🦋🦋🦋
Песок был еще горячим, но остывал после нещадно палящего солнца, которое весь этот день раскаляло Пусан до предела. Огонёк зажигалки коснулся тонкой белой сигареты, я сделала затяжку и пустила клубы дыма в ночное небо, которое было усыпано миллиардами звезд, они бесстыдно наблюдали за нами, и наверное осуждали меня. Тихий ветер качал кроны деревьев, которые были где-то далеко, и трепал волосы Чонгука, который стоял передо мною и всматривался вдаль, шум волн должно быть его завораживал. Лежа на песке видела только его тёмный силуэт. На небе было множество звезд, ни одной тучки, перед нами был звёздный калейдоскоп. — Я возьму? — Чон лег радом со мной, указывая на почти пустую пачку сигарет. — Бери. — теперь я могла рассмотреть его, глаза привыкли к темноте, он больше не был похож на чёрный силуэт, он имел очертания, я видела его слегка приподнятые уголки губ, игривый взгляд, если бы я не знала, что он сегодня не пил, то точно бы решила, что он пьян. — А ты повзрослел. - робея, словно пятнадцатилетняя девчонка тихо произнесла. — Нуна, почему ты так думаешь? — парень озадаченно посмотрел на меня, и уголки губ вернулись естественное положение, теперь эти блестящие глаза бурили меня. — Твой взгляд изменился. — бывает такое, смотришь в глаза человека и видишь, что он еще ребенок, именно это я видела в глазах Чонгука, но теперь он другой, надеюсь это не из-за меня, хотя глупо отрицать, что я не приложила к этому своей руки, чувства гордости за это не было, в принципе, его и не должно быть. Да он не потерял своего блеска в глазах, но он был уже не совсем тот Чонгук которого я встретила в супермаркете, где он топтался у алкоголя и не знал, что делать. Его мысли, стали немного другими, но мы все также смотрели на мир по-разному. И я бы не хотела, чтобы он смотрел на него моими глазами. — Небо такое красивое, сегодня оно очень звёздное, не каждый день такое можно увидеть. Все-таки мир прекрасен. — он улыбнулся и прикурил сигарету об мою, это действие меня немного удивило. Со мной он теперь ведет себя более раскованно, перестал бояться говорить о том, что приходит в голову. Чон стал настойчивее, увереннее и мужественее. — И что же в нем прекрасного? — на лице нарисовала лёгкая ухмылка. Что прекрасного люди видят в этом чертовом мире, где никогда и ничего не будет хорошо. У всех нас одна финишная прямая - смерть. Это неотъемлемая часть нашего пути, жизнь - смерть, смерть - жизнь. — Нуна знала, что мы сделаны из пепла перегоревших звезд? Мы что-то уникальное, перед нами столько возможностей, они безграничны, как воды океана. — почему он такой мечтатель? Если бы я умела рисовать, то обязательно запечатлела его на клеточном пледе с дымящейся сигаретой в руках, а вокруг него песок и море... и множество звезд, на которые он смотрит своими мечтательным взглядом и отказывается видеть суровую реальность. Я подумала, а может он намеренно избегает всех этих тёмных сторон мира, выбирает только что-то красочное и светлое, а я наоборот впитывают в себя все чёрное и негативное, подобно губке. — Но в океанах не хватит воды, чтобы смыть кровь, которую пролили люди и не хватит, чтобы смыть грязь… — Скучаешь по нему? — его голос стал вполовину тише, чем прежде, конечно он знал, что я скучаю. Что я безумно скучаю, что мое сердце ужасно болит и ноет. — Теперь, когда его нет с нами, создаётся ощущение, что все мы его просто выдумали. Плод моего больного воображения. О том, что Джин и правда жил, говорят его вещи, они пропитаны им, его запахом. Для меня он, как старший брат, мы так долго жили вместе, что и сами не заметили, как стали семьей. А теперь все посыпалось, как замок из песка. Нет ничего вечного... всему приходит конец. — Я хотел бы сказать что-то в поддержку, но понятия не имею, что сделаеть или сказать, я никогда никого не терял. Извини… — Чонгук засмущался, его бегающих взгляд это выдал. Я медленно закрыла глаза и подумала о том, а сколько потеряла я и сколько еще придется потерять… на своем жизненном пути, мы всегда что-то теряем, это может быть что-то малозначительное или же что-то очень важное. Но так или иначе со всеми вещами, воспоминаниями и людьми нам приходится прощаться... — Рано или поздно каждый из нас должен будет что-то потерять. Мы уже из утробы матери движемся к гробовой доске. Мы рождаемся, чтобы умереть. — я почесала нос и кинула беглый взгляд на парня, который явно не хотел соглашаться со мной. Не в его стиле так думать. — Это не так, мы рождаемся, чтобы наши родители могли оставить что-то после себя, чтобы он могли вложить в нас свою любовь и заботу. А после мы полные любви делимся ею со своей второй половиной. — вот и наше главное различие, мы мыслим в совершенно разном ключе, совершенно из разных миров. Наверное противоположности и правда притягиваются, иначе как это объяснить. — Мы просто жертвы неудачных оборотов. — я кинула окурок в песок, перевернулась набок уставились на парня, который изучал меня своим удивленным взглядом. То что было только что сказано, было для него чуждо и совершенно неверным. Для него эти слова звучали грубо и некрасиво. Чонгуков лоб покрылся морщинами, он пытался осмыслить сказанное, но в его голове получился резонанс с его представлениями. — Неужели, Нуна, ты, думаешь, что родители не любят тебя? — Нет, ни они, ни я. Мы не любили друг друга. — Это не так! — Думаешь? Но моя мать была другого мнения, ее последними словами стали «Меня тошнит от тебя и твоего братца». Может и есть такие, о которых ты говоришь, но чаще всего родители преследуют свои корыстные цели рожая, например, для реализации в детях, то чего не смогли сделать сами. Каждый ищет в детях свою выгоду, некоторые женщины пытаются забеременеть, только для того, чтобы удержать с собой мужчину, и превращают свою и чужую жизнь в настоящий кошмар, ведь на самом деле этот ребенок ей и не был нужен, а мужчина, если его это и остановит, будет где-то на подсознательном уровне считать своей чадо источником всех его бед и неудач. — Твоя мама умерла? Извини, я не знал. — парень растерялся, должно быть испугался, что задел мое сердце, которое никогда не болело при упоминании смерти родителей. Я не лукавлю, мне никогда не было больно думать об их кончине, ни один нерв не дрогнул. — Да, как и отец. Не извинялся, на самом деле их смерть меня не сильно огорчила. Наверное, тебе мерзко такое слышать и осуждаешь меня за это. Но они отказались от Юнги, когда он не мог больше ходить, мене пришлось самой брать на себя ответственность. Потуже затянула пояс и пошла работать. За это они возненавидели меня и после смерти, завещание было написано на тётю, они не оставили нам даже квартиры. Мне не за что их любить… — Мне жаль, что так случилось. И я никогда не буду осуждать Нуну! - лицо Чонгука стало максимально серьёзным, но это только сделало его маленьким и милым ребенком. - На все в этом мире есть причина! — Когда-нибудь ты будешь ненавидеть меня, не говори, что не будешь презирать и осуждать. Когда-нибудь настанет это день и ты будешь проклинать меня. Я разочарую тебя, Чонгук... Чонгук молча сел, а затем повернулся ко мне. Его губы коснулись моих. Они накрыли их, я ощущала жар прикосновений, сначала он был неуверен, но с каждой секундой его поцелуй становился все настойчивее. Я не в силах его остановить, я просто не хочу его останавливать, вот и все. Руки парня коснулись моей талии, он тяжело дышал. Мои руки скользнули под его толстовку, там было крепкое тело парня, я чувствовала как его грудь тяжело вздымается. Колено вскользь коснулось его промежности и он тяжело застонал. Чонгук был сильно возбужден. От него у меня голова идет кругом, что я должна по-вашему с этим делать, как давить эти чувства? — Нуна, я хочу тебя. — еле слышно, он говорил эти слова мне в губы. Его густые и длинные ресницы дрожали, а тело просило немедленной разрядки, я чувствовала его сильное возбуждение, которое спирало воздух в его грудной клетке. Я не спала с ним… спала с другими, отдалась им вся, они делали с моим телом все что только могли делать. Но не Чонгук. Почему? Потому что он мне нравится, очень нравится. Все равно не понятно, почему я не сплю с ним, ведь если нравится, то почему не отдаться, ведь это нормально, если любишь, то трахнись, все вполне закономерно. Дело не в разнице наших возрастов, не в том, что Чонгук не опытный в этом плане, это не играет никакой роли. Я ни черта не чувствую! Да, мне нравится целовать его, касаться, его крепкого тела, мне безумно нравится, когда его руки блуждают по моему телу. Мне все это нравится, но между ног, ничего не меняется, никакого возбуждения, никаких чувств. Я не хочу притворяться, когда мы будем заниматься сексом, не хочу вести себя так как веду и с другими, ведь Чонгук другой. Не хочу ранить его, чувствовать себя неловко в этот момент. От этого больно, я вижу, что просто поцелуев мало, мало всех этих касаний, я вижу как глаза Чонгука пожирают меня с ног до головы, ему нужно больше, парень вожделеет меня. И это нормально, что он хочет меня, но что насчёт меня? Что я скажу, извини Чонгуки, но твоя Нуна ничего не чувствует, ее влагалище, как атрофированное, просто дыра без каких либо чувств, никаких ощущений, но ты не стесняйся. Я не против бери меня, но не жди какой-то отдачи или если хочешь, могу постонать, если конечно, ты этого хочешь, а так можно и на молчанку. Как это должно быть? Мне впервые хотелось чувствовать, хотелось понять, каково быть полноценное девушкой, именно рядом с ними, ни каким другим мужчиной, в только с ним. В очередной раз его губы целовали мои, руки были под рубашкой, он уже мял грудь, язык проник в мой рот и изучал каждый миллиметр, посасывал нижнюю губу. Множество мужчин делали и не такое, но только от Чонгука мне сносило голову, только с ним мне нравились эти прикосновения, эти поцелуи. Я бы очень хотела, чтобы он вошёл в меня, ощутить его, но… Чонгук тяжело дышал, он хотел больше, но я не позволяла ему. Он весь изнемогал, его щенячий взгляд, жаркие стоны. Все это больше напоминало какую-то пытку для нас двоих, я знала, что ничего не почувствую, но хотелось верить в чудо, в невероятное излечение. — Я хочу тебя, Нуна… безумно хочу — вдыхая шептал мне на ухо. — Я не могу больше терпеть. — Так возьми меня… — не могу сопротивляться, не хочу противится этому, но знаю, что пожалею об этом, что мне станет обидно, я нагло обманываю его и себя. Как после этого не ненавидеть себя? — Я раньше никогда не… — Ну и что, не переживай. — даже не могу сказать, кому эти слова были адресованы в большей степени. Взяв дело в свою инициативу, похолодевшими и дрожащими руками начала растягивать его джинсы, Чонгук все еще нависал надо мной. От моих прикосновений ниже пояса, парень покрылся мурашками. Теперь я была сверху и стягивала с него толстовку. Трудно поверить, что это тело семнадцатилетнего парня. Чонгук с лёгким удивлением наблюдал за моими действиями. Мои губы касались его выступающих ключиц, крепкой накаченной груди, рельефного торса и снова возвращались к его сладким медовым губам. Теперь он был полностью раздет мною. В свете луны, я видела каждый изгиб, каждый кубик пресса, Чонгук был похож на божество. Его член уже набух и извергал природную смазку. Он был хорошего размера и ствол был толстым. Языком коснулась алой головки члена и в ответ получила протяжный стон с хрипотцой. Мне нравилась его реакция на каждое прикосновение, Чонгук неуверенно хватал меня за руки, когда я начала дрочить его член. Когда посчитала нужным остановиться, села на его крепкий пресс и начала избавляться от своей одежды. В глазах увидела какое-то смущение и прикусив нижнюю губу улыбнулась как бы отвечая на этот взгляд. Мои соски сразу стали похожими на две маленькие горошины. На улице было тепло, и нам ничего не мешало. Большие руки Чонгука мяли мою грудь, его губы прильнули к ним, как губы младенца и страстно посасывал, играл языком с затвердевшими сосками. Для первого раза, он не был так плох, как ожидалось. Медленно начала налаживаться на парня, его лицо исказилась в гримасе запредельного наслаждения. Он тяжело дышал, закрывал глаза и откидывал голову, выставляя свой острый и сексуальный подбородок вверх, его кадык двигался то вверх, то вниз, мне смертельно захотелось коснуться его губами, что я и сделала. Ощущалась лёгкая вибрация от стонов. Как и ожидалось, я ничего не почувствовала, и захотелось плакать. Я тихо стонала в унисон парню, который в отличие от меня чувствовал весь спектр чувств, он наслаждался и получал удовольствие. Упершись о плечи Чона руками, я начала наращивать темп, хотелось скорее это закончить. Его жаркие стоны становились еще громче, его руки сжимали мои бедра, но сразу ослабевали хватку в страхе сделать мне больно. Парень обильно извергся на свой живот, я бессильно рухнула на плед, жалкое и никчёмной чувство овладело мной, и только прохладный морской ветерок заставил вернуться меня в реальность. И я и Чонгук оделись, так как теперь разгоряченные тела в полной мере почувствовали прохладу. Вот и все, я сделала то, чего не следовало. Хотя не знаю, как следовало поступить, я уже не знаю, что правильно, а что нет, особенно когда это касается Чонгука.🦋🦋🦋
Чонгук считал, что спал со своей девушкой, которую так сильно любит, но это не так. Он трахнул грязную шлюху, которая просто притворялась, что он смог ее удовлетворить. Повернувшись спиной к парню, мои слезы больше не подавались контролю. Такая жалкая и никчемная, просто воспользовалась добротой и наивностью парня, как самая последняя тварь. В этот момент хотелось кричать, о своей беспомощность, о том какая жалкая, о том как все это неправильно. Он не должен меня любить и я не должна. Мы не должны любить друг друга. Для Чонгука уже есть будущее, он женится на девушке, которая будет выгодной с экономической точки зрения его семье, их бизнесу, с ней заведует детей, найдёт любовницу, возможно это будет его секретарь, ведь времени на личное будет мало. Мне не место в его жизни, я просто сгнию в канаве там мне и место. Я самый токсичные отброс, Чон должен держаться от меня дальше. Я гублю его жизнь, я отравляю его своей токсичностью. Он не должен так смотреть на меня, не должен так сладко целовать, крепко обнимать и говорить о любви ко мне. Знаю, что настанет тот день, когда за все это мне придется поплатиться. Знаю, что настаёт тот день, когда кто-то из нас скажет прощай, и я не знаю из чьих уст это будет звучать страшней. Я не хочу делать ему больно, не хочу чтобы тот кого люблю страдал, но когда Чонгук связался со мной, он сам подписал себе приговор. Почему раньше не смогла сказать о себе, когда еще не было поздно, когда его чувства для меня ничего не значили? — Нуна, я люблю тебя. — крепко прижимая меня к себе, прошептал Чонгук. Его голос был ласкающий и нежный, он словно обволакивает меня и все становится неважным. — Ты была моей первой девушкой. — парень смутился от своих же слов. — Обними меня еще крепче. — повернувшись лицом к Чону, я зарылась в нем, хотелось заглушить это чувство, но ничего не выходило. — А тебе не надо домой? — Нет, я хочу остаться тут, с тобой. Почему каждое его слово делает мне так больно, зачем он так со мной, я не заслуживаю такого отношения к себе. Только эти мысли и крутились в моей голове. — Нуна, почему ты молчишь, тебе не понравилось? — Чонгук попытался заглянуть мне в глаза. — Думаю. — О чем? — я почувствовала, как в страхе он несильно отпрянул от меня. — Меня посадят за развращение малолетних? — я вяло улыбнулась. Какая-то неведомая мне усталость навалилась на все тело, веки стали ужасно тяжёлыми, с каждым разом открыть глаза становилось тяжелее и тяжелее, все тело казалось, что занемело и не желало двигаться, мой разум и тело живут отдельно, в этом я убеждаюсь в который раз. — Я не малолетка! — парень засмеялся и снова крепко прижал меня к себе. Наверное, в этот момент я должна была чувствовать себя самой счастливой девушкой на свете, но все было с точностью наоборот. Может, тогда Джин должен был сказать, что хотел, и Хосоку не стоило закрывать ему рот, ведь он был как никто другой прав.