Белый мак

Полупрозрачная струйка дыма медленно поднималась вверх, постепенно растворяясь над городом. Алек немного растерянно наблюдал за ней, сейчас все его мысли были заняты человеком, находящимся по ту сторону балконной двери. Неужели возможно так быстро вляпаться в человека, ничего толком о нем не зная? Это было чуждо для него. Но врать самому себе было бессмысленно. Он чувствовал. Он затянулся, выдыхая с дымом облачко пара, на улице было прохладно. Зима потихоньку вступала в свои права и если он не хочет заболеть, ему нужно возвращаться. Внезапно он почувствовал тепло, Магнус обнял его и укрыл их большим пледом. — Ты слишком громко думаешь, — улыбнулся он, устраивая голову на плече детектива. — Прости, я не хотел тебя напрягать, — прикрыл глаза от наслаждения Алек. Руки доктора на его животе ощущались так чертовски правильно, что у него невольно сбилось дыхание, а внизу живота начал закручиваться горячий узел возбуждения. Он знал Магнуса не так давно, но в его квартире, в его объятьях, окруженный его запахом, он чувствовал себя спокойно, он чувствовал себя счастливым. Спокойствие, это то, что он не ощущал уже очень долгое время. Ощущение ответственности, лежащей у него на плечах, давило на него всю его сознательную жизнь. Сначала он был вынужден скрывать то, кем он является на самом деле, боясь разочаровать родителей. Решение открыться им было самым сложным поступком в его жизни, но жить во лжи он не хотел. Старания день за днем скрыть то, кем он является, медленно убивали его, он начал терять себя в этой ежедневной паутине лжи. Ему приходилось закрывать свои чувства и эмоции глубоко в себе, он буквально запер их глубоко в своем сердце. После его каминг аута семья разделилась, родители отреклись от него, решив, что у них не может быть сына гея, Джейс и Иззи так и не смогли смириться с решением его родителей отречься от него. Сначала детектив злился на родителей за их поступок, но со временем он задвинул и эти чувства глубоко в подсознание и постарался начать свою жизнь заново, не скрывая того, кем он является. Это было сложно. Привычка прятать свои истинные чувства настолько глубоко въелась ему под кожу, что он сам иногда не понимал, где он, а где его каждодневная маска. Потом он встретил Джонатана, и ему стало чуточку легче, он заботился о нем, научил любить себя и уважать свои желания. Лайтвуд был ему благодарен, но сколько бы он не пытался, все равно не чувствовал той всепоглощающей любви, о которой пели песни и прожужжала ему все уши Иззи. Потихоньку он начал смиряться с тем, что не ощущает замирания сердца при виде Джонатана, не чувствует пресловутых бабочек в животе. Но любить себя он научился, Алек хорошо усвоил этот урок. Скорее всего, это и испортило их отношения. Лайтвуд понял, что Джонатан — это не тот, кого он хочет видеть рядом с собой. Последние полгода жизни с ним Алеку казалось, что он и вовсе потерял способность чувствовать что-либо, как будто Моргенштерн вытравил все чувства из его души, отравил его эмоции ядом. Он по-прежнему любил Джейса и Иззи, но скорее заботился о них механически, потому что так нужно и он привык к этому. Книги не вызывали интереса, встречи с друзьями не приносили радости, эмоции как будто покрылись коркой льда. Ему казалось, что его жизнь остановилась, пока все проживают счастливые моменты, он находится как будто в собственном вакууме, наблюдая за ними. Из-за этого он настолько сильно ушел в работу, что не оставил себе времени на то, чтобы задуматься над тем, что чувствует. А сейчас же его пугали чувства, которые просыпались у него в груди при виде доктора, пугало, как его сердце замирает, когда он смотрит в его глаза. Как будто его бессмысленная погоня закончилась. В объятьях этого мужчины он нашел уголок спокойствия в мире полном жестокости и неприязни. Это пугало его до чертиков и успокаивало одновременно. — О чем ты думаешь? — выдохнул ему на ухо азиат. — Тебе действительно это интересно? — хмыкнул детектив. — Мне очень хочется тебя понять. — Я думаю обо всем и ни о чем конкретном, — постарался перевести тему Алек. Магнус фыркнул ни капли ему не поверив. — Что ж, это конечно сейчас прозвучит шаблонно, но расскажи мне о себе? — Алек в нерешительности закусил нижнюю губу. Ему не хотелось расстраивать Магнуса. — Мне хочется узнать тебя лучше. Детектив развернулся в объятьях доктора, заглядывая ему в глаза. — Ты хочешь узнать что-то конкретное? — немного нервно ответил Бейн. Он не очень любил рассказывать о своем прошлом. Оно все еще приносило ему боль, но он хотел быть честным с Александром, поэтому с робкой улыбкой на губах ожидал вопроса. — Расскажи, что сочтешь важным, — Алек ни в коем случае не хотел давить. Было видно, что Магнус и так напрягся. Его улыбка была настороженной, а в глазах зажглась затаенная там печаль. — Хорошо, — Магнус потянул его с балкона, усаживаясь на диван. Взгляд его блуждал по комнате, создавалось впечатление, что он смотрит, но не видит. Разум его находится далеко. — Я родился в Нью-Йорке тридцать три года назад. Я не знаю, кем был мой отец, он сбежал сразу после моего рождения, оставив моей матери после себя разбитое сердце и кучу денег. Моя мать была наполовину немкой и наполовину индонезийкой, она работала швеей где-то в Бронксе, видимо, там они и познакомились. Когда она родила меня, ее отец взбесился, он был очень религиозен, — доктор закатил глаза. — Маме пришлось взять меня, деньги, что ей оставил мой отец, и сбежать в Лондон от его гнева. Я плохо помню тот период жизни, если честно, какое-то время мы жили вдвоем, а потом с нами начал жить мой отчим и все вроде налаживалось. Он усмехнулся каким то своим мыслям. — А потом она заболела, — глубоко вздохнув, он продолжил. — Заболела сильно, я тогда еще не знал, что такое рак, но даже сейчас помню то ощущение беспомощности, которое ощущал, смотря на ее страдания. Отчим сбежал, как только узнал диагноз. Трус. — горько усмехнулся Магнус. — Она очень быстро слегла, каждый день ей становилось все сложнее и сложнее вставать с постели. Я старался помочь ей как мог, готовил еду, стирал вещи, — его голос немного дрогнул. — К сожалению, шестилетний мальчик может взять на себя не так много. Все тело Магнуса напряглось, и он немного помолчал, прежде чем продолжить. — В один день она просто не проснулась, сейчас, по прошествии многих лет, я знаю, что свою смерть, не смотря на страшную болезнь, она встретила спокойно. Но для меня тогда это был персональный конец света. Наш дом наводнила куча незнакомого мне народу, и все они не знали, что со мной делать. Магнус закрыл на минуту глаза, эмоции, которые он тогда испытывал, все еще отдавались тупой болью у него в груди. Взяв верх над эмоциями, он продолжил. — На ее похороны приехал мой дедушка, он даже на меня не смотрел. Для него я был плодом порочной любви, зачатый вне брака. Живое доказательство того, как моя мать опозорила его имя. После ее похорон он собрал мои вещи, посадил в машину, и тогда началась моя новая жизнь. Бейн замолчал, находясь во власти воспоминаний. Алек видел, как тяжело ему было вспоминать о событиях своего прошлого, смерть матери все еще вызывала боль в душе Магнуса. Он осторожно пошел на кухню налить им виски. Кажется, Магнус даже не заметил его отсутствия, он вздрогнул, когда Алек поднес к нему бокал. Доктор молча принял бокал из рук детектива, на его лице появилась благодарная улыбка. Они устроились в обнимку на диване и погрузились в недолгое молчание, Магнус собирался с мыслями, а Александр не хотел его тревожить. — Меня отвезли в закрытый пансионат, — он сделал щедрый глоток виски. — Это было ужасно, моя мама всегда приветствовала мои индивидуальности и прививала мне любовь к цветам и моде. Там же нас заставляли носить отвратительного качества и цвета школьную форму. Бррр. Магнус преувеличенно передернул плечами. — Первое время мне было тяжело, я оказался заперт с огромным количеством незнакомых мне людей. Немного освоившись, я познакомился с Катариной, она помогла мне полюбить себя, научила меня отстаивать свое мнение, выражать свою индивидуальность. Неожиданно мужчина рассмеялся. — Ты бы знал, как моя индивидуальность доводила директора. Когда я был в седьмом классе, нас начали выпускать в ближайший город без сопровождения, там-то я и оторвался. Мы с Кат накупили кучу цветных вещей, косметики, краски для волос, — лицо Магнуса осветила широкая улыбка. — Его чуть инфаркт не схватил, когда первый раз я накрасил глаза и переделал форму под себя. Я заявился так к нему на урок. Он бегал за мной по всему зданию в попытках поймать и умыть. Но я отстоял свое право выглядеть так, как я хочу, — с нескрываемой гордостью заметил мужчина. — После этого я стал местной звездой, появилась куча людей, которые хотели со мной общаться. За вечер Магнус рассказал множество историй из своего прошлого, рассказал про знакомство с Рафаэлем, Рагнором. Про их совершенно сумасбродное путешествие в Перу. Про нелегкое обучение в медицинской школе и ординатуру. Магнус хохотал чисто и искренне, Алек смеялся вместе с ним. Он смотрел в смеющиеся золотисто-зеленые глаза доктора, любовался лучиками мелких морщинок, которые появлялись, когда доктор довольно щурился. В его груди зарождалось ранее ему незнакомое ощущение тепла. Этот мужчина был волшебен, не смотря на свое совсем нелегкое детство, он не озлобился, не закрылся в себе, он не позволил себе сломаться и остался искренним в своих эмоциях, что в наше время было подобно чуду. Отсмеявшись, Магнус перевел взгляд на детектива. — Я думаю, на сегодня достаточно, Александр, — мужчина хитро сощурил глаза, смотря на детектива. — Надеюсь, ты останешься? — Если ты этого хочешь, — немного замялся Алек. — Очень, — заверил его Магнус. — Тогда я останусь. Он чувствовал. И кто сказал, что это плохо?