***
— Я же говорил, что рано или поздно выстрелю, — напомнил Сергей, наблюдая за парнем, который схватился за простреленный бок, сгибаясь пополам от резкой вспышки боли. Однако, по лицу Никиты было невозможно понять до конца, что именно он чувствовал. Взгляд его был наполнен обжигающим холодом и полным безразличием к происходящему вокруг. Поэтому Сергей сомневался, действительно ли тому было больно или он притворяется, чтобы отвлечь внимание и вновь забрать пистолет. Случившееся не совсем входило в планы мужчины, но теперь, как он и хотел, преимущество действительно на его стороне. Или нет? А вот Никите эта пуля, прошедшая сквозь его бок очень сыграла ему на руку, дав возможность на время избавиться от надоедливого майора. — А я же уже говорил, что готов умереть, — все с тем же холодом и равнодушием в глазах, сказал Никита. — Просто ты сейчас рискуешь не только моей жизнью, но и всех присутствующих на борту, своей в том числе, — Сергей смотрел на человека в маске, не понимая к чему тот клонит. — Открой дверь, — майор лишь усмехнулся на эти слова, даже не подумав двинутся с места. — Дверь открой! — с нажимом произнес парень. — Если ты не хочешь, чтобы я тут истек кровью и умер у тебя на глазах. Уникальная способность Никиты — это держать себя в руках в любой экстренной ситуации. Он всегда здраво мыслит и действует осмысленно. За эти 27 лет он научился не поддаваться эмоциям, которые все же иногда бушевали внутри него, давая понять, что он ещё не до конца превратился в бесчувственную машину. Но эти чувства были спрятаны очень глубоко и вырваться наружу для них не представлялось возможным. Сейчас был именно такой момент, когда внутри Никиту охватили эмоции. Страх. Он испугался. Испугался, что ничего не выйдет. Ничего не выйдет сейчас, когда половина пути уже пройдена. Казалось, что он продумал все до мельчайших деталей. Все шло ровно, точно по сценарию, который Никита продумывал на протяжении многих лет. Но тут из ниоткуда появился этот майор и ставит под угрозу всю операцию. Никита боялся, что не справится. Даст волю эмоциям, чего делать ни в кое случае нельзя. Из-за этого весь план может пойти коту под хвост. А у него только один шанс все изменить. Последний шанс… Если он потеряет его, то уже навсегда. И ничего никогда не станет как прежде. Но он подавил это чувство страха на корню, хотя, делать это с каждым разом становилось все тяжелее, и продолжил говорить все с той же сталью в голосе. И этот голос заставлял бояться. Заставлял беспрекословно подчиниться: — Из всех присутствующих, только я умею управлять самолётом. Так что действуй, — кивнул он в сторону двери. — Это в твоих же интересах. — Ответьте нам, что у вас происходит? Кто вы? — послышался искажённый помехами голос Ани из динамика. Сергей лишь стиснул зубы, явно не очень довольный сложившейся ситуацией, но дверь все-таки открыл. Перспектива того, что этот чудик в маске может откинуться от большой потери крови, была не очень привлекательной. Сергей не особо разбирался в управлении всей этой летательной техники, поэтому в жизни не смог бы посадить эту груду металлолома самостоятельно. Тем более, не смог бы запрограммировать самолёт на посадку автопилотом. Поэтому другого выхода и не оставалось, кроме как разрешить остальным ребятам подлатать масочника. Самое главное, чтобы самолёт приземлился, но для этого загадочный парень, имя которого Сергей до сих пор не знал, нужен, насколько это возможно, целым и невредимым. — Перевяжите его или как-то остановите кровь, он ранен, — сказал майор, кивнув в сторону парня и выходя из кабины. Он был уверен, что оружие было только у масочника, поэтому теперь ребята не представляли опасности, ведь пистолет ему все же удалось получить в этой своеобразной борьбе. А это уже давало огромное преимущество. Даже, если бы они решили устроить «заговор» против Сергея, то у них не получилось бы избавиться от него. Поэтому можно оставить всех ребят наедине, не боясь, что они задумают что-то. — Никита? Так это был ты, — выдохнул Паша с облегчением и забежал в кабину вперёд остальных ребят. — Ты… Ты как? Что произошло? — Паша не на шутку разнервничался, видя что одежда парня и сидение, на котором он сидел, насквозь пропитались кровью, которая теперь стекала на пол небольшими алыми каплями. Он ведь не впервые видит кровь, бывали ситуации и пострашнее этой. Почему он так распереживался? Было понятно, что повреждение не критичное и если остановить кровотечение в ближайшее время, то серьезных последствий не будет. Но страх все равно охватил Пашу, от чего тот затрясся, как осиновый лист, нервничая все больше. — Нет времени объяснять, Паш. Потом, — спокойно отмахнулся от него Никита, продолжая нажимать различные кнопки на панели управления. — Он что, самолёт угнал? — подал голос Леха, заходя в след за Пашей и осматриваясь. Никита тем временем, казалось, совершенно абстрагировался от внешнего мира, переключая все свое внимание на управление самолётом. Со стороны складывалось впечатление, что его ничего не беспокоит, будто это не у него сейчас дыра в боку от сквозного пулевого ранения. На самом же деле, рана пульсировала, отдавая яркими вспышками боли, от чего у Никиты появлялись яркие искры перед глазами. Но за эти 27 лет подготовки он научился многому. В том числе, игнорировать боль, чтобы окружающие ничего не заметили. Это необходимо для того, чтобы не вызвать панику, которая сейчас была бы лишней проблемой. Никого успокаивать у парня не было времени, поэтому он продолжил источать полное спокойствие. Лишь сбитое шумное дыхание могло выдать его состояние, но никто этого не заметил во всей этой суматохе. Правильнее всего в сложившейся ситуации сработала Аня, которая через пару минут прибежала с небольшой аптечкой в руках, доставая из нее все необходимое для обработки раны. Послышался странный звук, который с каждой секундой усиливался, привлекая внимание и заставляя ребят отложить разглядывание бинтов на потом. Никита повернулся, наблюдая за приближающимся к ним истребителем. Догадаться, почему он здесь и для чего, было не трудно. — Все быстро сядьте на свои места и пристегнитесь, — скомандовал Никита, переводя взгляд на испуганных ребят, которые явно не понимали происходящего. — Что там? — Американский перехватчик. Мы почти над материком. Вскоре, все ребята, кроме Паши, который встал как вкопанный, вышли. — Паш, сядь и пристегнись. — Но как же ты… — прошептал Паша, смотря растерянно то на лужу крови, то на кожаную куртку парня, под которой скрывалось ранение. Но он и не думал двинуться с места, за что получил холодный строгий взгляд голубых, как и у него, глаз. — Сядь я сказал! — Паша, больше не колебаясь, послушно сел в кресло и пристегнулся. Он не ожидал, что Никита может разговаривать так. Этот голос действительно заставлял бояться. Заставлял безоговорочно подчиняться. Паша не смог ослушаться, потому что в этом тоне отчётливо слышалась угроза расправы за неповиновение. Обычно Никита всегда говорил спокойно, не повышая ни на кого голос, но иногда случалось подобное, когда он частично показывал настоящие эмоции через такие незначительные вспышки гнева. Это случалось в том случае, если что-то шло не по плану. В такие моменты терпение парня лопалось и он срывался. Но исчезали эти вспышки так же резко, как и появлялись. Но конкретно сейчас ситуация была не совсем стандартная. Он накричал на Пашу не из-за того, что все шло не по плану, а из-за страха, который снова начал проявлять свою сущность где-то глубоко внутри. Сейчас Паша был стеклянной вазой, которую ни в коем случае нельзя разбить и необходимо доставить до места перемещения в целости и сохранности. Если он пострадает, то план Никиты, который уже едва не развалился, точно провалится с треском. А у него только один шанс все изменить. Последний шанс… Никита резко дернулся, пытаясь пристегнуть ремень безопасности, но бок пронзило острой болью, заставляя стиснуть сильнее зубы, чтобы подавить, рвущийся наружу, болезненный стон. Паша уже готов был сорваться с места и помочь, но был остановлен: — Сядь на место! — снова этот тон, ослушаться которого у Паши и в мыслях не было. Поэтому он сел назад, наблюдая как Никита, несмотря на боль, все-таки пристегнул этот несчастный ремень. — Так… И зачем он здесь? — глядя испуганными глазами на истребитель, спросил Паша. — Он поведет нас на аэродром посадки, об угоне наверняка сообщили… Но я за ним не полечу. — Да ты спятил?! Он нас собьёт! — Да, но не так быстро, — самолёт медленно качнуло из стороны в сторону. — Ты что делаешь? — Если с самолётом нельзя установить радиосвязь, устанавливается визуальный контакт. Я покачал крыльями, тем самым дал понять, что вижу его. Теперь он ждёт, что я последую за ним. — И что дальше? — А дальше нам надо тянуть время. До материка осталось 15 миль, нам нужно просто выиграть немного времени…***
Никита действительно смог выиграть немного драгоценного времени, за которое они успели долететь до материка. Но неизбежный отказ двигателя все равно случился. В первый раз им повезло, но на второй американскому перехватчику удалось подбить русский самолёт. Парню пришлось делать экстренную посадку, с которой он справился, несмотря на острую боль, мешающую сконцентрироваться на полете. Никита откинулся на спинку сидения, запрокинув голову назад и прикрывая глаза. Паша с беспокойством смотрел на разрастающуюся лужу крови на полу и присел рядом с парнем, запачкав джинсы. — Паш… — окликнула его Аня, заглядывая в кабину. — Давай помогу? — предложила она, подходя ближе. — Я сам, идите… — Ну, ладно. Если что, зови, — девушка скрылась за дверью, оставляя ребят одних. Паша потянулся дрожащими от волнения руками к Никите, стаскивая с него куртку. — Ммм… — болезненно проскулил парень, переводя взгляд вниз, на светлую макушку. Резкая боль от неосторожных действий Паши, заставила Никиту вернуться в реальность. — Осторожнее… — теперь он сам пытался стянуть мешающую ткань, морщась от боли, которая пульсирующими волнами расходилась по всему телу. — П-прости, пожалуйста, — закусывая губы от волнения, Паша рылся в маленькой аптечке в поисках подходящих бинтов. — Эй, успокойся, — Никита перехватил чужие дрожащие руки своими, привлекая к себе внимание. — Все нормально, успокойся, — пусть говорил он более мягко и ласково, как могло показаться, смотрел все тем же пустым, отстраненным взглядом, явно находясь глубоко в себе, в своих мыслях, просчитывая и продумывая новые планы и схемы. Однако, эти слова никак не помоги Паше успокоить, рвущееся наружу, сердце. В его голове были лишь мысли о том, что все могло закончиться куда хуже. Повезло, что пуля не задела жизненно важные органы и прошла насквозь, намного облегчив оказание первой помощи. Паша хватается за Никиту, как за спасательный круг, ведь он — единственный человек, который может помочь им все изменить ещё раз и вернуть прежнюю жизнь. Без него ребята не справились бы. Паша не справился бы. Поэтому он так переживал за Никиту. Пусть рана и не предоставляла особой опасности, Паша боялся. Боялся того, что будет дальше. Он совершенно не понимал куда именно они летят и что их там может ждать. И эта неизвестность пугала, заставляя думать о ней и изводить себя ещё больше. Сейчас был не лучший момент для размышлений о будущем, поэтому Паша попытался хоть как-то взять себя в руки и унять дрожь, которая так мешала сосредоточиться. Аккуратно оттянув прилипшую из-за засохшей крови синюю кофту, Паша задрал ее наверх, обнажив крепкий живот парня. Зрелище было не из приятных, но он придвинулся ближе, опалив чужую кожу своим дыханием, и попытался что-то рассмотреть в боку, сквозь который прошла пуля. В таком нервозном состоянии Паша мало что соображал и не знал, что делать дальше. Кончиками холодных от страха пальцев он прошёлся по краю раны, около самого низа живота, будто проверяя, будет ли парню больно. Тот лишь судорожно выдохнул, чувствуя как по спине побежали мурашки от холодных пальцев Паши, в то время как кожа Никиты была горячей, обжигающей. И от этого контраста обоих прошибло током, заставив отстраниться друг от друга. — Просто продезинфицируй чем-нибудь и перевяжи. Не надо меня трогать, — Никита дернулся в сторону, уходя от прикосновений. Дезинфицируя края раны спиртовыми салфетками, Паша наблюдал за расслабленным лицом парня, который снова думал о чем-то своем, не обращая ни на что никакого внимания. — Нужно сделать два тампона и зажать рану спереди и сзади, — подсказал Никита, заметив, что Паша снова впал в ступор, не зная как действовать дальше. — Зажми пока спереди, — Паша вложил кусок марли в руку, облаченную в черную плотную ткань перчатки, и продолжил копаться в аптечке. Паша завел руку за чужую спину, прижимая тампон, который сразу же потемнел, впитывая в себя кровь, к ране. Второй рукой аккуратно обматывал бинтом живот Никиты, обжигаясь об его кожу каждый раз, когда случайно прикасался к ней. Никита в это время едва ли не растекся в кресле от касаний пальцев, приятно холодящих кожу вокруг раны. Теперь к боли, которая всё ещё волнами расходилась по телу, примешалось удовольствие от невесомых поглаживаний. Эти странные, на первый взгляд несовместимые чувства, которые Никита испытывал впервые, заставили его прикрыть глаза, теряясь в ощущениях. Он не мог понять, чего ему хотелось больше: чтобы это поскорее закончилось или наоборот — продолжалось как можно дольше…***
Этих двоих связывает общая цель: вернуть прежнюю жизнь. Паше, конечно, ещё многое предстоит узнать и о Никите, и о том, что их связывает, но уже сейчас он понимает, что по одиночке они не справятся. Оба это понимают, поэтому очень дорожат друг другом, хоть и не хотят признавать это. Пока что…