Накажи меня, Морти

— Кто-нибудь может ответить, сколько будет пятью девять?.. Мистер Смит, вы можете нам помочь?.. Морти Смит из измерения С-731 в душе не имел, сколько будет пятью девять. Он пускал слюни на изрисованную хуями парту и видел прекрасный сон о том, как задаёт трёпку сиськам Джессики... А потом и самой Джессике. Что, интересно, она бы сказала, если бы узнала об этом?.. Скорее всего, ничего, кроме «Господи, как это мерзко». Скорее всего, она и имени-то его не помнила, если вообще знала о его существовании. Вряд ли такой девушке, как она, с устойчивым третьим размером и пятью тысячами подписчиков в Инстаграме, могло быть дело до какого-то отсталого идиота, кончившего себе в штаны посреди урока от влажного сна с её присутствием. Проснувшись от удара комком бумаги в лоб, Морти секунду-другую осознавал себя и своё местонахождение, затем, почувствовав, как предательски намокло его нижнее бельё, неуклюже вскочил из-за стола — необходимо было как можно скорее переместиться в уборную, пока влага не просочилась сквозь ткань джинсов. — Мистер Смит, я так понимаю, вы знаете, сколько будет пятью девять? — подбодрил мистер Голденфольд, невероятно воодушевленный редкостным событием — в его классе впервые за несколько лет ученик добровольно вызвался отвечать. Все посмотрели на Морти. Джессика тоже смотрела на него, а в его трусах был настоящий потоп, грозивший вот-вот привести к позору в виде мокрого пятна на джинсах. Ещё один повод для этой стаи гиен поиздеваться над ним. Нет уж, с него хватит. — Да похуй мне, сколько будет пятью девять! — злобно выкрикнул Морти и выбежал вон из класса, хлопнув дверью. — Родителей в школу! — донёсся ему вслед крик Голденфольда, но Морти было похуй: пускай ему поставят «Е» по поведению, но зато никто не будет орать ему вслед: «Эй, Смит! Каково это — в классе обоссаться? Ну ты и идиот, Смит!». Туалетная кабинка у окна была его излюбленным убежищем. Высушив трусы и уже начинавшие подмокать джинсы под сушилкой для рук, Морти заперся и, усевшись на подоконник, вытащил сигареты — пожарная сигнализация в туалете давно была обезврежена главными врагами Морти — Фрэнком и его товарищами. Пять минут, пока тлел уголёк на кончике сигареты, Морти предавался мрачным мыслям, что в принципе было его излюбленным занятием, не считая, конечно, дрочки на жёсткое порно. Голденфольд обязательно позвонит Бет и втерпит ей про очередной «подвиг» её сынишки. Как будто кроме него в этой блядской школе никто не ведёт себя плохо. Конечно, у Палики семья богатая, родители все время донатят то на новые экраны для актового зала, то на ремонт в кабинете директора, их сыночка хер кто пальцем тронет. И дружки его такие же — детки бывших криминальных авторитетов, ныне высокопоставленных чиновников, которым сам чёрт не брат. А он... кто за него вступится? Мать — разведёнка, отец не пойми где шатается, сестра на очередных отработках, дед... Морти обжёгся бычком и с тихим проклятием отшвырнул его под ноги. Даже его деду, гениальному учёному, вечно что-то изобретающему в своём гараже, не до него. Только и знает, что талдычить: «Тебе нужно хорошо учиться, Морти», «Веди себя прилично, твоей матери и так тяжело»... Морти бывал с ним в Цитадели и прекрасно знал, как завидуют ему остальные Морти: «Бля, чувак, у тебя такой классный Рик, не гоняет никуда по ночам, позволяет спокойно учиться, приключения раз в сто лет, да и те безопаснее, чем секс с резиновой куклой... куча свободного времени... вот бы мне такого!». А он бы с удовольствием поменял эту сраную учёбу и это долбаное свободное время на их приключения — с огнём из пушек, с разбитыми конечностями, с адреналиновым пожаром в венах. Их жизнь хотя бы имела смысл. Хотя ни один из них, идиотов, этого не понимал. Далось же им это свободное время... — Да и пошли все в жопу, — с чувством сказал Морти и распахнул дверь кабинки, намереваясь выйти. Но путь был закрыт: поигрывая перочинным ножичком, скалясь щербатой ухмылкой, его поджидал его заклятый враг. — В жопу, говоришь, — Фрэнк похабно подмигнул, и у Морти ёкнуло сердце. — Не вопрос, сейчас организуем. Он сделал шаг вперёд, и Морти сжал кулаки — Фрэнк был старше, и сильнее, и ебанутее, но он хотя бы был один, а значит, так просто он своё не получит... чего бы ему там ни было нужно. Не дожидаясь, пока Фрэнк перейдёт от слов к делу, Морти изо всех сил саданул ногой ему по яйцам и, пока временно поверженный враг не восстановил боеготовность, шмыгнул к выходу. Где его встретили трое дружков Фрэнка. «Мне пизда», пронеслось в голове у Морти прежде, чем первый кулак врезался в его скулу. Мальчик сжал зубы и пнул обидчика по ноге. И это было последнее, что он сумел сделать перед тем, как его взяли под руки и потащили к той самой кабинке, где поджидал уже разогнувшийся и переставший подвывать Фрэнк. — Ну что, как обычно, умоем пацана? — спросил тот из банды, что успел получить от Морти. Фрэнк кивнул и схватил злобно смотрящего Морти за шиворот. — У меня богатая семья, ясно тебе, говна кусок? — Да отвали ты, блядь, все знают, что твой папаша мафиози, — устало проронил Морти, безуспешно пытаясь слизнуть языком капельку крови, щекотавшую кожу над верхней губой. И задержал дыхание, зажмуриваясь перед встречей с вонючей холодной водой — прошлый опыт кое-чему научил его. Громкий хлопок, раздавшийся за спиной, положил конец его унижениям — его больше никто не держал, никто не давил ему на затылок, вынуждая окунуться в грязное нутро унитаза. Вынырнув, Морти глотнул воздуха и оглянулся. Его враги, все четверо, застыли рядом неподвижными кусками льда, а поодаль, сжимая в руке пушку, стоял Рик и смотрел на него. Морти сглотнул. — Привет. — Привет, Морти. Чё, как? — спросил Рик, пряча пушку в карман и подходя к нему. Помог ему встать, совершенно не обращая внимания на то, что он весь промок, был перепачкан фекалиями, и вонял, наверное, дай Боже. — А то ты не видишь, — сказал Морти и тотчас мысленно обругал себя — его голос заметно дрогнул. Но Рик, казалось, не заметил. Он лишь внимательно осмотрел его лицо, проверяя, не слишком ли сильно его ударили. — Я в порядке, — сказал Морти, отворачиваясь. Хотя как можно быть в порядке, только что вынырнув из унитаза? Чего уж там — он еле сдерживал слёзы. Почему Рик пришёл именно сейчас, именно в такой момент, когда он так жалок и совершенно унижен?.. — Позволь мне помочь тебе, — сказал Рик, и Морти, хмурясь и нервно кусая губы, кивнул. Рик телепортировал их к себе, в С-136, и сразу же запихнул его в ультразвуковой душ, прямо в одежде. Через пять минут чистый, сухой и абсолютно не вонючий Морти сидел на стуле за его верстаком, уткнувшись взглядом в пол, всё ещё не в силах преодолеть смущение. — Морти, — сказал Рик, останавливаясь перед ним, и мальчик вскинул на него глаза. — Что тебе нужно? — спросил он, наконец встретившись взглядом. — Твой Морти на свидании, а тебе срочно понадобился радиоактивный изотоп?.. Сделай уже себе робота, или там, я не знаю, клона на такой случай... В его голосе звенели слёзы, он вёл себя, как идиот, и прекрасно понимал это. Но он ничего не мог поделать — его жизнь была полнейшим дерьмом, и только один человек в мультивселенной мог ему помочь. — Как будто ты не знаешь, что мне нужно, — тихо сказал Рик и под его взглядом, глаза в глаза, опустился перед ним на колени. — Тебя месяц не было, — сказал Морти зло, и его наконец прорвало слезами. — Какого чёрта вообще ты сваливаешь на месяц, а потом вдруг припираешься, как ни в чём не бывало, и... — Морти всхлипнул, тщательно силясь взять себя в руки и овладеть голосом, но у него не получалось — подростковая неокрепшая психика, проблемы в школе и вагон комплексов мешали ему быстро войти в роль. Ещё и месяц разлуки. Скотина эгоистичная. — Простите меня, сэр, — сказал Рик, опуская голову. Как обычно не доверяя в первые минуты встречи, Морти ухватил его за подбородок, вздёрнул лицо наверх, вгляделся, отчаянно боясь встретить признаки неискренности. Но Рик смотрел всё так же, как и месяц назад, когда они расставались — серьёзно и преданно. — Прости меня. Я помню, что ты велел прийти через неделю. Но я никак не мог вырваться. Несколько долгих секунд они просто смотрели друг на друга, как будто вспоминая всё, что было между ними. Как будто им нужно было привыкнуть друг к другу, отвлечься от знания того, что они — чужие, поверить, что Рик из С-731 и Морти из С-136 сейчас не имеют значения, их просто не существует. — Накажи меня, — попросил Рик, и Морти еле слышно вздохнул. Сердце сделало кувырок, к щекам прилила кровь, в паху ощутимо напряглось и потеплело. — Что ты ещё сделал не так? Больше не было Фрэнка и его друзей, не было Голденфольда с его вопросами для дебилов, не было даже Джессики, на которую у него вставало теперь исключительно с недотраха. Был только он один, тот, кто принадлежал ему полностью, с кем он мог быть собой, кто принимал его суть и отдавал себя целиком. — Я... я натворил уйму всякой хуйни, Господин. Я унизил членов своей семьи, которые этого не заслуживали. Убил дохрена людей и инопланетян, которые тоже этого не заслуживали. А ещё... ещё я не послушался вас и употребил хуй знает сколько бухла и наркотиков... Рик признавался в своих грехах, глядя ему в глаза, и Морти мимолётно подумал — а вдруг он приходит к нему, удолбавшись каким-нибудь особым препаратом? Вдруг его неожиданно отпустит в тот самый момент, когда Морти засадит ему кнутом или... Господи, да он просто не жилец. — Ты раскаиваешься? — спросил Морти, хотя прекрасно знал ответ. — Мне... мне жаль, что я нарушил ваш приказ, — сказал Рик без тени улыбки на лице, опуская голову. И Морти поверил ему, со всей отчаянностью неприкаянного, никому не нужного мальчишки, встретившего свою родственную душу там, где меньше всего ожидал. — Хорошо. Тогда я накажу тебя. Разденься, — приказал Морти. И следил, кусая губу, чувствуя, как его бросает то в жар, то в холод — долбаные подростковые гормоны! — как Рик раздевается, медленно снимая с себя халат, затем водолазку. Чтобы снять брюки, бельё и обувь, ему пришлось встать с колен, но, полностью обнажившись, он снова принял прежнее положение. — Подойди ближе. Рик подполз к нему на коленях, взглядывая преданно, как верный пёс. Опасный, как активированная бомба, как калаш с передёрнутым затвором, как стая некормленых мангустов — и полностью покорный, смирно стоящий у ног своего хозяина в ожидании приказа. Неужели это он, подумалось Морти, и у него закружилась голова. Тот самый Рик, который может убить за неправильно брошенный взгляд, за единственное обидное слово — а ему спускает такое, чего его родному деду и во сне не снилось. — Расстегни... мою молнию на джинсах... и отсоси мне, — срываясь голосом, сказал Морти. Потом, когда Рик отправит его домой, всё будет казаться сном или тяжёлым трипом, кончив несколько раз от рук или губ своего альтернативного дедушки, он устыдится самого себя, в который раз уже, возможно, пообещает себе, что прекратит всё это... Но все эти обещания и сомнения идут пиздой, стоит только Морти почувствовать горячие губы на своём члене. И понять, что впереди ещё час или два, в течение которых всё будет так, как хочет он. Рик дёрнул молнию на его джинсах, погладил сперва сквозь ткань, затем аккуратно освободил его и сразу же взял в рот. Морти следил за происходящим стекленеющим взглядом. Он знал, что его размер не самый большой, но так же он знал, что вряд ли смог бы взять такой полностью в рот и тем более в горло. А Рик делал это если не с лёгкостью, то достаточно опытно, и это одновременно заводило и досадовало. От его собственного деда периодически попахивало чужими духами, Морти догадывался, что темперамент у всех Риков примерно одинаков, догадывался, что вряд ли Рик будет целый месяц обходиться без секса — он же не пубертатный юнец, которому никто не даёт, и которому приходится совершенствовать навыки дрочки... — Ты трахался с кем-нибудь за этот месяц? — неожиданно для себя спросил Морти. Рик посмотрел на него снизу вверх, выпустил изо рта и взял в руку. — Я ни с кем не проводил время так, как с вами, — сказал он, медленно водя рукой по члену, и Морти застонал, оттолкнул его руку и, схватив его под подбородок, с силой пихнулся в его рот. Он чувствовал сопротивление его горла, видел слёзы на его глазах и кончил, закрывая лицо рукой, чтобы Рик не увидел, как оно искажается. Морти делал так постоянно — он слишком часто видел свое лицо в зеркале ванной, когда мастурбировал, и точно знал, что, когда он кончает, выглядит очень глупо. Некоторое время Морти сидел, уронив голову на грудь и тяжело дыша, пока Рик смирно сидел у его ног. — Как ты считаешь, — сказал Морти, сгребая назад упавшие на лицо волосы и глядя на Рика оценивающе. — Ты достаточно наказан? Или хочешь ещё... грязная сука? Взглянув потемневшими глазами, Рик ответил: — Хочу ещё. Господин. У Морти захватило дух. Он не мог привыкнуть. Даже после всех тех вещей, которые он успел проделать с этим Риком, он не мог перестать бояться. Что в один прекрасный момент его просто уничтожат, расплавят, разложат на атомы. Морти застегнулся — находясь одетым рядом с обнажённым партнёром, он чувствовал свою власть, своё превосходство гораздо лучше. Схватил Рика за волосы и потянул вниз, заставляя встать в коленно-локтевую. Полюбовался максимально униженным Риком — уткнувшимся лицом в грязный пол гаража, обнажённым и доступным. Подобрал с пола его брюки и, вытащив из них ремень, сложил пополам. Примерился и ударил поперёк задницы. Рик дёрнулся, но не издал ни звука, и Морти повторил, оставив на тощих бледных ягодицах чёткую красную полосу. — Да, детка, — вырвалось у Рика. Старый мудак явно получал чересчур много удовольствия от процесса, и Морти нахмурился. — Заткнись и молчи, слышишь? — жёстко приказал Морти. — Да, сэр, — прохрипел Рик, он уже тяжело дышал, тело его мелко дрожало. У Морти снова стоял, да так, что в глазах темнело. Слегка нагнувшись, он осмотрел партнёра и убедился, что у того тоже стоит. Морти перехватил ремень так, чтобы пряжка оказалась на свободном конце импровизированной плети, размахнулся и ударил. Рик молчал, но не смог удержаться от стона, а на бледной коже остался гореть след от пряжки. Морти бросилась кровь в лицо, в груди тоже пекло горячим, и он перешёл с задницы на спину и плечи. Рик хрипло стонал от каждого удара, всё тело его тряслось от напряжения. Вскоре плечи его нижнего украсились крестообразным узором из красных полосок, и на последнем ударе, а всего их было двадцать, Рик закричал. Морти опустился к нему на пол, накинул ремень ему на шею и потянул. — Ты доволен, сука? — прошипел он, распалённый своей ролью. Сперва ему нелегко давались бранные слова, которые он должен был произносить в адрес старшего по возрасту, но, разгорячившись во время сессии, он раскрепощался и под конец крыл нижнего самым отборным, первоклассным матом. — Да, сэр, — прохрипел Рик, вцепляясь одной рукой в ремень, душивший его. — Спасибо... Господин... Морти... — Хорошо, — мальчик вытер пот со лба. Дурман возбуждения не проходил, и он залез к себе в джинсы, обхватил себя свободной рукой. — Теперь можешь кончить. Рик вмиг отпустил удавку, потянулся к члену. Жадно, завороженно Морти следил за тем, как он ласкает себя — длинные пальцы уверенно сжимали намного больший, нежели его собственный, орган, скользили вверх и вниз, проходились по головке. Рука, которой он упирался в пол, дрожала под весом тела, на шее вздулись вены, волосы растрепались, от него самого мало что осталось, он был полностью покорён, превращён в безвольное существо, желающее, чтобы им обладали. Рик кончил на пол, закинув голову наверх и прорычав что-то нечленораздельное, Морти последовал за ним бесшумно, спустив себе в ладошку. Поднялся с пола, слегка пошатываясь, упал на стул и уставился на Рика. Тот пытался отдышаться, свесив голову вниз, с его лица стекла и упала на пол то ли капля пота, то ли слеза. — Мы закончили, одевайся, — сказал Морти хрипло, отводя глаза. Возбуждение улеглось, улеглись его фантазии, тяга к доминированию была удовлетворена, и теперь ему было стыдно смотреть на голую жопу его альтернативного деда. Потянувшись, Рик подобрал водолазку, начал было одеваться, но оставил на полдороги и подполз к Морти. Уткнулся лицом в его колени. — Всё хорошо, Рик, — сказал Морти и провёл по его волосам дрожащими пальцами. — Всё хорошо, ты был очень хорош. Мне... — он замялся. — М-мне, наверное, пора... Рик поднял голову и несколько секунд пристально глядел ему в лицо. — Хочешь... хочешь, подсунем твоему Рику вместо тебя моего Морти? Он и не заметит. Морти дёрнулся. — А мой Рик? Уж он-то точно заметит. Он же далеко не дурак, хоть ты и считаешь по-другому. — Ты любишь его? — спокойно спросил Рик, и у Морти сердце ушло в пятки. — Он мой Рик, — сказал Морти, отводя взгляд. — А ты... стал бы ты со мной встречаться, если бы твой Морти был не против игр в доминирование?.. Шумно вдохнув сквозь ноздри, Рик прикрыл глаза. Затем чмокнул его коленку и резко встал. — У тебя дроп, Морти, — сказал Рик, застёгивая ремень, и Морти почувствовал, каким привычно-холодным, обычным для любого Рика, стал его голос. Ему захотелось всё исправить, сказать что-нибудь милое... Но он не находил слов. Он понятия не имел, что делать после того, как закончена сессия. Он будто снова превратился в нерешительное, озлобленное существо без цели в жизни, которое в грош не ставит ни одна живая душа, и которое понятия не имеет, как закончится сегодняшний день. — Парочка хороших приключений в стиле Рика и Морти... настоящего Рика и Морти... помогла бы тебе, ну, знаешь, адреналин, все дела... Но раз ты так помешан на принадлежности Риков и Морти друг другу... — Морти покраснел, а Рик дёрнул бровью, больше никак не показывая своих эмоций. — Иди в свою комнату, ляг в кровать и завернись в одеяло. Послушай музыку и не отказывайся от ужина. Дроп — это не шутки, детка, — сказал Рик по-прежнему холодно, только на последнем слове пропустив в свой голос капельку нежности. И выстрелил из портальной пушки рядом с Морти. — Пока, Морти. — Пока, Рик, — сказал Морти, слабо улыбнувшись Рику, и прошёл в портал. И только оказавшись в своей комнате, вспомнил, что не назначил дату следующей встречи. Хотя какой смысл в этих датах, если Санчез, скотина, всё равно не соблюдает договор?.. * * * Едва мальчишка ушёл, Рик потянулся к бутылке. На верстаке его ждал незаконченный эксперимент, в подвале вот-вот должен был вылупиться клон тираннозавра, образцы крови в анализаторах уже готовы были вскипеть... Но ему не хотелось ничего делать. Хотелось набубениться в слюни и лежать безэмоциональным бревном мордой в пол. Весь день, неделю или месяц, как в прошлый раз, когда мальчишка снова свалил сразу после сессии. Дроп — это не шутки, детка. Особенно в одиночестве. Хер знает, как там Морти, и помогли ли ему ночник и одеялко... У самого Рика избавиться от симптомов депрессии и суицидальных порывов выходило только при помощи нескольких литров семидесятиградусной бормотухи. Но от экзистенциального кризиса, наваливавшегося каждый раз, как уходил Морти, не помогала и она. Щенок сам нашёл его ещё год назад. В жопу бухой Рик, как обычно, мучающийся от ненависти к себе, неплохо проводил время на полу гаража, когда внезапно открывшийся посреди помещения портал впустил Другого Морти — раза в два более тощего, чем Морти С-136, явно пренебрегавшего стрижкой и покупкой новых вещей взамен продырявившихся и застиранных, а ещё, кажется, чем-то перепуганного, как оказалось, собственной наглостью: сперва этот пиздёныш спёр у своего деда прибор для наблюдения за альтернативными реальностями, а затем — портальную пушку, которую у него даже хватило ума не брать с собой, а оставить на месте. — И какого хуя тебе надо?.. Запинаясь и краснея, мальчишка сказал, какого хуя ему надо, и Рик мгновенно протрезвел. — А твой родной, эээ, Рик не оторвёт мне яйца, если узнает?.. — пытаясь осмыслить неожиданное предложение, проворчал Рик. — Ну я же не тебя прошу меня выпороть, а наоборот, — отозвался Морти совершенно невозмутимо, сдувая челку со лба. — А почему... Может, тебе стоило попросить об этом его? Может, он спит и видит, как ты хуяришь его плетью. Маленькое исчадие ада очаровательно покраснело, отводя взгляд, а затем ответило нехотя: — Он не будет таким заниматься, он хороший. — А я, значит, плохой, — усмехнулся Рик, поднимаясь с пола. Морти молча вскинул на него глаза, и Рик отвернулся, полез за бутылкой — ему не нужен был ответ на этот, по сути, риторический вопрос. Потом он, так до конца и не поверив, глянул как-то сквозь прибор на Рика из С-731 — и да, одному из миллионов версий Рика Санчеза довелось остаться хорошим — не растерять мораль, законопослушность и благородство — и при этом скучным, как женские романы девятнадцатого века. А исключения, как говорится, только подтверждают правила — хороших Риков не бывает, все в курсе. С-136 понятия не имел, как другие Рики справляются со своим комплексом Бога и гипертрофированной тягой к контролю, но был уверен, что наркотики и бухло — самые невинные способы примириться с собой. Ему самому же просто необходима была порка. О чём и прознал Морти из С-731, увидев однажды по межпространственной связи свисающего с креста С-136 в компании сразу двух горячих девчонок, затянутых в чёрную кожу, по очереди угощавших его хлыстом. Уставший дрочить на жёсткое порно, жаждущий перейти к практике Морти предложил С-136 свои услуги. Тот не стал ломаться и не пожалел: мальчишка душу из него вынул обычной плетью, а после ещё и отдрочил до умопомрачения своей маленькой костлявой ручонкой, едва ли не тоньше его хера. После чего, посоветовав больше не пиздить у С-731 пушку, Рик записал номер его измерения лазерным лучом поперёк столешницы своего верстака, чтобы не проебать по пьяни. С тех пор они виделись регулярно. Пацан был идеален, он был сокровищем. У неправильного деда — неправильный внук: такой же недалёкий и неуверенный в себе, как остальные Морти, и даже ещё более закомплексованный и ранимый, он тоже оказался среди них исключением. Ходячий комок нервов, он заводил скандалы с учителями и учениками, провоцируя других на агрессию, наживая себе врагов. Мог попытаться дать отпор обидчику, недостаток мышечной массы компенсируя злобой и какой-то слегка идиотской отвагой. А нередко первым лез в драку, чуть ли не каждый день принося домой новые синяки. Он казался Рику маленьким злобным зверьком, готовым вцепиться в глотку любому, кто осмелится ему перечить. Он был бы идеальным напарником в бою, но максимум, куда его брал его дед-размазня — бюрократическая поездка в Цитадель или уик-энд в космическом парке развлечений. Рик влип в него по уши, не сказать, что у него перестало стоять на знойных сисястых красоток, обтянутых латексом... Но хорошо ему было только с ним — с этим неуправляемым куском истерики и агрессии, одинаково легко способным как разреветься в ответ на обиду, так и приложить тумаком, но во время сессий неожиданно становящимся жёстким, как уголовный кодекс Пакистана. Рика так склинило на нём, что, перебухав, он пару раз припирался в комнату родного внука с просьбой выпороть его, чем повергал мальчишку в глубочайший, достойный немедленного мозговыноса шок. И сам поставил силовую защиту на его дверь, велев запираться по ночам. Даже когда Рик понял, что им, скорее всего, просто пользуются для утоления неистовых желаний обуреваемого гормональной бурей подросткового организма, он не мог перестать глупо, совершенно напрасно надеяться хуй знает на что и продолжал таскаться к мальчишке в его грёбаное С-731. Вот и сейчас, превысив все мыслимые лимиты похуизма и безответственности, сам себя признав худшим отцом во Вселенной, он не удержался. Никто больше не мог освободить его от самого себя, кроме этого странного ребёнка с зашуганными глазами, и чем дальше, тем сильнее он влипал в него, тем сильнее его влекло к нему, будто на кожаном проклёпанном поводке. И тем больнее каждый раз было падение. — Нахуй вас всех, — мрачно сказал Рик спустя два часа эволюционирования в сторону пьяного говна и залил полный бак антиматерии. Он бы смирился, если бы узнал, что делит его с кем-то. Даже с этим мудилой в синей рубашке вместо халата, называющим себя учёным и занимающим прочное место во влажных снах своего внука — уж в этом-то С-136 убедился с помощью особой техники. Но быть грёбаной подделкой, на которую лишь проецируют своё отношение к другому человеку, ему и нахуй не впилось. Влив в себя около двадцати бутылок виски где-то на другом конце галактики, Рик совсем забыл о своём сокровище. В пизду всех и тебя вместе с ними, думал Рик, пока ещё был в состоянии думать. Не развалить ли Федерацию, думал Рик, когда все остальные мысли кончились вместе с остатками его рассудка. Попытка доебаться до Федерации прошла успешно — громфломиты обратили на него внимание и вежливо проводили к его новой камере, не забыв приковать за руки, ноги и шею, как постиндустриального Иисуса. Пять раз в день ему в шею вонзалась игла, снабжая его тело питательными веществами, чтобы он не подох от голода прежде, чем раскается. Единственное, в чём раскаивался Рик — что не стёр себе память перед тем, как сесть в тарелку. Чувак-сосед сверху считал вслух каждый укол, и это невероятно бесило Рика — ведь, сколько не считай, срок заключения не уменьшался. В Федеральной тюрьме все сидели пожизненно. — ...Две тысячи двести двадцать девять, — меланхолично протянул голос сверху. — Нахуй пошёл, — крикнул Рик, на автомате отнимая от этого числа две тысячи пятнадцать — число, которым сосед приветствовал его в день их встречи — и деля на пять. И только сморщился от своего укола, как стены тюрьмы мелко затряслись. Сквозь металлические плиты потолка прорезался тонкий голубой луч. Не очень понимая, что происходит, Рик следил взглядом, как луч обвёл его камеру по контуру, а затем превратился в интенсивное направленное поле, которое, вместе с остатками вывернутых с мясом стен и кандалами, вытащило его наружу. Плавно опустило на землю рядом с небрежно припаркованным космическим кораблём, в котором он узнал пиратское судно своей шибутной кибер-дочурки. И исчезло. А из корабля, одновременно хлопнув дверьми, к нему бросились два Морти — его родной и С-731. Не тратя времени на приветствие, они принялись ломать его кандалы при помощи портативных ионных дезинтеграторов, а он даже не знал, что сказать. Оба мальчика прикасались к нему, торопясь освободить, а он видел только одного — бледного, измученного бессонницей, с синяками под глазами и напряжённо сдвинутыми бровями, так непохожего на его родного внука с его вечным дзен-буддистским похуистичным выражением лица. Всегда будто живущего в борьбе со всем миром и с самим собой — в точности, как он сам. Своего идеального Морти, которому он хотел принадлежать сто лет и веки вечные. А тот будто специально не смотрел на него, только сильнее хмурясь, а его руки заметно дрожали. — Надеюсь... надеюсь, порно с близнецами — эээ-то не то, что ждёт меня сегодня вечером, — наконец ляпнул Рик, пока они тащили его — ведь его мышцы совсем атрофировались за полтора месяца — в корабль, и его родной Морти простонал с отвращением, а С-731 споткнулся на ходу. — Кто из вас это придумал? — хрипло спросил Рик, устраиваясь на одном из кресел. Его Морти, усевшийся за штурвал, обернулся к нему. — Это он, — сказал он, кивнув в сторону С-731, угрюмо уставившегося в окно. Морти дал по газам — к разлому в крыше тюрьмы уже слетались корабли Федеральной полиции. — Ворвался ко мне вчера ночью, нёс чушь и пригрозил, что угонит мамин корабль, если я не помогу. Еле уговорил подождать до утра. Рик закинул голову на спинку кресла и закрыл глаза. Улыбнулся и сказал: — Спасибо, пёс, что помог. Несмотря на то, что вся твоя семейка в обиде на меня, как последние залупы. Морти припарковал корабль на то место, где раньше стояла тарелка Рика. Помог выбраться деду и подождал, пока выйдет его альтернативная версия. Рик неважно держался на ногах и, подходя к мрачному, как туча, С-731, буквально упал перед ним на колени. — Спасибо, Господин, — сказал Рик, поднимая глаза на мальчика и наконец-то ловя его взгляд. Чего в нём только не было — и гнев, и страх, и растерянность, а поверх всего — смертельная усталость. Вспыхнув, Морти оглянулся на другого Морти — тот пялился на них с плохо скрытым охуеванием. С-731 мимолётно провел рукой по седым волосам и потянул Рика за плечо наверх. — Вставай, дурак, не видишь, что ли, твой Морти в шоке, — шепнул Морти, слабо улыбнувшись, и Рик послушался, с трудом распрямляясь. Они уставились друг на друга, как подростки-младшеклассники, которые поссорились и теперь не знают, как помириться, не потеряв своей чести. — О-оу, бли-ин... ребят, идите-ка домой и делайте там, что хотите. Не хочу ничего знать, — сказал Морти С-136, доставая портальную пушку. — Спасибо, чувак. Буду должен, — сказал ему С-731, и другой Морти открыл в воздухе портал. С-731 взял Рика за руку, и только их Морти и видел. С-136 телепортировал их в комнату Морти в его родном измерении. Заперев дверь, мальчик обернулся к Рику. Тот дрожал от усталости, ему очень хотелось присесть на кровать, но он терпел в ожидании. Морти подошёл вплотную, посмотрел снизу вверх. — Обними меня. Рик послушно склонился, обхватывая его руками. Мальчик прижался к нему, и он погладил его по спине, пригладил растрёпанные волосы, а затем, не удержавшись, чмокнул в макушку. Морти тут же отстранился, глянул на него подозрительно, но через миг сам потянулся к нему и поцеловал. Он никогда раньше не делал этого. Ни разу не позволил поцеловать себя. У Рика что-то загорелось в груди, подхватив Морти подмышками, он потянул его наверх, и тот, обняв его за шею, подпрыгнул и обхватил его ногами. Рику здорово потяжелело, но он лишь сильнее прижал к себе мальчика, вдохнул аромат его волос и кожи. Всё-таки покачнулся и от греха подальше, не отпуская мальчика, сел вместе с ним на его кровать. Морти снова поцеловал его, затем прислонился к его лбу своим, и некоторое время они просто сидели в обнимку. — Не смей больше никогда бросать меня, слышишь? — тихо сказал Морти, отстранившись и взглянув на Рика. — Ещё раз пропадёшь, и я убью тебя, понял? — Да, сэр. — Рик не отводил глаз от его бледного, ещё больше похудевшего лица, Морти хмурился и был страшно серьёзен. — Простите меня, пожалуйста. Рик был готов наброситься на него, послать нахуй все правила игры, которая сама по себе давно уже перестала быть ему нужна. Ему был нужен он, этот нелепый мальчишка, и только ради него он готов был продолжать соблюдать правила и повторять эти слова: — Накажите меня, господин Морти. Слабый огонёк вспыхнул в карих глазах. — Что, прямо здесь? А если мой Рик войдёт? — Твой так называемый Рик никогда не входит без стука, детка. И не взламывает замок, если его не хотят впускать. Ещё минуту-другую они играли в гляделки, а потом Морти спросил: — Зачем я тебе? Я же такой слабый и жалкий. Рик помолчал, затем взял его за руку и поцеловал в ладошку. — Нихрена ты не слабый, Морти. Ты ведёшь себя, как истеричный кусок дерьма, и нарываешься на проблемы, но это намного круче и опасней, чем быть сладкой карамелькой, которая пытается всем понравиться и ничего из себя не представляет. У тебя есть собственная мораль, за которую ты держишься, и ты шлёшь всех, кто пытается навязать тебе своё дерьмо. Даже если они правы. Морти недоверчиво хмыкнул. Ведь никто никогда не говорил ему, что он крут, понял Рик. У мальчика были все основания не доверять ему и, в точности, как он сам, подозревать в удовлетворении за его счёт своих извращённых фетишей в отношении своего родного внука. — Я бы не смог довериться никому, кроме вас, Господин. Морти робко улыбнулся ему, а затем, соскочив с его колен, рванул к дверям. — Я ненадолго, — пообещал он, обернувшись на пороге. Через минуту Рик услышал, как шумит вода в ванной. По-хорошему, ему тоже не помешал бы душ, а ещё было бы здорово сменить тюремную робу на привычную одежду... Но если Морти хочет грязного вонючего мужика, это его право, кто он такой, чтобы делать по-своему. Морти вернулся через пять минут — и одет он был в короткую школьную юбку и белые носочки, а сильно отросшие волосы убрал в два хвостика, перевязанных розовыми лентами. — Твою же мать, — только и сумел сказать Рик, и Морти, сердито нахмурясь, щёлкнул в воздухе кончиком плётки, которой Рик даже не заметил сперва в его руке. — Раздевайся, скотина, — приказало милое создание, и Рик, не отрывая жадного взгляда от обнажённого тела, красующегося перед ним, дрожащими руками стянул с себя робу. — Повернись спиной. Морти туго стянул ему руки то ли верёвкой, то ли ещё одной лентой, и звонко, со всей силы, шлёпнул по заднице. — За каждое слово получишь лишний удар, понятно тебе, сука? — Да, Господин, — глухо ответил Рик, и его снова развернули лицом, надавив на плечо, заставили встать на колени. Размахнувшись, Морти оставил красную полоску на его плече. Рик смиренно молчал, не сводя с него глаз, и Морти продолжил. Второй удар, третий, четвёртый... Рик закрыл глаза. Мальчишка мастерски выбивал дурь, не жалея. Было очень больно, но он заслужил это. Своим похуизмом — ещё один удар, вызвавший стон. Своей безответственностью — удар. Своим эгоизмом, переходящим все границы — удар. Своей трусостью и неспособностью принимать решения — о Господи, да, детка!.. Ещё удар и ещё, и каждый бьёт в самую точку, воздавая ему по заслугам — как же он ненавидел себя, Господи Боже, ещё, пожалуйста!.. Морти подскочил к нему, плюхнувшись на пол рядом с ним. Слегка очнувшись, Рик понял, что все эти слова прокричал вслух, вызывая тем самым гнев своего господина. Морти схватил его за волосы и ткнул лицом в пол, рыча сквозь зубы: — Заткнись, скотина!.. Ты, блядь, понимаешь, что я накажу тебя, если ты не заткнёшься, сука?.. Рик кивнул, рискуя остаться без части и так поредевших волос, и Морти отпустил его. Рик поднял голову — и получил пощёчину, затем вторую — по другой щеке. Полыхающий от гнева румянцем, Морти вскочил и снова занёс над ним плётку. Молча, сжав зубы, Рик принял очередной удар — и всё изменилось: боль вдруг стала сладкой. Рик сморгнул, чувствуя, как по щеке потекла влага, и счастливо улыбнулся своему Господину. Морти был прекрасен: распалённый гневом, по-настоящему рассерженный его непослушанием, но полностью контролирующий себя и дьявольски спокойный, кайфующий от осознания своей власти — его эмоции тоже достигли своего пика. Увидев улыбку на лице партнёра, он ласково погладил его по щеке. И удары его стали другими — более размеренными, ритмичными и не такими сильными. Намотав часть плётки на кулак, Морти старался бить так, чтобы с исполосованной красными следами кожей соприкасался самый её кончик, что было наиболее приятно и по-особому мучительно. Рик вдруг оказался в раю, а Морти был его личным ангелом и сиял так ярко, что Рик зажмурился и откинул голову назад. Каждый удар теперь был новой порцией ядовитого, болезненного блаженства, несущего с собой очищение от всех грехов... Но недели заключения и нервное перенапряжение сыграли свою роль — тело ослабло, и Рик осел на пол, заваливаясь набок. Морти тут же отбросил плеть и опустился рядом с ним. Рик был в полуотключке, и Морти обнял его, что-то ласково шепча на ухо. Очнулся Рик, уже развязанный и укрытый пледом, с подушкой под головой — естественно, Морти было не под силу затащить его, бессознательного, на кровать. Мальчик лежал рядышком, обнимая его, а голову держа у него на груди, и, когда Рик зашевелился, просыпаясь, приподнялся на локте, вгляделся в его лицо и взволнованно спросил: — Ты в порядке?.. Рик кивнул, вдруг потеряв дар речи — всё, что он мог, это любоваться. Ленточки давно слетели, и промокшие от пота волосы топорщились неровными вихрами. На щеках алел румянец, накусанные губы были ярко очерчены. Что бы он не говорил час назад, его внук — именно эта его версия — была самой сладкой на свете карамелькой. Морти нежно улыбнулся ему, гладя по голове; Рик перехватил его руку и прижал к груди. Морти смотрел на него, а потом вдруг севшим голосом спросил: — Хочешь меня?.. Минуло ещё несколько секунд тишины прежде, чем Рик смог ответить. — До смерти. Морти снова скользнул к нему под одеяло, прижимаясь всем телом, а затем шёпотом спросил: — Как бы ты хотел это сделать? Говори честно, не бойся. — Как вам угодно, Господин. Я бы только хотел видеть... видеть ваше лицо, когда вы кончаете, сэр. Морти вздохнул судорожно, как малыш после часа рыданий, и, взяв его за руку, направил её себе между ног. Чувствуя приступ тахикардии, Рик нащупал что-то твёрдое между маленьких ягодиц. Анальный плаг. Паршивец запихал себе в задницу чёртову пробку, когда ходил в ванную, и она торчала в его жопе на протяжении всей сессии. Ну и паршивец же. — Вытаскивай, — шёпотом приказал Морти, и он осторожно потянул. Мальчик закрыл глаза и застонал, и Рику стало ещё хуже. Пробка вся была покрыта смазкой, и он сам едва удержался от стона, представив, как сейчас влажно у Морти внутри. Морти выбрался из-под одеяла, краснея и кусая губы, по-прежнему в своей блядской юбочке. Потянул деда за руку, заставив сесть прислонясь к стене, и оседлал. Его член стоял торчком, игриво приподнимая край юбочки. — Не смей прикасаться ко мне, ясно? — Хорошо, Господин. Положив руки на плечи Рику, Морти потёрся задницей об его стояк. А затем, приподняв бёдра, насадился на него — Рик едва успел выдохнуть. Посидев на нём с закрытыми глазами, привыкая к размеру, Морти вцепился в голые плечи старика и принялся двигаться, приподнимая и опуская бёдра. Он сам задавал угол проникновения и стонал с каждым движением, взгляд его расплылся, будто по пьяни. Рик был уже на грани, ему так сильно хотелось схватиться за тощие бёдра и завершить всё парой резких движений, но он был связан приказом и абсолютно беспомощен, поэтому всё, что ему оставалось — терпеть издевательски неторопливый ритм, как очередное наказание, и это было ровно настолько невыносимо, насколько же и упоительно. Но его мучитель долго не продержался: не выдержав, сорвался в бешеный ритм, резко вскидывая бёдра, буквально насилуя своего нижнего. Рик и не подозревал, что можно изнасиловать кого-то, прыгая на его члене. Морти смотрел на него сумасшедшими глазами, ему совершенно точно было больно, но он не собирался жалеть ни себя, ни партнёра. А Рик чувствовал себя совсем больным, глядя на извивающееся на нём тонкое тело, чувствуя, как ногти впиваются в его плечи. Морти был совсем близко, так близко, что он мог поцеловать его, но это было запрещено, и все его ощущения сконцентрировались в том месте, где их тела соприкасались плотнее всего. Рик боялся, что кончит раньше, но мальчишка вдруг потерял темп, отпустил его плечи и закрыл лицо руками — как обычно, стесняясь своей мимики во время оргазма. И Рик нарушил запрет: потянулся к нему, отвёл его руки от лица. И держал его за руки, пока, плавно покачиваясь и тихонько скуля, мальчик кончал на нём, зажмурившись и прикусив губу, выглядя при этом совершенно бесподобно — со своими горящими щеками, упавшими на лоб спутанными волосами и болезненно сведёнными бровями. Пока они оба кончали. Двинувшись ещё пару раз совсем слабо, Морти замер на нём, весь мелко дрожа от усталости. Посмотрел на Рика исподлобья и сказал: — Тебе было велено не трогать меня. — Извините, господин, — с трудом стараясь не улыбаться, сказал Рик и вновь нарушил приказ — провёл пальцем по щеке мальчика. — Но это было самое красивое, что я видел в жизни. Вы прекрасны, сэр. Морти наклонился к нему, уронив голову ему на плечо, и Рик обхватил его руками, крепко сжимая. Совершенно точно, что они ещё не раз сыграют по правилам, но сейчас... сейчас им было нужно просто быть рядом друг с другом. Как можно ближе.