Комнаты без окон

По паркету от разбитого бокала растекается винная лужа. Комната в стеклянных осколках сужается, опрокидывается, смазывается и растягивается, тёмные ручьи тянутся к босым ногам. Цуруги рассматривает своё отражение в жидком зеркале и неловко хихикает. Микуни не просит, а приказывает: — Слизывай. Вино подбирается ближе, и Цуруги шагает назад. Лицо Микуни ничего не выражает: до разбитого бокала ему нет дела. Ему просто нужен повод. Может быть, Микуни и правда садист. Может быть, Цуруги — адреналиновый наркоман в ломке. Может быть, они оба зависимы. Может быть, им до боли в суставах, до зубного скрежета скучно. Цуруги встаёт на четвереньки и облизывает своё отражение. К языку прилипают волосы, кусочки уличной грязи и мелкий мусор. Осколки тонкого стекла рыболовными крючками вонзаются в язык, впиваются глубже, щекочут нервные окончания. Цуруги дрожит всем телом. Стекло царапает нёбо, вино, попадая на раны, больно щиплет. На полу остаются кровавые дорожки, пятна, разводы. Микуни садится на корточки и весело улыбается.