Дыхание на двоих (в кладовке)

Невыносимо. Сидеть на уроках, смотреть на него и знать, что он не твой. Что вы просто учитель и ученик, наставник и воспитанник. Обречённость уже давно завладела бы сознанием Изуку Мидории, вот только взгляды, изредка и, по идее, незаметно бросаемые Всемогущим на него, спасают: он тоже хочет. Это выражается в редких запинках, в дерганых движениях, напряженной позе. И то, что эта нервозность заметна только ему одному, что вызвана им, невероятно греет сердце. Урок окончен, какой-никакой план крутится в голове уже несколько дней. Вся смелость и сила воли сконцентрировалась по телу, подобно силе Один-За-Всех. – Всемогущий, могу я попросить о помощи? Это очень важно, – сказал он преподавателю, старательно пряча дрожь в руках. – Конечно, юный Мидория, – с неизменной широкой улыбкой прозвучал ответ, и Изуку слабо выдохнул от облегчения, что пока все шло хорошо. – Нам надо в кабинет химии, – выбор пал на именно это место, потому что оно находилось в небольшом отдалении от остальных классов. Получив кивок, Мидория резко развернулся, а глаза его заблестели, но он быстро постарался скрыть это, направившись в нужную сторону. Все шло даже слишком хорошо. Как только дверь закрылась, а они убедились в том, что класс пуст, Всемогущий "сдулся", вернувшись в свою истинную форму, облегчённо выдохнув. – Ты чего-то хотел, Мидория? – прозвучал вопрос, на который не последовало ответа. Изуку стоял лицом к двери, собираясь с мыслями, а потом повернулся, сжал кулаки и все же сказал: – Да, тебя, – а затем быстро, насколько это было возможно, прижал наставника к стене всем телом и, кажется, задрожал. – Мидория, что ты... – начал было Всемогущий, но был перебит самым вопиющим образом – поцелуем. Поначалу, конечно, их губы и зубы неловко столкнулись: оба не знали, что делать, но потом Изуку все же взял инициативу и начал невероятно смущающий для обоих поцелуй. Ощущения были странными, но приятными. Губы Тошинори (Мидория позволял себе называть так Всемогущего только у себя в голове) были тёплыми, сухими и потрескавшимися. Руки, поначалу находившиеся по обе стороны от головы мужчины, несколько сместились: правой Изуку обнял Тошинори за шею, сразу же после этого, впрочем, зарывшись в волосы на затылке и слегка оттянув их. Левую же он разместил на талии партнёра, ещё сильнее притянув его к себе. Слабое мычание раздалось со стороны учителя и сразу не понять: одобряющее оно или предостерегающее. Мидория все же склонялся к тому, что первый вариант, поэтому решил на пробу добавить язык и не прогадал. Сначала он медленно провел им по шершавым губам, вырывая судорожный вздох из груди наставника, а после, осмелев, начал с особым старанием исследовать чужой рот, пропустивший его безо всяких сомнений. Они оба, очевидно, получали наслаждение от процесса. Изуку, на секунду оторвавшись от увлекательного действа, влюбленным взглядом посмотрел на Тошинори и обомлел: тот был растрёпаннее обычного (по его вине), с горящими какими-то непонятными эмоциями глазами и порозовевшими от поцелуев губами, и так он выглядел настолько восхитительно прекрасно, что мальчишка просто терял дар речи. Стоит, к слову, заметить, что сам он выглядел примерно так же, потому что руки Всемогущего тоже каким-то образом успели разворошить его кудри ещё больше. Этот дивный момент нарушил внезапный шум за входной дверью, и оба застыли от страха на несколько секунд, но после, судорожно оглянувшись, заметили неприметную дверь в кладовую, в которую сразу же поспешили. Неаккуратно захлопнув дверь, Мидория снова прижал поплывшего мужчину к ближайшей стене, а перед тем, как снова поцеловать, успел прошептать в губы: – Тошинори... – Блядь! – их идиллию нарушил тревожный возглас, мигом заставивший застыть кровь в жилах. Медленно обернувшись, наша сладкая парочка увидела не менее сладкую парочку в довольно компрометирующей позе: Аизава Шота без своих неизменных бинтов был нагло прижат к столу сильным телом Шинсо Хитоши с обнаженным торсом. Руки последнего находились под верхней одеждой преподавателя, которому все происходящее определенно нравилось до последнего момента, если судить по слегка несоображающему взгляду, тяжелому дыханию и красным от прилившей крови губам. – Вы что тут делаете?! – одновременно воскликнули Шинсо и Мидория. – Нет, вы тут что делаете?! – продолжили они. – Мы тут немного заняты были до вашего прихода, – произнес Хитоши, переводя взгляд на свой виднеющийся холмик в штанах, а потом на руки, до сих пор находящиеся на голой коже Шоты. – Я заметил, – нервно ответил Изуку, а затем обомлел, когда различил личность второго человека напротив себя. – А-аизава-сенсей? – с запинкой сказал он, раскрытыми глазами смотря на возбужденного учителя. Тошинори, приглядевшись, тоже наконец увидел положение пары и, сделав удивлённые глаза, произнес довольно хриплым голосом: – Шота? Хитоши ухмыльнулся на слова незнакомца и чуть пошевелил руками, как бы невзначай сжав сосок партнера, вызывая неконтролируемую дрожь и выдох сквозь зубы. Аизава покраснел (!) и отвернул голову в сторону, прикрывшись волосами. – Ого, – выдохнул Изуку, а за дверью снова раздался какой-то шум, заставив всех напрячься. – Выходить сейчас небезопасно, к тому же мы все находимся в немного неподобающей форме... – сказал Всемогущий, и румянец был особенно заметен на его бледных щеках. – Вы как хотите, а я продолжу то, на чем остановился, – произнес Шинсо и продолжил водить руками по голой коже Шоты. Правой он поглаживал, сжимал и оттягивал уже наверняка потемневший чувствительный сосок, а левой гладил живот, часто приближаясь опасно близко к кромке штанов. – Хитоши... – попробовал возмутиться Аизава, но оставшиеся слова сменились выдохом, полным еле сдерживаемого наслаждения, ведь парень прижал его к столу ещё больше, давая почувствовать свое возбуждение, а языком провел длинную дорожку по шее до самого уха. – Замолчи, Шота, – прошептал он, а кадык мужчины дернулся от пробежавших по коже мурашек. Мидория мило покраснел при виде этого, но в то же время почувствовал, как его орган предательски встаёт ещё больше от мыслей, что он может проделать с Тошинори то же самое или даже больше. Парень не стал терять времени и впился губами и зубами в шею мужчины, руками проникая под майку. Тошинори прогнулся в спине, когда нежные пальцы прошлись по его пояснице. Изуку быстро стянул мешающий сейчас предмет одежды и начал медленно спускаться поцелуями вниз по телу Тошинори, жадно гладя все его тело. Мужчина закусил губу, лишь бы не издать лишних звуков, но тяжёлое дыхание было скрыть не так просто, как и остановить руки, впившиеся в волосы Мидории. А парень, похоже, вошёл в азарт, потому что магическим образом по пути его губ начали появляться краснеющие засосы. Добравшись до штанов, что еле держались на узких бедрах, он расстегнул ширинку и маленькую пуговицу. Ткань, шурша, упала на пол, а Изуку сглотнул, увидев перед собой возбужденный член, оттопыривающий нижнее белье. Он приблизился, прикрыл глаза и на пробу лизнул головку сквозь ткань, оставив влажный след. Руки он положил на бока мужчины, большими пальцами гладя бедренные косточки, а затем все же начал потихоньку стягивать чужие боксеры. Когда возбуждённый орган, неограниченный тканью, предстал перед Изуку, тот сначала растерялся, не зная даже, с чего начать, но перед тем, как снова вернуться к подрагивающему члену, он уделил внимание нежной коже внутренней части бедер партнёра, а почувствовав, как его пытаются оттянуть за волосы, все же взял губами влажную головку. Проведя языком по чувствительной щели уретры, он выпустил орган из плена губ и начал широко облизывать его снизу вверх. Увидев, как ноги мужчины подогнулись и как дрожь прошла по ним, парень облизнулся и снова обхватил ствол губами, на этот раз став насаживаться. Одной рукой он взял его у основания, помогая себе, а второй начал гладить мошонку и яички, изредка сжимая их. Спустя некоторое время он отстранился и тем же путем стал подниматься вверх по телу наставника, покрывая его всего влажными поцелуями. Не обошел он своим вниманием и торчащие соски, что своим видом так и манили их укусить. Поднявшись в полный рост, Мидория едва ли доставал Тошинори до подбородка, но все равно с невиданным упорством начал теснить его к столу, отвлекая глубоким поцелуем. Как только цель была достигнута, он тут же раздвинул худые голые ноги партнера своим коленом, весьма удачно создавая необходимое трение стоящему члену. Мычание, прозвучавшее прямо в губы, давало понять, что все идёт хорошо. Тело Изуку напряглось, когда руки Всемогущего начали стягивать с него рубашку, но после он расслабился, когда почувствовал, как нежно партнёр гладит его тело. Подняв Тошинори на руки для того, чтобы немного сменить позу, он с невероятным смущением осознал, что держит мужчину прямо за ягодицы, которые оказались на удивление приятными на ощупь. Мидория сел на край стола и посадил партнёра себе на колени, однако руки так и не убрал, начав на пробу сжимать и слегка царапать нежную кожу. Стоящий член упирался ему в живот, оставляя влажное пятно от естественной смазки, а обладатель возбужденного органа прятал пылающее лицо в изгиб шеи парня. – Мидория, – выдохнул ему на ухо Тошинори, на секунду сжавшись, а затем начал плавно тереться, стараясь получить так необходимые сейчас прикосновения. Вместе с этим губами он начал выводить узоры на теплой коже шеи, не забывая задействовать язык. – Я не разрешал тебе шевелиться, Тошинори, – хмыкнул в ответ Мидория, а затем вдруг шлёпнул бледную ягодицу своей рукой, после этого сразу ее сжав. Смущение, повисшее после этого в комнате, ощущалось особенно явно, но было самым бесцеремонным образом нарушено прозвучавшим жалобным стоном. И раздался он со стороны Аизавы. В то время, как Изуку и Тошинори предавались разврату, этим же занимались и Шота с Хитоши, правда продвинулись они несколько дальше. Несколько минут назад, как только Мидория и Всемогущий перестали обращать на них внимание, Шинсо взялся за своего сенсея с удвоенной силой. Первым делом он стянул с него всю оставшуюся одежду: сейчас она была ни к чему. Кожа была горячей от возбуждения и влажной от переполняющего прямо изнутри жара. – Будь хорошим мальчиком и не слишком шуми, – прошептал Хитоши прямо в заалевшее ухо Шоты, а после стал делать что-то невероятное. Правой рукой он начал дразнить учителя, совсем легонько проводя по подрагивающему члену, а левой огладил линию челюсти, обвел пальцами приоткрытые губы и проник внутрь, надавливая на горячий язык и заставляя обхватить себя губами. Со стороны все это выглядело пошло, развратно и, что греха таить, невероятно сексуально. Пальцы, блестевшие от обилия слюны, коснулись чувствительного входа, а после один из них протолкнулся в жаркое нутро. Аизава невольно сжался, а после его губы накрыла чужая рука, не позволяя издать и звука. Растяжка длилась медленно, но верно. Плотные мышцы обхватывали уже три пальца, скользящие внутри, подушечки которых нарочно легонько оглаживали простату, выбивая сдавленное мычание. Хитоши, проведя по покрасневшему входу ребром ладони, приставил напряжённый член с красной головкой и провел им несколько раз, дразня, а после медленно протиснулся внутрь. Дрожь прошла по телам партнёров, а после Шинсо взял Шоту за бедра, заставляя того упереться в стол на подрагивающих руках, и мелкими толчками стал входить до конца, распирая неподатливые мышцы. – Теперь можешь стонать в полный голос, малыш, – сдавленно прошипел Хитоши и начал вбиваться в тело учителя все быстрее и быстрее. Как только его руки обняли Аизаву поперек груди, а пальцы сжали чувствительные соски, голос сдерживать стало уже невозможным. Сдавленные всхлипы и хныканье все же пробивались сквозь стоны наслаждения, особенно когда член удачно упирался прямо в простату, посылая горячие импульсы по всему телу. Проведя вспотевшей рукой по груди Шоты, Шинсо поместил горячую ладонь на шею с подрагивающим кадыком и начал сжимать с определенной амплитудой, не перекрывая доступ кислороду полностью, но и не давая слишком много свободы. Власть над этим человеком была настолько опьяняющей и возбуждающей, что Хитоши, не сдержавшись, впился в податливые губы яростным поцелуем. Голова Аизавы уместилась на плече парня, звуки шлепков кожи о кожу раздавались по помещению, но на смущение уже было плевать, ведь главное сейчас – получить наслаждение и доставить не меньшее наслаждение партнеру. – Красиво, – сказал тихо Мидория, со смущением наблюдая за парочкой, самозабвенно отдающейся друг другу. Разглядывание прервал внезапно раздавшийся жалобный стон Тошинори. Переведя взгляд на любовника, Изуку не смог скрыть восхищенного вздоха: мужчина на его коленях был одуряюще прекрасен с растрепанными волосами, кое-где прилипшими ко лбу, пылающими щеками, поплывшими от возбуждения глазами и приоткрытыми губами. Увидев, что его разглядывают, Всемогущий облизнулся, толкнул Изуку рукой в грудь, чтобы тот лег на стол спиной, а после поудобнее устроился у того на коленях. Только сейчас парень заметил, что вторая рука наставника была заведена за спину, совершая весьма недвусмысленные движения. – Прекрасен, – выдохнул Мидория, а после продолжил исследовать руками любимое тело, сейчас напряжённое от желания. Проворные пальцы дразняще оглаживали чувствительные участки, а после он наконец выпустил свой стоящий орган из плена одежды. Тот покачнулся и шлепнулся на виднеющиеся кубики пресса, начиная оставлять лужицу предэякулята. Тошинори, не теряя времени, взял в теплую ладонь член партнёра и начал медленно насаживаться, иногда шипя от ощущений. Мидория же не смог сдержать сдавленного стона. Руки его действовали будто сами по себе, снова расположившись на так полюбившихся ягодицах, а когда они коснулись его бедер, парень неконтролируемо толкнулся вверх, выбивая удивленный выдох, сопроводившийся потом закушенной губой и зажмуренными глазами. Внутри так и зудило от желания, поэтому Изуку провел сильными руками по розоватой коже и на пробу шлепнул ещё раз, заставляя партнёра сжаться на его члене. Тошинори опустил голову, стараясь как-то прикрыть стыдливо покрасневшие ещё больше щеки: от того, в какой позе он находится, от того, чей член сейчас внутри него, от того, какие провокационные действия позволяет себе мальчишка и от того, что меньше, чем в метре от них самозабвенно трахаются его друг и коллега с учеником. Его копания в себе прервал Изуку, поместив руки у него на бедрах, а потом начал толкаться вверх все интенсивнее, выбивая стоны наслаждения, которые все никак не удается скрыть. Признаться, сам Изуку сейчас был ошарашен. Он и представить не мог, что такой сильный всегда Всемогущий, символ мира, будет стыдливо пытаться скрыть свое возбуждение и сдержать стоны, причиной которых является он сам, Мидория. Тошинори упёрся руками в грудь парня, начав медленно двигаться сам. Его член качался в такт, хлопая по животу партнёра. Эти действия были внезапно прерваны Изуку спустя несколько минут. Парень подхватил мужчину, стараясь не сильно давить на давний шрам, а после быстрым движением поменял их положение, уложив Тошинори на спину. Тому пришлось обхватить ногами талию стоящего теперь Изуку. Движения бедрами возобновились, а Мидория уместил руки на животе любовника, гладя его, иногда перемещаясь на бока, чтобы было удобнее входить. А Шинсо тем временем намотал на кулак волосы Аизавы, оттянув его голову, а второй рукой крепко держал руки Шоты за спиной, не давая прикрыться. Показывая власть. Преподаватель полностью лежал грудью на столе, напряжённые соски и член тёрлись о твердую поверхность, а стоны, вылетающие изо рта мужчины, уж точно указывали на то, что все происходящее ему нравится. Хитоши уместил руки на бедрах Шоты, а большими пальцами начал оглаживать натянутую вокруг его члена кожу. Аизава вздрогнул, выпрямив наконец свободные руки, которые сразу коснулись рук Тошинори, находящихся в том же положении. Оба мужчины уже были поплывшими, Шота приподнялся на локтях и взял в руки лицо Всемогущего. Тот попытался сосредоточить взгляд на Аизаве, но было это весьма проблематично, ведь оба непрерывно высказывали свое удовольствие стонами. – Тоши... – прошептал Шота и внезапно для всех накрыл своими губами губы мужчины. Тот, не думая, начал отвечать, а их общие стоны теперь были заглушены поцелуем. Зрелище это было на удивление лаконичным в сложившейся ситуации: Изуку и Хитоши трахают Тошинори и Шоту, а те при этом все увереннее вылизывают рты друг друга и, кажется, начинают неловко ласкаться. – Шота! – воскликнул возмущённо Шинсо, а потом, решив наказать любовника за самодеятельность, начал вбиваться длинными глубокими толчками, выбивая рваные стоны и ещё быстрее приближая к долгожданному оргазму. – Хитоши, – выстонал Аизава в губы Тошинори, сжавшись всем телом и зажмурившись, а после из его члена неконтролируемо брызнула горячая струя спермы, пачкая стол. Ноги преподавателя подкосились, и он обязательно не устоял бы, но сильные руки Шинсо подхватили его поперек груди, а сам парень начал дышать тяжелее, находясь на грани оргазма. Хватило одного взгляда на соседнюю пару, как высшая точка наслаждения настигла и его. Вытащив подрагивающий член из теплого нутра, Хитоши с удовлетворением заметил, как его же сперма вытекает из растраханного отверстия. – Изуку! – вскрикнул Тошинори, выгнувшись, бедра его затряслись, а член напрягся ещё больше на небольшом расстоянии от живота. Перламутровая жидкость дошла аж до груди, а ее обладатель, загнанно дыша, повернул голову чуть вбок, замечая Аизаву в похожем состоянии. Пока они переглядывались, Мидория несколько раз грубо вошёл в своего любовника, а после запачкал ему все бедра. Удовлетворение разлилось по комнате, поглощая своим душным жаром воспалённые сознания всех присутствующих. *** – Так кто вы такой? Что вы делаете в охраняемой школе и почему вас знают все, кроме меня? – спросил Шинсо, когда все привели себя в порядок и сидели парами, неловко переглядываясь и стыдливо пряча глаза. – Я... – сглотнул Тошинори, а после, неуверенно посмотрел на Изуку. Получив ободряющий кивок, мужчина встал. – Тебе не надо делать этого, – напряжённо сказал Аизава, схватив его за запястье. – Более того, мне нельзя этого делать. Но я чувствую, что должен, – с усталой улыбкой получил ответ Шота, а после Тошинори сосредоточился и плавно перетек в свою геройскую форму, став Всемогущим. Хитоши с неверием посмотрел на героя перед собой. Мидория вдруг хихикнул, а потом сказал: – Давай, Тошинори, настоящим ты мне нравишься больше. И вот перед ними снова тот слабый на вид человек, неловко улыбающийся и краснеющий кончиками ушей. – Пиздарики на воздушном шарике, – сказал Шинсо, оглядывая эту идиллию: понимающий взор Шоты и влюбленные взгляды, бросаемые Мидорией на Тошинори, и наоборот. – Да, есть такое, – прозвучало в комнате.