Маяк
11 июня 2020 г. в 19:53
Презренный Оливер,
Я пишу тебе потому, что писать мне уже больше некому, а чернила тратить требуется. Я пишу тебе, чтобы рассказать, что ты со мной сделал.
Мы встречались с тобой раньше иногда: ты бывал у меня ночью, разговаривал со мной — я тебя хорошо знаю. Но с тех пор, как мы сидим на этом чёртовом карантине, тебя стало слишком много. Я не вижу никого и ничего, кроме твоей поганой рожи.
Сначала казалось, что просижу месяц-другой, квартира не маленькая, двухкомнатная — мне всяко будет чем заняться. Но уже буквально через неделю после старта карантина пространство дома словно бы уменьшилось, в ход пошла страшная непримиримая клаустрофобия, в ход пошёл ты. Я радовался компании по самоизоляции; мы были что-то вроде напарников. Я мылся, а ты в этот момент смешил меня за дверью, а порой даже невесть откуда вспоминал рецепт какого-то блюда и готовил его. Ты казался мне единственным божественным спасением от окончательной потери рассудка. Но я, как и всякий другой человек, склонен ошибаться.
Комнаты не переставали теснить меня, пока спальня не превратилась в одну только кровать, а кухня в холодильник. Всякий раз, делая шаг, я словно ступал в лаву, которая прожигала каждую жилку моего тела. А ты всё смеялся, смеялся, что я такой забавный, жмусь по углам, кричу. «Кто тебя вообще просил говорить?!» Вопрос, заданный тебе не единожды, ответом на который были твои мерзкие глупые постукивания пальцем по голове. Ты решил надо мной издеваться, замучить меня, взять измором; что же, это была война. Я кидал в тебя по тарелке ежедневно. Вот сейчас уже восьмидесятые сутки самоизоляции, а у меня пять тарелок вместо тридцати прежних, чьи осколки можно найти по всему дому, ведь ты был буквально в каждом его уголке.
Не много времени понадобилось, чтобы понять всю твою мерзкую натуру. Гордый завистник без капельки позитивной жилки. Ты только и делаешь, что валяешься где-то на диване, мечтаешь о чужих результатах да приговариваешь, что ты на своём лежбище достиг тех же достижений, что и они, а может и преодолел их, но всё, что ты имеешь — непомерное желание, никаких целей, только желания, желания! После этих процедур ты вставал, чтобы поесть, конечно, всегда плотно поесть, насытиться и уйти обратно на диван. А если твои нынешние грехи тебе надоели – ты отправляешься на поиск новых, итогом чего являются новые девушки в моём доме. Этих девушек даже трудно описать, словно их и не существует. Всегда скрытое лицо, волосы меняют оттенок каждый миг, любая их черта была изменчива. Но я точно знаю, что ты не говорил ни с одной из них больше одного раза, чёртов ты сладострастник.
Необъяснимо, но я всегда знал, что ты есть, чего ты хочешь и почему, словно я томился в твоём теле против собственной воли и выполнял твои прихоти. Но ты нарушал моё пространство, мешал естественному ходу вещей в доме, устраивал беспорядки и погромы, а всё ради моего крика, чтобы сосед в три часа ночи вызывал полицию. И полиция приезжает, спрашивает, что за ор стоит дома, а я говорю, что это Оливер буянит, а они просят показать тебя, а тебя нигде не найти, только следы твоих бунтов по дому.
— Извините, мистер, но здесь никого нет, — говорил полицейский.
— Я не понимаю, где он. Я не понимаю, чего он от меня хочет. Я не понимаю, почему я, а не одна из его безликих девушек. Я не понимаю, как он это всё делает.
— Мистер, вам следует обратиться к врачу.
Да, постоянный совет этих полицейских — сходить к врачу. И я бы пошёл, ведь всюду лучше, если там нет тебя. Но ты вставал поперёк двери всякий раз, что я пытался сбежать от тебя и твоих маниакальных идей. Пускал ты меня только в магазин, ведь и твоей наглой роже хочется покушать. Странно, как ты с ходу понимал, куда я иду, без вопросов, уточнений, но понимал всегда. Пугало всегда только то, что уже я не знал, откуда ты взялся, куда ты уходишь. Просто есть, просто рушишь мою жизнь, и никто не может тебе помешать.
Очень скоро тебе перестало хватать своих погромов с девушками, и ты решил, что драться со мной, провоцировать на ссоры – реальный азарт для тебя.
Я понял, что в моём доме поселился самый настоящий бес, полный грехов и низких прихотей, а единственный выход — бежать.
Что ж, ты читаешь моё письмо один, а может с очередной девушкой. Я ушёл в красно-белую высокую башню, на верхушке которой есть свет, так нужный кораблям, чтобы не заблудиться. Такого маяка в моей жизни не было, потому заблудился я сам и встретил тебя. А ты иди к чертям, сумасшедший псих, оставайся там и дальше.
С превеликим неуважением,
Андре