Все сущее (All matter)

Шерлок в России; замерзшие волосы на его руках стоят по стойке смирно, а крошечные ледяные созвездия из снежинок цепляются за верхнюю губу. Детектив вовлечен в погоню, и по его венам змеится мучительная и совершенно потрясающая смесь из адреналина, раскаяния и опасности. Здесь и сейчас есть только Шерлок и его одиночество. А также навязчивая мысль, что он не видел Джона ровно 365 дней, которые равняются примерно 8765 часам, ну а те в свою очередь просто непостижимо неприличному количеству минут. Погоня (скорее нежелательное преследование) всепоглощающая, физически и морально изматывающая; и за это Холмс по меньшей мере благодарен. Однако его жесткий диск, несмотря на жуткий холод, по-прежнему трещит от перегрузки, по-прежнему крадет его сон и его жизнь, медленно, но верно воспламеняясь и опустошая все то последнее, что осталось от единственного в своем роде консультирующего детектива. Для того чтобы выжить, Шерлоку приходится приспосабливаться: он взывает к своим чертогам разума, глубоко проникая во все потаенные места, где может быть хоть немного Джона. И вот он, Джон Уотсон в его ладонях; человек, которым Шерлок Холмс проникся до мозга костей. Вот он, несгибаемый солдат, мигом забывший о мучившем его треморе, стоило только детективу сунуть за пазуху его пальто украденный Браунинг. В воздухе стесненного дыхания сыщика витают многочисленные "потрясающе, Шерлок, просто изумительно", от которых так и веет приятием и каким-то непостижимым теплом. Вот он, его блоггер, надежный и непоколебимый, с пульсирующей кровью в висках. Морщинки, обрамляющие в эту минуту глаза консультирующего детектива, напоминают те, что на данный момент он лишен счастья лицезреть. Детектив прослеживает свой сердечный ритм только для того, чтобы убедиться: Джон в безопасности, он жив. Жив в нем и благодаря ему. И это все, что имеет значение. Российские ночи - бескрайние и бесприютные. И под их влиянием Шерлок без малейшего зазрения совести вновь и вновь совершает вылазки в тот, самый удаленный уголок своих чертогов разума, что годами, тысячелетиями не видел ничего, кроме пыли, пауков и мертвой плоти. Бывает, детектив перемещает их в Лондон, в серый, невзрачный и никуда не годный Лондон; только для того, чтобы посмотреть на своего друга, который там, жизнерадостный и излучающий восторг, освещает собой все и вся. В этих альтернативных вселенных изголодавшийся Шерлок с жадностью вбирает в себя без остатка все, что только может там найти, поглощает каждую крупицу: вкус Джона на своем языке, тембр его голоса и каждый трепещущий от внутреннего напряжения мускул тела. А случается и так, что гений частного сыска и его блоггер, скрываясь от безумия, которое не устает протягивать к ним свои руки, оказываются где-то очень далеко: в месте, незнакомом и совершенно небывалом, в месте, порожденном воображением Шерлока. Там они с Джоном всегда окружены деревьями и бескрайней сельской местностью, и консультирующий детектив, ни разу не оглянувшись, знает это наверняка, потому что ореховые крапинки в глазах лучшего друга уже все ему рассказали. Шерлок предается мечтам и даже не думает себя останавливать. Джон - это земля под его ногами, сила притяжения к которой спасает его от беспечных ошибок и глухой русской зимы. Так что будь она проклята, эта солнечная система, ей нет места в блестящем разуме детектива, который точно знает, что вся плеяда планет, все сущее вращается лишь вокруг Джона. Шерлок ведет обратный отсчет, разглядывая круги под своими глазами и увечья на изнеможденном теле, до того момента, когда лично сможет сказать все это объекту своих мыслей. Заставить того выслушать и понять, проследить за изумленным взглядом, полным нечеловеческой боли. Шерлок готов принять на себя всю эту боль и истекать кровью до тех пор, пока у бывшего военврача не иссякнут последние силы. И, может статься, тогда Джон все-таки сможет его простить.