Признание

— Ханасаки. — Да? — Я… Я… Лишь… Забудь! — воскликнул Кобаяши, убегая прочь. — Что не так с ним сегодня? — пробормотал Ханасаки, как только сверился со своими инструкциями.       Им было велено отыскать для заказчика потерявшийся ключ. Это было не самым простым к выполнению делом.       Кобаяши ненавидел себя. Почему он не мог сказать для Ханасаки этих трёх слов? Он понимал, что он чувствовал это. Что, если он ненавидит меня? Что, если я заставлю чувствовать его себя неудобно? Что, если мы не сможем быть больше друзьями? Мальчик знал, что он должен был сделать это, однако… чувства сводили его с ума. Они были готовы сжечь его изнутри. — Кобаяши, давай дальше проверим вон там! — прокричал Ханасаки издалека.       Кобаяши побежал в сторону, куда тот указал. У него ещё был шанс признаться в своих чувствах, после того как они найдут этот ключ.

***

— Итак, это заняло около трёх часов, но мы всё же сделали это! — возрадовался Ханасаки, сделав что-то вроде танцевального движения прямо посреди улицы.       А Кобаяши чувствовал себя так, будто в горле встала кость. Человек перед ним был слишком прекрасен. — Ханасаки… послушай меня… — Ханасаки остановился и с улыбкой посмотрел на Кобаяши. — Что такое? Ты пытался мне что-то сказать, — сказал тот, ожидая, что Кобаяши наконец-то скажет ему то, что он собирался сказать. — Я… как бы ты сказал это… — Кобаяши ненавидел себя за то, каким он был трусом. — Кобаяши… позволишь мне угадать, о чём ты? — Кобаяши кивнул. — Я тебе нравлюсь, не так ли? — Кобаяши залился красками.       Это не так! — Ты мне не нравишься, я люблю тебя! Ханасаки, ты дурак! — Ханасаки лишь склонил голову, а Кобаяши ждал, пока его сердце начало биться слишком шумно.       Его биение почти становилось болезненным. Удивлюсь, если человеческое сердце будет не способным вынести признание в любви. — Если ты теперь ненавидишь меня, я не прощу тебя, — сказал Кобаяши.       В душе был полный кавардак от мысли о том, что Ханасаки покинет его, и он никогда больше не увидит своего друга. — Ну, тогда ты тут единственный дурак, раз беспокоишься о подобном, Кобаяши, — обняв его, прошептал Ханасаки.       Кобаяши был твёрдо уверен, что мог почувствовать, как он сам превращается в желе. Ему было трудно вообразить, было ли это верное самочувствие в подобной ситуации, или нет. — Ханасаки… — Да? — А что насчёт тебя? — Ну, я уверен, что тоже люблю тебя. — Кобаяши был удивлён. — Почему? — Я не могу объяснить этого… А вот почему я тебе нравлюсь, тогда уж? — Без какой-либо особой причины.       После того, как они вернулись с задания, Кобаяши уснул своей головой на коленях Ханасаки.