Ты как наркотик для меня,
Чувствую тебя на языке.
Ты снова упираешься в моё плечо и всхлипываешь вполголоса. Я обожаю смотреть на это, ведь именно
мне ты так слепо доверяешь, настойчиво требуя ответных объятий. Ты снова тихо дрожишь, но далеко не от холода. Я медленно обнимаю твою тёплую спину и поглаживаю тебя по мягким волосам, перебирая их, чтобы тебе стало легче. Пожалуйста, не отстраняйся от меня, мальчик - я хочу чтобы ты продолжал это, ведь никому кроме тебя я попросту не нужен.
Спроси меня, о чем я думаю.
Скажи мне то, что я не забуду.
－ Спасибо, Бел. - тихо шепчешь ты.
Опять ты благодаришь не того. Это так странно, учитывая, что вовсе не я вытащил тебя из той передряги с твоим мерзким папашей. Это сделали Винчестеры, но ты всё равно благодаришь меня. Не могу понять я, чем заслужил эти слова.
－ Пожалуйста. - так же тихо шепчу я.
Давай, поплачь, мальчик.
Ты поднимаешь голову и смотришь прямо мне в душу своими замечательными серо-голубыми глазами. Они заплаканы, но великолепны, даже когда покраснели от слёз, что ты так часто проливаешь. Я прекрасно понимаю твои чувства и хочу чтобы ты их выпустил, ведь знаю, что от этого станет немного легче - поверь мне, прошу.
По твоим щекам прокатилась одинокая слеза, оставляя мокрую дорожку.
" －Поплачь, Джек, ведь тебе станет лучше."
В этом с тобой никто не сравнится.
Знаю, как много это для тебя значит,
Знаю, что у тебя проблемы с отцом.
－ Люцифер - бессердечный ублюдок и с тобой слишком жесток. Хоть я и демон, но это заходит за все границы всякой морали и моего понимания, потому что нормальный отец, не может сначала просто отобрать благодать, а потом и избивать
своего сына до потери сознания. Хотя, кто сказал, что Сатана нормальный.
Да, знаю, я пытаюсь странно успокоить, но уж извини. Как умею.
－ Но я не примкнул к нему...
Ты шмыгаешь носом и отворачиваешь взгляд. Глупыш.
－ А если он спрыгнет со скалы, чтобы убить себя - ты тоже спрыгнешь?
Ты снова виновато молчишь, а я злюсь. Я злюсь, потому что не пойму того, чем ты заслужил такое отношение к себе. Ты так ангельски невинен и добр, но это хочет отобрать твой отец. Он не посмеет прикоснуться даже к прядке твоих русых волос, потому что я не позволю ему. Я сначала неспеша задушу его, а потом вытащу из груди его чёрное сердце и подам на съедение адским гончим. Тогда он больше никогда не посмеет заставлять тебя плакать.
Потому что именно
я не позволю тебе проливать слёзы из-за него.
И если бы я был твоим отцом,
Я бы делал все возможное,
Я бы убегал и прятался с тобой.
Ты прижимаешься ко мне всё сильнее, а я обнимаю тебя в ответ. В такие моменты хочется просто отгородить тебя от всех проблем и врагов, защищать от всего сущего, чтобы ты был в безопасности. Я хочу вот так сидеть и обнимать тебя, Джек, потому что так, я хотя бы условно понимаю, что тебе ничего не грозит.
Порой, такими частыми вечерами, когда ты тихо плачешь из-за отца, а я утешительно целую тебя в лоб, я задумываюсь:
Интересно, почему, казалось бы, сильнейший нефилим сейчас ищет поддержки у обыкновенного демона? Я не знаю, но надеюсь ты расскажешь мне это когда-нибудь.
Я пытался написать твое имя в дождь,
Но дождь так и не появился,
Поэтому я решился на солнце,
Но тень всегда приходит в худший момент.
Ты отлипаешь от моего плеча и приподнимаешь голову, смотря мне прямо в глаза. Горькие слёзы, что стекали по твоему личику, немного высохли, я надеюсь, что тебе стало легче. Ты слабо улыбаешься, поднимая уголок рта, показывая, что всё позади, и я тебе верю. Я тебе верю, потому что точно знаю, что ты никогда меня не обманешь, ведь в жизни своей - не знал я существа честней и невинней тебя, Джек.
Ты не пошёл в своего отца и стал лучше чем он. Хотя,
нет - ты стал лучше всех в это чёртовом мире.
Но что же ты делаешь? Ты зачем-то медленно тянешься к моему лицу, прикрыв глаза и обжигая меня своим тихим дыханием, хотя знаешь какие у меня счёты с огнём. Я знаю, к чему ты клонишь, но лишь одного не пойму: Зачем тебе это? Мы ведь с тобой идентичны телами, но лишь в тебе сидит что-то по-настоящему
человеческое и светлое. А я - лишь твоя тёмная и страшная тень с пустыми глазницами , что всегда ходит за тобой по пятам и пытается хоть как-нибудь вписаться в твою жизнь. Тем временем, ты неспешно обхватываешь мои щёки своими ладонями. Это так чертовски неправильно.
Это не правильно, но почему-то я всё равно тянусь к тебе в ответ. Тянусь в ответ к тому огню, что так обжигает меня.
Чёрт, я сумасшедший.
Теперь я должен знать,
Куда ушел мой отец?
Я не совсем здесь,
Половина меня исчезла.
Я позволил
себе тебе обжечь себя, хотя так боюсь снова испытать на себе пламя.
Ты целуешь меня. Мне кажется, что это лишь нездоровая фантазия в моей больной голове, но я, отчего-то всё равно чувствую твои мягкие тёплые губы на своих. Они такие редкие и удивительные, что накрывают мои вперемешку с самой настоящей трансцендентной эйфорией по всему телу, не имея возможности сдвинуться с места своей притягательностью. Ты прижимаешь меня к стене со всеми потрохами, хотя вовсе не делаешь этого. Просто, меня прижало именно из-за
тебя. Хоть ты целуешься так аккуратно и неумело, но я всё равно чувствую себя полностью сгоревшим в этом
обалденном огне, который ты порождаешь каждый раз проводя неуклюжим языком по моему нёбу. Мой разум незамедлительно покинул голову и покрыл мою оболочку мурашками, словно я принял сладкий яд в себя.
Зачем я тебе? Этого я никогда не узнаю.
Отвечаю тебе. Нет, пытаюсь отвечать, неловко открывая рот, как бы позволяя тебе продолжать, что лишь проявление моей слабости перед тобой. Ты запускаешь правую руку мне под футболку, шарясь по спине длинными пальцами и вовсе не понимая, что делаешь сущую глупость.
Я скажу тебе, что я думаю,
О том же, что и ты.
Скажи мне то, что я все равно забуду,
И, возможно, тебе придется сказать это еще раз.
Ты снова ходишь по лезвию ножа. Тебе хочется неприятностей, потому что ты вдруг опрометчиво положил свою левую ладонь
туда, куда не следовало. Я тихо смеюсь тебе в уста с твоей наивности, кладя свою кисть поверх твоей руки, мягко останавливая тебя. Я же просто пытаюсь тебя защитить, Джек. Впрочем, у меня это плохо получается.
Ты нехотя отстраняешься от моих губ и, выгнув спину, невесомо тихо шепчешь куда-то мне на ухо, чтобы слышать мог только я:
－ Бельфегор..пожалуйста.
Ты умоляюще целуешь меня в тыльную часть шеи, а по моей спине проходит озноб. Я хочу сопротивляться тебе, но это не в моих демонических силах.
－ Так нельзя. - еле выдавливаю я, и моё горло вдоль и поперёк съедает тупая боль. Я стискиваю зубы, чтобы из моей глотки ненароком не вырвался приглушённый жалобный крик. Вполне возможно, что ты чувствуешь то, как же мне тяжело даётся этот протест, и вижу, как жалобно ты посмотрел на меня.
－ Пожалуйста, поверь мне, что твои
связи со мной - это неправильно, потому что моё тело - лишь жалкая своеобразная копия твоей оболочки, и что я лишь оскверняю тебя даже своим существованием.
－ Я знаю. И мне плевать.
Ты глупишь, а я опять ведусь на твои непроизвольные уникальные провокации. Какой же я дурак.
Я все еще пытаюсь отпустить тебя.
Я умираю, как хочу рассказать тебе,
Как я справляюсь.
Ты ласково снимаешь мои очки и обворачиваешь меня, словно змея и, опаляя горячим дыханием мои скулы, патетично шепчешь:
－ Я люблю тебя...
Ты выжимаешь из меня все остатки разума, Джек. Казалось бы, обычной фразой, которая правда, расплавила мне сердце до неузнаваемости, ты считай, что приставил дуло пистолета мне в лоб. Честно, я не хочу сопротивляться этому оружию, прости меня. Никакие правила или собственные моральные устои не смогут сломать этот
револьвер, который ты мысленно создал с намерением убить меня, пустив пулю в лоб.
Прости, я больше так не могу.
Это всё из-за твоих проблем с отцом, Джек.
***
Всё было, словно в тумане. Но этот туман был одурманивающе приятным, потому что его дополнял
ты.
Я снимаю с тебя футболку и провожу аккуратную дорожку неспешных поцелуев, начиная с твоей шеи и заканчивая грудной клеткой, кропотливо придерживая руками за талию. Эти крошечные поцелуи, пожаром обжигали мои губы, но я уже больше не чувствовал боли от них, ведь понимал, что уже давно сгорел в пожаре, что ты создал. Ты откидываешь голову назад и блажённо улыбаешься. Чёрт, как же всё-таки я обожаю твою улыбку...
Я раздеваю тебя, полностью избавляя от одежды, попутно целуя и сминая твои ангельские губы. Я слишком долго сдерживал это глубоко у себя в душе и поэтому стараюсь приласкать твои небожительные уста, чтобы доставить обаюдное удовольствие. Похоже, у меня получается, потому что краем слуха я услышал от тебя удовлетворительный стон куда-то в губы. Что ж, извини, но ты сам напросился.
Давай, поплачь, мальчик,
В этом с тобой никто не сравнится.
Знаю, как много это для тебя значит,
Знаю, что у тебя проблемы с отцом.
Я вижу перед собой твоё обнажённое тело. Не пойми меня неверно, но оно столь утончённо и прелестно, что
совершенно на тусклом фоне других прочих оболочек. Никогда всерьёз не задумывался о чистом искусстве, но теперь понимаю, почему люди так трепетно отдаются ему. Я это понял, просто потому что, прямо сейчас вижу перед собой его наиярчайщий пример, ведь ты так
красив.
Понимая, какой ты хрупкий, я, подобно старательному художнику, что неистово любит свои творения, аккуратно и нежно беру тебя на руки, подобно картине, и отношу твоё кукольное тело на кровать, боясь разбить. Ты близко-близко прижимаешься ко мне и цепляешься руками за заднюю часть шеи, чтобы не упасть, хотя сам прекрасно знаешь, что никуда не упадёшь. Я ухмыляюсь тебе и, крепко удерживая, бережно кладу в постель, в очередной раз забываясь в очередном поцелуе, которым ты меня столь щедро одарил. Спасибо за это.
Я медленно вхожу в тебя, каждую секунду раздирая в кровь крупицы сознания, боясь причинить тебе боль, какой бы она тебе не казалась. Ты испускаешь гортанный стон, рвано вздохнув, и резко схватил одной рукой край одеяла, словно оно в чём-то виновато, начав стискивать его до побеления костяшек на кистях. Берусь одной рукой за твою, прося прощения глазами. Извини меня, прошу, но знай, что впервые
всегда больнее. Прижимаюсь к тебе сильнее, ведь знаю что так будет гораздо лучше нам обоим.
Немного ускоряю темп, двигаясь внутри столь замечательного и любимого тела. Ты, в ответ на это, тихо, чтобы никто не услышал, размеренно стонешь мне в шею, часто дыша и делая замок из пальцев у меня на лопатках. О Боже, твои постанывания - услада для моего слуха, что разливаются у меня внутри сладкой нугой и склеивает собой воедино мои мёртвые органы. Знай, что я плохо разбираюсь в живой музыке, но сейчас я совершенно точно уверен, что это она во плоти, правда только теперь я по-настоящему понял её драгоценность.
Давай, поплачь, маленький мальчик,
И твоя мама тоже через это прошла.
Ты должен отпустить его, просто отпустить.
Момент. Тот самый великолепный и удивительный момент, когда нас с тобой одинаково накрывает удивительная волна бушующей страсти, сопровождаемая блажённым коротким передёргиванием твоей оболочки и моим хриплым и звучным вздохом. Если бы у меня были глаза, они бы закатились за орбиты, как у наркомана, который вколол себе такую долгожданную дозу героина в вены, правда только вот мой героин - это ты.
Я без сил падаю в постель к тебе, а ты свернувшись калачиком, как котёнок, удобно улёгся у меня под боком, сонно прикрыв глаза. Я тепло улыбаюсь и крепко обнимаю тебя, чтобы ты наверняка не замёрз этой ночью, положив голову на твою макушку. А ещё я зачем-то тоже закрываю глаза, хотя знаю, что не усну.
А ещё, я готов поклясться всем сущим, что всё это - лишь потому что у тебя грёбанные проблемы с папашей.
***
И если бы я был твоим отцом,
Я бы делал все возможное,
Я бы убегал и прятался с тобой.
Мне нравится, что у тебя проблемы с
отцом, но и у меня они тоже.
