1979 год, Финляндия
Знаете, что за нарушение правил во время гастролей в другой стране можно было погореть в маленькой каталажке тюрьмы на несколько суток, пока с тобой будут выяснять отношения, какого хера тебе вообще в голову пришла такая идея, как разнести к чертям арендованный фургон и утопить его в реке, пока его некоторое время внимательно бы искали? Лемми точно знал, как заработать себе репутацию ублюдка и одновременно этим гордиться, посылая всех на три большие буквы, желая принять амефтаминчиков и закинуться хорошей бутылкой «Джека». Жаль только, что в этот раз за погромы фестиваля им пришлось отсидеть в камере трое суток, не зная как скоротать все это время. — Твою мать! Уроды! Да если бы они принесли хоть сколько-то бухла в фургон, его только за это можно было не пихать в воду! — не унимался Фил, садясь рядом со злобно улыбающимся Лемми, готовым уже лезть на стенку и убивать каждого за такое долгое пребывание в тюрьме. Ранее по приезде на фестиваль, организаторы решили выделить им гримерку виде дома на колесах, не принеся туда никакого алкоголя, посчитав, что участники должны оставаться в трезвом уме во время проведения фестиваля. Только стоило группе зайти внутрь и внимательно осмотреть не шибко большое помещение, как в глаза сразу же бросилось отсутствие бутылок, пепельниц, свободного места, где можно было бы перепихнуться с какой-нибудь девчонкой. Словно жизнь монаха, решившего посвятить себя священному делу. Только вот любое священное дело рокера исходило из трех простых слов — секс, наркотики, выпивка. — Я спросил у него, будет ли хоть пиво, на что мне ответили: «Организаторы решили внести в вашу жизнь ясность», — начал Эдди, вернувшийся в гримерку. — Что это за фигня такая? — Я не собираюсь здесь торчать без «Джека», если они того хотят. Я готов поджечь хоть что-нибудь, лишь бы от скуки здесь не сдохнуть. Даже девицы после концерта особо не утешат своими губами. Без бутылки и жизнь не та, — протянул Лемми, когда к ним вновь пришел менеджер. О, они долго выясняли отношения, пока это все чуть не перешло в драку и им пришлось разнимать друг друга, пытаясь выяснить, что можно сделать с этим долбанным, абсолютно необустроенным фургоном, насквозь прогнившим чистотой и порядком финских чиновников. К решению было рассмотрено два варианта — сжечь к чертям этот гребанный фургон или же его утопить в реке, чтобы его долго искали после окончания фестиваля. Что первый, что второй вариант вызывал столько восторга, поэтому и Лемми, и Фил, и Эдди сошлись на мнении утопить в реке фургон этой чистоты и порядочности после того, как все же в закромах нашлись пакеты с амфетаминами и их приняли довольно большое количество, после чего мозги начали работать немного в ином креативном ключе. Все вещи отнесли к менеджеру, а группа вместе с Роуди отправилась топить фургон, скатывая его всеми силами с берега, пока большая часть металла не потонула. Ну конечно, все думали, что такое останется безнаказанным, однако уже на следующий день за ними приехали местные копы, хватая их почти всех под руки в аэропорту и увозя их в тюрьму. Три дня — катастрофа, как и скорая депортация после этого. И хоть Лемми после этого просто терпеть не мог Финляндию, в ней он побывал еще не раз. — Надо было быть полными ублюдками, чтобы сбросить фургон в реку и не ждать после этого никаких последствий, — не унимался один из роуди, сидевший неподалеку. — А то есть ты не знал, да, когда перся с нами по дороге с этим гребанным фургоном, что после этого тебя задержат копы? Если бы это кому-то не нравилось, уже бы давно собрали свои монатки и свалили бы на все четыре стороны трахать в стороночке где-то баб и бухать втихаря, ожидая компанию, — Лемми злобно посмотрел на них, складывая руки крест-накрест. — Не вы же пересекали границу с амфетаминами, которые идиоты те приняли за кокс…Лето 1975 года, американо-канадская граница
Контроль по перевозу вещей и разных веществ, пожалуй, всегда был важным делом, когда ты пересекал границы, а потом ждал своей очереди, когда тебя пустят на чужую территорию и с облегчением вздохнешь от лишнего прессинга со сторонни таможни. Лемми пошарил в карманах куртки, стараясь наткнуться рукой на пачку сигарет, пока в соседнем лежала всякая мелочь и пакетики, которых он даже не старался прятать от любопытных глаз. Как он однажды сказал группе? Что естественно, то не безобразно, собственно говоря. Все знали о тех случаях, когда ему пришлось погореть насколько раз с ночевкой в полицейских участках, но о грядущей катастрофе никто из них даже не мог предполагать. В первый раз за все время наркотики сыграли далеко не самую веселую и радужную роль. Даже если бы это было что-то вроде ЛСД, все равно бы свернули руки и увели в местную тюрьму. — Так, братаны, выкладывайте все вещи, что у вас есть, и доставайте документы, нам надо осмотреть все, что вы привезли с собой, — начал один из служащих на таможни, открывая чемоданы и проверяя одежду группы на наличие оружия или наркотиков. — Хм, чья эта куртка? Мужчина подхватил ее на пальцах и показал остальным, когда все указали на Лемми, смотрящего на всех с непробиваемым видом. Из кармана выпал пакетик с белым порошком, который работники, понятное дело, приняли за кокс. — Ну, допустим, это мое. А чтобы это меняло? Как будто вы в жизни не видели белых порошков, похожих на кокс.— Его взяли и скрутили на этой фразе, даже не став дослушивать. Все были ошарашены, когда им озвучили о его задержании. — Черт, кто будет отыгрывать на басу концерты? — раздосадованный Роберт Калверт, уже раздумывающий об отмене нескольких концертов в Торонто. — Послушайте, этот чувак никогда не носил с собой кокс, — начал Мик, смотря на работников, которые дожидались патруля. — Вы могли бы попробовать и узнать, что это не кокс. — Вот об этом надо было думать раньше, прежде чем вы готовили ваши носы к этой дряни, — Hawkwind лишь видели, как Лемми сажали в машину и увозили далеко-подальше. — Да Господи, вызовите Пола. Сдался бы этот придурок, если он не может попридержать свой рот подальше от спидов, — кто-то усмехнулся позади с весьма умным видом. — Лучше как мы употреблять психоделику, нежели каждый раз ловиться на этой фигне, когда проезжаешь таможню. — Да, а то вы лучше, — начал Мик, вступив в перепалку. — И сколько раз с Мери Джейн или с триповатой фигней ловили на мексиканской границе американцев, везущих в чемоданах айяхуаску или еще что-нибудь в этом роде? Скольких депортировали обратно? Чем вы-то лучше? — По крайней мере, мы не скатываемся до того принципа, что в жизни вообще нечего стыдиться и прятать, если у вас нет комплексов, — выплюнул Роберт, уходя в сторону. Им так и не удалось договориться с Полом, понимая, что прилетит он гораздо позднее, поэтому переругавшись изрядно, им пришлось выплатить залог за этого чурбана, который сразу же стал кидать на них с обвинениями, что они могли бы приехать и пораньше за ним. — Они все же поняли, что это были спиды? — заговорил наконец-то Лемми, смотря искоса на остальных. — Экспертиза так показала. Им с поджатыми хвостами пришлось признать свою неправоту, а нам выплатить баснословный залог за тебя, — когда Лемми назвали сумму, он готов был выругать еще лишних два десятка прохожих, понимая, что на них в очередной раз легко так состригли бабло. Они все же доехали до Торонто и отыграли концерт. Ночка протекала в том же сценарии что и обычно — пару симпатичных девиц, зашедших к нему в комнату, пару доз спидов, две бутылки «Джека». Что не сделаешь, чтобы забыть этот весьма придурковатый случай на таможне. Утром его нашли в обнимку с бабой, когда Роберт перевернул с ног на голову одеяло и не попросил удалиться девчонку из комнаты. — В общем, мы тут подумали и пришли к общему решению. Если бы не позавчерашний индицент, возможно, мы бы продолжали закрывать на все это глаза, но с меня лично хватит. Ты уволен. Роберт вышел из комнаты, не дав Лемми сказать ни слова. Он долго пялился на закрытую дверь, пытаясь понять, не послышались ли ему эти слова, но, очевидно, Роберт не собирался прикалываться или издеваться над ним. Злость внезапно нахлынула на его, когда он осознал слова. Вот гребанные лицемеры! — Да пошел нахер, недоделанный ты фронтмен! Сами жрут наркотики пачками, а я, значит, козел отпущения?! Хороший друг — это парень, который спрячет тебя, когда ты скрываешься после убийства, а вы просто все твари лицемерные. Не говоря уже об историях в собственной группе Лемми немало что повидал с таким-то стажем. Хотя, может быть, это и к лучшему, что его уволили так своевременно из группы, не дав шанса исправиться. Все-таки лучше быть конченым грязным ублюдком, постоянно совершающим какую-то дичь, что феминистки или ярые активисты стали бы осуждать, чем быть чинным белым мишкой, которого бы холили и лелеяли все это время напролет. Да и вообще, кто говорил, что лучший друг — это человек или собака? Лучший друг — бутылка и дебош, когда время сильно поджимает на пятки. Лемми глотнул крепкого напитка, начиная свой день с приятных вещей. Что не делается, то делается только к лучшему. В кои-то веки можно перестать нервно закатывать глаза и ждать очередной нервотрепки от этих скандалисток, недовольных раскладом вещей.