Унесённые ветром

— А мне жалко эту подростковую любовь, ей даже не дали раскрыться. Больно смотреть, как два ни в чём неповинных подростка должны неизбежно прийти к заключению своей жизни — смерти.

Она сидела на крыльце клиники, когда лёгкий ветер играл с её выпущенной прядью. О чём она думала? О том, как звучал приглушенно голос врача, держащего в руках её анализы и говорящего эту заветную дату, или о том, что совсем скоро она распрощается с этим миром? Или, может, о том, поменяется ли что-то с её уходом? Чеён и сама не знала. Мысли переплелись, создавая вакуум, водоворот, в который она неизбежно погружалась с каждой секундой. Девушка знала, что после очередного обследования ей, наконец, скажут, сколько отсчитано ей быть в мире этом, но представляла это как-то по-другому. Она думала, что вот, выйдет врач с парой-тройкой папок, историй болезней, и скажет, что осталось ей месяца два. Тогда бы она смогла, она бы успела распрощаться с миром этим, она бы успела насладиться последним ветерком, последними лучами солнца, последними минутами с ним. Он, Ыну — человек, совсем недавно вошедший в её жизнь и уже так хорошо закрепившись в её сердце. Он такой же больной, смертельно больной; ему также осталось немного. И, наверное, все мысли девушки приходили к одному истоку. Её беспокоило, заставляло её глаза каждый новый раз накрываться прозрачной пеленой, лишь то, что она уйдёт и покинет такого близкого человека. Чеён уже сколько внутренне ругала себя за подобные мысли. Сейчас она думала ни о матери, что избила все ноги, дабы только найти лекарство, вылечить свою дочь, ни об отце, что устроился на пять подработок, только бы она легла в клинику; девушка думала о нём, о парне, которого знала не более двух недель, но он единственный заполнял её мысли. Он так же уйдёт, но он ощутит потерю, её потерю. Чеён умрёт, и Ыну будет должен жить с этим свои последние дни. А лёгкий ветерок продолжал играть с её волосами, то подбрасывая их, то наоборот — прижимая. Белоснежные пряди, да-да, белоснежные, как лепестки ромашек, как лист бумаги, как глаза мёртвого, — последствие болезни. — Чеён-и, — девушка непроизвольно вздёрнула головой, когда услышала над собой такой приятный знакомый голос. Рядом стоял парень: такие же белые волосы, бледное лицо, больничная пижама в полосочку. В обеих руках он держал по два мороженого, а если быть точнее, два фруктовых льда. Ыну знал, как заставить губы подруги сиять улыбкой. — Чаён-и, вставай, камень холодный, простудишься ещё. — Какая теперь разница, — прошептала себе под нос Чеён-и, но когда парень переспросил, по причине "не услышал", — девушка отмахнулась, будто ничего важного и не говорила. — Там оставалась одно банановое, и поэтому мне пришлось провести батл с двенадцатилетним мальчишкой, но в итоге я всё равно проиграл, поэтому просто украл его, оставив деньги и убежав. Но это того стоило, я ведь знаю, как ты любишь этот вкус, — но и животворящая история не вызвала улыбки на бледном лице подруги. «Три дня. Три дня я ещё могу наслаждаться банановым льдом, только три дня мне отведено, чтобы признаться в своих чувствах. Сказать ему? Сказать ли ему об этих трёх днях? Или о моей любви? Нет. О том, что я чувствую, я точно должна рассказать, потому что я не хочу больше ни о чём жалеть, даже после смерти. Но говорить ли ему об этих трёх днях? Скажу, и ему будет очень больно. Я даже знаю это чувство, когда в груди всё сжимается, а ком, подкативший к горлу, не даёт спокойно дышать. Но если я не скажу, ему будет ещё больнее. Да почему я вообще должна умирать? Я не хочу. Я хочу жить, любить своей первой подростковой любовью. Почему мир так жесток со мной?» А они уже сидели на больничной скамейке с облупившейся краской, с выскребленными двумя именами на её спинке. "Ыну + Чеён = Друзья". Они писали это ещё в тот самый первый день их знакомства. Знали ли они тогда, что будут чувствовать через две недели? Всего две недели. И нет, это не любовь с первого взгляда. Просто, наверное, люди, которым суждено совсем скоро умереть, по-другому чувствуют время. Они пытаются успеть всё. Вот и эти два подростка влюбилась всего за две недели. — Я люблю осень. И не из-за её яркой листвы, не из-за дождя, и, хотя, я даже и не знаю, за что я люблю осень. Мне просто нравится её запах, наверное, за это я её и люблю. Только не смейся, — Чеён сказала это, зная, что Ыну никогда бы не засмеялся. Он понимает её как никто другой. Это ли то притяжение? — Кушай мороженое, а то растает, — говорил парень. Нависла какая-то жалкая тишина. Головы обоих были опустошены. И это несмотря на то, что ещё несколько секунд назад Чеён заблуждалась в лабиринте мыслей, пытаясь найти выход более подходящий. «Я люблю тебя», — как сказать три этих слова? Любит ли он её? Конечно, любит. Об этом и гадать не надо. И он прекрасно видит любовь её, о ней даже не надо говорить вслух, но если она сейчас не скажет, то не сможет этого никогда. И почему ком так сдавил горло, что это сказано не фигурально? — Чеён, я знаю, что сейчас ты прокручиваешь у себя в голове то, как ты бы хотела признаться мне в любви. И я не хочу более тебя мучить. Пак Чаён, я люблю тебя. И я люблю тебя каждую секунду отведённого нам времени, и мне так жаль, что судьба свела нас именно так, именно в этой жизни, и оставила нам так мало времени. Я не поэт, не умею толкать красивые речи, но зато я, наконец, знаю, что хочу и хотел всю жизнь. Она посмотрела на него, её измученный взгляд наконец преобразился за всё время. Сейчас она по-настоящему счастлива? Наверное, да. И зачем сто раз повторять то, что смерть неминуемо приближается. Это чушь. Если ты так скоро умрёшь, не должен ли ты насладиться последними днями, когда можешь есть банановое мороженое и вдыхать полной грудью? Всё это чушь, что перед уходом ты должен наконец правильно понять этот мир, переосмыслить все свои поступки и распрощаться с уходящей в бездну молодостью! Те, кто писал об этом в своих романах, наверное, никогда не были на месте, о котором так отчаянно высказываются. Но, хотя, конечно, интересно было бы задуматься над тем, как бы сложилась твоя жизнь, не приди несчастье в неё. О чём ты мечтал? Петь, стать звездой сцены, рисовать и внести своё имя в историю, или просто быть счастливым человеком? Для чего ты усердно учился в школе? Поступить в хороший университет, чтобы твои родители были горды тобой и не чаяли в тебе души? А ведь Чеён даже и не успела подумать, кем хочет стать. Да и сейчас её это уже и не волнует. Ещё одна мысль, которую девушка так упрямо прогоняет, но всё тщетно. Что было бы, если она не заболела, не попала в эту клинику и не встретила его? Или нет. Они бы разминулись. И Чеён умерла бы, так и не познав настоящей любви? «Было бы легче? Ты легко умираешь, тебя ничего не тянет, а мир кажется тебе тусклым и не примечательным, и ничего тебя не держит. Хотя... Я рада, что полюбила, что познала это чувство». О том же думает Ыну? Знает лишь он. А они просто молча сидят на пошарпанной лавочке с надписью на спинке и смотрят на клён, нависший над ними, и видят, как два его листка одновременно отрываются и куда-то вместе улетают, унесённые ветром.