Tattoo бой

Для своей семьи и близких друзей Пак Чимин не такой: не ходит в клубы, где упивается и вытворяет непристойные вещи, о которых после вспоминать стыдно, не ведёт себя развратно и не соблазняет своими вызывающими нарядами и сексуальными телодвижениями, не думает о том, как бы хотелось видеть руки какого-нибудь шикарного бариста на своей заднице и не тащится от тату. Для них он не такой. Только вот омега умело обводит всех вокруг пальца, милым шарфиком закрывая засосы на шее после похода ночью в клуб, удаляет историю браузера каждый раз, после использования ноутбука и прячет особые вещички в нижнем ящике под своими вязаными свитерками. Чимин ещё как «такой». Просто скрывает это от тех, кому это знать не следует. У него есть другая классная компания для своего иного «я», не сказать, что совершенно отличающегося: скорее с прибавленной в разы сексуальностью и развратом, желанием оторваться и нажить приключений не только на голову, но и на подтянутую попку. И это та самая сторона Пака, которую ему даже стыдно немного показывать некоторым людям. Именно поэтому-то и неловко сейчас находиться в клубе в компании тех самых друзей детства и ещё парочки их знакомых. Те подначивают и добро, с душевной любовью шутят над «маленьким и невинным ангелом Чимини», что с трудом допивает свой коктейль. А ведь они просто не в курсе, что только прошлой ночью он вливал в себя литры и знатно проблевался после, отчего от одного вида алкоголя теперь воротит. И все бы ничего: друзья с теплотой заботятся о нём и не принуждают пить, сам вечер проходит в приятной веселой обстановке, но у Чимина внутри всё скручивается от присутствия незнакомого альфы, друга Хосока, сидящего напротив. Его чёрные глаза, точно самого Дьявола, в душу заглядывают и прожигают дыру, когда их взгляды на краткие мгновения пересекаются, и у Пака тогда сердце ёкает, как в глупой излюбленной манге. Чонгук — так зовут парня с невозможно красивым лицом и этой мощной челюстью, с грудой мышц, что не трудно было разглядеть под достаточно открытой рубашкой. И татуировки. Чертовы тату, от которых иная натура Чимина просто течёт, слюнками заливается и хочет трогать, трогать, трогать. Взгляд скользит по рисункам на сильных руках (честно, он бы не против совсем был, чтобы они прижимали его грубо к кровати), от забитых костяшек вверх до манящей шеи, которую хочется вылизать и на «чистых» местах оставить свои отметины. А после опускается ниже на открытый верх груди, и буквально раздевает глазами его, не замечая даже, как альфа губы в ухмылке растягивает, наблюдая с нарастающим интересом за этой не пьющей прелестью. — Нравятся тату, Чимин? — голос глубокий, пробирающий до дрожи и, проклятие, Пак хочет, чтобы этот парень шептал ему разные непристойности на ухо. — Кому, милашке Чими? — прыскает со смеху Хосок, потрепав того по волосам. — Ну нет, он слишком чист и невинен для такого. Так что не думай использовать его как источник дохода для твоего салона! Пак просто сглатывает и выдавливает подобие улыбки, пытаясь сердце колотящее утихомирить, осознавая, что, кажется, его с поличным застукали за разглядыванием. Спустя время кто-то отправился в пляс, парни с ревнивыми вторыми половинками отправились по домам, а другие продолжают вести пьяные разговоры. Чимин улыбается, глядя на веселящихся друзей, и под шумок выходит на улицу, стреляя сигаретку у первого встречного. И как иронично, что им оказывается вышедший чуть ранее Чонгук, с изогнутой бровью разворачивающийся к остолбеневшему парню. — Ого, милашка Чими курит? — с явной издевкой усмехается, но протягивает ему сигарету и поджигает её. — Отвянь, — фырчит тот, но сердце удар пропускает. — Я не обязан перед тобой отчитываться. Они стоят так некоторое время, выдыхая ядовитый дым, как вдруг Чимин смелеет из-за привычной ему, на самом деле, атмосферы, и поворачивается больше к татуировщику. — Кстати, да: мне нравятся тату. — И для кого ты играешь тогда роль этой милой куколки? — чуть склоняя голову, любопытствует Чонгук, слишком откровенно рассматривая его. — Я ничего не играю… — Ладно, тогда притворяешься, — пожимает плечами и ближе к нему наклоняется, оставляя между лицами несколько сантиметров. — Я вижу тебя насквозь, и ты далеко не принцесска, которой хочешь казаться. — Насквозь он меня видит, — повторяет недовольно Чимин и фырчит: — Советую сменить твой рентген сканер: хреново видишь. Чонгук запрокидывает голову назад и с хрипотцой смеётся, отчего другого просто ведёт, и по его телу мурашки проходятся. — Значит, я ошибаюсь, и ты правда самая настоящая милашка-принцесска, «по случайности» закурившая на балу? Серьёзно, от этой гребанной ухмылочки и опасного блеска в глазах Чимину хочется прямо сейчас закричать, чтобы парень прижал его к стене и жёстко его… — Да иди ты нахер, упырь, — огрызается Пак, ведь лучшая защита — это нападение. Даже если это защита от собственных ненормальных желаний. Он разворачивается было, как его хватают за запястье, и маленький извращенец внутри Чимина ликует, а по ноздрям ударяет просто самый прекрасный запах сандалового дерева. — Хочешь бесплатное тату от меня? Слова «бесплатное», «тату» и «от меня» с губ этого невообразимого альфы звучат в разы соблазнительнее, заставляя в глазах загореться огонёк заинтересованности. — Допустим, — медленно проговаривает Чимин, сохраняя остатки гордости. — Приходи в пятницу в мой салон, — он достаёт из! заднего! (Пак уже ручонки тянет) кармана тёмных джинсов визитку и ему вручает. — Если сможешь удивить меня выбором татуировки, то получишь её бесплатно и специальный бонус от тату-мастера, то есть, меня. Что-что, а удивлять Чимин умеет. Он меняется разом в лице, лисьи глаза прищуривая и пухлые губы преобразовывая в вызывающую улыбочку. Приближается вплотную к парню и пальчиком от подбородка ведёт по его груди, становясь на носочки, чтобы опалить его губы дыханием, горячо шепча: — Готовься остаться без выручки, сладкий, и у меня большие ожидания насчёт бонуса. Подмигнув напоследок, он оставляет слегка обескураженного его столь резкой сменой поведения татуированного парня, который, облизнувшись, провожает голодным взглядом виляющие бёдра Чимина.

***

Пятница, и прелестный омежка стоит напротив двери эстетичного тату-салона с неоновой вывеской, так и манящей заглянуть внутрь. Но ещё больше манят воспоминания об одном искусителе с дьявольским взглядом, под которым хочется расплавиться. Чимин сжимает лямку барсетки, висящей поперёк его тела, и губу закусывает, мысленно пиная себя и подталкивая ко входу. Он нагло соврёт, если скажет, что почти всю эту неделю не представлял Чонгука вместо не приносящих уже такого удовольствия жалких секс-игрушек. В такие моменты парень ускорял движения руки, глубже в себя вводя страпон, хныча в подушку и мечтая о грёбанных татуированных руках на своей талии, выстанывая имя наглеца, который, кажется, с первого взгляда украл его сердечко. Чёрный ловец снов с колокольчиком оповещает о прибытии клиента, сразу привлекая внимание Пака, любителя таких вещичек. Внутри прохладно, свежо и уютно. Повсюду плакаты различных групп, винтажные вывески и разнообразные зарисовки, наброски и законченные рисунки. Небольшой диванчик для гостей со столиком и каталогом эскизов татуировок, из колонок играет тихий андеграундский хоп. Омеге здесь, несомненно, нравится, и он расхаживает по помещению, поближе разглядывая интерьер. — Я уж думал ты не придёшь, куколка. Чимин аж вздрагивает от неожиданности, услышав пронизывающий голос, и разворачивается, наверное, зря. Дыхание перехватывает, становится душно, отчего в горле пересыхает. «Какого. Хрена?!» — крутится в голове парня, что старается держать глаза на уровне самодовольного лица тату-мастера, а не ниже… на голом торсе. На прекрасном, накаченном, татуированном и чёртовом голом торсе. Но Чимин ведь тоже не так прост. Он быстро берёт себя в руки, подстраиваясь под ситуацию и переключаясь на своё второе «я». — Я не упускаю таких шансов, Гук ~и, — кокетливо высовывает язычок, уже в открытую пожирая тело, признаться, чуть растерявшегося альфы. — Бедненький, совсем клиентов нет, что даже майку не на что купить? — Я предпочитаю снимать одежду, чем надевать её, — вызывающе приподнимает уголки губ тот. — Пф, — фырчит Пак, избавляясь от сумки и бесцеремонно кидая её на диванчик, — тут немного душно, не возражаешь? Спрашивает, скорее для приличия, начиная расстёгивать джинсовку с верхней пуговицы, получая беспристрастное пожимание плеч в ответ. Но как только следом за барсеткой летит и куртка, Чимин вдоволь наслаждается реакцией Чонгука, сначала брови вскинувшего и непроизвольное "оу" издавшего, а после и вовсе напрягшегося. Ведь этот грёбанный топик прикрывал меньше половины подтянутого тела, выделяя проколотые соски и чёрную надпись на рёбрах с одной стороны. Теперь очередь Чонгука вязкую слюну сглатывать и челюсти сводить. Он лишь сейчас понимает, что на Чимине не просто шорты — это, мать вашу, самые настоящие обтягивающие миниатюрные шортики, выделяющие слишком аппетитные ягодицы. И от желания смять и искусать их альфа кулаки сжимает, с огромным трудом, признаться, отлепляя взгляд от них. — Маленький демонёнок, ты считаешь, что удивишь меня своим видом? — изгибает выразительно бровь татуировщик, растягивая щёку языком, вызывая этим действием головокружение у другого. И Пак лукаво улыбается, специально стрункой весь вытягиваясь и поворачиваясь боком, одну ножку с длинным цветным носком (кажется, у Чонгука только что новый кинк возникает) на носочек ставя, выделяя тем самым бедро и упругую половинку попки. — Ну мы же договорились удивить именно татуировкой, — хихикает очаровательно Чимин. — Так вот… Он, конечно же, специально тянет момент и, издеваясь над парнем, у которого внизу живота узел тугой стягивается, ведёт ладошкой по своему бедру выше, обводя ягодицу, и… оголяет её, поднимая шортики выше. — Хочу здесь кошачью лапку, — тыкает пальчиком другой руки, как ни в чём не бывало, в центр половинки попы, а после проделывает абсолютно то же самое и с другой частью: — И здесь вторую лапку. Чимин умело делает вид, что не замечает подавившегося воздухом Чона, моментально опустившего руки перед собой, прикрывая твердеющий и увеличивающийся в размерах бугорок. Омега тогда сексуально растягивает губы, прикусив при этом одну, в улыбочке, полностью поворачиваясь спиной к нему, двумя ручками немного стягивая злополучные шортики, демонстрируя лишь привлекающие впадинки выше копчика. — И посерединке надпись «take me» (прим.: англ. — возьми меня), — он возвращает ткань на место, самодовольно ухмыляясь, кивая на пах парня: — Не знаю, как тебя, но твоего «дружка» снизу я точно удивил. Чонгук сжимает зубы, злобно прищуривая ещё больше почерневшие глаза, проговаривая скорее дико возбуждающе, нежели пугающе: — Ты когда-нибудь доиграешьcя, принцесска, и я отымею тебя на любой поверхности. — С нетерпением жду этого «когда-нибудь», — не позволяя собственному внутреннему извращуге биться в диких конвульсиях от радости и предвкушения, усмехается Чимин, сам всё решив по реакции альфы: — А пока я готов набить свои бесплатные тату! Он с детским восторгом хлопает в ладоши, вихрем улетучиваясь в рабочую зону тату-салона, вновь вгоняя в ступор альфу, в голове которого не укладывается: как происходит такая смена за секунду от сексуального до безумия парня до милашки-обаяшки?! — Да блять, — в сердцах рычит Чонгук, входя в свой кабинет, лицезрея сразу же омегу в чёрных трусиках, лежащего на животе на кушетке. — Без шорт удобнее будет, да? — «невинно» хлопает тот глазками. Он обводит ими застывшего в дверях парня, задерживая без стеснений их на выпирающем возбуждении и облизываясь, заставляя того чуть ли с места не сорваться и, проклятие, что-нибудь с ним да сделать. — Упс, у вас там проблемка, мистер татуировщик, — хихикнув, Чимин прикрывает ладошкой рот. — Вам это не помешает выполнять работу? — Знали бы твои друзья, какой ты на самом деле «милашка», — бурчит недовольно альфа, начиная думать о том, что, кажется, это всё было плохой затеей, и благодаря своей потрясающей выдержке подготавливаясь к делу. — Но они не знают, — пожимает плечами омега, наблюдая за Чонгуком, подперев подбородок. — И ты не узнал бы, но, увы: у меня нездоровый фетиш на горячих парней с татуировками… Ой! Его резко и с силой прижимают к койке, отчего лицо вспыхивает, и он готов от счастья закричать, возбуждаясь от этого проявления доминирования над ним, исполняемым объектом своего обожания. Только вот Чонгук просто усаживается на стульчик рядом и принимается обрабатывать место татуировки на теле обескураженного омеги (то есть на заднице, да). — Расслабь свою попку, куколка, — хмыкает тату-мастер, вдруг мощно шлёпая её и замирая тут же. — … — Чимин постыдно красное лицо прячет в кушетке, потому что блядский звонкий стон сорвался с его губ совершенно непроизвольно в момент, когда горячая широкая ладонь соприкоснулась с его мягким местом. Секунда. Вторая. Третья. Чонгук срывается и грубо разворачивает омегу на спину, впиваясь жадным, настойчивым поцелуем, врываясь в горячий ротик своим языком. С протяженным мычанием Пак, сначала глаза округливший, отвечает ему с такой же страстью, обхватывая руками его сильное тело, стискивая в пальчиках мышцы на его руках. Воздуха катастрофически мало, и альфа отстраняется, чтобы припасть губами к выгнувшейся шее, оставляя большой засос там, вынуждая другого в голос застонать. Эти стоны именно с этих пухлых губ сводят с ума, все тормоза срывают и железную выдержку уничтожают за мгновение. Чонгук рывком приподнимает парня, заставляя присесть на кушетке, и умещается меж его раздвинутых ножек, за них к себе по-хозяйски притянув. Ладони широкие так правильно скользят с талии, стискивают бока и опускаются на ягодицы, пальцами длинными сжимая половинки и разводя их. Языком тем временем вовсю исследует горячий влажный ротик, толкаясь им глубже, получая нереальное удовольствие уже от одного поцелуя с этим омегой. А Чимин обволакивает его торс, сцепляя лодыжки в длинных носочках за его талией, вызывающе начиная тереться о чувствительное возбуждение, отчего тот рычит утробно и за волосы отрывает его вдруг от своих губ. У омеги рот раскрыт пошло, губы распухли от терзаний, в глазах пелена желания, а белёсая ниточка слюны прибавляет картине сексуального шарма. — Чёрт, ты реален вообще? — хрипит Чонгук, сильнее оттягивая волосы на затылке этого развратителя, не понимая, отчего так быстро сердце в груди колотится. — Опусти меня вниз и узнаешь, — маняще облизываясь, шепчет тот, хватаясь за ширинку альфы. И в следующее мгновение уже оказывается перед ним на коленях, умело избавляясь от ненужной ткани, припадая лицом к стоящему венистому члену. Сначала дышит часто, водит по нему губами, ощущая побуждающую к действиям пульсацию и медленно вбирает головку, по манере леденца принимаясь обсасывать. Чонгук голову назад запрокидывает и с хрипотцой стонет, удерживаясь за рабочую койку. Так адски приятно, особенно, когда Чимин почти полностью заглатывает и, помогая себе рукой, водит по всему стволу, тщательно вылизывая, каждой венке уделяя внимание, что альфа не понимает: отсасывает ему сейчас самый настоящий ангел или развратный демонёнок? Всё становится понятно, когда Чимин глаза лисьи поднимает вверх на альфу, с его членом во рту, на разъехавшихся коленках так преданно и желанно глядит на свой ходячий фетиш, отсосать которому он лишь мечтал. Это просто ангельский демон. Ещё несколько движений, и альфа обильно кончает в его ротик, попадая частью и на личико. Тот от неожиданности давится, собираясь было выплюнуть, как его голову жёстко фиксируют длинными пальцами за подбородок. — Нет-нет, куколка: глотай, — хмыкает тот, наблюдая за тем, как дёргается кадык и с характерными звуками тот послушно выполняет приказ, дрожа от этого властного тона, которому невозможно противиться. Его действительно, точно куклу, запросто поднимают на ноги и разворачивают к себе спиной, обхватывая поперёк одной рукой его животик, другой грудную клетку, ловкими пальцами пробираясь под несчастный топик, сразу находя чувствительные безумно сосочки. — Ты ведь хотел этого при первой же нашей встрече, да? — обжигает Чонгук его ушко, вылизывая раковину и прикусывая хрящик, подушечками пальцев цепляя штангу на соске. — Маленький развратник Чими, ты хотел, чтобы я довёл тебя до оргазма? — Д-да, — мучительно выдыхая, изгибается в пояснице, которую обхватывает горячая рука. — Хотел, чтобы я взял тебя прямо на том чёртовом столе, м? Или на улице, прижав к стене, отымел в грязном переулке, как последнюю сучку? — альфа чувствует, как дрожит в ожидании омежка в его руках, как он плавится и попку к нему оттопыривает, с вызовом теревшись о его член. — Хотел… х-хочу, Чон-гук~а-а-а!.. Звонкий шлепок и Чимина нагибают к кушетке, заставляя руками упереться в неё, и за бока задерживают. Альфа целует его в лопатку, прося подождать, пока сам рыщет нечто в полках, доставая вскоре какую-то баночку и упаковку презервативов. Чимин тогда отворачивает голову, почему-то грустнея от того, что, вероятно, этот сердцеед здесь стольких многих уже перетрахал до него. — Это не смазка — обеззараживающий гель, — усмехается Чонгук, будто прочитав его мысли, выдавливая себе на пальцы и сразу в тугую дырочку вводя один. — Ты первый, кому в этом месте я не татуировку набиваю. — Но я уверен, что ты многих на свой член натянул, — бросает омега сквозь стоны от удовольствия хоть какой-то наполненности в себе. — Несомненно, принцесска, — хмыкает тот, добавляя третий палец и засаживая их глубже. — А сам-то, развратный омежка? И ты во время всех сексов без обязательств такой допрос устраиваешь? — Т-ты у меня второй… — тише произносит Чимин как-то стыдливо. И альфа в конкретный ступор впадает, даже руку останавливая и пальцы оставляя в тугом колечке мышц, глаза расширяя. — В смысле? — точно севшим голосом хрипит Чонгук, совершенно теряясь. — Я встречался только с одним альфой, — признаётся ему зачем-то парень, опуская в смущении голову. — Может, я и веду себя так, но больше ни с кем дальше поцелуев и минетов не заходил… И он в мольбе стонет от давящего больно возбуждения, сам насаживаясь с хныканьем на остановившееся пальцы. — Блять, так ты ещё, считай, девственник, — выдыхает как-то виновато татуировщик, будто переосмысливая всё. — Значит, я действительно удивил тебя, х-хах? — всё равно умудряется до ужаса мило хихикнуть тот, будучи даже в таком положении, когда его, буквально, трахают пальцами. А Чонгук его за талию хватает, вытаскивая их, и по члену, вновь наливающемуся желанием и спермой, растягивает презерватив. Импровизированная смазка приятно охлаждает пульсирующее колечко мышц, которое после заполняется пульсирующей плотью, пробиваясь глубже через сжавшиеся стеночки. Чимин вскрикивает и дёргается от боли, а из глазок слёзы выпрыскиваются, но его к себе тогда прижимают и на ухо утешения шепча, одновременно языком с мочкой играясь. — Удивил, — без усмешки, серьёзно проговаривает Чонгук, его голову так повернув, чтобы при этом взгляд заплывший словить в плен своего. — Т-тогда я получу бесплатное тату? — тяжело дыша, улыбается очаровательно это прелестное, разгорячённое создание, отчего внутри альфы всё наизнанку выворачивается. — Всё что захочешь, милашка Чими, — и целует его чувственно, начиная рваные толчки, проглатывая его стоны, и, лизнув по пухлым губам, добавляет: — Но сперва — бонус от мастера. Он наклоняет его корпус вниз, ладонями уж слишком по-хозяйски бока сжимая, начиная грубо и глубоко вбиваться в сексуальное тело, отзывающееся ласкающими слух стонами. И темп ускоряет, быстрее и резче толкаясь, ведь голову вскруживает дурманящий запах крем-брюле, от которого глаза альфы застилаются пеленой невообразимого желания и сознание затуманивается. Чонгук склоняется к изящной спине, обнимая крепко омежку, продолжая сильные толчки, а губами терзает тонкую кожу, по ней языком водя и прикусывая. Шлепки всё чаще и несдержанней, стоны в унисон и пульс шалит: оба на пределе и к разрядке приближаются. Альфа не понимает, что с ним. Он не может перестать кусать столь сладкую шею, трогать этого парня, наслаждаясь его необычайными стонами и запахом. Мгновение: оба кончают с дрожью и протяжёнными выдохами, и клыки впиваются в размягчённое тело. Чимин от кайфа замурчать готов, расплавиться или позволить своему ходячему фетишу, воплощению всех его кинков на властного доминанта, к тому же татуированную груду мышц, который оттрахал бы его в каком-нибудь эдаком месте. Только вот улыбка чрезмерного счастья и удовлетворения его внутреннего извращенца медленно сходит с лица, когда здравый смысл вовсю избивает нещадно того самого извращенца, вопя о том, что только что произошло. И нет: не отменный секс. Омега глаза округляет и тут же за шею хватается, где горит на его теле свежая метка альфы. — Ты… — пыхтит Чимин, не веря в происходящее и в ярость приходя. — Ты, грёбанный мудак, как ты посмел пометить меня?! Ты соображаешь вообще?! Понимаешь, что сделал?! — Да ты ещё и истеричка, — хмыкает Чонгук, выкидывая использованный презерватив и натягивая на себя нижнее бельё с чёрными джинсами. — Ох, сложно мне будет… Он вовремя ловит его кулачки, с которыми тот налетел было на него, и замирает с дрогнувшим сердцем, когда в глазах чудесных слёзы видит. — Только не реви: я без понятия, что в таких случаях делать, — нервно приподнимает уголки губ, его запястья в одну свою ладонь перехватывая, а другую опуская на щёку грозного, вот-вот расплакаться готового Чимина. — Я-я хотел только тату набить, а ты мне набил чёртову метку, — шмыгает носом омега, мрачнея весь, понимая, что для омеги это клейму подобно. — Наиграешься мной и побежишь трахать другого, а мне что делать с этим, г-гад ты…? Но его затыкают нежным, на удивление, поцелуем, от которого невообразимый трепет в душе, на которой расцветать всё начинает, поглаживая мягко по румяной щёчке. — Это ты маленький и милый гадёныш, — фыркает Чонгук, чмокая его в смешно дёрнувшийся носик. — Пришёл, соблазнил меня и оказался моим истинным: и что же мне теперь делать с тобой, сладкая конфетка, м? Альфа изгибает бровь, втягивая вкуснейший запах на свете. Запах своего истинного, крем-брюле, которым парень точно упиваться будет долго-долго. Влажные глазки напротив выкатываются, а слова его не хотят в голове укладываться. То есть, Чимин, что просто хотел бесплатное тату (да, может, ещё и умопомрачительный секс), нашёл своего истинного в лице Чонгука? Причем в лице воплощения всех его кинков в одном флаконе с этой обескураживающей ухмылочкой. — Теперь мне неловко, — сглатывает омега, стыдясь собственных столь распутных действий перед своим, как оказалось, истинным альфой. — О твоём поведении мы потом ещё поговорим, — сужая глаза, твёрдо произносит Чонгук, рывком его к себе притягивая, щипая за попку и припадая губами к горящей метке. — Отныне ты мой, понятно? — Это значит, что ты будешь всегда бить мне бесплатные тату? — с горящими глазками сиять начинает Чимин, нагло нависая на его шее, сцепляя ручки в замок за ней, массируя его выбритый затылок. — Хитрожопая принцесска, теперь будешь меня использовать? Омега незаконно мило язык ему показывает на этот вопрос, полностью успокаиваясь и веря всем бьющимся сильно сердечком, что этот альфа именно тот, кто предназначен был ему судьбой. Издав смешок, он укладывается смиренно на кушетку и ножки в коленках сгибает, виляя ими в воздухе, в ожидании надувая распухшие от поцелуев губки. — Заканчивайте свою работу, мистер татуировщик! — вздёрнув носик, повелительно требует он. — И понежнее. Чонгук обречённо вздыхает, но улыбки тёплой сдержать не может. Как и удержаться от того, чтобы шлёпнуть ещё разочек по сочной попке, получая возмущённый возглас в ответ. А после альфа сильно получит по голове за то, что вместо желаемой надписи набьёт своей куколке «JK’s» (прим.: инициалы Чонгука с обозначением, что это принадлежит ему), и будет бегать за ним по тату-салону с его шортиками в руках, прося Чимина успокоиться и прикрыть хотя бы задничку, надев одежду. И, когда словив своё чудо, долго, чувственно и желанно будет целовать, вбирая поочерёдно сладкие конфетные губы, спрашивая, не было ли ему больно, обещая оставить на его теле ещё несколько самых лучших своих работ... бесплатно, да.