Джафар

Едва почувствовав под босыми ступнями мелкий горячий песок, Ал сразу подумал: “Я дома”. Широкими шагами он преодолел расстояние до линии прибоя, сел, откинул в сторону надоевшие за день туфли и вытянул ноги так, чтобы накатывающие волны касались самых кончиков пальцев. Густой и плотный воздух был пропитан морем, казался солёным на вкус, а от цветущих рощ у дороги тянуло сладким цветочным запахом. Да, пусть остров Сент-Мари и отличался от пустыни Аграбы, никогда не знавшей свежести бриза, но горячий песок и яркое солнце были такими привычными, что Ал чувствовал себя на удивление комфортно. Его не пугали ни новые обязанности, ни шумное и влажное дыхание моря, ни полуголые женщины и мужчины, ни Джафар. Особенно Джафар. Не пугал. Ал поднялся на ноги и отошёл в тень раскидистых пальм, растущих у неприметного деревянного домика на сваях. Неподалёку вверх дном лежала лодка, и вокруг неё на песке валялся всякий хлам. Ал пнул босой ступнёй стеклянную бутылку, но та сдвинулась с места совсем чуть, застряв в рыхлом песке. — Ну-ка, что тут у нас? — он заглянул в ящик рядом с лодкой и обнаружил внутри канат, пару ржавых катушек от спиннинга, портсигар и помятую масляную лампу. Такие продавались в сувенирных лавках и едва ли были пригодны для дела. Даже если залить в них масло, а в горлышко вставить фитиль, они всё равно не послужат источником света в тёмную ночь — технология явно была нарушена. Игрушка. Он всё же достал лампу и, усевшись на песок, повертел в руках. Металл был тёплым и гладким, так и манил провести по нему ладонью. От округлого бока отразился солнечный блик. — Из такой штуки должен появиться джинн, — пробормотал Ал. — Чтобы исполнить три моих желания. Да, да, я помню, что есть исключение — нельзя заставить кого-то полюбить тебя. Чертовски несправедливо... Вздохнув, он поставил лампу на песок и подпрыгнул от неожиданности, когда та вдруг зашевелилась, крышка приоткрылась и наружу вылезла ярко-зелёная ящерица. — Эй, осторожно, не задави его! Ал обернулся. На террасе деревянного домика стояла Камилла Боде. Он видел её во время обеденного приёма вчера — и сегодня, когда Джафар поставил на уши всю полицию острова. Вообще-то было глупо требовать самых современных охранных мер от людей, до сих пор ездивших на древнем мотоцикле с коляской, но Джафар всё равно требовал и не собирался отступать, даже если бы нужную технику пришлось везти сюда из Гваделупы. — Это Гарри, — детектив-инспектор-сержант, или кем там была Камилла Боде, указала на ящерицу. — Ящерица? — уточнил Ал. — Да. — Ящерица Гарри? Это что-то вроде породы или… — Это имя. Ал посмотрел на ящерицу, и ящерица посмотрела на него. — Понимаю, — протянул он и улыбнулся. — Остров маленький, все как на ладони, а полиция должна всё знать, даже всех ящериц по именам. — Это особенная ящерица, — в глазах Камиллы блеснул озорной огонёк. Она спустилась по деревянной лестнице и подошла ближе. — Но нет, она не исполняет желания. — Она же выползла из лампы! — притворно возмутился Ал. — Лампа — фальшивка, — усмехнулась Камилла. — Дело раскрыто. — Если вся полиция острова работает так же как вы, боюсь, мы зря потратили сегодня три часа на эту встречу. Камилла пожала плечами. Голыми плечами — она была в лёгком платье на узких лямках и в босоножках, открывающих пальцы ног. — Осторожнее, за такие взгляды у нас арестовывают. Не хотелось бы, чтобы вы прибавили мне работы, — Камилла вопросительно посмотрела на него и замолчала в ожидании. — Мне вас так и не представили, поэтому сейчас с вашей стороны было бы любезно назвать своё имя. — Аладдин. — Аладдин? — Можно просто Ал. — Хорошо, Ал. Так вот, у нас не принято разглядывать женщин подобным образом, особенно если они на службе. — Разве ваш рабочий день не окончен? — У полиции ненормированный график, — хитро усмехнувшись, она села рядом прямо на песок, поправила платье и повернулась к морю. Вечернее солнце пекло сильно и жарко, будто совершенно не устало за день. А вот Камилла выглядела уставшей. — Наверно, в вашей стране женщины замотаны в ткань с головы до пят? — Нет, совсем нет, — помедлив, ответил Ал. — Традиционную одежду носят на официальных приёмах и торжествах, а в обычной жизни каждый свободен выбирать, в чём ходить. У нас либеральное государство и султан придерживается довольно-таки свободных взглядов. — Было бы интересно познакомиться с вашим султаном. — Надеюсь, случая не представится, — парировал Ал. — По крайней, мере, из тех, что по вашей части. Камилла рассмеялась. Быть может, она флиртовала, не устояв перед его обаянием, а может, здесь принято так общаться, Ал не знал. — А как ваш рабочий день, закончен? — спросила Камилла. — Не хотите проехаться в город? Вы бы рассказали мне, что из того, о чём говорил Джафар, стоит принять к сведению, а что — чушь собачья. Потому что мне кажется, что он путает полицию и частное охранное агентство. — Джафар не доверяет частным агентствам. И ваш комиссар сам сказал — тут политический интерес. Так что вряд ли я смогу помочь, — спокойно ответил Ал. После изнурительной встречи с полицией он и сам был не рад, что вызвался присутствовать, куда полезнее было бы провести это время в городе. Чуть помолчав, он добавил: — Джафар всегда получает то, что хочет. — Будь у меня такой босс, я бы с ума сошла. — Вы ещё не видели его тёмную сторону, — хмыкнул Ал. — То есть это была светлая? Боже, во что мы ввязались, — Камилла закрыла лицо ладонями. Ал никогда прежде не разговаривал с полицией так. Да, в юности у него были встречи со стражами правопорядка, но все они были до неловкости неприятными, а уж чтобы кто-то из полиции флиртовал с ним — нет, такого он бы и представить себе не смог. Этот мир действительно отличался от Аграбы. Но полиция — это полиция. Даже у хрупкой и мягкой на вид Камиллы было сильное и ловкое тело, цепкий взгляд и быстрый ум. Что-то в ней было неприятное, и рядом с ней Ал снова чувствовал себя уличным воришкой. — Так что по поводу выпивки за счёт Аграбы и милой дружеской беседы без липких взглядов? — спросила Камилла. — Поедем? — В другой раз, — Ал улыбнулся. — И мой совет — достаточно прикрыть ступни и плечи, чтобы Джафар стал воспринимать вас всерьёз. — Ох, надеюсь, сегодня кого-нибудь убьют и у нас появится нормальная работа, а к вам пришлют людей из охранного агентства или кого-нибудь из Гваделупы, — Камилла вздохнула и посмотрела на открытую лампу, лежащую на песке. — Шучу. Если что, это не желание, слышал, Гарри? И не лезь больше в лампу! До завтра, Ал. — До завтра, детектив. Ящерица, всё это время сидевшая в тени ящика, резко повернула голову в сторону. * * * Когда солнце наконец подкатилось к краю земли, знойный день превратился в душный вечер. Гарри плотно поужинал, ловко поймав мотылька и толстую чёрную муху, а Ал, наблюдая за ящерицей, обдумывал последние детали подготовки к приезду султана. Три дня — это не так уж и мало, если делать всё вовремя. Тихий шум волн, шёпот лёгкого ветра в пальмовых листьях — среди этих звуков шорох шагов по песку был едва различим. — Опаздываешь, — сказал Ал, не оборачиваясь. — Это место недостаточно уединённое. В доме кто-то живёт? По соседству есть подобные дома? Пляж просматривается на мили в обе стороны, кто на нём бывает? — Дом заброшен, других нет, на рассвете в полумиле отсюда появляются рыбаки, заросли скрывают от дороги, — быстро перечислил Ал. — Никаких сёрферов, никаких отелей и частной собственности. — Что не мешает полиции навещать это место, — Джафар обогнул его и встал напротив, загораживая море. — Следил? Нет, Харуд следил! Кажется, я видел его в тех кустах, они же до сих пор трясутся! Шпион из него никудышный, ты бы... Джафар медленно поднял ладонь, останавливая его. В этом движении было что-то завораживающее. Во всём Джафаре было что-то завораживающее, в его тёмных холодных глазах, в его строгом лице, на котором почти никогда не проступало эмоций, в его жестах, низком голосе, от которого по спине пробегали мурашки — и это в такую жару! — Во сколько открывается рынок? Местные магазины? Торговый центр? — Завораживающий Джафар строго посмотрел не него. — Будь в центре к открытию торговли, я приеду в полдень, и чтобы всё было готово. Поскольку я не могу всецело полагаться на твой вкус, пусть будет, из чего выбрать. — Конечно, ведь твой вкус безупречен, — хмыкнул Ал. — Я способен среди груды камней разглядеть неогранённый алмаз, — Джафар понизил голос, пуская новую порцию мурашек ему под кожу. — И ты — тому подтверждение. Такие речи всегда смущали Аладдина своей двоякой трактовкой, и он никогда не знал, как на них реагировать. Можно было бы сказать самодовольно: “Да, я — ценное приобретение”. Можно было бы деловито приступить к обсуждению подробностей завтрашних дел. Можно было бы заметить: “Джафар, за такой взгляд, каким ты на меня смотришь, в этой стране могут и арестовать”. Ал так ничего и не выбрал, да и если бы выбрал — момент был упущен. Солнце исчезло, пролив немного своей розово-красной крови в море, лёгкий ветер колыхал волосы, остывающий песок больше не был восхитительно горячим, а ящерица скрылась в неизвестном направлении, не выполнив ни единого желания. И даже если бы она могла — все желания Ала были невыполнимы. * * * — Не разочаруй меня. Одна эта фраза заставляла нервничать так, что горчило во рту и сердце отбивало барабанный бой. Ранним утром, когда Ал договаривался с торговцами и поставщиками ценных безделушек, эта фраза прокрутилась в его голове тысячу и один раз. Султан будет находиться на Сент-Мари семь дней, и на это время в его комнатах нужно создать все необходимые условия. Условие первое — султан любил безделушки. Условие второе — они должны быть изготовлены на этом острове. Что-то экзотическое, местное, аутентичное, что-то с национальным колоритом, но не слишком агрессивным. В меру милое, в меру оригинальное. Аладдин занимался этим давно и был настоящим профи. Умение, которым можно было бы гордиться, если бы не маленькая грязная тайна. Одна тайна для них с Джафаром. Худощавый старик вытачивал из дерева слонов — не интересно. Но девушка, раскрашивающая слонов в лазурный цвет и лепившая на их головы россыпи мелких осколков самодельного цветного стекла, меняла расклад, поэтому Ал ещё вчера решил, что новая коллекция слонов султану не помешает. Султан коллекционировал колорит: изделия традиционных ремёсел, в основном безделушки, были его слабостью. Освободив страну от гнёта её собственных традиций, он бережно хранил лучшие образцы традиций других культур. В каком-то плане поездка на этот остров для его коллекции — золотое дно. И для них. С Джафаром. Ал приветливо помахал рукой плотному мужчине средних лет, отпиравшему магазинчик, и, перейдя дорогу, нырнул в прохладу кондиционированной коробки с пыльной витриной. Одна цена — для продавца, другая цена — на бумаге. Султан был готов платить за безделушки из личных сбережений. Ал точно знал, что бедность ему не грозит и на самом деле подобный обман нисколько не уменьшает благосостояние правителя. Поэтому официальная цена возрастала настолько, насколько велики были аппетиты Джафара. Продавцы соглашались всегда. И здесь, на острове, они соглашались ещё охотнее, чем в Аграбе. Понимали всё быстро и были готовы сотрудничать. Алу казалось, что предложи он чуть больше, и вместе со слонами в Аграбу поехали бы и старик с девушкой — в качестве личного имущества султана. В стране свободных нравов, где детектив полиции могла носить тонкие короткие платья, не опасаясь голодных мужских взглядов, люди по-прежнему оставались алчными. Поэтому Джафар не был разочарован. * * * Слишком много тревожных кнопок. Они распространялись по вилле, словно инфекционное заболевание — быстро и беспощадно. Даже в раздевалке у бассейна поставили одну, хотя Ал никогда не видел, чтобы султан или его дочь интересовались плаванием. Личная охрана правителя Аграбы и местная полиция — этот тандем был обречён на провал. Расул разглядывал Камиллу так, словно та была клопом на финике, худого рассеянного сержанта он и вовсе не принимал в расчёт, а при виде плотного комиссара-коротышки на широком суровом лице Расула появлялась гримаса презрения. Ал внимательно изучил схему расположения тревожных кнопок, ключевых постов охраны, патрулирования, запасных входов и выходов и к концу дня знал всё это наизусть. Никакого смысла запоминать не было — единственной угрозой для султана в стенах виллы оставался Джафар. И Ал понимал, что Джафар не станет угрожать, ведь угрожать — невыгодно. Ал невольно задумался — быть может, Джафар беспокоился о собственной безопасности? Едва ли. Но у него явно был какой-то план, явно был в запасе решительный ход, и Ал потратил бы первое желание, чтобы узнать, что тот задумал. Очередной способ выслужиться перед султаном? Но тот и так всецело доверял Джафару и беспрестанно хвалил его. Тогда что? Огромная вилла на берегу моря с шикарным бассейном и беседками, обвитыми цветущими кустами, была поистине роскошной. Ал наслаждался спокойствием последнего свободного вечера. Обойдя внутренний дворик по периметру, чтобы ненароком не столкнуться с Расулом, он перелез через невысокий забор и спустился вниз, к пляжу. Тихая рябь волн, мягко гладивших мокрый упругий песок, на глазах краснеющее солнце и редкие крики чаек — умиротворяющая картина. Уже завтра, когда приедет султан, у Ала больше не будет личного времени, чтобы насладиться прогулками по пляжу на закате. Так что сегодня он мог позволить себе не спеша дойти до заброшенной хижины, где жила в лампе ящерица по имени Гарри, не исполняющая желания. На деревянной веранде хижины с заколоченными окнами ждал Джафар. — Твоя доля уже у тебя на счету, — сказал он, когда Ал поднялся по расшатанной лестнице. — Меньше, чем мы договаривались. — Меньше. На худом вытянутом лице застыло напряжённое выражение, словно он по-прежнему планировал в уме предстоящие встречи, повторяя завтрашний распорядок дня, и Аладдину хотелось взять Джафара за плечи и хорошенько встряхнуть, чтобы тот хоть чуть отвлёкся от своих мыслей. Вместо этого он спросил: — Какие-то сложности? — Шкатулка с изумрудом есть в каталоге Джардит, так что мне пришлось указать цену из каталога. Впрочем, это мелочи, и если ты недоволен, я компенсирую, — Джафар смотрел на море. Тусклый свет опечаленного неба, потерявшего своё солнце в морской воде, отражался в его чёрных глазах потусторонним блеском. Мелочи? Ал усмехнулся про себя — шкатулка была самым ценным приобретением на острове, и его доля уменьшилась почти наполовину. Джафар бы не стал обещать ему компенсацию, если бы не затевал что-то более крупное. — Моя вина, — сказал Ал. — Нужно было перепроверить каталоги. Джафар удивлённо вскинул брови. — Даже так? Хорошо. Свет исчезал, улетучивался, как пепел на ветру, небо медленно темнело, хотя до настоящей ночи было далеко. Джафар молчал, погружённый в свои мысли, а Ал переминался с ноги на ногу и не решался ни снова заговорить, ни уйти. Приятная вечерняя прохлада, влажная от морского воздуха, дурманила голову. Тайный счёт, на который поступали деньги от Джафара, уже давно не приносил радости. Годами тянущиеся сомнительные операции, деньги, полученные обманом — Ал больше не нуждался в них, не нуждался уже очень давно. Но это было единственной ниточкой, связывающей их с Джафаром, и разорвать её — значит лишиться всего. — Очень щедро с твоей стороны, Аладдин, — словно прочитав его мысли, проговорил Джафар, и на пару мгновений ладонь Ала накрыли длинные прохладные пальцы. — Даже не убедишься в правдивости моих слов? Ты видел каталог Джардит собственными глазами? Хотя бы слышал о его существовании? — Ты не стал бы мне лгать, — Ал покачал головой. — Конечно. Разве можно усомниться в моей честности? — Я доверяю тебе. — У тебя должны быть веские причины для этого, — с лица Джафара сползла каменная маска, и теперь он смотрел на Ала с таким выражением, что сердце болезненно сжалось в груди. “Он всё понимает”, — пронеслось в голове. — Причины есть, — осторожно сказал Ал. — Отрадно слышать, — холодно отозвался Джафар. — Пройдёмся? Нам нужно многое обсудить. Вскоре условия нашего сотрудничества изменятся. Джафар направился к лестнице и уже занёс ногу над верхней ступенькой, когда на неё выбежала ящерица. — Гарри! — крикнул Ал и резко оттолкнул Джафара в сторону, крепко прижав к иссохшим деревянным перилам. Тело под ним напряглось сразу же. Ал смотрел в завораживающие глаза Джафара, чувствовал бешеный ритм его сердца, ощущал горячее дыхание на своём лице. — Там была ящерица, — прошептал Ал. — Ты мог наступить… Джафар смотрел на него, не отрываясь, и в его взгляде Алу почудился вызов. Он будто спрашивал: “Осмелишься?”. Видно, колдовской туман ударил в голову, потому что без колдовского тумана Ал ни за что бы не осмелился. Нет, он бы не посмел коснуться губами сухих горячих губ Джафара, не посмел бы прильнуть к нему всем телом в жажде ласки. Когда колдовской туман рассеялся, зыбкие объятия рассыпались как песок: Джафар отстранил его деликатно, но решительно. Кровь отлила от лица. Внутри стремительно образовывалась пустота — звенящая, пугающая, мёртвая. Ал почувствовал, как слабеют ноги. Но огонь в глазах Джафара поддерживал в нём жизнь. Огонь в глазах не мог лгать. — Мне нужно идти, — хрипло сказал Джафар и откашлялся, чтобы прочистить горло. — Но ты же хотел что-то обсудить, — Ал с надеждой смотрел на него. — Планы изменились. Сегодня нам нечего обсуждать. Горечь затопила сердце. Ал отшатнулся в сторону, сбежал по ступеням вниз и быстро зашагал прочь. — Остановись! Я не закончил, — рыкнул на него Джафар, но Ал не останавливался, на ходу сбросив обувь и рубашку, с разбегу забежал в тёплое море и плыл вперёд, пока жгучие слёзы, горевшие в уголках глаз, не смешались с брызгами солёной воды. Он замедлил движение, переводя дух, и развернулся к берегу. Широко загребая длинными руками, к нему плыл Джафар. — Не смей сбегать от меня, мальчишка, — приблизившись, он за волосы притянул Ала к себе. В какой-то миг показалось, что Джафар попросту утопит его в чёрной воде. Но, опустив ноги вниз, Ал с удивлением нащупал песчаное дно — похоже, они доплыли до отмели. Тёмные воды шумно колыхались вокруг. Губы Джафара на вкус — как морская соль в горячей пустыне. — Ночью приходи в мои комнаты, — сказал Джафар. — Если кто-то увидит тебя — скормлю морским черепахам. — Ты же сказал, нам нечего обсуждать, — Ал провёл ладонями по его плечам. — Отложим разговоры на более подходящее время, — Джафар зло прищурился. — Аладдин, я не настаиваю. Более того, это будет очень рискованно. Не уверен, что ты осмелишься… — Нас никто не должен видеть вместе, — повторил Ал главное условие их совместной работы над коллекцией султана. — Чтобы не было даже малейших подозрений. Да, я помню это. Но если кто-то обнаружит меня в твоих комнатах ночью, едва ли подумает о финансовых махинациях… Джафар убрал его руки со своих плеч. Его глаза опасно блеснули. — Я приду, — быстро согласился Ал. — Никто не увидит. — В полночь, не раньше. * * * Предрассветные часы всегда полны надежд. Предрассветные часы — это уже не ночь, но ещё и не утро, это граница между миром света и царством тьмы. Время, когда меркнут звёзды, а небо протяжно зевает, обнажая бледное нутро небесного купола и мягкий розовый язык первых предвестников солнечных лучей. В пятый раз за неделю Ал покидал комнаты Джафара на рассвете, ощущая такое необыкновенное счастье, что за спиной словно крылья вырастали. Усталое тело, губы, припухшие от поцелуев, и сердце, замиравшее от бесконечной нежности к самому жёсткому человеку в Аграбе, делали серые и блёклые предрассветные часы самыми яркими в жизни Аладдина. Дни не давали ему ничего, кроме сотни мелких забот и изредка — горячих взглядов Джафара украдкой. Но ночи… ночи были хороши. Все, кроме последней. — В Аграбе мне хотелось бы продолжить наши встречи, — Джафар, замотанный в простыню, сидел на подушках у кровати и рассеянно водил пальцами по спине Ала. — Но будет разумно сделать перерыв на время подготовки к свадьбе. После неё, думаю, не будет смысла таиться. — Какая ещё свадьба? — Ал приподнялся на локтях и недоумённо посмотрел на сосредоточенное лицо Джафара. — Послезавтра я сделаю предложение Жасмин. — Предложение? — Разумеется, сперва следует обсудить всё с султаном, но он не станет возражать. Сейчас его настроение благодушно, мы заключили выгодные сделки, он отдохнул, не было ни одного инцидента, связанного с безопасностью. Прекрасный момент поговорить о моём будущем и будущем его дочери. Благо, он твердит уже не первый год, что Жасмин пора замуж. Ал замер. Внутри будто что-то оборвалось. Джафар продолжал говорить о своей свадьбе и о том, как она повысит его политический рейтинг, но Ал не слышал больше ни слова. Он поднялся, молча оделся и ушёл, хотя до рассвета было ещё далеко. Весь следующий день — как в тумане. А ночью Ал остался у себя. Судя по тому, что Джафар не присылал к нему Харуда или кого-то ещё из своих людей, чтобы назначить встречу, такой вариант его устраивал. Ал понимал, что не имеет никакого права злиться, но ничего не мог с собой поделать. Теперь он знал, что задумал Джафар, но легче от этого знания не стало. Несомненно, план с женитьбой был хорош, но хорош для Джафара — не для Аладдина. Не спалось. Ал проворочался с боку на бок ещё полчаса, пока простыни не сбились в ком. Несмотря на настежь открытое окно, в комнате было душно и жарко. Шумное дыхание моря доносилось сквозь ночную тьму и тревожило сердце. Бросив идею заснуть, Ал поднялся и спустился вниз, к бассейну. На его удачу, в беседке, увитой цветами, сидела Жасмин. Он уловил тонкий запах её духов раньше, чем увидел её — аромат, с которым не могли сравниться все цветы острова Сент-Мари. — Чудесная ночь, — Жасмин улыбнулась ему самой очаровательной из своих улыбок. — Даже жаль уезжать отсюда. Ты будешь скучать по острову? Ал, почему ты так смотришь? — Джафар хочет на тебе жениться. Завтра он сделает предложение, — прямо сказал он. — Да, я знаю, — ответила Жасмин. Слабый свет, просочившийся в беседку сквозь ветки и листья, падал на её красивое лицо, рисуя причудливые узоры. — Просто хотел предупредить тебя. Конечно, султан не станет заставлять единственную дочь… — Предупредить о чём? — Жасмин удивлённо посмотрела на него. — Аладдин, всё в порядке. В этом нет ничего неожиданного. — Ничего неожиданного в твоём браке с Джафаром? Ты уверена, что ничего не путаешь? — Конечно. Я знаю, что Джафар попросит моей руки. И соглашусь, ведь это отличное предложение. А здесь, на этом чудесном острове, провести церемонию помолвки будет даже немного романтично. — Нет, — Ал затряс головой. — Да, — Жасмин поправила его волосы, заправив за ухо выбившуюся прядь. Её ладонь была нежной и прохладной, а глаза смотрели печально. — Аладдин, мне почти двадцать. Я не могу дольше оставаться в Аграбе, мне там душно, мне нечего там делать! Мир такой большой, а я столького не видела и столького не знаю… Я хотела бы поступить в колледж в Америке, я бы хотела стать кем-то. Стать собой. Отец меня не отпустит, но Джафар — отпустит. — Но ты ведь его не любишь, — единственный верный аргумент так долго вертелся на языке, что вылетел прежде, чем Ал успел подумать, о чём говорит. — То есть… ты ведь не любишь его? — Какая разница, — улыбнулась Жасмин но, посмотрев на его помрачневшее лицо, поспешно добавила: — Нет, конечно, нет. Аладдин, мы уже давно не дети, чтобы верить в сказки. Брак — это не всегда любовь. Иногда это выгодная сделка: Джафар получит своё, а я — своё. Я получу свободу. — Но так нельзя! — Ал в отчаянии схватил её ладони и крепко сжал в своих. — А если ты встретишь кого-то, кого полюбишь? Если появится человек, который полюбит тебя? — Встречу где? Во дворце? — Жасмин тихонько рассмеялась. — Или в нашей загородной резиденции? Даже здесь я не видела никого, кроме этого милого дядюшки-полицейского на мотоцикле с коляской. Но увы, он не украл моё сердце. — Нет же, Жасмин, так нельзя! Если хочешь замуж, выходи за меня! — Аладдин... — У меня есть сбережения, чтобы оплатить твой колледж. — Ал… — Не делай этого, Жасмин, прошу тебя! Ладони Жасмин выскользнули из его ослабевших пальцев. Она посмотрела на него, выпрямила спину и серьёзно сказала: — Я бы никогда не вышла за того, кого не люблю, но кто любит меня. Джафар — идеальная кандидатура, потому что я уверена — он ничего ко мне не испытывает. А ты… я люблю тебя, но как брата, помнишь? И если с твоей стороны это не так, если ты любишь меня по-настоящему, то будет жестоко… — Нет, не будет. Точнее, будет жестоко, если ты выйдешь за Джафара. Будет жестоко и с твоей стороны, и с его! — Аладдин! Да что с тобой? — Джафар, — Ал сел на край скамьи и отвернулся, поникнув. — Джафар со мной. И я не отпущу его даже к тебе. Жасмин молчала, долго и задумчиво рассматривая его, словно видела впервые. — Значит, вот как, — наконец сказала она. — Я не позволю ему… — Ал стиснул зубы. — Даже для упрочнения политического веса. Пусть упрочняет его со мной. Если я стану твоим мужем, он не посмеет меня бросить, это будет невыгодно. Понимаешь? Он же во всём ищет выгоду. — Это так, — кивнула Жасмин. — Джафар всегда знает, что делает. — И если ему будет выгодно не отпускать тебя учиться в Америку — поверь мне, он сделает всё, чтобы ты не поехала. Это совсем не та свобода, которой ты хочешь. Лучше выходи за меня. Султан никогда не выдаст тебя замуж против воли, даже за Джафара! А я… султан хорошо ко мне относится и знает, что я никогда не дам тебя в обиду. Он согласится, если ты согласишься. Жасмин немного подумала и тихо хмыкнула. — Джафар будет в ярости. Не боишься его? — Нет, — не задумываясь, ответил Ал. Если бы ящерица из лампы исполнила желание самым извращённым способом, то даже у неё не хватило бы фантазии заставить его сделать предложение Жасмин ради того, чтобы быть с Джафаром. Но Аладдина не пугали ни новые перспективы, ни брак без любви, ни мелькавшая на горизонте необходимость способствовать появлению наследников, ни Джафар. Особенно Джафар. Не пугал. И, если нужно, он был готов за него бороться.