***
— Ваша луковица умирает, — сказал доктор Б’Менга. Он показал пальцем на голограмму органов грудной клетки и добавил: — К сожалению, мы тут бессильны. Вздох разочарования прозвучал неподалеку — кажется даже медсестрам было неприятно слышать, что несмотря на развитие вакандской медицины процессы, происходящие в луковице, оставались для нее если не белым пятном, то такой же загадкой, как и для остального мира. — Мы можем лишь отсрочить неизбежное… Наверное, Баки мог бы посмеяться над иронией судьбы — пережить столько ужасных событий, избежать смерть, потерять руку, а потом и себя… Обрести и то и другое и вот вроде бы его жизнь начала смахивать на что-то нормальное… Он мог бы догадаться как именно подобное могло случиться. В конце концов, луковица делала самое нежелательное для планов Гидры дело — она работала с памятью, заставляя человека выбирать, а потом и запоминать свою пару даже при мимолетной встрече. «Найди, найди, найди» — вот что «твердили» вырабатываемые луковицей гормоны, сводя существование человека к поиску. Это не всегда заканчивалось свадьбой, особенно если человек не был готов к любви — иной раз луковица вела человека к самому лучшему другу, который бы понимал ее хозяина с полуслова без какого-либо романтического подтекста. Может быть именно этот ее механизм помог Баки в самый ответственный момент вспомнить Стива и не убить его. А если отказываешься подчиняться ее воле, следовать ее зову, протестуешь, то значит будешь кашлять, отхаркивая странные алые сгустки издалека напоминающие лепестки розы. В таких случаях все заканчивалось истощением организма. Раньше Баки думал, что Гидра травила его луковицу, чтобы он лучше переносил обнуления. Сейчас же ему казалось, что это было просто психологическое давление — оружие Гидры не может иметь пары или хотя бы друзей. Только самых лучших из людей она приводила к родственной душе, с которой жизнь становилась в разы счастливее. Зимний солдат этого не заслужил. А теперь все свелось к тому, что даже если бы Баки и встретил того единственного человека, то ничего бы не изменилось. Он все равно погиб бы — так как его луковица умирала… Вечером на пороге палаты появилась принцесса Шури. Она принесла корзину с фруктами, поставила ее неподалеку от кровати Баки. — Я слышала о том, какой диагноз вам поставили, — произнесла Шури. — Это ужасно. Жаль, что я никак вам помочь не могу. — Все нормально, — Баки даже улыбнулся. — Вы и ваш брат и так сделали больше чем кто-либо. Я смогу прожить последние минуты своей жизни понимая кто я такой. — Т'Чалла будет рад услышать это, — Шури подмигнула Баки и у него отчего-то возникло желание поинтересоваться где же пропадал ее брат. Кажется, Баки не видел Т’Чаллу уже целый месяц и это было понятно — в конце концов у короля полно хлопот. — А как он сам? — поинтересовался Баки. — Занят по уши, — немного расстроенно ответила Шури. — Прошу его делать паузы, а он меня не слушает. Принцесса поделилась с Баки последними новостями, рассказывала о своих новых изобретениях, о том, как движется разработка протеза. Баки хотел ее перебить и сказать, что скорее всего ему не понадобится новая конечность так как неизвестно сколько времени ему отведено. Луковица могла умирать медленно или наоборот зачахнуть за пару дней — тут невозможно угадать. Шури собралась уходить, но Баки остановил ее. — У меня есть просьба, — сказал он и Шури кивнула, показывая что она слушает. — Наверняка мне осталось не очень много времени, так может я успею перепробовать все эти странные африканские фрукты? Принцесса улыбнулась — впервые за сегодня сделала это искренне и без какой-то грусти во взгляде. — С чего начнем? — поинтересовалась она. — Давайте с красных, — Баки пожал плечами. По цветам было проще ориентироваться. — Хорошо, — Шури подмигнула и ушла. Баки сполз с кровати и добрался до корзины с фруктами — даже если он и умрет, то хоть узнает каковы на вкус все эти странные плоды с непроизносимыми названиями.***
Доктора предполагали, что даже с поддерживающими инъекциями у Баки было максимум три месяца. Совсем неплохой срок для человека и так прожившего на семьдесят лет больше чем следовало. К концу первой недели в больнице Баки перезнакомился почти со всем медицинским персоналом, выучил меню в столовой и даже нашел комнату отдыха с небольшим книжным шкафом. Правда там не было ничего на английском. Пришлось обойтись только картинками. Луковица его не тревожила, лишь иногда давала о себе знать ноющей болью над сердцем, словно кто-то ударил прямо в грудину. Тогда Баки просыпался посреди ночи, вставал и бродил по коридорам больницы. К счастью они были достаточно длинные, чтобы как следует нагулять сон. В одну из таких полуночных прогулок Баки услышал, как в дальнем крыле больницы кто-то громко кашлял. В ту часть этажа Баки не ходил, его просили медсестры, говорили, что не стоит беспокоить пациентов. Они называли Баки длинные диагнозы, словно надеялись напугать его — но какой смысл бояться болезни тому, кто и так умрет через пару месяцев. Поэтому как-то раз Баки поймал момент, когда даже дежурная медсестра отошла со своего поста и стараясь не шуметь он направился на звук кашля из того закрытого крыла. Вряд ли человек мучился простудой или банальным бронхитом — только не в Ваканде. По какой причине кто-то страдал от кашля в стране, где могли вылечить почти все? Наверняка бедняга оказался тут от того, что не мог найти свою пару, по какой причине никто не отозвался на зов его проснувшейся луковицы и теперь она терзала его легкие, не давая дышать в полную силу. Баки подошел к дверям палаты и прислушался — человек внутри звучал измученным, вместо вдохов у него получались хрипы. Баки приоткрыл дверь палаты и не поверил своим глазам. На больничной кровати лежал Т'Чалла — его глаза были закрыты, грудь тяжело поднималась, в свете ночника кожа блестела от испарины и пол вокруг него был усыпан фиолетовыми «лепестками». Баки удивился их цвету — в большинстве случаев они откашливались кроваво-красного цвета. — Вы очень громко ходите, — произнес Т'Чалла и посмотрел на Баки. — Но я рад что вы заглянули. Он медленно, как будто с каким-то усилием, сел на кровати и Баки нашел в себе смелости пройти в палату и расположиться на кресле рядом. Какое-то время они просто молчали, смотрели друг на друга. Баки хотел задать Т’Чалле тысячу вопросов, но понимал, что на большую их часть у него уже есть ответы. — Неужели вы не можете воссоединиться со своей парой? — пожалуй это было единственное что Баки не удалось разгадать. Возможно, не стоило задавать столь бестактный вопрос, но на фоне мыслей о скорой и неминуемой смерти Баки растерял остатки осторожности. Т'Чалла опустил голову на подушку. — Это не так просто, — сказал он. — Человек, который занимает мои мысли уже некоторое время не может ответить мне взаимностью. — Почему? — Баки подумал о самом худшем — что пара Т’Чаллы погибла. Разве могло быть другое объяснение его вынужденному одиночеству? Т'Чалла встал с кровати и направился к нише в стене, где стоял графин с водой — на половине пути его скрутило кашлем. Баки хотел оказать ему помощь, сорвался с места, но Т'Чалла выставил руку вперед показывая, что все в порядке. — Все было бы не так печально, если бы вместе с этим, — он показал пальцем на свежий лепесток, — не уходила моя сила. Так вот почему у них был фиолетовый цвет. Баки знал о необычных свойствах некоторых трав Ваканды, а про сердцевидную ему рассказала Шури. Т'Чалла все-таки налил себе воды, предложил стакан Баки и тот согласился. После ночной прогулки всегда хотелось пить. — Я не могу быть со своей парой по многим причинам, — Т'Чалла вернулся к постели. Кажется, сейчас, после нескольких шагов он выглядел еще более уставшим, чем минуту назад. Баки подумал, что ему очень грустно видеть Т’Чаллу таким — в груди ожидаемо отозвалась умирающая луковица. Баки хотел ответить, что он оказался в похожей ситуации, но решил промолчать. Т'Чалла казался человеком, которого не хотелось лишний раз нагружать чужими проблемами. И уж точно не тем, что случилось с Баки. — Неужели вам никак нельзя помочь? — спросил он. Одно дело Баки, с его выжженным Гидрой организмом и совсем другое молодой король Ваканды. Должно же быть хоть какое-то средство! — Можно только замедлить угасание, — ответил Т'Чалла. В его взгляде как-то мгновенно прорезалась грусть. — И сколько вам осталось? — возможно это снова был не самый деликатный вопрос, но если уж что Баки и понял про вакандцев так это то, что они ценили честность. — Пару месяцев, если луковица не начнет опухать. Баки знал, о чем говорил Т'Чалла. В юности ему довелось видеть людей на последней стадии зова луковицы, и они задыхались в больницах из-за того, что этот с виду маленький орган увеличивался в размерах и начинал давить на трахею. Кажется, единственным средством спасения в таких случаях было хирургическое вмешательство, после чего человек становился совершенно бесчувственным. Но это была крайняя мера и Баки надеялся, что в случае Т’Чаллы до этого не дойдет. — Если вы не против, то я мог бы составить вам компанию по вечерам, — предложил Баки. Ему самому было скучно в одиночестве бродить по больнице в ожидании своей участи, а так хоть можно скоротать вечера за приятной беседой. Т'Чалла кивнул и едва заметно улыбнулся — словно у него совсем не было сил на это. В его темных глазах отразилось столько усталости и благодарности, что Баки неосознанно подумал о том, что Т'Чалла очень красив — пусть это была и не самая подходящая для такого момента мысль. Баки конечно замечал это раньше, но именно вот сейчас он осознал это наиболее явно. Может быть если бы луковица Баки не умерла, она позволила бы выбрать Т’Чаллу хотя бы как друга, и кто знает — вдруг бы им удалось обмануть смерть? Луковица внутри Баки снова отозвалась неприятной болью, будто его опять ударили прямо в грудь. Баки никак не мог понять соглашается она с его желанием узнать Т’Чаллу лучше или наоборот пытается отдалить их друг от друга? — Пожалуй, мне пора идти, — Баки улыбнулся — ему действительно хотелось сделать это. — Завтра у меня плановый осмотр, доктор Б’Менга скажет точно сколько мне осталось. — Не вешайте нос, вы еще меня переживете, — уголки губ Т’Чаллы слегка поменяли свое положение, но Баки уже посчитал это как хороший знак. Он кивнул Т’Чалле и вышел из его палаты.***
Первым же вопросом Баки поинтересовался у доктора Б’Менги почему нельзя удалить луковицу, если она все равно умирает. На эту мысль Баки натолкнул вчерашний разговор с Т’Чаллой, да и просто было непонятно — орган же не нес никакой пользы, кроме как усиления эмоциональной привязанности. Другие люди могли за всю жизнь так и не встретить человека, на которого их луковица начала бы «прорастать» и ничего с ними плохого не происходило. Да и к тому же, если страдающим от последней стадии зова ее вырезали, то почему этого нельзя было сделать и с Баки? — Если бы ваша луковица была жива хотя бы на четверть, — ответил тогда доктор. — Мы бы могли удалить ее без ущерба для организма, но уже слишком поздно. Дальше шло длинное и полное терминов объяснение почему вырезать мертвую луковицу нельзя и что это лишь ускорит угасание Баки. Если Баки верно понял, дело было в каких-то нервных волокнах, связывающих луковицу и сердце и легкие. В случае живого органа эти бы самые «волокна» оставили на месте при удалении, а в случае Баки так уже нельзя поступить. Баки согласился. Ну что ему оставалось делать. По обновленному прогнозу жить ему восемь недель, не больше. По крайней мере теперь у Баки в больнице был собеседник, чтобы скоротать оставшиеся пятьдесят шесть вечеров. При мысли о Т’Чалле в груди снова заныло. Баки подумал о том, что он слишком близко к луковице воспринимает тот факт, что Т'Чалла тоже оказался в похожей ситуации. После ухода доктора в палату Баки заглянула Шури и принесла еще одну корзину с фруктами — теперь только желтые. — А как так получилось, что ваш брат встретил свою пару, но не получил взаимности? — Баки откусил от чего-то круглого и сочного, с виду напоминающего персик, но по вкусу… Сложно было определиться. Шури пожала плечами. — Такое бывает. Редко, но иногда случается, — Принцесса звучала очень грустной. Баки снова представил то как какая-то прекрасная вакандская девушка отвергает Т’Чаллу. Ну как это вообще может быть правдой? Неужели пара Т’Чаллы действительно погибла или по какой-то причине не способна ответить взаимностью? Т'Чалла ведь такой замечательный… — О чем задумались? Баки вдруг понял что Шури-то все еще здесь, а он провалился в свои мысли и весь заляпался фруктовым соком. — Вы точно думали о ком-то приятном, не так ли? — спросила Шури. Она прищурилась, словно пыталась проникнуть в голову Баки прочитать его мысли. — Точно! — Шури расплылась в широкой улыбке. — Признавайтесь, кто это так вгоняет вас в краску? Наверное, на его болезненно бледном лице любое количество румянца выглядело очень заметно — Баки решил проверить и намереваясь вымыть руку от сока добрался до ванной. И отражение встретило его розовыми щеками. Видимо стоило признаться самому себе, что Баки считал Т’Чаллу весьма привлекательным. Ну то есть в жизни Баки было немало влиятельных людей в прошлом, среди них даже были монархи, но еще никто не вызывал такого острого желания помолчать и просто наблюдать. Кажется, это была истинная причина почему Баки предложил скоротать вечера в больнице за беседами с Т’Чаллой — потому что в последние дни своей жизни хочется быть рядом с кем-то на кого очень приятно смотреть. Хотя Баки был уверен, что разговаривать с Т’Чаллой тоже будет замечательно.***
— А потом я надеваю броню и оказывается, что у меня хвост, — Т'Чалла рассказывал забавный случай из прошлого и очень сдержанно улыбался. Словно если он позволил бы себе больше проявить эмоций, то станет больно. Баки слушал его очень внимательно и радовался, что в жизни Т’Чаллы есть Шури. Также как у Баки Стив. Правда ему Баки ничего не сообщил — исправить бы Стив все равно ничего не смог бы, только зря переживал бы смерть лучшего друга в очередной раз. Да, потом Стив конечно будет крайне недоволен тем фактом, что от него скрыли правду, но Баки твердо решил, что так лучше для них обоих. Т'Чалла закончил говорить и его снова скрутило кашлем. Тонкие фиолетовые «лепестки» пачкали постельное белье и их становилось слишком много. И Т'Чалла чересчур быстро угасал и все больше напоминал тень, а не живого человека. — А как вы держитесь? — внезапно спросил Т'Чалла. Он повернулся к Баки и теперь снова очень внимательно смотрел и его глаза казались просто очень огромными на похудевшем лице. — Нормально, — Баки пожал плечами. — Меня иногда тревожит боль в груди, но я к ней привык. — Привык? — переспросил Т'Чалла. — Вам не дают обезболивающие? Баки помотал головой. — Я пока чувствую, значит живой, — Баки не хотел, чтобы это прозвучало так… безнадежно. Но раньше именно боль была единственным маяком связывающим его с реальностью и поэтому он действительно взял за правило держаться именно за нее. — В моем случае лекарства не работают, — Т'Чалла сделал очень глубокий вдох и едва слышный хрип поднялся из его груди, словно все почти отслоившиеся части луковицы завибрировали в унисон и вот-вот были готовы сорваться, чтобы выйти наружу. — Мне очень жаль это слышать, — Баки сам не заметил, как протянул руку и коснулся ладони Т’Чаллы. Ему хотелось как-то поддержать, показать, что он не один тут. К тому же Баки чувствовал, что присутствие Т’Чаллы делало мысли о скорой кончине не такими грустными. Быть может он научился этому у русских — что умирать вдвоем не так страшно.***
Худшее все-таки случилось. Луковица Т’Чаллы начала увеличиваться в размерах, а это означало что жить молодому королю оставалось совсем недолго. Последняя стадия зова длилась у всех по-разному, но всегда означала лишь одно — организм находился почти на грани. Тогда Баки спросил у Т’Чаллы, почему тот не соглашаетсся на полное удаление луковицы — это ведь могло спасти ему жизнь. На что Т'Чалла ответил: — Чем жизнь без чувств отличается от смерти? И Баки понял, что согласен с ним.***
В один из вечеров Баки заглянул к Т’Чалле в палату, отставил в сторону трость, с которой в последнее время ходил по больнице и не поверил своим глазам. Т'Чалла был без сознания, его подключили к аппарату искусственной вентиляции легких — ну Баки думал, что это он и есть, ну или это был хотя бы его вакандский аналог. Возле кровати стояла Шури и лицо у нее было заплаканное. Она заметила Баки и вытерла слезы, словно не хотела показывать то, насколько ей тяжело. — Я не хотел мешать, — Баки собрался было уходить, но Шури молча подошла к нему и остановила. — Ваше общество ему было всегда в радость, — сказала она. — Он может сейчас спит, но точно все слышит. Баки кивнул, прошел поближе к кровати, сел на кресло и посмотрел на Т’Чаллу. Тот казался таким спокойным. — И что мы уже ничего не сможем сделать? — Баки знал ответ на этот вопрос, но хотел, чтобы Шури подтвердила. Своя смерть его не волновала так сильно, как угасание Т’Чаллы. Баки казалось, что свой век он уже отжил и нет смысла даже пытаться спасти себя. — Доктор Б’Менга сказал, что можно отделить половину луковицы, чтобы облегчить дыхание, но Т’Чалле это не поможет, лишь отсрочит его гибель, — Шури вздохнула и по ней было видно, как она сражается со слезами. — Вне человеческого тела вторая половина погибнет, а луковицы не живут разделенными. И кажется Шури, которая всегда была такой веселой потеряла всякую надежду. Баки стало ее так жалко, что он подумал о том, что быть может ему стоит отдать свои последние дни на то, чтобы продлить жизнь Т’Чаллы. — Пусть пересадят половину мне, — Баки эта мысль пришла спонтанно, он даже не был уверен возможно ли подобное. — Мое тело отличается от обычного человека, луковица Т’Чаллы не навредит мне, а мы для него выиграем время… Если это вообще реально. Шури схватилась за бусины на ее запястье и те моргнули синим. Через пару минут в палате оказался доктор Б’Менга и Шури спросила его может ли подобная «пересадка» помочь. — Я не уверен, — сказал Б’Менга, а потом обратился к Баки: — Мистер Барнс, ваше тело и правда может подойти, чтобы дать избыточной части луковицы среду, где она не погибнет. Вопрос в том, что это может навредить вам так как никто еще такой операции не проводил. — Как много времени это подарит Т’Чалле? — спросил Баки. Ему казалось, что вот он со всеми этими приборами в обнимку будет смотреться более органично чем Т'Чалла. Тот ведь еще так молод, разве это хорошо, когда смерть забирает тех, кто не познал еще жизнь? Забавно, что впервые Баки подумал о себе как о человеке пожилом, уже прожившем жизнь. Хотя его нынешнее состояние очень напоминало старческое бессилие. — От месяца и более, — Б’Менга нахмурился. — Мы уже пробовали поддерживать жизнь луковиц в лабораторных условиях с подпиткой экстрактами сердцевидной травы и это работало. В живом теле процесс должен идти гораздо легче. — Тогда чего же мы ждем? — Баки посмотрел сначала на Шури, а потом на доктора. Наверное, они сомневались, потому что речь шла о жизни короля, но какой у Т’Чаллы был выход? Он бы все равно погиб, не через месяц так раньше. Если был шанс выиграть хоть лишний день, то стоило попробовать. — Я поговорю с мамой, а она обсудит это с Советом, — Шури направилась к выходу из палаты, а потом замерев на пороге обратилась к Баки: — Спасибо. «Но я еще ничего не сделал», — Баки хотел ответить, но не успел. Доктор Б’Менга аккуратно похлопал его по плечу и последовал за Шури. Баки так и сидел, глядя на Т’Чаллу и думая о том, что, видимо, стоило прожить на семьдесят лет дольше, чтобы спасти хотя бы одну жизнь.***
Суть операции сводилась не совсем к пересадке, а скорее к «подсадке» — вырезать мертвый орган доктора не могли, чтобы не убить Баки, а позволить вырезанной половинке питаться от чужого тела казалось вполне реальным. Тем более что Баки подходил по всем параметрам — не каждый человек смог бы принять даже половину луковицы Черной Пантеры. У Баки она все равно не работала, на его продолжительность жизни это никак не повлияло бы, а Т’Чалле дало возможность дышать и какое-то время не испытывать симптомов. В самом лучшем случае и кашель должен был пройти. На операционный стол Баки ложился абсолютно спокойным, вакандские операционные выглядели совсем не так, как те память о которых иногда приходила в кошмарах. Возможно сама мысль о том, что Баки помогал выжить другому человеку грела его изнутри и придавала сил. А тот факт, что это был Т'Чалла все еще отзывался легкой болью в районе луковицы. — А что будет с моей? — спросил Баки прежде чем позволить себя усыпить. — Мы подсадим живую ткань к мертвой. Ваш орган давно уже уменьшился в размерах достаточно, так что никакого дискомфорта вы не почувствуете после операции, — доктор подмигнул Баки и тот окончательно расслабился… Просыпался он после операции удивительно легко. Словно у него был самый здоровый сон за последние семьдесят лет. Ничего не болело, шрамы уже почти затянулись и кажется мир вокруг стал как-то немного ярче. Баки списал это на хороший отдых. — Как вы себя чувствуете? — в дверях палаты появилась Шури. У нее в руках была корзина фруктов, на этот раз зеленых, и она впервые за долгое время выглядела не грустной. — Да вроде сносно, — Баки посмотрел в окно и кажется там только-только взошло солнце. — Долго я спал? — Почти сутки, — Шури прошла и поставила корзину на кресло. — Это было предписание врачей. — А Т'Чалла? — с надеждой в голосе спросил Баки. — Пришел в себя шесть часов назад, — Шури так искренне улыбнулась и засияла, что Баки захотелось повторить за ней. — Кажется все сработало. Прогнозы очень хорошие. Баки сделал глубокий вдох и впервые за долгое время он почувствовал себя каким-то целым что ли… Может это половинка луковицы так ощущалась как полноценный орган, Баки не знал. Но от хороших новостей ему захотелось смеяться. — Отдыхайте, — сказала принцесса и взяв из корзины какой-то странный фрукт похожий на яблоко кинула его Баки на кровать. — Загляну к вам попозже. Баки еще раз посмотрел в окно, на залитую солнцем зелень Ваканды и откусил от лоснящегося зеленого «яблока». На вкус оно оказалось очень кислым, но Баки это не остановило — его времени все равно было слишком мало и нельзя размениваться на мелкие выборы, ему хотелось успеть всего и сразу, забрать от жизни по максимуму, пока было время.***
Баки открыл глаза. Ему показалось что кто-то находился в его палате. Он повернул голову и увидел Т’Чаллу. Тот сидел рядом с кроватью и выглядел гораздо лучше чем перед операцией. Он даже не казался таким болезненно-худым как раньше. Прошло всего несколько дней после операции, а Т'Чалла уже был на ногах — этот факт грел Баки изнутри. Сам он правда отходил от операции несколько дольше, но в его случае никто и не ждал какого-то сногсшибательного результата. — И как долго вы смотрели на меня пока я спал? — Баки еще не проснулся окончательно, но присутствие Т’Чаллы уже подняло ему настроение. — Минут десять, не больше, — Т'Чалла улыбнулся. — Спасибо, что пошли на это. Вы выиграли для меня несколько недель. Я не знаю, как отблагодарить тебя за это. Баки вдруг подумал о том, чтобы еще раз спросить Т’Чаллу как тот умудрился оказаться в ситуации, когда его пара не смогла ответить ему взаимностью, но так не хотелось портить момент. Тем более Т'Чалла протянул руку и положил ее поверх ладони Баки. В груди у Баки как-то знакомо закололо. Возможно, это был какой-то побочный эффект, ведь доктор Б’Менга сказал, что Баки для половинки луковицы всего лишь благоприятная среда и не более. Хотя он же утверждал, что после пересадки никакого дискомфорта Баки испытывать не должен. Если это не последствия операции, то тогда что? А еще Баки подумал о том, что раз уж ему нечего терять то стоит брать от жизни даже то, чего он раньше бы никогда и ни за что не попросил. — Вы можете подарить умирающему человеку поцелуй? Баки смотрел Т’Чалле в глаза и на мгновение увидел в них такое искреннее удивление, что даже немного пожалел о своей просьбе. И правда, о чем Баки думал? О том, что раз Т'Чалла такой приятный человек, то и целоваться с ним «приятно»? Да и к тому же этот новый двадцать первый век с его снятием ограничений и запретов медленно, но верно просачивался в разум Баки, и он размышлял, что где же его былой дух авантюризма и разве он позволил бы себе умереть так ни разу не поцеловавшись с мужчиной? Каково это? Наверное, не так странно, как перебрать все африканские фрукты с вычурными названиями, чтобы перепробовать их все пока Баки способен ощущать вкус и запах? Но в случае Т’Чаллы Баки не хотел «перепробовать все», он хотел только одного единственного человека, которого считал прекрасным вариантом для того, чтобы удовлетворить любопытство и позволить своей нечаянной симпатии хоть на секундочку взять верх. И Т'Чалла даже не стал задавать вопросы. Он просто приподнялся с кресла, наклонился над Баки и не тратя время даже на мимолетное невербальное общение сделал то о чем его попросили. Т'Чалла поцеловал Баки. И сделал это так просто и прекрасно и без какого-либо смущения, словно он только и ждал момента, когда его наконец-то попросят, что у Баки от переизбытка чувств заслезились глаза. А потом запершило в горле и где-то внутри, прямо над сердцем созрело неприятное зудящее чувство, которое возникает всегда, когда хочется только одного — покашлять. Россыпь крошечных багровых лепестков разлетелась в воздухе, осела на покрывало и в палате воцарилось такое неловкое молчание, что кажется даже птицы на улице из солидарности перестали щебетать. — Думаю нужно позвать доктора, — тихо сказал Т'Чалла. Он не выглядел напуганным, скорее удивленным. — Пожалуйста, не уходи...те, — попросил Баки, схватив Т’Чаллу за руку. Ему вдруг стало как-то очень страшно, ведь до сих пор он никогда не сталкивался с подобной ситуацией, его родная луковица спала всю жизнь, пока Гидра не отравила ее достаточно, чтобы она просто начала умирать. И Т'Чалла остался. Он сделал также, как и Шури — коснулся кимойо на своем запястье, чтобы отправить сигнал доктору, а сам сел на кресло и крепко сжал ладонь Баки.***
Доктора смотрели на Баки как на седьмое чудо света. Изредка переговаривались и тыкали пальцами в голограмму, изображающую органы грудной клетки. Т'Чалла громко прочистил горло, привлекая внимание всего собравшегося в палате медицинского персонала. К счастью сам Т'Чалла пока что не кашлял и Баки очень надеялся, что луковица короля хоть на время, но успокоилась. — Ваше Величество, это невероятно, — заговорил один из врачей — Баки не знал его имени. — Пересаженные ткани прижились и стали выполнять свою функцию, словно всегда там были. — Вы хотите сказать, что я больше не умираю? — Баки действительно чувствовал себя с каждой минутой все лучше. Ну если сравнивать с тем состоянием, в котором он находился до операции. Они с Т’Чаллой как-то сразу стали похожи на живых людей, стоило им отойти от наркоза. — И да и нет, — ответил доктор. — Вы теперь абсолютно здоровы… Ну в большей степени чем раньше, но раз ваша луковица теперь функционирует так как заложено природой, то вам нужно ответить на ее зов. Баки закашлял и едва успел прикрыть рот ладонью чтобы не испачкать чистое покрывало, которое ему принесли полчаса назад. Горсть алых «лепестков» лежала на его ладони — с каждым разом они становились все ярче, что тоже свидетельствовало о том, что луковица не просто прижилась, а еще и работает так, будто всегда там была. — Я надеюсь, вы разберетесь с этим вопросом в ближайшее время, — продолжил доктор, обращаясь к Б’Менге — он занимался здоровьем Баки. — Нам еще нужно придумать как сохранить жизнь нашему королю. Т'Чалла кажется хотел что-то сказать, но передумал в последний момент. Баки подозревал что быть может Т'Чалла желал возразить и сказать, что совсем не испытывает никаких симптомов, по крайней мере пока что. Его луковица находилась на другой стадии зова, до которой обычно не доживали и повернуть вспять это состояние могло только чудо. Которое кажется и случилось? Доктора покинули палату, шумно переговариваясь и наперебой обсуждая случившееся с Баки. Они с Т’Чаллой снова остались наедине. — У меня есть версия, — произнес Т'Чалла и подошел поближе, расположился на кресле возле кровати. — Какая? — Баки громко вздохнул. Хоть он и чувствовал себя здоровее чем раньше, но дышать опять становилось тяжелее. — Луковица перестает донимать своего хозяина, когда свершается главное, — Т'Чалла говорил не очень громко, как-то даже вкрадчиво и его вакандский акцент из-за этого ощущался сильнее чем обычно, — Пара его, выбранная сердцем и душой отвечает на зов. Т'Чалла смотрел Баки в глаза и от этого прямого зрительного контакта было слегка неуютно и становилось невозможно не думать о недавнем поцелуе. — Вы ответили на мой зов, и я выздоровел, — Т'Чалла произнес это так спокойно, будто не вопрос жизни и смерти решался в данный момент. Баки не поверил своим ушам. Сердце застучало где-то в горле, а несчастная луковица как будто бы замерла в предвкушении и ожидании следующих слов Т’Чаллы. — Видимо теперь моя очередь ответить на ваш, — и Т'Чалла снова взял Баки за руку и крепко сжал его ладонь. В груди резко кольнуло и больше никаких неприятных ощущений не последовало — ни желания покашлять, ни тяжести. Баки будто снова мог дышать полной грудью и от этой легкости и теплоты прикосновения Т’Чаллы хотелось смеяться и немного кружилась голова. И самое странное — Баки точно знал, что Т'Чалла прав. Они ответили на зов друг друга и кажется теперь никто из них не умрет раньше срока, отведенного свыше. — Так не бывает, — сказал Баки прежде чем позволил себе приподняться с кровати. У него сейчас было столько сил, что хотелось вскочить на ноги и отправиться сворачивать горы. — Мы в Ваканде, здесь возможно все, — ответил Т'Чалла. Он поднялся навстречу Баки и обнял его так крепко, что их луковицы, оказавшиеся так близко к другу другу на мгновение, вновь стали единым целым.