Ступенчатый Лабиринт

      В себя я пришёл вчера утром. Точнее, из сна меня вырвали достаточно болезненные ощущения тела, которые я терпел весь вчерашний день. Редкие зелья мадам Помфри помогали лишь на время. Сегодня мне было полегче, причём намного, отчего этот день я провёл, в основном, анализируя свой поступок. Да, то что я полез спасать Флитвика, было благородно и крайне безрассудно. Не вмешайся я и он бы точно умер, так как я очень сомневаюсь, что Флитвик выжил бы после Авады. Мог ли я дать ему умереть? Мог. Но вот и спасти я его тоже мог. И именно это ощущение и не позволило мне не вмешаться, так как с моей памятью я бы помнил об этом всю свою оставшуюся жизнь, что радости в последствии мне точно не принесло бы. А так, я мог, и я смог, а это главное.       Мне вот всегда было интересно: а почему все не бросаются Авадами? Ведь против неё защиты нет, кроме материальных предметов. Да и кинь Квиррелл в меня тогда Аваду, можно было бы выносить меня вперёд ногами. Ответ достаточно прост. Авада, в первую очередь, является заклинанием из школы некромантии и, дабы его сотворить, нужно две вещи: первое — это накопление маны и сжатие её в одну точку, второе — это предрасположенность к некромантии и умение управлять или конвертировать свою личную ману в ману смерти, при этом не умерев в процессе. Конечно, второй пункт можно обойти и использовать эмоции и желания смерти тому, на кого ты хочешь использовать заклинание. Именно поэтому он замешкался перед убийством Флитвика и именно поэтому он в меня не кинул Авадой, так как попросту не успел настроиться эмоционально. Потому-то я до сих пор ещё жив и именно поэтому Квиррелл тогда разразился множеством заклинаний, дав мне возможность сбежать.       Посмотрев в правую сторону, я хмыкнул. Через две койки от меня лежал Гарри. Вокруг него было множество сладостей и цветов. Но вот то, что Гарри здесь, говорит о том, что Квиррелл мёртв. Конечно, недавнее столкновение с Квирреллом не прибавило мне любви к нему, да и как преподаватель он был не очень, но вот смерти я ему не желал. Всё же он был одержим. Но что есть, то есть. Отвернув голову от кровати Гарри, я вновь уставился в потолок и тяжело вздохнул. Причина вздоха была проста. Моя мантия, мой первый артефакт, приказал долго жить. Все блоки были разряжены и в мантии не было ни капли маны, и это не считая несколько огромных дырок, из-за чего мантия теперь больше похожа на тряпку. Делать такую же достаточно тяжело физически, ибо крови подобное требует преизрядно, а кровь сильных магических существ стоит достаточно дорого. Да и точно такую же я делать, естественно, не буду, так как даже при её создании мне приходили идеи по улучшению, не говоря о том времени, что прошло с момента её создания.       Револьвер же показал себя с лучшей стороны. Он остался цел, что не может не радовать. Естественно, о его эффективности ещё нужно подумать, так как оказалось, что в бою барабанный механизм не очень удобен, но польза от него была неоценима для меня. И, в первую очередь, это скорость применения заклинаний и отсутствие концентрации. Эти два полезных свойства и дали мне возможность отстреливаться от Квиррелла. И вот подумать над тем, как можно улучшить револьвер, стоит обязательно.       Дальше мое состояние улучшалось достаточно быстро, не в последнюю очередь благодаря укрепляющим зельям. Гарри вскоре очнулся и у него состоялся интересный разговор с директором, который подтвердил то, что Квиррелл всё же сунулся в запретный коридор и умер от прикосновений Гарри. Камень в итоге уничтожили. И если итог событий первого года совпал с итогом фильма, то есть не маленькая вероятность того, что и второй повторится если не в точности, то очень даже близко с событиями из фильма, а это уже нешуточная угроза. Что я могу сделать, дабы предотвратить это? На Косой аллее мне вряд ли удастся стащить дневник, в школе тоже, так как мы на разных факультетах. Единственный вариант — это когда Джинни сама выбросит дневник в туалете. Тогда-то и будет шанс его спереть. По-иному не получится. Так что определившись с этим, я немного расслабился и принялся раздумывать над тем, как бы улучшить свои артефакты. За этим прошло ещё два дня и меня наконец выписали из больничного крыла. Что забавно, так это то, что больничное крыло я покидал последним. Но вот больничное крыло осталось позади, и хотя чувствую я себя не совсем в порядке, мадам Помфри заверила, что слабость уйдёт за день-два.       В тот же день, когда меня выписали, в Большом зале был пир в честь окончания учебного года. Сам Большой зал был окрашен в зелёные цвета, так как кубок школы был за Слизерином. Сразу за ними шли мы с отрывом всего в двадцать баллов. Пуффендуй отставал от нас на пятьдесят балов, и замыкал последним Гриффиндор, который отставал от Пуффендуя на те же пятьдесят баллов. В итоге Слизерин радовался победе, Гриффиндор сидел без настроения, а остальным было пофиг. Но вот неожиданно для всех пир окончился и Дамблдор толкнул речь. Да так толкнул, что Гриффиндор внезапно приобрёл сто семьдесят баллов, что автоматически сделало все усилия трёх факультетов на протяжении всего года бесполезными. — Ну да, ну да, пошёл я нахер, — проговорил я себе под нос, так как всего за весь год заработал более сотни баллов для факультета, но это оказалось абсолютно бессмысленным, так как директору ничего не стоит покрыть любую разницу в баллах. — Ну, хоть не Слизерин, — выдохнул с легкой улыбкой Терри.       Я хотел многое сказать на его фразу, так как от подобной несправедливости у меня знатно подгорела жопа, но всё же я сдержался. Да и не поймут меня, чтобы я ни говорил. Так что я только закатил глаза, и когда пир был закончен, пошёл спать. Наутро мы все собрали вещи и поехали на поезде домой. *** — И как мы это объясним? — спросил устало Джордж у своей жены. — Милая, иди сюда, а то поранишься, — проговорила Кейтлин своей дочери. Лили, как любая хорошая девочка, послушала свою маму и достаточно быстро оказалась возле неё. — Так и будешь делать вид, что ничего не произошло? — без каких-либо эмоций проговорил Джордж. — Если бы ты не запрещал Лили спать в комнате Марка, ничего бы не произошло, — недовольно ответила Кейтлин, отряхивая одежду дочери. — Ну конечно, — закатил Джордж глаза. — Естественно, что в таком случае в наш дом не попала бы молния, которая разнесла только комнату Лили, — не успевают они привыкнуть к чудачествам дочери, как происходит ещё что-то более странное, к чему они не готовы. На этот раз в их дом попала молния и только чудом Лили не пострадала. — Я не специально, — тихо проговорила Лили, опустив голову. Конечно, она не хотела спать сегодня в своей комнате, ведь завтра приедет братик, но она даже не думала, что её злость может обернуться таким образом. — Не переживай, завтра приедет Марк и всё починит, — с тёплой улыбкой проговорила Кейтлин в попытке успокоить дочь. — Уа-а-а-а! — сразу заплакала Лили, на что Джордж и Кейтлин только грустно улыбнулись друг другу. Видимо, они слишком часто использовали главный козырь для успокоения дочери, из-за чего попытка успокоить дочь сейчас вызвала противоположную реакцию. *** Беллатриса Лестрейндж, в девичестве Блэк, предвкушала очередные каникулы. Последние пять лет, три месяца в году, которые попадали на лето, она отдыхала от Азкабана. Всё дело в том, что на это время многие охранники покидали сей «чудесный» замок, дабы повидаться и провести время с детьми. Из-за этого на лето оставалось только два-три охранника, которых и подкупил ее свояк со стороны её сестрёнки Цисси. Именно благодаря ему она могла вырваться из того ада моральных пыток, что она испытывала с самого начала с её заключения. Сколько раз она корила себя за те слова, что она говорила во время её суда, не пересчитать. Тогда это было сделано специально, ведь в отличии от её глупого братца она знала о плане матери по сохранению рода Блэк. А ведь как всё казалось просто, когда только это планировалось…       Тогда мать ставила на Воландеморта, так как он был достаточно силён, умён и харизматичен, а потому Нарцисса, Регулус и она, Беллатриса, должны были войти в его свиту, в то время как Сириус встал на сторону Дамблдора, а Андромеда вышла в нейтралы, выйдя замуж за магглорожденного. Но её мать ошиблась. За маской умного и харизматичного волшебника пряталось безумное существо с огромной силой, которое клеймило всех своих последователей рабскими метками. К сожалению, её и Регулуса клеймили до того, как семья успела разобраться в самой метке, из-за чего у них, собственно, не было выбора, но вот Нарциссу спрятать успели, благо она уже была ранее помолвлена с Люциусом. Регулус, конечно, попытался пойти против Лорда и обойти ограничения, впаянные в клеймо, но вскоре он пропал. И дабы выжить, ей пришлось встать возле Лорда. Сколько она делала омерзительных и ужасных вещей, она уже и не помнила. Конечно, Блэки не то чтобы светлый род, но у каждого рода есть кодекс, который создали предки и на который равнялись потомки, дабы чётко знать путь, по которому род должен идти. Путь рода Блэк - это сила и знания. Так что в библиотеке за всё время скопилось достаточно много самых разных знаний по магии, из-за чего Беллатрисе не составило труда в рекордно короткие сроки выучить достаточно редкие и эффективные проклятия. Благодаря этому она оказалась одной из самых опасных слуг Лорда, что и привело её в ближний круг, где Беллатриса вскоре стала правой рукой Лорда, уничтожив других конкурентов. Но именно это положение и обеспечило ей стопроцентное заключение в Азкабан, так как сослаться на Империус не вышло бы. Единственное, что она могла - это спасти сестёр и брата. И хоть ей претило врать, но своими словами она всё же смогла спасти счастье Цисси, выгородив Люциуса, как и ещё несколько чистокровных семей немного очистить, дабы они смогли выкупить себя. Увы, но Сириус всё же попал в тюрьму, несмотря на то, что он был на стороне Дамблдора.       К сожалению, помочь брату она не смогла, так как Люциус и так много тратил на её «каникулы», а попасть в свой сейф у неё не получалось, так как к ним нужно придти официально, под своей личиной, что уже не позволит министерство и её «каникулы» сразу прекратятся. Единственное, что позволяло отвлечься - это её племянник, Драко. Миленький блондинчик, которому Белла дарила всё своё оставшееся тепло. К сожалению, детей она пока не может иметь, так как ещё в детстве провела на себе достаточно древний ритуал, снять который сможет только она. Но пока никого подходящего она не встретила, так что официально она иметь детей не может, из-за чего её забота о Драко ни у кого не вызывает подозрений. Ну не говорить же всем, что таким образом она отходит от Азкабана и тренируется в воспитании её будущих детей? Да и Люциус молодец, организовывает ей каждый раз отличный отдых у моря с прекрасными целителями, которые поддерживают её здоровье в отличной форме. Всё было хорошо, исключая редкие мысли о брате. Всё же как бы их не воспитывала мать, они все дорожили друг другом и всегда поддерживали между собой отличные отношения. Только Сириус в последние годы войны отдалился от них всех, что немного настораживало. Благо, набрать шоколада для Сириуса было достаточно просто, чем она каждый раз и пользовалась. Именно шоколад позволил наладить некогда охладевшие отношения, благо, их камеры были рядом. — Лестрейндж, на выход, — тихо проговорил стражник, бесшумно открывая двери. И она бы улыбнулась, но вот мужа она ненавидела, так что внутренне скривилась, в то время как на её лице не дрогнул ни единый мускул. Всё же она аристократка и пусть даже в Азкабане, но должна соответствовать.       Дальнейший путь для неё был уже даже привычным. Они прошли по коридору, спустились на первый этаж, так как её камера была на самом верху, где содержатся самые опасные преступники, потом прошли в достаточно уютный кабинет начальника тюрьмы, где она через камин попала в Малфой манор. Конечно, прямого канала к Малфоям не должно было быть ради всё той же безопасности, но именно на подключение подобного канала и его последующее сокрытие ушло и уходит сейчас большинство денег Малфоев, а все только ради того, чтобы организовать ей «каникулы». И за это Белла была благодарна Люциусу и когда-то придёт время, дабы отблагодарить его. И она отблагодарит. Но сейчас… — Дракусик! — воскликнула она, только выйдя из камина и обняв своего племянника. Увы, но он успел только вздрогнуть, а вот убежать - нет, так что Драко пришлось стоически выдерживать объятья заскучавшей по нему тётушки. ***       Поездка в поезде меня малость утомила. Всё дело в пассажирах, с которыми я ехал. Это была вся наша комната, из-за чего в купе было шумно и, естественно, почитать мне спокойно не давали, а ведь это была единственная моя отдушина в Хоге, так как общаться с ровесниками мне было чертовски скучно и неинтересно, в то время как старшекурсникам я сам был не интересен в силу возраста. В общем, мало того, что меня отвлекали от чтения, так и постоянными расспросами о Флитвике отвлекали, что меня жутко злило. Отвечать я не хотел, а так как почитать мне толком не давали, то я сам для себя придумал интересное занятие. Заключалось оно в том, что я всячески уходил от этой темы разговора или переводил её на другие темы. И это было достаточно сложно, так как на меня наседало сразу три парня, хоть они и были мелкими. При этом мне было интересно, отчего я всё же приехал на платформу с достаточно хорошим настроением. И стоило мне только выйти из поезда, как в меня врезался радостный комочек, в котором я без труда узнал свою сестричку. — А где мама и папа? — спросил я, когда она перестала довольно пищать. Что интересно, я не чувствовал её веса. — Перед проходом, — проговорила она, так от меня и не отлипнув. — Хорошо, — погладил я её по волосам и, подхватив руками Лили поудобнее, пошёл к проходу, махая знакомым на прощание.