to S.T.R.I.H.P

      Лиз сидела в гостиной, закинув ногу на ногу. На ней был черный приталенный пиджак, черные брюки, ее каштановые волосы завиты в локоны. Она как всегда изящна и максимально грациозна, будто всю жизнь воспитывалась в пансионе благородных девиц. Элизабет только вернулась домой из Лондона, где провела чуть меньше двух недель, и столько же еще ей предстояло. Там ее ждет карьера, которую она сама построила: ее частная больница, почти со всеми возможными медицинскими отделениями, лабораторные исследования лекарств и прочее медицинское, что нам, простым смертным, не так уж и легко понять. Она допивала свой кофе, с молоком и сахаром, и допрашивала своего дворецкого о том, что происходило в ее отсутствие. Во время пребывания хозяйки в доме прислуга особо не требовалась, как и в ее отсутствие, но с ними она могла чувствовать себя чуть более спокойнее. Немного переговорив с прислугой и Лиз отпустила дворецкого, кухарку и горничную наслаждаться предстоящими выходными.       Но вот он, долгожданный звук, открывающейся, двери. И смех, пролетевший по всему огромному дому. Нет ничего более лучшего для матери, чем знать, что ее дети в порядке и счастливы. Кстати, говоря о детях, их у нее было шестеро. Казалось бы, как человек с идеологией бизнес-леди решилась на такой отважный и совершенно не логичный поступок? Но это лишь первая мысль человека, который готов осуждать, не зная всей истории. Она не была хорошей матерью. Элизабет сама говорила так. Для хорошей матери она слишком много работала. И, возможно, если бы у нее была дочь, то та упрекала бы свою мать в этом. Но судьба и здесь улыбнулась ей, наградив ее замечательными сыновьями. Смех, доносившийся из прихожей, принадлежал ее старшему сыну -Герману и двум следующим по старшинству, двойняшкам, Роберту и Сэму. С ними был и их друг детства, человек, который за годы передряг, в которые они попадали, был с ними -Стефан. Если спросить Элизабет о том, сколько у нее сыновей, она бы смело ответила, что их семь.       Был конец августа. Для Анкориджа не самый теплый месяц. Входная дверь открывала проход в небольшую прихожую, а оттуда, за углом, находился зал с белыми диванами и креслами, стеклянным кофейным столиком и большим телевизором. Через него можно было попасть в любые другие комнаты дома. Там же находилась лестница, ведущая в спальни на втором и третьем этажах. Дом сам по себе был светлый, в пастельных тонах, однотонный, с большими окнами. В обеденной комнате вообще стояли панорамные окна. Ребята сняли свои ветровки и такой же безмятежной толпой прошли в гостиную. Там, встретив взглядом свою мать, они перестали смеяться и даже несколько удивились, смутились. Они все любили ее, но не часто это показывали, как считали, как это делают все дети. — Мааам! -улыбнувшись, сказал Герман. По нему было видно, что он удивлен, а значит забыл, что Лиз сегодня возвращается, и видно сделал что-то, что она, скорее всего не одобрит. Но искренняя улыбка не сходила с его лица, а из этого опытная мама могла сделать вывод, что косяк не серьезный. -Привет. — он подошел к ней и она, обняв его, чмокнула в скулу. То же она проделала с Робертом и Сэмом.       Герман- восемнадцатилетний подросток. Один из тех задир, которого кто-то может и ненавидит, но большинство обожает. Высокий, хорошо слаженный брюнет, с каре-зелеными глазами и выразительными бровями. Брюнет- это в маму. Роберт с Сэмом в целом похожи на старшего брата и младше него всего на год, только Роб взял мамины зелено-голубые глаза, а Сэм- светло-серые. Они оба высокие, даже немного худощавые, но спортивные парни. Роберт, как мама, брюнет, да еще и смуглый. А Сэм, наоборот, бледный блондин.       Стефан был такого же тело сложения, лицо худое, вытянутое со скулами, щенячий взгляд, растрепанные каштановые волосы. Его отец умер, когда ему было 10. Мать привела в дом нового мужчину, и они живут вместе и по сей день. Этот человек не взлюбил обоих ее сыновей, и при первой возможности Деймон ушел. Стычки и разногласия- частые конфликты Стефана и отчима, после этого подросток приходил в синяках и побоях. В такие времена Герман не пускал друга домой, так он жил у него неделями. Несмотря на все скандалы, Стефан никогда не просил заступаться за него и просить помощи из вне. Все что он хотел- это пару дней перерывов. Для всех Стефан стал настолько своим, что комната, ранее предназначенная для гостей, была переоборудована для него, хоть он долго не соглашался и ему было неловко принимать такое от людей, которое уже достаточно много для него сделали. Его семья никогда не была униженна бедностью, но с появлением нового «главы семьи» Стефан стал сам по себе, или, как в последствии оказалось, на попечительстве Элизабет.       Мальчики сели вокруг матери на диван и кресла, и стали отвечать на ее вопросы: что происходило в их жизнях в последние две недели, как школа, что ели и все то, о чем обычно интересуются матери. — А где остальные? — спросила Лиз, понимая, что время подходило не детское, а ее детей еще нет дома. Герман уж было раскрыл рот, дабы ответить, но Роберт, так стремившийся во всем к лидерству, посчитал, что он обязан взять на себя ответственность за тех младших братьев, которые еще не пришли. — Ивар сейчас на баскетболе, -стал рассказывать он, — Пит тусит где-то, а Томас… — … Томас у Дав. -перебила мама, хитро посмотрев на сыновей. — Вы знаете? -удивился Стефан. Встречаться эти двое стали не так давно, поэтому никто кроме семьи не знал об этих отношениях. Если бы от Томаса все зависело, он бы сам до последнего старался не рассказывать об этом никому. Такой уж у него был характер. — Я же их мать. — по дому снова пролетел звук входной двери. Будучи большой семьей, этот звук постоянно разносился по дому. К ним зашел Ивар. -Вспомнишь солнышко-вот и лучик! — воскликнул Роберт, подразумевая совершенно другую поговорку.       Ивар шел хмурым, задумчивым. Он много думал. Всегда. Но присутствие людей вытянуло его из своих размышлений. Он был младшим ребенком в семье. Баскетбольного телосложения, смуглый, голубые, как светлое небо, глаза, темные волосы. Он собирал их в хвостик, когда торопился. Мама плела ему косички, когда была возможность. Иногда это мог делать Сэм. Сэм единственный из его братьев, который был более-менее близок ему, и он считал, что они чем-то схожи: холодная голова на плечах, сарказм и ирония, как единственное средство коммуникации. Несмотря на всю схожесть его с Иваром, Роберту без труда удавалось ловить волну близнеца, но с младшим братом все было гораздо сложнее. Он был тем самым засранцем в семье, в глазах братьев, и это настолько доконало его, что он даже не отрицал этого. Ивар поздоровался. Время подходило к ужину и было решено, что ждать остальных никто не будет.       Ужин прошел в типичной спокойной обстановке. Ели, говорили- «американская мечта». После него Герман со Стефаном поднялись к нему в комнату. Он долго лежал на кровати, Стефан развалился на кресле, оба пялились в голубые экраны смартфонов. Говорят, что хороший друг — это тот человек, с которым можно хорошо пообщаться и не менее прекрасно помолчать. — Сегодня же вечер пятницы.-вдруг вывалил из себя МакКензи. — И что? -с непониманием спросил Стефан. Тогда Герман начал рассказывать, но, протянутый им телефон, куда лучше освежил память друга. -Уличные гонки, -прочитал он с тусклого экрана, -ты серьезно? -Сальваторе выглядел уставшим, но это не остановило друга от того, чтобы оторвать его зад с кресла.       Было принято решение отправиться в южную часть города. Анкоридж условно был поделен на четыре зоны: Северную, Южную, Восточную, в которой жили МакКензи -Западную. В каждом районе были свои школы, детские сады, больницы. И люди одного района не очень воспринимали ребят из другого, но, в основном, это распространилось среди молодежи. Так город и разделился. С юных лет школы разных районов проводят различные соревнования друг с другом, в надежде на сплочение подростков и детей, но эффект оказался совершенно иным, которого якобы «никто не ожидал».       Когда они пришли, то встретили огромную толпу людей, «легкодоступных» девушек, обкуренных и пьяных парней, своеобразное авто-пати. С виду всем было все равно. Никто не разбирался кто из какого района, всем было важно, кто сколько поставит, и на какаю тачку. Но в тоже время все понимали, что на следующий день начнут расползаться слухи: кто и когда пришел, сколько поставил, с кем ушел и все в этом духе. — Ведем себя спокойно, -тихо говорил Герман, оглядываясь, — не привлекаем толпу. -в этот момент он понял, что если бы его мать унала где он отшивается, то, как минимум, не поверила, что такие места еще существуют. — Хорошо.-Стефан не из тех людей, которые любят много внимания, но обычно это происходило само-собой. Они подошли к толпе, два тощих, обдолбанных черных парня собирали ставки. — 100 долларов на синий BMW! -сказал МакКензи, и передал им купюру. — «не привлекаем толпу», так ты это себе представляешь? -усмехнулся Стефан. — Возможно, но я уверен в Пите, я знаю, как он водит. -тут нотка сомнения, все-таки проскользнула в голосе Германа. Это было сделана только для шоу, ради которого большинство как раз-таки собралось здесь. Достав телефон из кармана, он набрал номер брата: — Пит, я здесь. -сухо произнес Герман. — Герман? -переспросил он. — Я слежу за тобой. — Что тебе нужно? -это не оказался дружеский, теплый, семейный разговор, на который так надеялся Герман. — Я не могу поболеть за своего братишку?.. Ну еще мне нужны деньги, не поведи, пупсик.

… — Эрик, что там? -спросил Пит старого друга, по громкой связи мобильного телефона.       Денег для рации у них не было, а каждый в семье сам зарабатывает для себя несмотря на то, что у них влиятельная мать. Поступок Германа казался брату совершенно глупым. Он бы многое отдал, чтобы просто сейчас получить эти деньги наличкой. А гонка была в самом разгаре. Картманрассказывал о препятствиях, светофорах и прочих вещах на пути друга. Будучи сыном начальницы полиции, он был хорошо проинформированным, что добавляло им очков. Для всех было весьма удивительно то, что Эрик предпочел помогать своему «другу», а не стал сам участвовать, ведь он был весьма неплох. Только девушки так не считали: достаточно высокий белый парень, со светлыми волосами, но крупный и с ужасным характером. Так бы они охарактеризовали его. Он здесь не для того, чтобы помогать другу. Его целью, как и у всех, была прибыль. — Первый поворот направо и сможешь обогнать «Змея». -сказал Картман. — Только там улица узкая. — Понял. На перекрестке еще один «Змей». -быстро отвечал Пит. — Тэд…-прошептал жиртрест, -вот пидарасы! Они у себя в районе, «Змеи» скорее всего отчистили ему дорогу. — Южный район редко играет по правилам. -ответил «гонщик».       Через трубку Картману удалось передать Питу всю энергию его горящего пукана. Азарт всегда выводил Эрика из себя. Но в тоже время, это было то немногое, что могло заставить его хоть что-то чувствовать. Газ. Коробка передач. Звук мотора. Самый прекрасный звук на свете для Пита. Его глаза бегают с лобового стекла на зеркала. Резкий тормоз. Поворот. Дрифт. И вот он уже на главной дороге. Как Эрик и предвещал: Тони позади. Дышит в спину. Но Тэд не отстает. Между ними с Питом расстояние в метр. И с каждой секундой оно стремительно сокращается. Все втроем едут ноздря в ноздрю. Как в детстве на велосипедах. Пит, взглянув по сторонам на них подумал об этом, но ни Тони ни Тэд не пошевельнули свои головы в его сторону.       В детстве их было очень много. Их- простых уличных мальчишек. Они собирались все вместе. От 6-7 лет и старше. Дети всегда тянулись к тем, кто по взрослее. Играли в баскетбол, футбол и даже не подозревали, что когда-то на них повлияет район, в котором каждый из них живет. Они перешли финишную черту. Вместе. Как и всегда. Остановились на противоположных обочинах, к ним подбежали «Змеи», и они в миг оказались окружены толпой «друзей». К Питу подошёл только Эрик. «Кто знает, если бы они были на своей территории, может быть и меня бы так поддерживали». -думал про себя Пит. «-Хотя если бы хотели поддержать, то пришли бы и сюда». — Черт! -схватившись за голову громко говорил Картман. — Я чуть не наложил в штаны из-за тебя! — Значит ничья. -спокойно улыбаясь, облокотившись на машину, ответил ему друг.       Пит, невероятно счастливый, но в тоже время в своей манере очень спокойный, облокотился на капот незнакомой для Германа и Стефана машины. Он был пятым ребенком в семье. Русо-рыжий, с немного вьющимися волосами, маленькими глазами и веснушками, худощавый и совсем непохожий на своих родителей. Старшие стояли далеко от него. Просто наблюдали. До тех пор, пока Пит не бросил на них свой взгляд. Затем снова занялся Картманом. А через пару секунд он осознал кого увидел, и он снова посмотрел на брата. Тогда Герману ничего не оставалось, как улыбнуться и медленно подойти к нему. — Ну как? -спрашивал он. — Ничья. -улыбнулся Пит. — Было бы больше толку если бы ты отдал эти деньги сразу мне. — В следующий раз так и поступлю. -язвил брюнет. — Откуда тачка? -с таким же любопытством спросил Стефан, опередив Германа. — Жиртрест одолжил. -указал Пит на Эрика, но Герман только подумал о том, как же глупо его брат сейчас себя ведет. Он знал его всего вдоль, и поперек, и по диагонали. «Ты же не умеешь врать»-говорил себе Герман. Картман на секунду смутился, но вскоре стал подыгрывать другу. — Мммм…-улыбался Стефан, — интересная версия. Что скажешь, Герман, давно на зарплату копа можно приобрести спорткар? -он стебался над Питом. И Герману даже хотелось к нему присоединиться, но что-то остановило его от этой идеи. — Пит, -с более серьезным тоном пытался говорить его старший брат, — ты же не врешь просто так, скажи нам правду. -Германа и вправду интересовал этот вопрос. Достать хорошую машину, не имея особых средств и связей, несовершеннолетнему- казалось каким-то безумием, и любопытство взяло вверх. — Да ладно, с чего вдруг тебя это так волнует? Да и какая разница. -рыжий до последнего отнекивался, но голос его выдавал. — Да с того, что мой мелкий брат, гоняет на тачках по улице города в комендантский час! Так что, давай выкладывай. — Слушай, прежде чем я скажу тебе, -он стал более нервным, и казалось, что он пятился назад, и хотел уйти, как это делают в мультиках, — обещай, что будешь держать себя в руках и никому про тачку не расскажешь, и о том, что услышишь не расскажешь. «Это же всего лишь машина», -говорил Пит, через боль в сердце, конечно же он так не считал, но надеялся, что хоть что-то смягчит ожидаемый гнев. «зачем из-за нее так докапываться?». — Да блять ты прикалываешься? -заканчивалось терпение Германа. — Ок, хорошо-хорошо, -тороторил тот, — я стрельнул тачку у отца.