дальше. Глаза медленно закрываются, и Катра погружается в сон, не дойдя всего пятнадцати шагов до своей комнаты. Даже когда Адора находит её и поднимает на руки, она не просыпается, и лишь когда её тело касается кровати, Катра сонно открывает глаза. — Хэй, Адора, — бормочет она. На губах Адоры опять появляется эта глупая улыбка. Идиотка. — Всё хорошо? — Да, я… Я в норме. Безумно устала, но в норме. Мне нужно поспать. Адора кивает и начинает отстраняться, вот только рука Катры, удерживающая её — мягко, не царапая кожу когтями, но крепко — не позволяет ей этого сделать. Катра молчит, даже не встречается с ней взглядом, но не отпускает. И тогда Адора идёт ва-банк. — Хэй, Катра, — тихо шепчет она. — Ничего… ничего, если я переночую здесь? Боу и Глиммер наверняка уже вовсю заняты друг другом, и мне бы очень не хотелось находиться сейчас рядом с ними. Смех Катры низкий, раскатистый, почти переходящий в мурлыкание. Адора улыбается. Ей до чёртиков нравится быть причиной смеха Катры. — Как пожелаешь, — тихо отвечает Катра. Адора выпрямляется, радуясь маленькой победе. — Схожу за одеялом. Я лягу на полу. — Она направляется к двери, но голос Катры останавливает её. — Адора. Адора оборачивается и вопросительно смотрит на неё. Глаза Катры — небо и золото — устремленные в её сторону, сверкают в полумраке. — Не строй из себя ещё большую идиотку, — произносит Катра. — Кровать большая, и так вместишься. Вау. Медленно и осторожно Адора укладывается на постель лицом к Катре, сохраняя дистанцию. Адора не шевелится, наблюдая за Катрой с широко распахнутыми глазами, будто та убежит прочь, стоит ей сделать хоть одно неверное движение. Спустя какое-то время напряжённого молчания, Катра ухмыляется уголком рта, обнажая острый клык. — Распусти волосы, дурочка, — говорит она. — Продолжишь спать с этим глупым хвостиком — облысеешь ещё до тридцати. Адора возмущённо сверкает глазами, но расслабляется и стягивает резинку, надевая её на запястье. Грязные, жирные волосы спадают на лицо. Глаза Адоры снова концентрируются на Катре, и в них ясно читается: «Ну, теперь довольна?». Она тоже выглядит уставшей. Катра выдерживает её пристальный взгляд и медленно моргает, гадая, не забыла ли Адора, что это значит. Вдруг Адора протягивает руку и поправляет короткую чёлку на лбу Катры. Катра слегка вздрагивает от внезапного прикосновения — Адора смущается и быстро отдёргивает ладонь. — Прости, — виновато произносит она. — Я… Мне нравится. Твои волосы. Катра закатывает глаза, изображая равнодушие: — Стоит как-нибудь поблагодарить Хорд Прайма. Он сделал мне крутую стрижку. — Нет! — эти слова ужаснули Адору. — Я хотела сказать… — Адора, успокойся. Катра склоняется ближе, но всё ещё не дотрагивается до неё. — Я просто пошутила. Рада, что тебе нравится. Мне от этого… легче. Они смотрят друг на друга, глаза в глаза, неотрывно. Ни одна не хочет первой прерывать зрительный контакт. Ни одна не знает, о чём говорить дальше. И тогда… — Спасибо, — шепчет Катра. — За то, что спасла меня. За то, что вернулась. Адора обескуражена. Любая эмоция, любое мимолётное чувство — всё это буквально отображается у неё на лице. Может, когда-нибудь Катра станет хоть на каплю такой же… — Я бы ни за что не бросила тебя, — шепчет Адора в ответ. — Я исправлюсь, — крепко зажмурившись, произносит Катра. — Я причинила тебе боль, слишком много боли. Прости. Я ни за что не поступлю так снова. Да, извинения не исправят всего, что я натворила, но знай: если ты когда-нибудь скажешь мне уйти, я уйду. Матрас колеблется, когда Адора пододвигается настолько близко, что лица Катры касается её дыхание. — Я не хочу, чтобы ты уходила, — признаётся Адора. — Я хочу, чтобы ты осталась здесь. Со мной. Я правда скучала по тебе, Катра. И тогда Катра выстраивает хрупкий мостик через разделившую их когда-то пропасть. Это не так уж и сложно — обыкновенное касание её хвоста к ноге Адоры. Достаточно лёгкое, чтобы списать на случайность. Но Катра не шевелится. И это касание, словно невысказанная просьба, будет длиться, пока Адора не поймет намёк. Адора двигается к Катре и обвивает её руками, притягивая ближе к себе. Катра прячет голову под её подбородком, прижимаясь к тёплой груди. Эти объятия немного неловкие, не такие весёлые и беззаботные, как в детстве. Но это и не важно. Начало положено. Веки Катры смыкаются сами собой, и она проваливается в самый глубокий за последние годы сон. Адора чувствует мягкую вибрацию от мурчания у своей груди, не в состоянии поверить, что всё это взаправду происходит наяву. Но она слишком вымотана, дабы подвергаться сомнениям, поэтому зарывается лицом в волосы Катры и убаюкивает её, пока та негромко мурлычет. Корабль тихо и мирно движется сквозь космос, держа курс домой.