Касугаи. Период цветения сакуры напоминает о гербе города. Ах, «колодец весеннего света» — звучит так прелестно. Весна совсем скоро, совсем скоро мы переоденем свитера на рубашки школьной формы, совсем скоро конец учебного года, когда можно снять матроску.
— Скорее, Нагиса-кун! — паренек несся со всех ног, — Из-за тебя мы всегда опаздываем..— Было бы куда торопиться. — запыхавшиеся школьники с огромнейшим трудом добежали до их любимой закусочной. — А я говорил тебе, что мама ушла пораньше! Не видать тебе сегодня бесплатного обеда, Синдзи. — раздражительно пропел Каору.
— Вот блин! — разъярился Икари, — С таким другом никуда не успеть. — он жалобно провел рукой по стеклянной двери с табличкой «закрыто на перерыв». — Твоя мать владеет кучей магазинов в округе, как она находит время на проверку работы каждого? Ученики младших классов неохотно развернулись в обратном направлении и начали идти на поиски ближайшей лавочки. Солнце слепит глаза, духотой веет вся улица, сегодняшние узоры в небе прекрасны. — Погодка сегодня просто класс. Всю неделю были дожди, моя форма не успевает высыхать, а зонтик каждый раз ломается и раскрывается очень невовремя. — вздыхает шатен. — Господи, вчерашний день был просто ужасен, мне ни в чём не повезло!— Ха-ха, верно, это было тем ещё стыдом, Синдзи. — вдох, — Сегодня в нашем шоу новый участник и мы гарантируем вам, что вы нигде и никогда не встречали неудачников, подобных этому! За один день покалечился, как минимум, целых шесть раз, перепутал мужскую раздевалку с женской и получил приз от Аски в виде пощёчины, наступил на больную ногу Рей, стал участником драки двух старшеклассников и чуть не выпал с третьего этажа школы просто потому, что хотел послушать музыку. И это-о-о, парам-пам-пам, Синдзи Икари-и-и! — Нагиса все это время кулаком имитировал микрофон, при этом уверенно жестикулировал еще и второй рукой, изображая из себя ведущего очередного глупого ток-шоу.
— Уж простите меня, хотя бы за то, что я самый обычный парень, а не популярный в классе красавчик, который и в учебе старателен, и любую игру из дна вытащит на физкультуре! — он бесится еще сильнее, — Серьёзно! Откуда у тебя вообще такая внешность, ты выглядишь как хулиган в красных линзах и было бы так, я бы помер со смеху. Просто представь себя в маске и с битой, сидящим на корточках. Интересно, что бы сделали хулиганы с твоей прической, если бы ты захотел к ним вступить..? Остальные слова проходили мимо ушей Нагисы, ведь он погрузился в свои мысли. Синдзи быстро понял, ведь и с ним такое бывает. Он обычный и непримечательный, никому ненужный. Никто не ждет от него успехов, никто не жаждет его мнения или похвалы, никто не воспринимает его серьёзно, ведь он не может постоять за себя. А правда ли это? Возможно, он просто не хочет пытаться делать что-либо, оставляя эту работу другому. А вот Каору, кажется, человек, который нравится всем, но которому совершенно плевать на это. Он любит общаться с кем-то одним, он любит общаться только с Синдзи. С детства они вместе, их семьи чуть ли не каждый вечер ходят друг к другу в гости, так же, как и мальчики бегают из дома в дом с ночёвкой. — Мне бы хотелось быть как ты, однажды, — пробурчал Икари, когда Нагиса начал посматривать на него, — А? Что? Говорю, что хотел бы примерить гакуран чёрного цвета.— А в чем разница, если наш гакуран тёмно-синего цвета, а в следующем году будет чёрного? — он никогда и не думал об этом даже. — Мне вот всегда интересно было, почему ты воспринимаешь новую униформу с таким восторгом? Я был бы в восторге от рубашки, штанов и повседневной футболки, к примеру.
— Новая униформа — это знак того, что мы становимся старше, что нужно учиться усерднее, ведь в нашем будущем это поможет. Тем более, ты просто не представляешь, как нам повезло с униформой! Недавно я взял в библиотеке книгу с фотографиями униформ разных стран и их предысторий, это правда удивительно. — обе руки он прижал к груди, восторженно дыша. — Ты знал, что наша форма происходит от вида прусской военной формы и её, кстати, какое-то время носили в Китае и Южной Корее?! Хотя, знаешь, в Южной Корее больше распространены рубашки с брюками, тебе бы это понравилось.— Да что ж ты так озабочен своим «мы должны повзрослеть» и «нам нужно учиться усерднее»?! — вздох, — Парень, да ты настоящий ботан, только успеваемость твоя на уровне Аски, которая толком японский не знает.
— Ум-мгх. — отступление. — Просто я! Я..!— Успокойся, Синдзи, тебе не нужно придумывать отговорки своей безграмотности, ха-ха. — Каору похлопал друга по плечу и тот сел на лавочку, копошась в своей сумке. — Дай угадаю, ты наконец-то соизволил вернуть мне ту самую книгу?
— Да.. — он поник, — Но знаешь, теперь, когда просто так смотрю на неё, отдавать сразу же перехотелось. Я так много раз её перечитывал.. Моя любимая часть — «Глупый Сабуро», пусть и она такая же глупая, как и остальные японские сказки.— А ты в какой-то мере похож на Сабуро. Тебе что не поручи — перепутаешь все. — смех, — Твои родители, небось, тоже думают, что ты когда-нибудь поумнеешь, дурак Синдзи.
— Коно-яро! Кстати, как там идут дела с компьютерным клубом? Тодзи, вроде как, вступил к вам? У него хотя бы успехи есть? — перед глазами Икари мелькнуло злое выражение лица Судзухары, если бы он услышал это сейчас.— А? Ну, он вроде немного заработал, но все еще профан в этом. Понимаю, ему нужны деньги для больной сестры, но лучше бы он для этого нашёл подработку, а не бросил клуб тяжелой атлетики только ради этих копеек, которые получаем мы. — глаза цвета кармина устремились куда-то в сторону. — Смотри, это же Хикари. Как обычно она носится за Тодзи, даже к нам вступила в клуб только из-за него. До сих пор признаться не может, бедный парень, тугодумом быть непросто.
— Может, Судзухара просто не хочет этого? Делает вид, что не замечает этого всегда, чтобы.. э-эм.. не ранить её чувства? Я бы на месте Тодзи даже не заметил, что нравлюсь кому-то. От мыслей об этом на смех пробивает. — в ответ лишь поступил печальный смешок одноклассника. — Я вот думаю, мне податься в литературный клуб или же художественный, ведь мне и то, и другое нравится. А что, если я выберу что-то не то, а потом мне предложат работу, которую я не смогу принять и буду мучиться всю жизнь?!— Как по мне, лучше выбрать художественный, ты классно рисуешь. У меня скоро тумбочку проломит от твоих рисунков фантастических киборгов, ха-ха. Мог бы, для приличия, хоть раз нарисовать мой портрет, но нет, ты мне подарил портрет Кэнсукэ..
— Но ты никогда не просил меня нарисовать тебя, вот я и не начинал. Боялся, что тебе не понравится! — он поспешно достал школьный блокнот с заметками и кое-как отрыл пенал, — Чего удивляешься так? Сделай лицо попроще, тебя рисовать противно будет! Часы летели, прямо как секунды. Не обратив внимания, лишь замечаешь, что уже совсем темно. Свет фонарей обволакивает улицу цвета сажи, людей вокруг всё больше и больше. Их мимолётные взгляды, лица, которые ты никогда не рассмотришь в своих снах. Все эти люди спешат домой поскорее, и ты, скорее всего, никогда больше не встретишься с ними в этом городе.— Мы, похоже, засиделись. — обратил внимание седовласый. — Пора бы идти домой и делать домашнее задание. Прости, сегодня я собирался с матерью готовить унаги-янагаву, так что на ночевку с подготовкой к тесту можешь даже не надеяться.
— Да ничего, сам подумаю.. — конечно, если мозгов хватит. — Я ещё разок заскочу в магазин, нужно купить чернил для отца. Он опять сидит за своими чертежами непонятно чего. — устало пробурчал шантрет. Вот и всё, здесь их дороги расходятся. Как же трудно быть учеником японской школы. В аниме, мангах.. да везде встречается романтизация школьников Японии. Однако, мало тут правды, ведь у них почти что свободного времени-то нету толком на прогулку с другом детства. Учёба отнимает так много времени, что часто ученики просыпают половину уроков в классе, а работа учителя ещё более загружена, да настолько, что ваш отпуск — это несколько выходных дней международного праздника. Синдзи поспешно идёт домой, слушая музыку. Его шаг тороплив, он хотел вернуться домой поскорее, в ожидании, как его вновь отругают за поздний приход. Мысленно он прокручивал список всех своих дел на вечер, которые он собирался успеть сделать хотя бы до полуночи. Шаг за шагом он был ближе, шаг за шагом и он погружён в музыку, совсем не вникая в смысл её слов. Это лучшая пора его жизни? Так неоднозначно.«Я продолжал выводить линии одну за другой, одну за другой.»
Каору злостно сжимал пустую бутылку от воды, пока со всей силы не швырнул её в мусорку, облокотившись руками на забор.***
— Снова не высший балл! — мать ударила мальчика по лицу. — Ты хоть знаешь, как позоришь нас с отцом?
— Но.. — тут же он получил второй удар.— Не смей даже разговаривать со мной после этого!
Женщина взяла за воротник своего ребенка, потянула вверх, пока рубашка не начала его душить. Даже после этого её гнев не спал, она принялась выбрасывать каждую вещь с его стола. Она разрывала учебники, тетради, словари, все его любимые философские книги, в парня летели ручки, карандаши. Она срывала все плакаты со стен, все рисунки Синдзи разорвала в клочья. Каору больше не мог терпеть, впервые он возразил.«Я черчу наше следующее место назначения.»
— Я не робот! — она лишь медленно подходила с, до отвращения, отчаянным взглядом. — Ну почему ты такой надоедливый, а?! — её рука поднялась и дрогнула лишь на секунду. — Почему ты не можешь быть таким, как твоя сестра? Никто на самом деле не хотел тебя, Каору. Мы хотели красивую, умную девочку, которая бы в будущем помогала мне с бизнесом, но ты! Ты даже не можешь быть лучше всех в классе, какой позор, ходишь с этим нищебродом постоянно, ночуешь в их ужасном маленьком доме. Тебе вот не противно?! — мать со злости открыла тумбу, комкая все его футболки, бросая их на пол. — Тебе не противно я спрашиваю?!***
— Желания возвращаться домой нету совсем. — парень развернулся, вглядываясь в безмолвную дорогу впереди. — Могу ли я ещё успеть?
Ноги сами неслись по направлению к дому семьи Икари. Снова идет дождь, снова он промок до каждой ниточки опрятного костюма. Как и всегда, не было зонта. Лишь Синдзи носил его с собой в школу. Года шли, но что-то всегда оставалось. И вот, этот порог, на который он постоянно наступает уже вот несколько лет подряд. Порог дома, который стал роднее собственного.«Остров сокровищ.»
— Кто там?! — разразился крик его старого друга. — Э? Каору? Ты чего тут стоишь и не стучишь даже? — парень сразу затащил того в дом, поставив горшки для растений на тумбу. — Ночевать пришел? Я думал, что ты собирался провести вечер с семьёй.— Мать была слишком занята, поэтому я решил пойти к тебе. — он мельком глянул на подставку для обуви на наличие кого-то еще. — Можно ведь?
— Ну конечно можно. Ма-а-ам, Каору-кун пришел! Помоги ему, пожалуйста, моя чистая одежда лежит в сушилке. — подросток мастерки подхватил гору горшков, метаясь из комнату в комнату с ними для уточнения, где же лучше их ставить, а затем и вовсе проскочил через дверь на крыльцо. Юноша быстро переобулся в оставленные тапочки для гостей и прошмыгнул на кухню, где Юи, мать Синдзи, готовила ужин.— Здравствуй, Каору. — дама мило улыбнулась. — Как твои дела? Ты так давно к нам не заходил, Синдзи каждый день скучает, ха-ха!
— Юи, не вгоняй в краску бедного парня. — Гэндо выглянул из-за газеты.— Здравствуйте. — наконец-то он вспомнил, что нужно поклониться. — Вы закончили своё последнее творение, Гэндо?
— Пока нет, но совсем скоро! — посмеялся Икари. — Иди-ка, наверное, в комнату Синдзи. Он некоторое время повозится на крыльце, так что оставь все вещи там и иди в душ, а то смотреть на тебя больно даже. — Спасибо вам огромное. — улыбнулся красноглазый и устремился в комнату друга. Комната Синдзи была полна разных интересных вещей для изучения. Он мог позволить себе покупать то, что ему нравится, увлекаться чем-то, что ему нравится. Каору медленно проходит по комнате, он давно тут не был, давно не чувствовал запах хозяина этой комнаты с таким ярко выраженным ароматом. Он пробегает глазами по всем предметам вокруг. Икари хранил в своей комнате всякий бесполезный хлам и при желании его прибраться, комната бы осталась абсолютно пустой. Но было кое-что, что Нагиса никогда не мог узнать — блокнот с записями. Часто парень там то рисует, то пишет, но никогда и ни за что не дает и глазком взглянуть, а случая узнать никак не выпадало. Теперь вот так, стоя и держа в руках предмет своего интереса, он чувствует сомнение. А хорошо ли так поступать? Может, там есть то, что Синдзи не в силах рассказать даже Каору? Или есть то, о чем Каору, в принципе, не нужно знать вовсе. Седовласый с трудом преодолевает свой страх и переворачивает темно-серую плетеную обложку блокнота. «Одиночество — это когда ты играешь в пинг понг со стеной. Отчаяние — это когда ты ловишь круглый ластик и, в конце концов, бьешься головой о дверцу шкафа. Скука — это когда ты завариваешь чай с сотней пакетиков. Депрессия — это когда краской обводишь ненавистные места на своем теле. Тоска — это конец старшей школы. Сомнение — это когда выбираешь химозный кофе в пакетике вместо перемолотого. Угнетение — это любить только одну игрушку из всех. Ненависть — это когда ты ходишь зимой в солнцезащитных очках, чтобы не видеть радостных лиц. Зависть — это когда ты разбиваешь весь сервант, чтобы стать таким же счастливым, как твои друзья. Меланхолия — это вечная улыбка на твоем лице, ложь, которая стала правдой. Элегия — это когда пишешь маме о том, как прошел твой понедельник. Подавленность — это когда ты падаешь со стула вместе с партой. Прострация — это когда ты устаешь от прогулки в магазин через дорогу.»— А? — он переворачивал страницу за страницей, почти что на каждой из них был нарисован сам Каору. Каракули с урока или полноценный портрет карандашами — неважно, он влюбился сразу же во все рисунки. Правда, под всеми его заметками и художествами было спрятано кое-что занятное. — Сегодня я осознал, что мне нравится мо..-
— Э-эй, Каору, ты не переодеваешься? — Синдзи постучал в свою комнату, чтобы избежать неловкой ситуации, но это было спасением для Нагисы.— Нет, можешь входить. — спокойно ответил парень, быстро положив блокнот на место. — Я пока что лучше схожу в душ.
— Угум-м, только не забудь повесить полотенце потом, а то ты любитель положить мокрое полотенце на стиральную машинку! — меланхолик улегся на свою кровать и принялся перечитывать один и тот же параграф учебника. Парень ходил по комнате кругами, вертел этот учебник во все стороны, пытаясь выучить хоть что-то, но мозг категорически отвергал его попытки поумнеть. В этот момент телефон его друга начал вибрировать на столе, издавая неприятный шум. Икари пытался отвергать это, не обращать внимания, он не был любителем лезть в чужую личную жизнь, в отличии от некоторых. Проблема была лишь в том, что телефон вовсе не хотел замолкать, только терпение Синдзи лопнуло и он решил посмотреть, кто же так старательно названивает Каору в такое время. — Пять пропущенных от «ама-но-дзако»? — удивился подросток. — Хм-м, кого Каору мог бы назвать так? Стоп, а как я у него подписан?! Чёрт, пароль. Я без понятия, что мог бы поставить Нагиса в качестве пароля..— Кто-то звонил? — он зашел лишь за секунду до того, как Синдзи положил телефон на место.
— Ага, и очень усердно, я тебе скажу. — телефон был поспешно отдан его хозяину. — Кстати, а кто это?— А-а, это. — вздох, — Да забей. Может, нам лучше начать готовиться?
Весь вечер был проведен за обсуждением логических задач и объяснений их решения. В этом не было ничего необычного. — Бр-р, так дует, лучше закрою окно, не хочу пропустить тест, к которому мы так долго готовились! — ручка пластикового окна была повернута до щелчка. — А, точно. Сегодня нам придётся спать на одной кровати, уж прости. Отец испортил спальник недавно и вообще не знаю, как он там умудрился это сделать.— Только не бей меня во сне, ха-ха..
Шатен выключил свет и по темноте с трудном добрался до кровати, споткнувшись и завалившись на её край, что заставило Каору немного подпрыгнуть. Обменявшись стандартной фразой: «спокойной ночи», оба принялись засыпать. Кое-кто отключился моментально, а вот Синдзи часто мучает бессонница. Он сменил позу, повернувшись к Нагисе. А ведь правда, он никогда не видел его спящее выражение лица, потому что тот всегда отворачивался к стене. Теперь это даже вызывает некоторое волнение.— Мама.. — рука парня дрогнула. — Папа, перестань.. — он ворочался из стороны в сторону. — Рей, Синдзи..
— Каору, проснись. — Икари приложил руку на его плечо. — Э-эй..— Гх-х. — глаза парня совсем не хотели открываться, он жмурился изо всех сил, пытаясь успокоить жгучую боль «песка в глазах». — Что такое, Синдзи?
— Тебе приснился кошмар? — он и вправду был обеспокоен этим. — Просто, ты немного говорил во сне.— Да. Стоп. — зевок. — Что я сказал? Надеюсь ничего странного?
— Я не расслышал. — вранье. — Может, пойдем на кухню? — правильное решение. Ребята тихим шагом вышли из комнаты, придерживаясь стены в темноте, они прошмыгнули на кухню. Давно они так не проводили время. Атмосфера совсем иная. Безвкусная молочно-бежевая комната заливалась пигментированным жёлтым цветом, контрастируя с мрачным видом из окна. Казалось, что весь этот дом — одно маленькое убежище, укрывающее тебя от тьмы мира по ту сторону стены. Место, в котором тебя всегда ждут, место, в котором тебя приняли, место, в котором тебя любят. Все это было так чуждо ему. Икари включил радио, некоторое время настраивая антенну, а потом принялся делать бутерброды к чаю. Делать что-то «привычно изысканное» совсем не было желания и, в общем-то, сил. Нагиса витал в своих мыслях под незнакомую ему песню.«Если я вот так возьму тебя с собой.»
Стоит ли рассказать ему о правде своей семьи?
«Если старательно нарисую.»
Стоит ли ему знать, что он не по своему желанию начал преуспевать во всем подряд?
«Неровными, дрожащими линиями.»
Стоит ли дать понять, что зависть к обеспеченной жизни и славе тут совсем ни к чему?
«Если я старательно нарисую.»
Стоит ли разразить скандал?
«Всё решено.»
***
Раннее утро. Каору расстёгивает рубашку и укрывает ею свой предмет обожания, поспешно собирая свои вещи. Его школьные принадлежности летели в сумку одним комом, он рвал и комкал свои записи, злостно запихивая их в сумку. Переодевшись, парень аккуратно складывает штаны, кладя их в тумбу. Перед тем как уйти, он решил снова взглянуть на тот самый блокнот.Сегодня я осознал, что мне нравится моя одноклассница Рей.
Она очень красивая, они с Каору так похожи, это удивительно! Если честно, Рей больше походит на настоящего ребенка их семьи, но всё в точности наоборот. Я чувствую себя в своей тарелке, когда я с ними. Только вот, думаю, признаваться не стану, скорее всего мне сразу же откажут.
«Следующее место, место после него.»
Дом совсем близко.
«Это всё еще не наша конечная цель.»
Скрипящая дверь открывается.
«Я ищу пейзаж из своих снов.»
Тишина.
«Остров сокровищ.»
Карминовые глаза уставились в безжизненные тела.
Светлая комната тонула в багрово-красном море человеческих грехов. Два изувеченных тела бездвижно лежали посередине кухни. Неприятный запах заставлял давиться воздухом, что так яросто бил в рёбра. Страх и непонимание сковали всё тело, не давая идти вперед или просто сбежать. — Они.. — промычал знакомый голос. — Они мертвы. Я убила её. Рей не хватало сил сказать что-то большее, оно и не нужно было. Девочка сидела в углу сия кошмара, поджав ноги. Вся её одежда была пропитана кровью, но взгляд все тот же. Взгляд её безразличия. Вот то, в чем вы различаетесь. — Она душила его, пока он не посинел. Пока из его рта не полилась кровь, пока из глаз не пошли слезы, пока он давился своими слюнями и соплями вперемешку с кровью. — девочка сжимала руки, царапая грязными ногтями пол. — Она бы убила меня. И тебя. Поэтому я вонзила в неё кухонный нож. Мне было страшно. Но когда я поняла, что она больше не будет сопротивляться, когда упала на пол, я била её ножом раз за разом, раз за разом.— К-какого.. — парень начал отходить назад.
— Брат, я совершила грех. — Аянами медленно встала, придерживаясь стены. — Этими руками. Совершила грех. — нож прошёл через ладонь насквозь, она резко вытащила его, брызнув струёй крови прямо на Каору. — Ты знаешь, любит ли меня Синдзи? Полюбит ли он меня, зная, какой грех я совершила? Рей подходила всё ближе и ближе, своими окровавленными руками она хотела схватить лицо неродного брата, хотела расцарапать его острыми ногтями, хотела медленно сдирать его кожу слой за слоем. Глаза сестры были полны безумия. Нагиса боковым зрением заметил бутылку саке на столе, он медленно отходил назад, пряча за спину. Парень моментально сжал её в руках и не жалея сил замахнулся на свою сестру. Он быстро откинул нож в конец комнаты, схватив сестру за руки и прижав её лицом к холодному полу. Руки не слушались, лишь с третьего раза он попал по цифрам, вызвав полицию.***
— Синдзи! — звала Аска из конца улицы. — Эй, алло-о-о! — она подбежала и схватила его за плечо.
— Извини, — удивился парень. — не заметил тебя.— Синдзи! — кричал учитель. — Не спи на моем уроке!
— Извините... — промямлил Икари, стыдливо уперевшись взглядом в парту.— Синдзи. — давно знакомый голос послышался из-за спины.
— Каору? — он обернулся назад, где его встречал совершенно пустой класс. Звонок прозвенел. Все разбежались по клубам, по домам... и лишь он один остался в этом пустынном классе, наблюдая за тем, как его сверстники выходят из школы. Как улыбаются и смеются, как дурачатся вместе. Почему так горько на душе, почему так страшно завидно? Его руки шерудят по устаревшему подоконнику, пока давным давно забытый слой краски по кусочкам падает на совсем недавно вымытый пол. Сомнения терзают изнутри, ты знаешь, что что-то пошло не так. Но когда и почему — неизвестно.«Почему ты ушел?»
«Почему ты не пришел сегодня?»
«Почему ты вновь заставляешь меня быть одиноким?»
«Почему никому до меня на самом деле нет дела?»
Он оттолкнулся от парты, рванув прочь. Почему ты так любишь убегать и усложнять всё, Синдзи? Парень распахнул дверь и хлопнул ею со всей силы, бежал так быстро, заглядывая в каждое окно, пока ноги путались между собой. Коридор казался бесконечным, голоса, заполняющие его, становились лишь громче, давя на твой несчастный разум. — Я ненавижу тебя, Синдзи.— Я ненавижу тебя, Синдзи.
— Я ненавижу тебя, Синдзи.— Я ненавижу тебя, Синдзи.
Я ненавижу себя?
Перед глазами всё плыло, а чёрное пятно впереди только становилось гуще и насыщенней. Он споткнулся и покатился по лестнице вниз. Снова больно. Синдзи со всей силы сжал руки в кулаки и быстро поднялся на ноги. Слабо хромая, он поднимался все выше и выше, открывая обычную дверь так, будто бы это был переход в фэнтезийный мир. Его дыхание было сбитым, он едва ли держался на ногах, но злости не было предела и, что самое ироничное, это самое едкое чувство злости помогало ему жить. Подросток кричал, что есть сил. Он бросил компакт-кассету прямо на холодный бетон под его дряхлыми ногами, он наступал раз за разом на неё, совсем не собираясь останавливаться. Звуки треска разбивали последние частицы совести его сознания. Парень пал на колени, сжимая и разжимая свои кулаки.Со временем выражение страха пропало с безжизненного лица.
Он встал напротив своего страха, смотря ему прямо в лицо.
И теперь ему все равно.
Обреченным страх высоты неизвестен?
***
Давным давно знакомый потолок.
Та же люстра, те же обои вокруг.
Ничего не изменилось?
Юноша неохотно встал с кровати, хромая от тёмного угла к светлому. Снова один. Он медленно открыл холодильник, успев разочароваться в выборе еды. Взяв пачку сырого бекона, парень похромал до кухни, посматривая в телефон.«Синдзи Икари: у вас 0 входящих сообщений.»
Вдох, закрой глаза, расслабься, выдох.
Умеренная и приятная мелодия пошла по маленькой кухоньке. В разогретой сковороде шкварчат кусочки нарезанного бекона, катаясь в собственном жиру. Из открытого окна дует ветер, развивающий волосы пританцовывающего Икари, что заваривал утренний кофе. Лишь лакомые кусочки почернели, он сразу один за другим выложил их на блюдце. Ломтик свежего нарезного батона проехался по жиру и соли, немного обжигаясь до корочки. Синдзи аккуратно выкладывал бекон поверх слегка поджаренного хлеба, прихватывая за собой ещё и горячую кружку кофе. Парень вышел на свою маленькую террасу и поставил свой завтрак на стол, забитый выкрасками цветов из маленьких акварельных кюветок. Он облокотился на прочное дерево, взирая своим вечно-печальным взором по сторонам.— Аска, твой сегодняшний наряд намного милее прошлого! — улыбалась Хикари Хораки. — Как думаешь, Икари заметит?
— Хикари, ты бы лучше за собой следила! Ты ведь уже давно выросла, не ребенок уже, а выглядишь так по-детски. — девушка накинулась на невинную овечку, стягивая с неё резинки и распушая довольно непослушные волосы. — Вот так лучше! Распущенные волосы только дополняют твой милый образ, как и веснушки. Кстати, это тебе! — она протянула ей загадочный пакет. — Это платье, которое я выбрала для тебя, оно уж точно подчеркнет твои женственные формы, которые дурак Тодзи не замечает!— А-Аска... — её подруга почти что со слезами на глазах приняла скромный подарок, прижимая пакет к себе.
— Удачи на свидании в сотый раз! — откуда ни возьмись выскочил Кэнсукэ, фотографирующий всё вокруг, пока Лэнгли не повредила единственный объектив его камеры. — Эй, Синдзи! — хоть кто-то заметил его.
— Привет? — очнулся неряха, помахивая грязными от красок руками, попутно хлопая усталыми глазами с тёмно-синими кругами под ними.— Ох, привет, Синдзи! — Хораки, как всегда, улыбчива и приветлива.
— Неужели, он всё время стоял тут?! — раскрасневшаяся девушка шепотом говорила со своей подругой, продолжая сгорать от стыда лишь от одного косого взгляда парня. Эта компания вскоре стала слишком шумной, поэтому Икари довольно быстро прикончил свой завтрак и поспешил скрыться, пока никто этого не заметил. Он умылся, переоделся и быстро схватил сумку с садовыми принадлежностями. Тёмно-синяя пыльная кепка с ярко-оранжевой вышивкой, красная рубаха в клетку, потёртые джинсы напару с изношенной обувью были частью образа выросшего парня, закрывшегося от мира. Из окошка поезда он всматривался в зелень, размазывающуюся в доли секунды по ту сторону заляпанного стекла. Сколько неприятных взглядов падает на него, тихий шёпот прямо дергает за уши, заставляя напрягаться. Он ещё больше горбатится, высовывая поникшие плечи вперед, устремляя свой взгляд лишь под ноги. Наконец-то толпы людей больше не видны. Одиночество начинает расслаблять, будто бы вытаскивая иглы из спины несчастного парня. Здесь заканчивается асфальт, здесь заканчивается тропинка, остаются лишь кусты с шипами. Синдзи перелезал участок за участком, пока не добрался до заросшей могилы родителей. Он сел на колени, преклоняясь перед ними, сложив руки вместе и приложив их к кончику носа на пару секунд. Затем, он начал вырывать лишние сорняки и обрезать веточки куста, растущего рядом. Под палящим солнцем стояла аккуратная девушка, что бегала за неряхой всю свою сознательную жизнь. Она всегда любила его безответно, всегда надеясь, что он заметит, что наконец похвалит её сверкающее платье, что отметит новую прическу или смену образа. Но его никогда не волновали такие вещи, его никогда не волновала она. И только Аска скрытно наблюдала за ним постоянно, ходила по пятам, всё ещё любуясь парнем, который лишь глужбе уходил в свои тёмные мысли. Синдзи не нужно было внимание, как он думал, как он вёл себя перед всеми. Не уделяя своему окружению никакого внимания он лишил себя последнего, что осталось в его жизни, проживая свою повседневную рутину еще скучнее. Платье девушки слегка развевалось на ветру, она развязала свою джинсовую куртку с талии и накинула на плечи. Пышные хвосты Лэнгли расплелись, серебря от солнечного света и скрывая последние пролитые слёзы по какому-то неудачнику. Он заметил её, но лишь тогда, когда вдалеке сверкнул блик с её туфлей. Бросив мимолётный грустный взгляд, девушка навсегда ушла из жизни человека, который не нуждался в её заботе. — Мам, пап, у меня всё хорошо, можете не беспокоиться за меня! Учитель обо мне позаботится, пока я не найду себе работу... — парниша сидел рядом с надгробьями и общался с тишиной, он тешил себя тем, что от высказывания ему станет легче. Он провёл некоторое время, разговаривая о бессмысленных вещах, подсознательно строя диалог с родителями, то, как бы они отвечали ему. Икари костлявыми пальцами убрал толстый слой пыли с лилий, затем приподнялся и оттряхнул свои джинсы. Голубые глаза застенчиво выглянули из под старой кепки, осматриваясь вокруг. Синдзи облегчённо вздохнул с осознанием, что он один. Возвращаться домой совсем не хотелось. Он надел наушники, закрыл глаза и зашагал в такт умеренной музыки. На ровном дыхании одна нога сменяла другую. Ему было не слишком важно, как долго он будет идти, куда придёт и придёт ли вообще, ведь ноги сами вели его. Перед глазами парня нарисовался маленький пруд. Сырая почва прогибается под ногами, издавая неприятный звук, кучки мусора лежат на берегу, осколки от бутылок сверкают и омываются легкими волнами. Синдзи сорвал единственный красивый цветочек посреди этого бедствия и сел на траву, начиная отрывать лепесточек за лепесточком.«Если я вот так возьму тебя с собой.»
Почему ты ушел?
«Если старательно спою.»
Почему ты не пришел?
«Даже если мой голос дрожит.»
Почему ты вновь заставляешь меня быть одиноким?
«Если я старательно спою.»
Почему никому до меня на самом деле нет дела?
«Хотя, всё решено.»
Музыка звенела в его ушах, но он не вслушивался, ведь мысленный монолог перебивал все слова. Синдзи снял свои несчастные кеды и нёс их в руках. Он вновь закрыл глаза, вдохнул поглубже и принялся идти вдоль по берегу. Мокрый песок поглощал ногу, на нём оставался след, что быстро заполнялся и сглаживался водой так, будто ничего и не было. Парень подбирал интересные осколки стеклышек разных цветов, любуясь тем, как сильно сглажены их края. Икари зашёл по колено в воду, но всё равно намочил свою одежду, что окончально убило всё желание останавливаться. Усталое тело со шлепком упало в мутную воду, мешаясь среди водорослей и мусора. Он открыл глаза, увидев вокруг себя множество маленьких полупрозрачных рыбок, он видел, как пузырьки воздуха покидали его тело. Синдзи выдавливал из себя остатки воздуха в лёгких, гоняя их по организму, сначала ко рту, потом снова к лёгким, будто бы обманывая свои инстинкты. Но так не могло продолжаться вечно. Он резко вынырнул от резкой боли в руке, замечая сначала странные коричневатые разводы в воде, рану, а затем и причину. Ржавая консервная банка, проплывающая рядом, была в крови. Он схватил её и сжал со всех сил, но она совсем не изменилась. Икари бросил её подальше, снова свалившись в вниз и держась на воде. Тело склонялось сначала влево, потом вправо, пока рана продолжала кровоточить. Его не волновала дезинфекция, его не волновало то, что скорее всего его телефон и наушники больше не будут работать. Пустые глаза просто были устремлены в ненавистное небо, этим все было сказано. — Аска, наверное, ненавидит меня.. Все, кажется, ненавидят меня? — он сложил руки замком на своей груди. — Все врут мне в лицо, все ненавидят меня. Нету людей, которые по-настоящему хотели бы быть со мной? Рей, Каору.. простите меня. Как давно я не общался с вами, как давно я вас не видел? Я.. очень скучаю по вам. Пожалуйста, верните меня в моё детство. — он закрыл свои глаза, из которых пошли две маленькие струйки слёз, что стекали по щекам и запутывались где-то в волосах и терялись в воде. Облака куда-то спешили и напрочь стирались с неба, показывая очередную пустоту, разрисованную яркими цветами. Персиковый закат мешался с оттенками сирени и навевал о раннем детстве, навевал о тоскливом желании творить и всегда чем-то заниматься. Все шаги сопровождались хлюпаньем воды, сырая одежда промокла до каждой ниточки. Презрительные взгляды, как и обычно, преследовали его, но парень закрывал на это глаза, всё больше замыкаясь в себе. Хромая нога переступает порог дома. Погружаясь в эту темень, сырые руки рыщут по стене в поиске выключателя. Снова никого нет дома. Снова никто не ждет. Снова никому не нужен. Мокрая одежда сырой кучей валяется на влажном полу, вся комната заполняется теплым, дурманящим паром, горячие струйки обжигают безжизненное тело. Капли воды стекают по плитке, катясь в полную ванную, пылкое тепло опаляет душевные и физические раны. Тельце парня с головой уходит под воду, окунаясь в тихий транс, в котором слышно лишь журчание воды. Непослушные, почти высохшие волосы снова мокрые и гладкие. Мигает свет. Шершавое полотенце сдирает незначительные слои лишней, выпарившейся кожи, оставляя маленькое раздражение на измученном теле, от которого теперь веет слабым теплом. Уставшие ноги занырнули в пушистые тапочки, завязался пояс лёгкого халата и дверь нерешительно открывается. Комната цвета берлинской лазури заполнилась тьмой, словно смолью, пугая сегодня особенно сильно. Костлявая рука игриво скользнула по перегнившему дереву, голова парня высунулась из безнадежной тьмы навстречу к мягкому свету улицы. Мокрая одежда печально повисла на ограде, источая неприятный болотистый запах, всё ещё роняя капли грязной зеленоватой воды. Пальцы с неким интересом перебирают друг друга, будто бы играя ту самую загадочную от неизвестности песню на фортепиано. Глаза закрываются и Икари теряется в своей реальности. В реальности, где он нужен своей семье, где он нужен своим друзьям, где всё хорошо, где все вместе переживают свою молодость с улыбками на лице, не зная о боли. Но такое невозможно, верно? Быть счастливым. Невозможно для Синдзи? Тарелка, в белых разводах от белил, снова берёт на себя роль палитры. По хлопковому холсту проходятся нежные линии неаполитанской телесной краски вперемешку с тиоиндиговыми розовыми, оранжевыми и коричневыми лёгкими оттенками. Белила на волосах, приглушенные оливковой слабовыраженной тенью, с редкими внедрениями тёплого чёрного. Розовый хинакридон с вмешением фиолетового отлично заменил его живописные карминовые глаза. Парень с энтузиазмом выдавливал остатки масла в тюбиках кобальта синих и голубых оттенков, чтобы поскорее доделать школьную рубашку. Непринужденное выражение лица, как казалось, подходит ему больше. Было прекрасное чувство освещения где-то внутри тела, пока руки работали над картиной незабытого образа. Синдзи смотрел в звездное небо, которое постоянно мотивирует его творить свои изящные работы с трагичным подтекстом. Но сегодня был особенный день. Он решил нарисовать человека из своего прошлого. Как внезапно его порыв чувств прервало странное гудение, он начал осматриваться вокруг, пока не понял, что это был его телефон, всё ещё лежащий в кармане мокрых джинс. Грязными от краски руками он схватился за телефон, оставляя на мокром покрытии разноцветные разводы своих отпечатков.— Это временный опекун Синдзи Икари? — шипящий голос доносился из сломанных динамиков. — Вы можете позва— звонок завершился, телефон разрядился и выключился.
***
Яркий, ослепляющий свет заставлял щуриться, отворачиваться, в попытках уснуть, что, к сожалению, уже было невозможно. Всё тело буквально щемило от боли. С трудом поднявшись, Синдзи, качаясь из стороны в сторону, встал на ноги. Атрофированные руки свисали с дерева, затем и лицо выглянуло сверху вниз. Всю кожу на лице будто сжало от недавних пролитий слёз, а под ними едва ли виднелись жёлто-синие круги. Совсем обессиленный парень начал перекидывать ноги, одну за другой по скрипящему полу. Он встал напротив своего «творения», смотря лицом в другое, как живое, нарисованное лико. Без слов, без мыслей он стоял так ещё пару минут, спустив руки вниз, пока не перевернул холст обратной стороной. В доме снова пусто. Яркие лучики солнца, скользящие по стенам, совсем немного меняют это ужасно мрачное настроение комнаты. Ноги мягко опускаются на шершавый ковёр. Он лежит на полу, словно теряет сознание. Глаза сами по себе закрываются, но ведь он так сопротивляется этому. Стук в входную дверь прямо перед ним не собирается прекращаться. Правда, это не имеет значения, когда ты устал настолько сильно, что, кажется, можешь спать днями напролет.«Я возьму тебя с собой.
Старательно нарисую.
Даже, если мой голос дрожит,
Я старательно спою.»
— Ах..Ха? — что-то мокрое и холодное коснулось лба и в тот же момент глаза ослепил свет.— Тебе стало легче? Ты выглядишь лучше, чем до этого. — за столом сидел светловолосый парень и листал какую-то до жути знакомую книгу.
— Каору, это...? — Икари поднялся с мягкого дивана, со всех сил сжимая тряпку из которой так и лилась вода. — Это ты?— А кто же еще? — он, как и в детстве, постоянно улыбчив.
— Не могу поверить.. — парень рухнул на пол, задев собой стол.— Эй! — заволновавшийся Нагиса упустил то, что держал в руках, чтобы быстрее помочь Синдзи встать.
Каору присел на одно колено перед Синдзи. В ту же секунду со стола упала та самая книга, развернувшись прямо посередине. Парень поднял взгляд и тут же понял, что это тот самый пропавший блокнот, который он вел в детстве. Икари судорожно пролистывал страницу за страницей, его тут же захлестнула волна ностальгии. Он вспоминал те забытые им моменты счастливой жизни. Страницы, как и обложка, давно были потрепаны и местами выцвели, а запах давал понять, что хозяин у этой вещи уже далеко не он. — Каор-— Не говори ничего. Прости меня за воровство, но это единственная вещь, которая была твоей и всё это время я её очень берёг.
Весь вечер они обсуждали свою жизнь, рассказывая друг другу о разных аспектах, которые координально поменяли их судьбы. Но Каору никогда не расскажет истину своего прошлого. Они изменились, они уже совсем не те, кем были в детстве. Два задорных мальчугана, что всегда выдумывали невероятные вещи вместе уже давно потеряны где-то за мутным горизонтом. Каору стал начитаннее, начал больше понимать чувства других и свои, тем временем как Синдзи превратился в маленького человека, закрытого от мира на кучу замков, ключи от которых невозможно найти даже ему. — По утрам здесь очень красиво. Я часто рисую и сплю тут, если честно, мне это очень нравится. — он говорил это такой безразличной интонацией, будто забыл, каково это — выражать свои чувства в голосе.— Тут красиво. Но.. Не могу остаться здесь, с тобой. Вскоре меня заберут на работу в компании и я вновь покину город нашего детства. — парень отвёл взгляд в сторону, слегка отвернувшись от Синдзи. — И все же, я хочу кое-что тебе сказать. — он выдохнул. — Ты мне нравишься. С детства.
Повисла тишина.
Икари беззвучно начал подходить к Каору, желая схватить его за руку.
Но он заставил себя не делать поспешных решений, даже если готов отдаться кому угодно, лишь бы быть любимым.
— Что будешь делать, если я откажу? — тихие слова прозвучали извне.— Приму это. — честно ответил Нагиса.
— А если соглашусь? — в голосе поблескивали нотки волнения, пусть тот не видел, но глаза Синдзи бегали по полу.— Если разрешишь любить, то попробую сделать тебя счастливым.
— А ты, Нагиса-кун, готов к этому, готов ли к всеобщему осуждению? Готов ли ты к проблемам, которые эти отношения тебе принесут. Сможешь ли терпеть меня каждый день?— Я ко всему готов. — от этого напряжения по телу побежали мурашки, он медленно закрыл глаза и сглотнул.
— Тогда, думаю, я могу согласиться. Безжизненная интонация не показывала всей той радости, которую он ощущал, но до конца не осознавал. Это было будто бы прекрасным сном, после которого ты проснёшься в слезах или вскочишь с холодным потом. Шаг за шагом он стал ближе, обнимая со спины свой идеал. Синдзи долго не отпускал его, думая, что вот-вот из глаз слёзы побегут водопадами. Когда они расцепились, лицо Каору тоже не могло передать всего того удивления, но вскоре он тоже смог поверить, что это не сон, а самая настоящая реальность. Тот самый подарок, что жизнь берегла для них и за который оба прошли через те ужасные тернии.***
Высокие здания замыкают, словно в крепости, в середине которой расцветает своя жизнь.
Лёгкий стук туфлей об асфальт. Галдящие люди толпами проносятся по пешеходным переходам под пиликающий светофор, который уже несколько лет подряд никак не могут починить. Яркие лужи от бензина дают такое странное ощущение, будто бы ностальгия о детстве внезапно проснулась где-то далеко внутри тебя. Тонны стопок бумаги за столом пару минут назад сменились красотой вечернего Токио. Всё это так привычно, но настроение заставляет летать в облаках от счастья и улыбаться в никуда так долго, пока не сведет скулы. Солнце опустилось за размытый горизонт, забрав с собой переливы персикового цвета, накрыв их бирюзовой волной со звёздами.— Добрый вечер! — его радости не было предела.
— Ха-ха.. — мягкий глос по ту сторону линии тихо прозвучал. — А ты в хорошем настроении сегодня, правда?— Конечно. — рука нервозно трепала галстук во время телефонного разговора. — С завтрашнего дня я в отпуске! Лучший подарок для меня после всей той работы, что я проделал.
— О-о... — длинный удивленный вздох Икари. Синдзи сидел на дряхлой табуретке, держа грязными руками свой телефон. Он безмятежно улыбался, продолжая рисовать. Лишь на секунду опустил свой взгляд вниз, увидя там знакомый силуэт. Спустя два года их разлуки и ежедневных ночных звонков друг другу.. Этот момент настал. Из рук выпало всё, он даже не сбросил звонок, рванув с места. Парень споткнулся у входа и выпал из своего дома прямо перед ногами Нагисы Каору, что был так прилично одет. Заманчивый взгляд и хитрая улыбка, за спиной красовался чемодан на колесиках. — Я и не думал, что это случится вновь..— А я только и делал, что грезил об этом каждый день.