Разговоры светские

«Из-за решетки на детской кроватке Слышится манящий голос... Ты начинаешь вращаться: У тебя нет выбора», — song Spellbound by Siouxsie And The Banshees — Robe à la Polonaise, — произносит мужской голос с восхищением. Длинные пальцы обхватывают тонкую кисть девушки, пробегаются касаниями ненавязчивыми, мягкими, прежде чем он кланяется в подобострастном реверансе. Тонкие губы бледного оттенка с синева целуют совсем юные пальцы; от испуга Мария Антония едва не вырывает узкую длань, но нарушить этикет не дало истинно дворянское воспитание при строгом аббате Вермоне. — Драпировки на юбках, довершаемые фижмами, формируют женский силуэт, и это идеальный вариант для летних повседневных прогулок. Должна признать, при дворе сейчас входят charmants robe à la française со «складками», — по-девичьи пухлое лицо озаряется широкой улыбкой. Выбеленная воском длинная шея эрнцгерцогини привлекает мужской взор, услаждая своим видом на грани похоти, искушая, маня. — «Складки Антуана Ватто». Его «панно из особняка Нуантель» ravit mes yeux всякий раз, как я гляжу в сторону этого дивного... œuvre, — низкий голос произносит медленно, утвердительным тоном. Мария кивает живо, с интересом, и руку из чужих выпускает, ненароком задевая пышные алые румяна на правой щеке, силясь подавить разгорячённое непрошенным знакомством лицо. Этот незнакомец волновал её сердце, она переживала воистину непонятные доселе чувства. Кажется, впервые за целых двенадцать лет она по-настоящему влюбилась в высокого, интригующего воображение мужчину с дивным заморским акцентом. И пусть они пользовались французскими замечаниями, было видно, что этот язык не родной, куда свободнее незнакомец разговаривал на английском. Одеяния острый для её лет, но ветренный интеллект оценил только сейчас, что и подтвердила наколка на правой груди: такой же широкой, как... Oh, Seigneur, regarde toi un peu. Entre! Он, вероятно, eorl, или граф. А она надеялась хотя бы на герцога... Впрочем, влажные от яда чистотела глаза поднимаются вверх — наивный и раскосый по-детски взгляд от действия препарата выглядит чарующе на всех мужчин; она это знала прелестно. Взор пробегается по тонкой мужской талии, утянутой вышитым серебром корсетом, к широкой от такого взаимодействия груди и по массивным плечам. Задевают острый изгиб орлиного носа с вычурной горбинкой, цепляют линию высоких скул и сощуренных янтарных глаз. — Скажите, эрл, я Ваша новая добыча? — произносят пухлые алые губы девушки, и ручка цепляет белоснежный воротник, расправляя его как подобает. В противовес своим словам она прижимается к мужчине ближе, и увидь их рядом матушка — вероятно, такой бы скандал разразился. Но они в летнем саду, под роскошными лиственными деревьями, и нет никакого дела до светского этикета дворянских управ. — Добыча? О, нет, ma douce. С чего в Вашей светлой голове закрались подобные мысли? Ваш покорный эрл Вам абсолютно не по статусу, — с мягким намёком в бархатистом голосе произносит брюнет, и увлекает девушку в гущу беседки, как и подобает — впереди себя, за талию и узкую длань. — Вы слишком красив и необычайно подкован в очаровании светских дам. Такие, как я — пешки в соблазнении и приятной ночи. У вас было много жертв, и я готова поставить все свои две бриллиантовые серьги на то, что такая особа, как я, легко может оказаться между ваших чресел в следующую пару мгновений, — хитрый взгляд больших глаз, надбровные дуги вздымаются вверх — Мария Антония тщательно выбривала брови и лоб, как подобается приближённой королевской особе, дабы подчеркнуть каждую черту своей безупречной красоты, над которой стараются лучшие косметологи при дворе. Смех наполняет их маленькую обитель, укрытую от сторонних глаз. Граф наклоняется вплотную к розовому ушку, открытому из-за высокой пышной причёски, задевает клыками самую мочку, и шепчет на грани слышимости. — Вы умна, будущее светило Парижа. Но и Ваш интеллект будет Вам погибелью. — Погибелью? — заинтересованно произносит эрцгерцогиня Габсбург-Лотарингская, поворачивается даже излишне резко, отчего острый клык задевает нежнейшую кожу уха. Щурится, чувствуя что-то тёплое на нём, но не придавая этому особенного значения, особенно когда всё те же невероятно длинные пальцы тут же касаются его, стирают белила и что-то ещё. — Возможно, так и есть. Пожалуй, я была бы даже не против отдать свою невинность такому джентельмену, как Вы. Считайте это высшим комплиментом от будущего светила Парижа, — тут же пресекает свой вопрос девушка. Она невероятно умна и проницательна для своего возраста, пусть и ужасно легкомысленна, ветренна и непостоянна. Невероятно противоположные качества сочетались в этой юной и пышущей рассветом девушке. Настоящая королева. Она, вероятно, станет знаменитостью. — Ваша невинность принадлежит дофину французскому, светлость, — произносит весёлым тоном эрл, убирая руку из-за уха девушки, которая округлила свои очаровательные глаза, казалось, до невозможного. Её белое разукрашенное лицо побелело ещё сильнее, создавая невероятный эффект в противовес пылающим пороком алым пухлым губам. — Но у меня ещё не было менструаций! — восклицает Мария. — Два года, — два пальца медленным, манерным жестом вскидываются прямо перед лицом дворянки, практически к носу: — Через два года. — Но откуда Вам знать? — она верит. Это заметно по её вмиг серьёзным светлым глазам, по сузившейся линии губ и напрягшейся длинной шее. — Считайте эту информацию подарком за conversation merveilleuse. Но советую Вам обратить свою юность в руках воистину подобающего мужчины, поскольку Его Величество будет не способен взять вас как следует. Выбирайте с умом, этот человек станет и человеком, подарившем Вам наследника, — вновь шёпот доверительный, гипнотизирующий. Будущая Мария-Антуаннета напряглась сильнее. Узкие плечи поднялись вверх, оголяя правое из невероятного дорогого кроя цветастого платья зелёного оттенка. — Я прислушаюсь к Вашему совету, но прежде позвольте узнать Ваше имя? — Ваш покорный граф Влад Дракула из рода Дракулешти Румынии, — смех озаряет беседку, и мужчина складывает ногу на ногу, стряхивая с колена приставшую цветочную пыльцу. — Прошу, передавайте горячий и пламенный привет Вашей столь же дивной матушке. Собеседница хмурится, опускает взгляд на сложенные на платье руки, глядит на свои коротко стриженные и тщательно обработанные ногти без единого изъяна. — Откуда Вам известны тайны наших семей, и я клянусь, что Вы выйдете отсюда живым, — произносит эрнгерцогиня с жаром, и поднимает взгляд на странного, но волнующего воображение и сердце эрла. Никого. Она абсолютно одна в этой беседке. И вместе с тем её рука задевает ухо, которое ласкал устами Влад. Отнимая, она замечает на них капли крови. Невероятное знакомство. Она обязательно перероет всю королевскую библиотеку в поисках ответов, кто же этот загадочный и таинственный Влад Дракулешти из Румынии. Скромный и покорный граф? Его манеры как минимум соответствуют титулу герцога. А пока... Бал должен править с её участием, и она, встав на туфельки, оправляет складки, приподымает волны кроя сбоку обеими руками, и выходит в свет, как и подобает герцогине. Как всегда безупречно и непоколебимо, и ничто не поставит её в тревогу или нерешительность. И никто.