1
Это лето было для Яра и Данки особенным. Вернее, как сказал бы Алька, «ударенным из-за угла мешком». Даже прошлым летом, когда Данке шёл семнадцатый год, на пляж в погожие дни отправлялась вся компания. То есть Яр, Игнатик, Юрка, Чита, Данка, Алька и Глеб. Деньки эти были беззаботные, как бабочки-крапивницы. Даже если кто-то заводил разговор о чём-то серьёзном — например, об Искорках и Галактиках, — то скучно и неуютно никому не было. Все, как хорошо видела это Данка, радовались. Только радость эта была не шумной, бьющей через край, а тихой и светлой, как чуть потрескивающий в камине огонь. Хорошо им было всемером… А этим летом всё вдруг пошло наперекосяк. Игнатик и Юрка, по их словам, влюбились в одну и ту же барышню — прямо как у О.Генри*. И поэтому двум юным кавалерам, естественно, стало не до прогулок с друзьями. Чита, который задался целью написать фантастический роман, вообще пропал из поля зрения остальных. Алька, услыхав о намерении друга стать писателем, невинно поинтересовался: «Вот мы тебя Читой зовём, потому что это сокращение от "читатель". А слово "писатель", если ты им станешь, тоже сокращать можно будет?» Сам Алька, кстати, на вопросы Яра и Данки «пойдёшь с нами на пляж?» отвечал не особенно внятно, ссылаясь каждый раз на какие-то ужасно неотложные дела. Чем и проваливал весь умело поставленный спектакль, где роль режиссёра принадлежала, конечно же, умудрённому годами Глебу (себе он предлог нашёл вполне правдоподобный: поясница болит так, что какие там пляжи…). По крайней мере, так думала Данка. А вот что думает по этому поводу Яр, ей неизвестно. Потому что он опять сидит рядом с ней у воды, уставившись на заходящее солнце, и молчит. Нет, Данке не тяжело вот так молчать рядом с ним. Ей тепло и хорошо. Как было когда-то хорошо сидеть на диване рядом с папой, когда он приходил с работы. Но папа-то обнимал её. И по голове гладил. И рассказывал что-то интересное… Пожалуй, только этим летом Данка поняла, чтó для неё значит Яр. Только недавно полностью осознала она решение, которое приняла, когда папы не стало. Если есть где-то человек, которого она полюбит и выйдет замуж, он будет похож на папу. Иначе просто быть не может. Будь у Яра зелёные глаза — его вообще трудно было бы отличить от папы: такой же светловолосый, высокий и сильный. Да что там — даже имена у них начинались и заканчивались на одни и те же буквы: Яков и Ярослав. Но этот самый Ярослав уже который вечер сидит рядом с Данкой и молчит. Почти всё время молчит… Данка не выдерживает. Если гора не идёт к Магомету — что ему ещё остаётся делать? Магомет в платье — и, кстати сказать, с совершенно новой причёской — шумно вздыхает. И, обхватив Яра обеими руками, прижимается головой к его груди. Там, где сердце. «Тук-тук, тук-тук…» Вот теперь совсем хорошо… И по-настоящему тепло. И так радостно, что даже плакать хочется… С губ Данки срывается негромкий звук — не то стон, не то всхлипывание. «Тук… тук-тук-тук-тук!» Яр вдруг отодвигает её от себя. Обхватывает ладонями пылающее краской девичье лицо. И смотрит, смотрит Данке в глаза… Будто впервые видит. Будто пытается что-то найти в этих расширившихся от недоумения карих глазах… — Ты… чего? — лепечет Данка. В родных синих глазах — какая-то непонятная смесь боли, радости и… чего-то такого, чего она там ещё никогда не видела. Тёплая, ласковая мужская рука гладит русые девичьи волосы… Причёска, конечно же, всмятку. Ну и статуя гипсовая с ней, с причёской… — Неужели… — хрипло произносит Яр. — Неужели я тебя нашёл? Или… ты меня нашла? И… на этот раз всё по-другому… — Объясни, — тихонько просит она, смахивая с гладко выбритой щеки бывшего скадермена прозрачную капельку. — Попробую… — сев напротив Данки, берёт он её за обе руки. — Дело было так…2
Планета, вроде бы пригодная для более-менее нормального существования людей, принесла очередное разочарование: в атмосфере обнаружился слишком высокий процент углекислого газа. Но раз уже прилетели — надо разведывать… На скадере, как обычно, остались капитан Виктор Сайский и навигатор Олег Борисович Кошка. Яр же с Димой Кротовым, облачившись в скафандры и вооружившись до зубов, отправились на разведку. Растительность здесь напоминала земную во времена страшных ящеров: гигантские древовидные папоротники, увитые похожими на гибких тонких змей лианами. К счастью, существ, превосходящих размерами скадер и обладающих беспощадными острыми зубами длиной в метр, скадермены-разведчики здесь не встретили. На планете царила дремотная тишина: возможно, животная жизнь этого мира ещё не успела развиться. Здешнее солнце клонилось к закату, спеша уступить место странным, невиданным для землян созвездиям. — Яр! — весьма ощутимо толкнул под рёбра засмотревшегося на закат коллегу Дима Кротов. — Как думаешь, что это? Вода здесь такая, что ли? Разведчики подошли поближе к небольшому озеру, заполненному чем-то аспидно-чёрным. Ветра не было — не шевелился ни один листочек могучих великанов-папоротников. Но странная жидкость озера подёрнулась рябью. Дима, охваченный любопытством, подошёл совсем близко… — Яр! Всё случилось в мгновение ока. Чёрная жидкость, оказавшаяся вовсе не жидкостью, а вязкой субстанцией вроде смолы, уже облепила Диму по пояс, примотав руки к туловищу. Яр выстрелил из лазерного пистолета в одно из страшных чёрных щупальцев невиданного существа-субстанции. Потом во второе… Освобождённый Дима попятился назад. Отвратительная чёрная масса — видимо, мёртвая — медленно стекала с него на землю. Но для существа-озера это было лишь ранение, которое, конечно же, взбесило его… Яр успел выхватить блик буквально в последнее мгновение. И мощнейший смертоносный луч рассёк живую чёрную массу пополам… Наверное, то был самый ужасный миг в жизни Яра. Миг, наполненный жутким, душераздирающим воем огромного умирающего существа… Никогда ещё Яр не чувствовал себя так. И никакие мысли о том, что он защищал свою жизнь и жизнь друга, не помогли даже тогда. Тогда, когда он ещё ничего не знал…* * *
Заснуть в ту ночь Яр не смог: проворочавшись часа два, понял, что какая-то неведомая и непреодолимая сила тянет его назад — на то страшное место. Снова нацепив скафандр, он вышел на главную палубу. Дежурил тогда, к счастью, Олег Борисович, а не Сайский, для которого ничего, кроме устава скадермена, не существует. — Яр, голубчик, я бы вам всё же не советовал… Вот и всё сопротивление. Плюс обещание ничего не говорить Сайскому. Хороший вы всё-таки человек, Олег Борисович.* * *
Звуки, до жути напоминающие детский плач, Яр услышал, когда ещё не подошёл близко к тому, что осталось от существа-озера. К глубокой трещине от луча блика в земле и мёртвым чёрным лужицам по обе стороны от неё… На краю ямы, ещё недавно служившей домом для представителя странной формы жизни, сидело и тряслось от рыданий — а может, и от холода? — аспидно-чёрное существо размером с пятилетнего ребёнка. Яр тихонько подошёл поближе… Теперь сомнений уже не оставалось. Это было существо из той же субстанции. Ребёнок, почему-то надолго отошедший от родителя-озера и вернувшийся к… — Что же мне теперь делать… — тихо-тихо опустился на колени Яр. Услышав голос, маленькое существо вздрогнуло. Но не убежало — вернее, не уползло или… не утекло прочь. Лишь перестало горестно стонать и замерло. Яр осторожно-осторожно — словно к запуганному беспризорному котёнку — протянул руку. Существо, поколебавшись немного, потянулось к ней. И обволокло тягучей бесформенной массой. Поползло выше — к плечу… «Может, существо-озеро сначала не хотело делать нам с Димой ничего плохого? — с обжигающей, отравляющей душу горечью подумал Яр. — Может, оно просто… обнюхивало Диму? Ощупывало, изучало… Как бы там ни было, этот ребёнок не пострадает от моей руки. Пусть задушит меня, если хочет…» Однако душить Яра никто не собирался. Удивительное существо уже устроилось у него на груди. Шумно вздохнуло — должно быть, успокаиваясь. — Маленькая ты моя… — услышал Яр собственный шёпот. Почему-то он уверен, что это девочка. Кроха из другого, чужого для землян мира. И он, Яр, виноват в том, что малышка эта стала сиротой. И теперь ему остаётся только надеяться, что он хоть как-то сможет загладить эту страшную вину. Хоть как-то помочь ребёнку, по-видимому, задремавшему под стук его сердца…3
— Долго я ходил тогда по чужой планете, — вздохнув, продолжал Яр. — Почти всю ночь. Но другое существо-озеро всё-таки нашёл… Подходить к нему слишком близко не стал. Но малышка, когда я опустил её на землю, довольно быстро до него добралась. И оно протянуло к ней руки… хотя, конечно, на руки это было не очень-то похоже. И она исчезла — слилась с ним. Или с ней… Яр снова тяжело вздохнул. И провалился было в обычное долгое молчание. Но Данка вскоре спросила: — А до конца вахты Олега Борисовича ты хоть успел? — Впритык. За что и получил нахлобучку… — Яр, голубчик, ну что ж вы так долго? — передразнила пожилого навигатора Данка. — Примерно так, — улыбнулся «голубчик» одними уголками губ. — А теперь я тебя нашёл. Чтобы оберегать и заботиться. Чтобы всегда быть рядом… И здесь у меня, слава Богу, нет перед тобой никакой вины… — А… почему ты уверен, что это существо и я… что душа у нас одна и та же? — Потому что я это почувствовал, когда ты меня обняла. И к сердцу прижалась. И всхлипнула… Точно как она… Яр снова погладил Данку по мягким растрёпанным волосам. Прикосновений того существа он чувствовать не мог — из-за скафандра. Да и вряд ли они были бы приятными. Но теперь всё совсем по-другому… Сброшен скафандр. Скафандр из глупых мыслей вроде «я же старый хрыч, а она — совсем девчонка» и «что скажут люди, а особенно мои подчинённые-учителя?» Именно эти мысли заставляли его сидеть рядом с любимой девушкой и молчать, как вон тот трухлявый пенёк неподалёку. Но Глеб, видимо, крепко верил в то, что настанет для Данки и Яра особенный вечер. Особенное мгновение, когда они сделают первый крошечный шажок навстречу друг другу. Сброшен с тела невидимый комбинезон — непроницаемый, тяжёлый и душный. Снят с головы неуклюжий, похожий на кастрюлю шлем. А значит, ничто уже не мешает Яру прикоснуться губами к не знавшим ещё поцелуев Данкиным губам… — Пойдём, — тихонько сказал он, поднимаясь. — Куда? — спросила она чуть дрожащим после чудесного Мгновения голосом. — К Глебу, конечно. Надо же сказать ему «спасибо» за спектакль…