Help me Faith

Пейзаж долины стремительно менялся. Мы проехали пару мостов, и я заметила, как стали исчезать жёлтые поля и фермы, всё больше лесов и возвышенностей появлялось на нашем пути, меж которых журчали мелкие речушки. Мы проехали дорогу, где на обочинах стояли два огромных столба с красными длинными полотнами, на которых вновь был этот знак, что и в письме в нашем доме. Наш дом… Теперь нашего ничего не было. Я грустно опустила взгляд ладонь, позабыв, что так крепко сжимала. Пальцы с трудом раскрылись и я увидела крошечный овальный кулон золотистого цвета. — Это мамин, — Майкл очнулся и смотрел на мою руку один глазом. Он выглядел ужасно, но все же ему хватало сил сесть, упершись на стенку фургона. На каждом ухабе он морщился, но продолжал делать вид, что у него ничего не болит.  — Когда-то он должен был стать твоим, но я хранил его от отца, чтобы он не мог его продать. Я взяла украшение и повертела на блеклом свету, проникающем сквозь решетчатое окно. На тонком металле был отчеканен лик Святой Девы, держащей младенца, а на обратной стороне крошечный крестик. Прозрачная вязь цепочки была настолько хрупка, что мне сложно было представить, как носила его мама. — Возьми его себе, Лиззи. Обещай мне, когда мы встретимся, он будет у тебя. — Майкл говорил очень серьезно, от чего мне стало страшно, будто он покидает меня. — Но, Майкл, я не… — Лиз, пообещай мне! — Да. — лишь шмыгнув носом, я сжала кулон снова в кулаке. Мы долго петляли по серпантину между сопок и наконец подъехали к высоченным воротам. Водитель дал знак человеку, находящемуся на возвышении и тот в свою очередь запустил цепочку механизмов, приводящих ворота в движение. Белый фургон въехал на территорию плавно похрустывая гравием под колесами. Какое-то время мужчины переговаривались, затем послышался голос вновь прибывших, и двери машины распахнулись. Я так крепко обняла Майкла, что когда двое мужчин попытались меня вытащить из нутра машины, я крепко пнула одного в лоб. — Грязная паршивка! — огрызнулся он, хватаясь за голову. Второй не стал слишком церемонится, а взяв меня за лодыжку потащил к себе. С жутким криком я стала из последних сил цепляться за Майкла, но руки выскальзывали из ладоней брата, и я все дальше отдалялась от него. Последнее, что увидела перед собой это искаженное ужасом лицо Майкла и захлопывающиеся двери фургона. — Шевелись! — кто-то грубо толкнул в спину, понуждая двигаться, но я осталась стоять на месте, наблюдая как водители фургона возвращаются на свои места. — Ты оглохла, маленькая шавка? Мужчина в грязной джинсовой жилетке схватил меня за волосы и потянул за собой. Что мне оставалось делать? Я схватила его руку и что есть силы впилась своими мелкими, но крепкими зубами в его вонючую, одутловатую ладонь. Не знаю, как удалось вырваться, но босиком я помчалась вслед за уезжающим фургоном, выкрикивая имя брата. Я бежала так сильно, что казалось вот-вот коснусь его пальцами, Внезапно патрульный на крыше подал знак, и ворота стали закрываться так же быстро, как мой брат ускользал от меня. Еще мгновение и я бы смогла пробежать в постепенно сужающееся пространство, но меня остановил выстрел, прозвучавший так отчетливо в ушах, что сердце буквально ушло в пятки. Я упала в пыль дороги, сдирая колени в кровь и задрожав всем телом, закрыла ладонями уши. Выстрел гремел в моем теле эхом тысячи электрических разрядов. Просидела я так минуту или больше, пока кто-то не подошел сзади и не вырубил точным ударом по макушке. *** — …и когда Отец закончил, он так на меня посмотрел, что я понял сразу… Я не шучу! Через год или два, я точно буду Верным. Он даст своё благословение, вот увидите! Мальчишка не старше Майкла стоял в центре комнаты и так воодушевленно о чем-то рассказывал другим детям, что они не сразу заметили, как я пришла в себя. Голова ужасно болела, было такое ощущение, что кто-то надел на нее кастрюлю и час или два бил молотком. Оглядевшись, я заметила, что комната напоминала кэмпинг, куда обычно дети ездят летом отдыхать. Деревянный пол и стены, кругом также грубо сколоченные двухъярусные деревянные кровати, на одной из которых я и лежала внизу. — Смотрите-ка кто проснулся! Грешница проснулась! — Мальчишка, надеющийся стать Верным, выскочил вперёд и стал показывать на меня пальцем. — Гляньте на неё, какая она грязная и босая, как животное! Дети засмеялись, став таращиться на меня. Они все были разного возраста, самому младшему было не больше пяти, но он тоже смеялся, подражая старшим. Все они были одеты в одинаковые белые одежды: мальчики носили белые штаны и простые рубашки с глухим воротом и логотипом черного креста, а девочки простые хлопчатобумажные платья на запАх с тем же самым крестом у груди. — Я.я. не животное…- попыталась оправдаться, но дети казалось не слушали. — Вы не знаете, где мой брат Майкл? Его увезли на машине. — Майкл? Я знал одного Майкла, — начал самый смелый, — Он болтается на входе в лагерь с рогами на голове, а дикие вороны выклевали все его подлые кишки! Дети громогласно засмеялись вновь, а девочки особенно кокетливо прикрывали рот ладонями. Мой подбородок задрожал, а губы в капризном изгибе поджались, вот-вот готовые распахнуться, чтобы исторгнуть плач обиды. Мальчишка подскочил еще ближе и упершись растопыренными пальцами в свои колени наклонился ко мне. — Что с твоими глазами?! — он смотрел на меня так, словно видел какое-то мерзкое животное, вроде тех, что находишь на дорогах в знойный день. — Они разные! Ты что больная? Он попятился назад, пока не наткнулся спиной на женщину, высокую как каланча, с крайне непропорциональным телом. Голова её была слишком мала и выглядела, будто хозяин её долго варился в кислом супе, иначе объяснить выражение лица её никак не получалось. — Элайджа, не подходи близко к грешнице. Она еще не прошла омовение и причастие. Дети испуганно посмотрели на женщину, вытянув свои лица так, как будто поняли, что она имела в виду и по очереди вышли из комнаты. — Дитя, милостью Отца, ты получила шанс на спасение! — выдавила из маленького рта высокая женщина, когда мы остались наедине. — Ты слишком мала, чтобы понять ту великую честь, что оказали тебе братья, привезя сюда, поэтому слушай меня внимательно… и перестань хныкать! Она достала хворостинку, которым обычно хлещут скот и шлепнула меня по плечу. — Посмотри внимательно вокруг. Это чистое непорочное место зовётся Вратами Эдема и лишь избранные попадают сюда. Ты слишком грязная для него, но мы это исправим. Снимай свои одежды и кидай в корзину у выхода. Ты должна пройти омовение, иначе не будешь допущена к вечерней трапезе. Женщина всем своим видом показывала, что не намерена ждать и минуты, пока я разденусь. В кармане моих пижамных брюк что-то легонько щёлкнуло, когда я стала их стягивать, и разве только благодаря судьбе, смогла незаметно, пока женщина отвернулась, вытащить мамину подвеску из штанин. Не найдя иного места, как кроме своего рта, я быстро спрятала кулон за щекой, освободив себя от футболки Майкла. — Следуй за мной, маленькая хрюшка. Сейчас мы отмоем тебя. — с этими словами, дама хворостинкой стала подгонять меня в смежную комнату. Освещение было ужасным, и единственная лампочка над потолком то и дело подрагивала в сумеречной темноте помещения, пропахшего плесенью. — Вставай сюда и поставь свои ладони на стену, стой смирно! Не давая опомниться, на меня вылилось целое ведро холодной воды. Запаниковав, я вскрикнула, от чего сразу получала кулаком в щеку, потому что следом полилось еще одно ведро, не намного теплее прежнего. Спустя мгновение, женщина принялась грубой щеткой тереть мне спину, локти и колени, вертя меня, как соломенную куклу. Я чувствовала, как кожа начинает гореть, от чего плакать хотелось вдвойне, но видя как женщина сверкнула своим зорким взглядом, я закусила щеку, едва не проглотив кулон. — Теперь ты чиста, смой с лица слезы и одевайся! Женщина оставила на стуле сложенную стопку вещей, покрытую парой мягких туфель, которые обычно носили девочки на уроки тенниса. Трясущимися от озноба руками я развернула белое платье и стала надевать его на своё мокрое, озябшее тело. Карманов в платье не было, поэтому кулон я просунула под стельку туфли и прижала плотно пяткой. Когда я вышла на улицу, мои волосы и без того упрямо вьющиеся, стали еще более непослушными и торчащими в разные стороны, пытаясь их унять руками, вышло еще хуже. Я не знала, куда идти, пока не заметила процессию из людей, направляющихся в высокое здание со сводчатым потолком, откуда доносилась тихое приятное пение. Музыка казалось такой радостной, что на фоне всех событий, которых приключились со мной за день, она вселяла чувство безопасности. Странное дело, но я действительно стала ощущать себя куда спокойнее, по мере того, как шла мимо густо цветущей белыми цветами аллеи. Насыщенный аромат цветов так приятно обволакивал моё тело и разум, что я невольно стала улыбаться самой себе. Мимо пробежала стайка девушек, державшаяся за руки, увидев меня, они остановились. — Приветствуем тебя, сестра, во Вратах Эдема! Пускай милость Отца снизойдет на тебя! Голос их был как сладок, как серебристый ручей, так нежен, как легкий шёлк, я даже на мгновение закрыла глаза, пока не почувствовала, как кто-то взял меня за руку и не понес вверх, в ту, звенящую, полную музыки и радости, высоту. Не знаю, сколько прошло времени, но я поняла, где нахожусь, лишь когда люди вокруг меня начали оживленно хлопать в ладоши. Все сидели на деревянных скамьях, подобно тем, что бывают в церквях, а на возвышении впереди стояло пианино и женщина в белом строгом платье играла музыку, пока мужчина и пара молодых людей пели под аккомпанемент гитары. Все вокруг так радостно подпевали, отбивая ритм песни хлопками, кто-то плакал, но лица их не были искажены болью, напротив они излучали такое миролюбие, что мне становилось как-то не по себе. Я посмотрела по сторонам и увидев в дверных проёмах людей в черных плащах, интуитивно сжалась. — And we’ll sing… Oh Lord! The voice don’t lie, we’re gonna be safe and sound tonight Oh Lord! The strong don’t cry, gonna open up the door when the morning light shines in* Песня окончилась и люди долго не могли остановиться аплодировать и благодарить мужчин на сцене, только лишь потом высокая женщина, что мыла меня, вышла на возвышение в сопровождении мужчин с клеймом на лбу. — Да прибудет с вами свет, братья и сестры! Сегодня счастливый день! — люди сразу затихли, внимая к словам, — Еще несколько заблудших душ присоединились к нашей семье. Возрадуемся! Толпа взорвалась криками и смехом радости, кто-то начал трогать мои руки и лицо, обнимая, касаясь моих волос. С каждым прикосновением мне хотелось всё больше и больше убежать, но тело словно не слушалось, ноги были ватными, а на языке осталась горечь. — Нет большего счастья, чем спасение души! Коллапс грядет, и нам как никогда прежде нужно позаботиться о том, чтобы наша паства нашла путь домой. Да поможет им Отец! — толпа громогласно вторила — ДА ПОМОЖЕТ ИМ ОТЕЦ! — Сегодня я получила добрую весть от наших защитников. Вскоре нас посетит Вера! — по толпе, как пузырь стал прокатывать восхищенный вопль, люди захлопали и стали поздравлять друг друга. — Вера прибудет с каждым из вас, если вы её примете. Я недоуменно смотрела на всех этих людей, и несмотря на всеобщую радость, мне становилось непреодолимо одиноко. Хотелось убежать, найти Майкла и скрыться от этого безумия далеко-далеко, чтобы не видеть этих заливающихся смехом лиц. После концерта, все как по сигналу встали и пошли в соседнее широкое одноэтажное здание, которое являлось трапезной. Длинные деревянные столы и скамейки располагались вдоль по всей её длине. На каждом из столов уже лежали тарелки и ложки, люди садились по местам, а молодые девушки в накрахмаленных фартуках, разносили блюда и кастрюли с едой. — Благо тебе дарю! — подошла красивая девушка с перетянутыми косынкой волосами и положила мне в тарелку салат и стэйк из рыбы. Я была так голодна, что несмотря на тяжелые чувства, накинулась на еду моментально. Кто-то грубо толкнул меня локтем в бок, что я едва не упала со скамьи. — Сначала молитва, грешница! — мужчина рядом прошипел беззубым ртом. Люди, взявшись за руки, монотонно начали читать молитву, что я прежде не слышала. Ведь в ней не было слов о Иисусе. Имена Джона, Джозефа и Джейкоба мне ничего не говорили, но я лишь делала вид, что повторяю, в том время, как рот мой наполнялся слюной от запахов еды. Весь оставшийся вечер мне показывали, где расположены главное здание прихода, где школа, куда ходить не следует, и много прочих мест, которых мне следовало запомнить. Я по-прежнему чувствовала, что это какая-то ошибка и даже попросила отвезти меня к Драбменам, так как мой брат будет ждать там, но никто даже не удосужилась ответить мне. Засыпая в новом доме, в новой постели, я в первый раз в жизни решила помолиться. Не зная, как правильно это лучше сделать, я попросила Господа найти моего брата и сказать ему, что я его очень жду, пускай он приедет и заберет меня отсюда. Звезды на безлунном небе пусто светили в окно у кровати и какая-то птица глупо ухнула в ночи, я решила, что это утвердительный ответ на мою молитву и с чувством легкого удовлетворения заснула.