Призванные по ошибке

POV Ева Третий день подряд ничего не происходит. Я сижу взаперти. Меня, конечно, кормят, даже три раза в день и очень хорошо, до отвала. Но это все больше напоминает изоляцию, потому что все, кто ко мне заходят, это слуги. Я попыталась разговорить одну из них, но у нее был настолько плохой английский, что мне невольно пришлось отложить эту затею. Зато я узнала, что ее зовут Туилиндэ. Правда, что это означает, я так и не поняла. Вроде какая-то птичка. Каждый день я медленно сходила с ума. Ко мне не приходили ни один из тех, кто приехал за нами. Я просто сидела одна взаперти и все больше загонялась, оставаясь наедине со своими мыслями. Становилось все труднее и труднее переносить все, что на нас свалилось. Кажется, наконец-то пришло осознание. Мы оказались в безопасности, и все, что мы пережили, обрушилось на нас с утроенной силой. Хотя, судя по всему, только на меня. Периодически мы созванивались с Лилей. Подруга брала трубку и веселым голосом отвечала мне на вопросы. Говорила, что все хорошо. Отлично. И самочувствие улучшается, и ест хорошо, даже бутылку вина принесли, и просто старается подбодрить меня. Я старалась отвечать так же весело, потому что знала, что обеспокою ее, если отвечу грустным голосом. Я была рада, что хотя бы у нее все хорошо. С каждым разом становилось все труднее отключаться от звонка, потому что чем дальше, тем угрюмее становились мои мысли. Однажды не выдержала и разрыдалась, стоя у окна и глядя на промозглую погоду. Климат изменился. Здесь было чуть более влажно и значительно холоднее, ночью то и дело я куталась в два одеяла. Все три ночи я вскакивала от кошмаров. Становилось трудно дышать. Первый раз мне снился Дориат, наш побег. Я видела, как он не удался, как мы провалились. Айнона казнили его же мечом. Белега зарубил на месте Маблунг, пытаясь очистить себя перед королем. На моих глазах Лиле отрубили голову. Когда хлынула ее кровь, я дико закричала и вскочила на кровати. Меня била крупная дрожь, а залетевшая Туилиндэ отпаивала меня водой и давала какие-то снадобья, которые по идее должны были меня успокоить. У меня оставалось тридцать таблеток валерианки, я четко их считаю. По истечении третьего дня их было едва ли десять. На вторую ночь я увидела события трехлетней давности. Мне снился дом, бывший парень. Как же я рада, что его все-таки посадили, хоть было и сложно доказать его вину. Если бы не Лиля и Коля, я убила бы себя еще тогда. Плохо, когда парень не понимает намеков, но когда он не понимает отказов, это еще хуже. Хватая ртом воздух, я сидела на кровати и с ужасом смотрела на дрожащие руки, которые, казалось, сейчас оторвутся. Так сильно меня трясло. Тело помнило, как меня держали две пары сильных рук, а живот отдавался дикой болью, когда я вспоминала, как они с другом насиловали меня, дико хохоча. Мама отвернулась от меня, говоря, что сама виновата. «Не могла сразу в нем мудака разглядеть?!» - это было ее первой фразой. Я запомнила ее навсегда. А с самого начала он был образцовым парнем и прекрасным джентльменом. Дарил цветы и конфеты, ухаживал как мог, помогал мне, а я в свою очередь помогала ему. Правду говорят, в тихом омуте… Лиля тогда забрала меня к себе почти на неделю. Конечно же, мы написали заявление, и вскоре их посадили. «У насилия нет оправдания!» - сказала она после суда. Две совершенно разные фразы от совершенно разных людей, но запомнила я их одинаково хорошо. Страшнее всего было то, что в моем сне лицо Кирилла превратилось в лицо того орка, что держал меня у дерева. Хватая ртом воздух, я вскочила с кровати и долго сидела на холодном полу, рыдая, обхватив ноги руками. Сглотнула, наверное, сразу десять таблеток. На этом полу меня по утру и нашли. Лиля сегодня ответила все таким же бодрым голосом. Кажется, у нее все хорошо. Ей перевязывают раны, и она полна сил. Она может спастись и без меня. В нашей операции я буду только обузой. Я всегда ей была. Лиля сильная и смелая. Ей редко нужна чья-то поддержка. Она точно знает, что и как ей делать. Без меня она точно справится, я буду только мешать. Пусть сбежит. Не имею права ее останавливать, а я буду только тормозить. Из-за меня нас поймают. Из-за меня мы можем запросто прогореть. Я даже обувь в Дориате снять не додумалась, чтобы тихо ступать! Лиля всегда готова идти до самого конца, не заботясь о том, какую цену придется заплатить. Даже если последние сантиметры она будет доползать полумертвая, она их доползет, в этом можно не сомневаться. А если рядом с ней буду я, то она не сможет этого сделать, так как прежде всего будет пытаться вытащить меня. Нет. Я не позволю ей снова рисковать собой из-за меня. Подняв телефон с кровати, я быстро напечатала только одно слово: «Прости». Но отправить не смогла. Так и оставила в черновиках. Я рывком поднялась с пола и подошла к окну. Распахнув его, поняла, что все-таки здесь безумно высоко. До этого я не всматривалась подробно в пейзаж, а сейчас поняла, что выжить после падения с такой высоты нереально. Вдали простирается огромная долина, облака ласково плывут по небу. Будто какой-то художник поставил кляксу, а потом нечаянно капнул на нее воду. Ветер растрепал волосы и расшевелил подол платья, которое мне здесь выдали. Если закрыть глаза и шагнуть… То боли можно и не почувствовать… Просто падать с закрытыми глазами… Я боялась прыгать с парашютом, сколько подруга меня не уговаривала. А сейчас я понимаю, что в этом нет ничего страшного. Я закрыла глаза и занесла ногу для шага… И что-то с силой и ругательствами рвануло меня назад. EndPOV Келегорм чувствовал себя прекрасно. Охота все же придавала ему моральных сил, несмотря на то, что физически ужасно выматывала. Эти три дня ничем особо не отличались от остальных, если не вспоминать о том, что в первый день к нему прибежала запыхавшаяся служанка и рваными фразами объяснила, что нужен хороший лекарь. На его вопрос «Зачем?» она ответила, что у Лили помимо раны на плече есть ужасные раны на спине, которые начали гноиться. Лотанариэ бы не справилась, поэтому пришлось звать лекаря, чтобы тот обработал спину девушки. Он о них не думал и предпочитал вообще не заморачиваться на их счет. В его голове были мрачные мысли о том, что эти двое могут быть шпионками Врага, о чем он тут же сообщил Маэдросу. Брат покачал головой и ответил, что пару минут назад думал о том же. Не с проста они такие странные. Конечно, люди из другого мира не должны быть похожими на тех, что жили в Средиземье, но их поведение и речь отличались и сильно бросались в глаза. Говорили они быстро, иногда рвано, часто зажевывали слова. Это новое наречие синдар и так звучало непривычно, разучить его было непросто, а тут еще и такое странное звучание. Либо их обучили языку там, либо они изначально его знали. Девушек окутывает слишком много тайн. Нужно их раскрывать. Хватит им сидеть взаперти и ни о чем не думать. Тьелькормо решительно поднялся с кресла, на котором отдыхал после изнурительной поездки, и отправился прямиком к старшему брату. Майтимо куда-то собирался. -Куда-то уходишь? -Думаю, что пора бы уже поговорить с ними. Лилю лучше пока не трогать, я слышал, что ее раны все еще заживают. Придется как-то разговорить Еву. -Думаешь, что со второй все так плохо? Говорить она может. Значит, попробовать стоит. -Не дави сильно. Им и так досталось. Не стоит угрожать и целиться в нее из лука. Келегорм кивнул и развернулся, досадливо думая о том, что стоило бы попросить об этом Маглора. Но так как уже не отвертишься, придется идти. Дверь была заперта, но ключ торчал из скважины, поэтому эльф легко вошел в комнату. Лиля была в истерике. Сидела у кровати на полу, обхватив колени руками и опустив на них голову. Рыдала. Всхлипы нарушали холодную тишину, царившую в комнате. Иногда даже заглушали шум ветра за окном. Беспричинные слезы. А точно ли у них нет причины? И правда придется действовать при помощи красноречия и дара убеждения. -Почему ты плачешь? – тихо начал он, бесстрастно глядя на нее. Девушка подняла голову от колен, и Эльф с удивлением заметил, что она мертвецки пьяна. Глаза, хоть и ясные, уже плохо брали фокус, перебегая с одного предмета на другой. На голове был надет ободок, очевидно, в попытке уложить неугомонную шевелюру. Наконец ее взгляд поймал Келегорма, и она тихо ответила: -Не знаю. -Странно. Разве можно не знать причину своих слез? – охотник сильно удивился. Слезы просто так – где это видано?! -А какие причины могут быть у слез? -Боль, - с готовностью ответил он, осматривая Лилю с ног до головы. – Горечь поражения. Смерть близких. Радость встречи. У тебя болят раны? -Нет, - она отрицательно покачала головой, снова теряя его из виду. – Я просто устала. Все надоело. Устала морально. От этого мира, от вечного страха и постоянной боли. От всего. -При нашей первой встрече ты показалась сильной. Всегда стояла за Еву, пыталась показать, что многого стоишь. Ее голос сорвался, и она просто забормотала слова в пустоту комнаты. При этом в ее голосе сквозила такая боль, что Охотник невольно поразился. -Я устала быть сильной. Я тоже человек. Тоже хочу быть слабой. Хоть немного. Но у меня есть Ева, рядом с которой я не могу себе этого позволить. Все считают меня сильной, и мне нравится такой быть и казаться. Но из-за этого все считают, что я всегда такая, что я все снесу. Нет. Мне это так надоело. Я хочу просто уткнуться носом в грудь кого-то родного, кого-то, кто сильнее, того, кто выслушает, поможет и простит. Но брат остался там. Дома. В другом мире. А здесь у меня никого нет. Поэтому приходится справляться в одиночку. Не хочу грузить Еву своими проблемами, думаю, она сейчас тоже не в лучшем состоянии. Боюсь быть для нее обузой. Я всегда боялась навязываться, рассказывать о своих проблемах, страхах… Был только брат. А сейчас и его рядом нет. И мне тяжело. Невыносимо тяжело. Прошу, оставь меня в покое. Одну, - голос девушки сорвался. Лиля закончила речь, глядя куда-то в ноги Келегорму, и отставила пустую бутылку в сторону. Эльф удивленно повел бровью. Целая бутыль крепкого вина. И она еще способна трезво думать и адекватно формулировать мысли! Он оторвался от двери и подошел ближе, остановился и оглядел еще раз с высоты. Девушка подняла свой нетрезвый взгляд на него, и в ее глазах он прочел странное выражение. Непонятная сильная боль, которую он прежде видел только у одного. Даже когда братья нашли их в лесу, уставших, продрогших и напуганных, она старалась быть сильной и всегда поддерживала подругу. Видимо, сейчас ей это действительно нужно. В тот момент Лиля напомнила Тьелькормо старшего брата. Именно в его глазах он видел похожее выражение. Мельком, но видел. Майтимо тоже всегда отнекивался, был сильным, строгим и все держал в руках. Но пару раз он видел брата в пьяном угаре, когда тот пытался заглушить свои мысли и боль от пережитого. Внутри у Келегорма что-то кольнуло. Эльф опустился на колени и неуклюже обнял девушку, притянув к себе. Брата устраивало и простое похлопывание по плечу. Перекатившись вперед, девушка удивленно и немного испуганно уперлась руками в его грудь и попыталась оттолкнуть. После пары неудачных попыток Лиля сдалась. Она на мгновение замерла, а потом подалась вперед, пряча свое лицо у него на груди и разражаясь приглушенными рыданиями. POV Лиля От него пахло полевыми цветами, собакой и немного потом. Я придвинулась ближе, плед сполз с моих плеч, но это меня уже не волновало. Слишком многое случилось, чтобы меня сейчас волновал какой-то плед. Три дня ушли в никуда. Я просто пыталась каким-то образом терпеть перевязки и примочки, шипя и отплевываясь, а потом просто сидеть и думать. Не было книг. Вернее, были, но прочесть их не представлялось возможным. Язык походил на тот, что был в Летописи, но я все равно не могла ничего сделать и понять. Ева отвечала бодрым голосом, но он немного дрожал. Значит, тоже погружена в безрадостные мысли. Зачем мы нужны этим эльфам? Что они с нами сделают? Им же ничего не стоит просто бросить нас не произвол судьбы, оставив погибать в лесу. Может, какое-то дело чести? Или они так воспринимают сны? Чем больше я думала, тем сложнее становилось. Я знаю как никто, насколько сложно оставаться наедине с самим собой, особенно если ты пессимист по жизни. Особенно в такой ситуации. Спустя два дня я полностью укоренилась в мыслях о том, что для Евы буду лишь обузой. Я ранена и ничего не могу противопоставить эльфам, потому что мои скудные навыки самообороны точно на них не подействуют. Я не умею красиво говорить и убеждать. А она умеет. Она выберется отсюда, так что незачем ей мешать. Она потащит меня на себе, если потребуется, но именно этого я и боюсь. Если поможет мне – обязательно провалится сама. И сегодня случилась истерика. Бокал вина меня не опьянил, но мысли вылезли, как пена из «Колы», в которую кинули «Ментос». Я загналась. Не скажу, что с ничего, нет. Думать было страшно, но я еще и произносила эти мысли вслух. В итоге просто сидела на полу, рыдала и хлестала вино из горла. Крепкое. Это хорошо. Потом можно будет свалить все на опьянение, забыв об ужасных мыслях. И так некстати пришел Келегорм. Кажется, так его зовут. Все равно еще путаю. Порадовало то, что в его максимально незаинтересованном взгляде не было отвращения. Пусть смотрит. Не жалко. Но мне стало бы хуже, смотри он на меня брезгливо. Приятным сюрпризом стало и то, что он все выслушал, даже не думая останавливать этот поток нытья и бессвязной речи. Мне нужен был тот, кто выслушает. Пусть он ничего не скажет, пусть просто послушает и уйдет, хлопнув дверью. Даже такое слабое внимание мне поможет. Не знаю, что я сделала или сказала не так, но в его глазах (впрочем, это могло мне и показаться) промелькнуло понимание. Он неуклюже обнял меня. Не умелец успокаивать, но для меня сейчас это было лучше всего. Это небезразличие, проявленное ко мне кем-то не родным. Не Евой. Не Колей. Тем, кого я едва знаю. Лучшей поддержки я в жизни не получала. Келегорм погладил меня по волосам своей большой рукой, ничего не говоря. Я сжала одежду на его боках в попытке успокоиться, и он опустился на коленях чуть ниже, чтобы мне было проще. Я высказала ему все. На русском, подмешивая изредка иностранные слова. На сегодня мой лимит английского исчерпан. Я не смогу красиво сформулировать что-то на неродном языке. Высказала все, что тревожит меня, все, что ужасно волнует и пугает. Я знала, что он меня не поймет. Прекрасно. Сколько мы так сидели – не помню. Я не считала. Я просто плакала, высвобождая всю свою боль, весь накопившийся гнев и страх, все свое разочарование. Кажется, я даже протрезвела. Спустя время, отстранившись от Келегорма, я стыдливо опустила глаза вниз. Чувствую себя теперь ужасно. Ну еще бы! Использовала эльфа, да еще и лорда как жилетку для нытья. Искренне надеюсь, что он никому об этом не растрезвонит. -Простите… Пожалуйста… Я не знаю, как оно… Простите. Эльф поднялся, вздохнул, все так же равнодушно осмотрел меня и спросил: -Успокоилась? Я кивнула, шмыгнув носом. -Протрезвела? – я снова кивнула. Повисла недолгая пауза. Келегорм отошел к двери и прямо возле нее развернулся и ошарашил: -Прикажу, чтобы тебе больше не носили даже слабого вина. Чтобы больше так не напивалась, - его жесткий голос резал, словно нож, но мне показалось, что в нем промелькнули едва заметные нотки беспокойства. -С-спасибо. Хорошо. И… -Что-то еще? -Прошу, не говорите Еве! – выпалила я на одном дыхании. – Пусть она об этом ничего не узнает, умоляю вас! Эльф кивнул и выбежал из комнаты, даже не хлопнув дверью. Почему он помог мне? Я чужая. Абсолютно чужая для него, об этом говорили его взгляд и тон. Может, я напомнила ему кого-то? Сестру, например? Или девушку? Может, брата. А может просто решил прервать эту истерику. Теперь он знает мои слабости. Теперь он легко сможет мной манипулировать. EndPOV Майтимо долгое время думал, как им разговорить девушек. Как вывести их на чистую воду. Как узнать, что с ними приключилось. Он знал, что пережили они немало. Возможно, им даже пришлось не раз выдерживать пытки или угнетение. Странно, что были они почти у самой границы Дориата. Если они сбежали оттуда, то было бы очень интересно узнать, что же там приключилось. Эльф не спал ночами, продумывая, как бы аккуратно выведать у них всю правду, не нагнетая атмосферу и не возвращая их в ставшие больными воспоминания. Им сейчас непросто все это осмыслить. А так придется ещё и пережить заново. На третий день он подумал навестить Еву, решив не трогать Лилю с ее ранами. Он слышал, что они ужасны и при первом осмотре вызвали тихий шок у лекаря. По пути ему так удачно повстречался Келегорм, недавно вернувшийся с охоты. Сейчас он уставший, а в отличие от Карантира, который, когда уставший, хочет крови и синяков на теле других эльфов и битых вещей, третий сын Феанора желает лишь спокойствия и тишины. Так что сейчас быстро найти кандидата не получится. Отправив его к Лиле, сам Маэдрос направился к Еве. Быстро и безошибочно найдя дорогу, он повернул ключ в замочной скважине и услышал звук открываемого окна. Может, решила проветрить помещение? Войдя в комнату, эльф застыл на пороге. Девушка стояла прямо у окна, занося ногу. Очевидно, для рокового шага. Ее глаза были закрыты, казалось, ей совсем не страшно. А может, она закрыла их для того, чтобы не бояться. Как оказался у окна, Майтимо не помнил. Он резко рванул Еву на себя подальше от окна. Девушка пошатнулась, с ужасом открыла глаза и отошла от него на два шага. Маэдрос был взбешен. Чем эта девчонка думала, пытаясь покончить с собой?! Он повернулся к ней лицом, пытаясь отыскать ее глаза, которые та с ужасом подняла на него. Должно быть в его взгляде сейчас бушевало пламя отца, так сильна была его злость. Используя темное наречие, он несколько раз ругнулся, подходя ближе к девушке. Схватив ее за плечи и встряхивая, выбивая из ее головы остатки неги и тумана, старший сын Феанора внимательно посмотрел ей прямо в глаза. -Зачем ты это сделала? – пришлось наклониться, она едва доставала ему до груди. Ее ошалелый взгляд смотрел куда угодно, только не на него. -Я… Я не знаю. Просто захотела, - голос девушки предательски задрожал, выдавая внутреннее состояние. Как бы она не храбрилась, ей тяжело будет скрыть от Майтимо всю правду. -Отвечай честно. -Я… А если не отвечу? Эльф вздохнул и выпрямился. Пыл прошел, и он понял, что не стоило ему, лорду Химринга, подобным образом кричать на и так напуганную до смерти смертную. Судя по ее лицу, она не поняла многие фразы. Это немного его успокоило. -Подумай головой. Мы не для этого спасали вас. Если бы мы желали вам смерти, убили бы там или не стали бы вмешиваться. Все до банального просто. С чего это ты решила покончить с собой? Еще и таким способом. Голос Евы задрожал, глаза намокли. Она едва держится, чтобы не разрыдаться прямо здесь. -У меня свои причины. Предпочту оставить их при себе, если вы позволите. Эльф выдохнул и отошел от нее, успокаиваясь. Не следует больше пугать ее. Он и так достаточно ей наговорил. -Зачем вы здесь? – тихо спросила Ева, косясь на открытое окно. Майтимо подошел и быстро его захлопнул. -Хотелось задать тебе пару вопросов. POV Ева Было очень страшно. Даже страшнее, чем перед побегом из Дориата. В его глазах бушевало самое настоящее пламя, казалось, еще секунда, и он прибьет меня на месте чем-то, что первое попадется под руку. Или просто рукой, правой, она ж у него как дубинка! Ужас нагонял еще и ветер, который растрепал его волосы, подув из окна. Нельзя ему говорить об истинных причинах. Я не смогу этого сделать. -Какие вопросы вы хотели задать? -Мне нужно знать, как вы жили в Дориате. Вы не могли жить где-то еще, граница была слишком близко. Да и паника в ваших глазах говорила о том же. Я задумалась. Сказать ли ему все? Или пока не стоит? Может, лучше вообще соврать? -Лгать не советую. Мы можем почувствовать ложь. -А если я не буду лгать? Я ведь могу просто сказать не всю правду. Или полуправду. Эльф вздохнул и посмотрел прямо мне в глаза. Так, это мы проходили, быстро разрываем контакт! Я чувствовала, как он смотрит на меня, буквально сверлит взглядом. Будем молчать. Давай, Ева. Ты у нас партизан! -И все же я прошу ответить мне. Заметь, не приказываю, хотя мог бы. А мог бы даже пытать. Но я прошу. И не советую испытывать мое терпение. С минуту я молчала, раздумывая. Скажу ему не все. А то вдруг, выяснив то, что им нужно, они просто убьют нас? -Я расскажу. Но сначала ответьте на один вопрос. Если я поведаю вам обо всем, вы… уничтожите Дориат? По глазам вижу, такого ответа он не ожидал. Отпрянув назад, не отводил взгляда. Напряженно и долго изучал. Могут ли они принять меня за вражеского лазутчика? О нет! Да дважды два! Им это ничего не стоит! Подумает еще, что я стравливаю их, чтобы ослабить бдительность и… -Какая тебе в том выгода? – настороженно спросил он. …И вот о чем я говорила. -Если я вам расскажу, как мы там жили, вы сами все прекрасно поймете. Спрашивайте, я отвечу. Но пока не на все. На некоторые вопросы я пока не могу ответить, - а теперь максимальная боль во взгляде, чтобы актерский пропадал не зря. Вот так, вспоминаем все самое плохое. Вспомнила, и по коже пробежали мурашки. Да, переиграла. Да еще и настолько, что самой страшно стало. Кажется, едва не удавшийся прыжок из окна здорово подогрел мой адреналин. -Как вы там оказались? -Долгая история. Скажу лишь, что мы отправились прогуляться по лесу. Заблудились, уснули у дерева. А когда проснулись, рядом с нами были два стражника, которые силой привели нас в Менегрот. -Зачем вы нужны им? -Конкретно мы незачем. Мы оказались здесь по ошибке. Нас в этом мире быть не должно. -Выяснили ли вы что-то? Я отрицательно покачала головой, подумав о том, что Летопись пока никому не покажу. Нужно будет обсудить этот вопрос с Лилей, предупредить ее. -Что они с вами делали? -Пытали, - коротко ответила я, поднимая на Маэдроса глаза, полные ненависти к лесным эльфам. – Пытали и пытались поработить. У них не получилось. Скорее всего, потому что мы взрослые. А еще крещеные. -Что это означает? -Мы приняли нашу веру. У вас свои боги, у нас свои. И наш бог косвенно, но защитил нас, - бабушка бы мной гордилась за эти слова. -Какие у них еще слабости? -Обо всех не знаю. Но это наша вера, железо и соль, - и в ответ на его удивленный взгляд ответила, - Если бы не соль, мы бы не выбрались. -Там кто-то был кроме вас? Я заставила себя замолчать, но при воспоминании о детях на спине выступил холодный пот. Маэдрос некоторое время смотрел на меня, ожидая ответа, а потом отвернулся и бросил, уходя: -Об остальном спрошу позже. Спасибо. Отдыхай. - Постойте! Прошу, не говорите Лиле о том, что я хотела прыгнуть. Пусть она ни о чем не узнает… EndPOV