***
Мистик-Фоллс. 13.10.2012.
Бар Мистик-Гриль.
Я уверенно захожу в местный бар, бегло оглядываю помещение: пара столиков заняты, у бильярда двое мужчин, которые катают шары и о чём-то разговаривают, сидящий мужчина за барной стойкой, две девушки поворачивают в сторону уборной. Отлично. То, что сейчас нужно. Качаю головой, избавляясь от тяжёлых мыслей, я примечаю столик недалеко от барной стойки и бильярдного стола, именно поэтому двигаюсь в его сторону. Отец просил ни в коем случае не приезжать в этот город, объезжать и не приближаться, мол, опасно и всё-такое, но я давно выросла и вправе сама принимать решения. Сев за столик, я расстёгиваю пуговицы бордового пиджака. Чувствую на себе чужие и заинтересованные взгляды. Что ж, будет весьма интересно. — Здравствуйте, желаете сделать заказ? — рядом мгновенно появляется официант, он вежливо и дружелюбно улыбается. Высокий блондин, слегка смазливый на лицо, но выглядит мило. — Кофе с молоком, пожалуйста, — я улыбаюсь в ответ. Мужчина кивает и удаляется, оставляя наедине со своими мыслями. Я устало выдыхаю и откидываюсь на спинку стула, прикрываю глаза, но чувствую лёгкое дуновение ветра. Едва ощутимое. Вампир. Открываю глаза и ухмыляюсь, мысленно отмечаю, что интуиция не подводит. Передо мной сидит парень, точнее вампир, с тёмными волосами и глазами цвета горького шоколада, в которых пляшут озорные искорки, и обворожительно растянутые в ухмылку губы. А он ничего такой, симпатичный и загадочный, наверняка, что-то скрывает. Развлечься сойдёт, но не более. — Позволь узнать, что здесь делает столь хрупкое и невинное создание? — он «случайно» касается моих пальцев, что вызывает мою ухмылку. Пытается закинуть крючок. Увы, не на ту нарвался. — А что ещё делают в баре? — вопросом на вопрос отвечаю я, насмешливо смотря на него. Мужчина холодно улыбается, проходит по моему лицу глазами и останавливается на вишнёвых губах. Оценивает шансы и раздумывает, для чего я сойду: девочка на ночь или ужин. — Я — Кол Майклсон, а как твоё имя, ангел? — он пропускает мимо ушей мою насмешку, лишь продолжая холодно улыбаться, но взгляд с губ перемещает на глаза. Горький шоколад встречается с холодным топазом. — Уголёк, — это имя идеально описывает этого мужчину. Почему-то я думаю, что и характер у него такой же. Мужчина кивает, слегка склоняя голову набок. — Элеонора, — в ответ я дёргаю уголки рта в улыбке, повторяя его действие. — Свет, — моментально молвит Кол, прекращая наши гляделки, а затем опять очаровательно улыбается, обнажая белые зубы. — Прекрасное имя для такого ангела, — очаровательная ухмылка вновь украшает его губы.***
Мистик-Фоллс. Особняк Майклсонов.
20.10.2012.
Гостиная находится в полумраке, на стенах этого шикарного особняка играет тень огня в камине. Клаус что-то рисует в своём блокноте, Элайджа увлечённо читает книгу, Кол медленно цедит виски, а Ребекка прожигает меня заинтересованным взглядом. Девушка начинает порядком выводить меня из себя, но получает в ответ не свёрнутую шею, а холодную улыбку. — Может, хватит? — я прикрываю глаза и слышу смешок. Открываю глаза и натыкаюсь на насмешливый взгляд Ребекки. — Я ничего не делала, дорогуша, — пухлые губы довольно растягиваются в ухмылку, когда в бирюзовых глазах пляшут бесенята интереса и любопытства. — Я заметила, — фыркаю в ответ я и закатываю глаза, слыша смешок, но не Ребекки, а Кола. Майклсона это только веселит, а вот его братья ограничиваются сочувствующими взглядами, но благоразумно продолжают молчать, не желая вмешиваться — себе дороже. Раздаётся хлопок входной двери, и огонь в камине резко потухает. Гостиная погружается во тьму. Мгновение и огонь в камине вспыхивает с новой силой, едва задевая Кола, который сидит достаточно близко к камину. — Кажется, дорогая, я просил тебя, — прислонившись к дверному косяку, цедит отец. Резко поворачиваю голову и тут же вскакиваю с дивана, с шоком и удивлением смотря на отца, глаза которого горят злостью и иногда вспыхивают чёрным. Высокий мужчина, тёмные волосы и глаза, искривлённые в ухмылку губы, короткая борода с лёгкой проседью, морщины на лице и идеально сидящий костюм с чёрной рубашкой. Отец подготовился к этому визиту, а его верные подданные помощники любезно сообщили о местоположении родной дочери. — Эдуард! — Отец! Одновременно восклицаем мы с Клаусом, который следом за мной вскакивает с дивана, метая взглядом молнии. — Отец? — Кол вопросительно изгибает густую бровь, едва не роняя из рук стакан с виски. Точно, никто же из Майклсонов не знал об этом до сегодняшнего дня. — Дочка забыла сказать фамилию, понимаю, — отец кивает, прожигая взглядом Кола. — Отец ведь имеет достаточно высокий статус в сверхъестественном мире, — говорит спокойно, но в его голосе слышится скрытая угроза. Очень большая угроза. — Элеонора Батори — моя дочь. Моя кровь и плоть. Если кто-то из вас хоть пальцем тронет мою принцессу, я не посмотрю на ваш возраст, который всего лишь цифра, и вашу громкую фамилию, и заставлю пройти девять кругов Ада! Я доступно объясняю? — гостиная погружается в тишину, а по коже пробегают мурашки и холодок от угрожающего тона отца. Он всегда сдерживает свои обещания или угрозы. — Даём слово, — за всех отвечает Элайджа, вызывая недовольство в глазах Клауса. — Чудно, — мило отзывается отец и хочет что-то сказать, как оказывается перебит Клаусом: — Говори за себя, благородный олень, а не за всех. Я не собираюсь защищать эту соплячку! Секунда. Вторая. Третья. А затем случается то, чего никто не ожидал — хруст шеи Клауса, тело которого с глухим стуком падает на пол из красного дерева. — Видимо, Всемирное Зло забыло о своём долге, — отец отряхивает руки, делая вид, что избавляется от невидимой грязи, а затем невинно улыбается, переступая через тело гибрида. Ребекка округляет глаза, смотря на брата со свёрнутой шеей и на моего отца, который только что угрожал всей чете Майклсонов. Элайджа скрывает удивление за сдержанной холодностью, а вот Кол… стакан с виски в его руках лопается, но никто этого даже не замечает, кроме меня. — Папа! — возмущённо вскрикиваю я, едва ударяя отца маленьким кулачком, который он тут же перехватывает и сжимает меня в тисках своих рук. Как всегда.***
Мистик-Фоллс. Особняк Майклсонов.
25.10.2012.
Пары вальсируют в бальном зале, кто-то ведёт светские беседы, а кто-то просто наблюдает за всеми и выпивает шампанское. Я же отношусь к третьей категории, цедя уже третий бокал шампанского, нервно наблюдая за Еленой, вокруг которой весь вечер крутится Элайджа. Ох, не нравится мне это. Плохое предчувствие медленно гложет меня. — Почему же моя принцесса находится в гордом одиночестве? — вежливо интересуется появившийся рядом со мной отец, затем аккуратно забирает бокал. — Мне нравится быть одной, — пожимаю плечами, перевожу взгляд с Елены на Кола, который уже флиртует с какой-то девушкой. Будто заметив мой взгляд, он склоняется и оставляет поцелуй на её пальцах. Вдруг появляется желание вырвать эти пальцы, но я спешу подавить соблазнительный порыв. Но мой взгляд остаётся замеченным только отцом и самим Колом, который потом поворачивает голову в мою сторону и очаровательно улыбается. — Я вот понять не могу, ребёнок, — через пару минут начинает говорить отец. — С тобой что-то не то, — он хмурится, внимательно и цепко осматривает меня, изучает лицо и отражающиеся на нём эмоции. — Я — дочь Эдуарда Батори, что ещё нужно, папа? — я улыбаюсь, отмахиваясь от плохого предчувствия. Просто списываю на паранойю и стресс. — Мой отец очень авторитетный вампир в сверхъестественном мире. Его уважают, всегда помогают, авторитет, статус и прочее, — я опять улыбаюсь, вызывая у него ответную улыбку. — Я люблю тебя, пап. — Моя принцесса, — он обнимает меня, целуя в лоб. Облегчённо выдыхаю и наконец-то расслабляюсь в родных объятиях. — у меня для тебя подарок, ребёнок, — отстраняюсь, но тут же хмурюсь, вопросительно изгибая бровь. — Я не очень люблю сюрпризы, — отец усмехается и протягивает мне красную бархатную коробочку. Небольшая, но красивая, приятная на ощупь. Пару минут кручу её в руках, затем открываю и обнаруживаю кулон с цепочкой: круглый камень, очень похожий на Луну, такие же тёмные пятна, как кратеры на её поверхности. Камень в оправе из жёлтого металла, как и сама цепочка. Пальцы аккуратно касаются украшения, и я ощущаю холод металла. Приятный, прохладный, чувствуется некая власть и защита, исходящая от украшения Спустя секунду холодный металл касается моей кожи. Ещё раз прикасаюсь к кулону подушечками пальцев, ощущая приятную прохладу от украшения. — Спасибо, папа, — я оставляю лёгкий поцелуй на его щеке и хочу обнять, но нас прерывает Элайджа — старший из братьев Майклсон. — Прошу прощения, что отвлекаю, но мама желает поговорить с Элеонорой, — Элайджа выглядит обеспокоенным и взволнованным. — Веди, — быстро отвечаю и сжимаю губы. Голубой топаз встречается с чёрным кофе. — Всё в порядке, пап, просто женский разговор и не более, — я улыбаюсь отцу и оставляю поцелуй на его щеке, а затем принимаю локоть Элайджи, встречаясь при этом с недовольным взглядом Кола.~через пару в комнате Эстер Майклсон.~
— То есть, как я поняла, ты хочешь, чтобы я дала тебе свою кровь и намеренно отвлекла твоих детей? — эта ведьма хочет, чтобы я помогла в осуществлении убийства Майклсонов. — Твой отец не пострадает, — женщина кивает, внимательно смотря на меня, когда я замолкаю, обдумывая свой ответ. — если ты, конечно, поможешь мне, — я резко вскидываю голову, пронизывая её взглядом голубых глаз. — Ты ладишь со всеми моими детьми, но Кол проявляет к тебе больше внимания, чем все остальные… — но я не дослушиваю её и встаю, молча покидая комнату, стараясь переварить услышанную мною информацию. Едва появляюсь в зале, как меня догоняет Эстер. Она цепляется за мой локоть и пронизывая цепким взглядом. — Послушай, девочка… — Я не стану помогать, — чеканю каждое слово. — Никогда в жизни не стану. Да, они вампиры. Да, питаются человеческой кровью. Да, не ангелы. Но у них также есть сердце, пусть и окаменевшее, но оно есть. При желании этот камень можно сломать, — я освобождаю локоть, резко дёргаю на себя, а затем тычу пальчиком с бордовым маникюр ей в область сердца. — но у тебя его нет, и никогда не было. Тебе не понять, что значит чувствовать, испытывать какие-либо чувства или эмоции. Ведьма чуть отшатывается от меня, чем я и пользуюсь, желая покинуть это шумное место. Только делаю пару шагов по направлению балкона, как меня останавливают за локоть. Опять. — Элеонора… — опять начинает говорить Эстер, но я резко вырываю свой локоть и достаточно громко, даже со сталью в голосе произношу: — Я сказала: нет, значит, нет! Не трогай меня, ведьма, — последнее слово я буквально плюю ей в лицо, а затем разворачиваюсь и быстро покидаю помещение, чувствуя на спине пронзительные взгляды. Захожу на балкон и начинаю глубоко дышать, пытаясь успокоиться, опираюсь на резные перила. Прохладный ветер мгновенно обжигает нежную кожу, начинает трепать светлые волосы. Слегка морозный ветер обжигает лёгкие. Эстер задумала убить своих детей — Майклсонов. Всех. До единого. Для её ритуала требуется кровь Елены, как двойника от чьей крови и обращены Майклсоны, и моя, как человека, связанного со всем сверхъестественным. Толком ответить на мой вопрос она не смогла, что-то невнятно отвечала, но при этом очень уверенно просила мою кровь. Хотя бы каплю. Я вздрагиваю, когда на мои плечи опускается пиджак, от которого исходит приятное тепло и запах мужского одеколона. — Не хотел напугать, извини, — в ответ я лишь сильнее кутаюсь в предложенный пиджак, вдыхаю мужской одеколон. Кол внимательно следит за мной, прислушиваясь к моему быстрому сердцебиению. — мама что-то сделала? — голос Кола становится обеспокоенным и взволнованным. Переживает? В ответ я лишь молчу, опуская глаза. Кол осторожно берёт меня за плечи, слегка сжимает, внимательно вглядывается в мои глаза, будто хочет прочитать мысли. Но затем хмурится, понимая, что оказался прав. Отпускает меня и поджимает губы, собирается уйти, но я не даю ему это сделать, останавливая за руку. — Не уходи, — тихий, едва слышный шёпот. Острый блеск топаза медленно меняется на мягкий. — пожалуйста, — добавляю я, и Кол кивает, слегка улыбаясь. В ответ я также улыбаюсь, а затем поддаюсь какому-то непонятному порыву и обнимаю Кола, прижимаясь к сильному телу. Даже через тонкую ткань платья чувствуется тепло мужского тела. Его руки осторожно опускаются на талию, слегка сжимают её. В ответ я лишь сильнее прижимаюсь к нему, желая забыться в сильных объятиях. Но в груди, помимо тревоги и плохого предчувствия, начинает приятно щемить. Влюбилась…?***
Дом Гилбертов. 27.10.2012.
— Нет! Нет! — заливаясь горькими слезами, кричит Элеонора. — Папочка… — девушка падает на колени, смотря заплаканными глазами на обугленное тело своего отца. Чёртовой Елене Гилберт приходит в голову идея убить отца Элеоноры. А всё из-за чего? Из-за какого-то лекарства от вампиризма! Гилберты заманивают Эдуарда в ловушку и убивают, всаживая в сердце кол из белого дуба. — Папочка… — шепчет пересохшими губами Эля. Девушка не может осознать, что её отец мёртв. Он всю жизнь находился рядом с ней, защищал и оберегал, не подпускал к сверхъестественным делам. Он был её каменной стеной, опорой и поддержкой, а теперь… этого нет, и не будет. Она сломалась. Её внутренний стержень сломался. — Это всё из-за вас! — надломлено шипит Эля, продолжая смотреть на обугленное тело отца. Клаус, заточённый в гостиной Гилбертов, отшатывается от дверного проёма. Находящийся рядом Кол замирает на месте и напряжённо сжимает губы. — Всё из-за вас! Воцаряется тишина, в которой слышны лишь всхлипы девушки и её быстрое сердцебиение. Стук сердца эхом отзывается в висках Первородных. Клаус продолжает стоять в дверном проёме гостиной, сжимая от напряжения пухлые губы. Клаус отговаривал Эдуарда, но тот оказался упёртым бараном и продолжал стоять на своём. Кол стоит рядом с дверным проёмом гостиной, не решаясь заговорить с Элеонорой. В любой ситуации Кол находит слова, шутки и колкие фразочки, но сейчас — нет. Он не может выдавить и слова, лишь смотря на всхлипывающую девушку. От её слёз сердце Первородного больно сжимается, обливаясь кровью. — Это всё из-за вас, чёртовы Майклсоны! — вновь шипит сквозь зубы Элеонора, а затем резко встаёт, немного покачивается. — Не подходи ко мне! — порывисто восклицает Эля, выставляя перед собой руки, когда Кол хотел подойти. Древний вновь замер, коротко взглянув на Клауса. — Отец был бы жив, если бы не вы! Из-за вас одни проблемы! — Послушай… — медленно и осторожно начинает Клаус. Первородный хочет объяснить всё спокойно, желательно не разозлить Элеонору ещё сильнее. — Я не хочу слушать ваши лживые слова! Всё, что вы можете — убивать, предавать и лгать! — голубые глаза застилает пелена слёз, но Элеоноре плевать. Она чувствует лишь съедающую боль, медленно растекающуюся по всему телу, будто текущую по венам вместо крови. — За вами тянется кровавый шлейф, боль и страдания. Ненавижу! — кричит девушка, с яростью стирая слёзы. — Ненавижу! — повторяет она, а затем облизывает сухие губы. Сейчас Элеонора похожа на какую-то сумасшедшую из психиатрической больницы: растрёпанные белые волосы, слишком бледный цвет кожи, синяки под глазами, опухшее лицо и красные от слёз голубые глаза. — Я хочу, чтобы вы исчезли из моей жизни, — вновь цедит Эля, плотно сжимая губы, которые тут же превращаются в тонкую полоску. Клаусу впервые жаль кого-то, кроме себя, и впервые ощущает вину. Кол делает шаг к Элеоноре, желая заключить в крепкие объятия, но девушка настроена весьма решительно: — Я доверяла и верила тебе, защищала перед отцом! — вместо объятий, Кол получает звонкую пощёчину, от которой его голова тут же дёргается влево. — Ненавижу… — шепчет пересохшими губами девушка, а затем замолкает, ощущая боль от удара в руке, но физическая боль совсем не заглушает душевную, которая в разы сильнее. Девушка опять ощущает слёзы на щеках, но упрямо стирает их и медленно пятится назад, мотая головой. Кол вновь дёргается навстречу девушке, но та отталкивает его от себя и убегает из дома Гилбертов, громко хлопая дверью. Кол замирает на месте, ощущая пустоту в груди и нарастающую злость, но не на девушку, а на самого себя. Ему больно, чертовски больно. Больше всего Кол боялся причинить боль той, которую любит, ведь Майклсон впервые за всю свою долгую жизнь полюбил кого-то. Только он не знает, что его чувства взаимны. Элеонора всячески отрицает чувства к Колу и заталкивает их куда подальше, но ведь сердцу не прикажешь. А что теперь? Теперь Элеонора ненавидит Кола, а Майклсон любит её. Любит настолько, что готов отпустить и дать ей ненавидеть себя.***
Наши дни.
Я еле заметно качаю головой, избавляясь от воспоминаний, причиняющие огромное количество боли и страданий. Эти события закалили мой характер, сделали его железным. Место отца после его смерти в сверхъестественном мире занимаю я. Сначала было очень трудно, но потом у меня стало получаться с каждым разом всё лучше и лучше, ведь во всём мне помогал и помогает Валерио. Только Валерио мог видеть мои истинные чувства, с кем я и делилась собственными переживаниями. Со временем я стала другой и теперь все говорят, что я — бесчувственная и жестокая, даже сравнивают с Клаусом Майклсон, мол, по сравнению со мной он просто ангел. И теперь все боятся не его, а меня. — Вы уверены? — вместо меня интересуется Валерио, кидая на меня хмурый взгляд. Я доверяю лишь Валерио и уверена в нём на все двести, поэтому некоторые дела ведёт именно он. — Да, — кивает одна из ведьм, с опаской смотря, как я медленно подхожу к террариуму с белое змеёй. — Последний раз Майкл был убит Клаусом Майклсоном в Новом Орлеане, поэтому его тело там, — я замираю при упоминании Майклсона, в то время как Василиск медленно обвивает протянутую мною руку. — Первородный охотник сам по себе воскреснуть не может, даже с помощью магического всплеска, — я ласково провожу кончиками пальцев по голове Василиска. — А где Давина и Марсель? — хмурюсь, когда не вижу ведьму и вампира Нового Орлеана, ведь Марсель — Король этого города, а Давина — регент ведьм. На последнем собрании они оба были взвинчены и напряжены и старались всячески угодить мне. — Прошу прощения, Госпожа Батори, но Вам письмо, — нас всех отвлекает тактичный кашель дворецкого, который держит в руках белый конверт. — От кого? — интересуюсь, продолжая гладить Василиска. Дворецкий ничего не отвечает и молча протягивает мне письмо. Пару секунду я смотрю на конверт и всё-таки беру в руки, тут же чувствуя сильную магию, исходящую от этого куска бумаги. Осторожно распечатываю не подписанный конверт и откладываю его в сторону, держа в руках лишь текст. Шумно выдыхаю, а затем возвращаюсь в своё мягкое кресло, позволяя Василиску ласково обвить шею. Я позволяю так делать только потому, что Василиск — магический змей с ядом, который убивает вампиров. Лет пять назад один ковен ведьм держали этого змея специально для убийств вампиров, и именно в этот день у меня было настолько отвратительное настроение, что я вырезала весь ковен, забрав прибившегося ко мне Василиска. Разворачиваю лист бумаг и неспешно начинаю читать: Здравствуйте, Госпожа Батори. Я не знаю, как обращаться к Вам, поэтому буду так. Думаю, стоит представиться, я — Хоуп Майклсон, дочь Клауса Майклсона и Хейли Маршалл, первый и единственный в мире трибрид. Очень надеюсь, что Вы не сожжёте это письмо, как только узнаете мою фамилию. Моя семья избегала разговоров о Вас. Почему? Потому что мой отец и дядя Элайджа умерли, желая спасти меня, как и моя мама. Оставшиеся тёти, Ребекка и Фрея, продолжают избегать таких разговоров, как и дядя Кол, в глазах которого я вижу боль, когда упоминаю Ваше имя. Я знаю, что Вы предпочитаете не вспоминать всё, что связано с Майклсонами, но я не знаю к кому ещё могу обратиться за помощью. Давина Клэр, регент ведьм Нового Орлеана, и Марсель Жерар, «король» этого же города, воскресили Майкла, Первородного охотника на вампиров, который является моим дедушкой, но… ему стёрли память, как и моим оставшимся родственникам. Они не помнят ни меня, ни Майкла, что только усложняет ситуацию. Я очень надеюсь на Вашу помощь, Госпожа Батори, потому что я не знаю к кому ещё могу обратиться… Вы — моя последняя надежда. P.S. Бар «Руссо». Дочитав до конца письмо, я откидываюсь на спинку кресла, с шумом выдыхая воздух, чем и привлекаю внимание Валерио. У Клауса есть дочь, которая ещё и единственный в мире трибрид? Когда я упустила из виду смерть Клауса и Элайджи Майклсонов? Кол… скучает по мне или был влюблён в меня? Этот вывод я могу сделать из письма Хоуп. — Что там? — напряжённо интересуется Валерио, не спуская с меня взгляда. Вместо ответа я перевожу взгляд на присутствующих, как бы показывая, что не при лишних. — Свободны! — ведьмы и вампиры, недоумённо переглядываются, а затем спешат быстро покинуть гостиную. — Ну, и? — повторяет Валерио, когда мы остаёмся наедине. — Нам нужно в Новый Орлеан, — выдыхаю, протягивая ему письмо. Я вздрагиваю, когда Василиск щекочет языком мою щёку. — Тем более там Майкл и нужно наказать ведьму с вампиром. — Ты в курсе, что этот Марсель улучшенная версия Первородных? — тишину прерывает Валерио. В ответ я лишь хмурюсь, потому что не знала об этом абсолютно ничего. — Я расскажу всё по дороге, только обещай, Госпожа, что не вырвешь мне сердце? — Ничего обещать не могу, — я сжимаю губы, проходясь подушечками пальцев по белоснежной голове Василиска.***
— Скажи мне, Валерио, ты — идиот? — цежу сквозь зубы, выходя из чёрного автомобиля. Валерио поджимает губы и отводит взгляд, прекрасно понимая, что я злюсь на него. — Ты не говорил мне об этом шестнадцать лет! — я возмущённо всплёскиваю руками, а затем взъерошиваю буквально белые волосы. Несмотря на то, что я люблю солнце и загорать, моя кожа совершенно бледная и солнечные ванны мне ничем не помогают. С самого детства у меня очень светлые волосы и бледная кожа, поэтому некоторые называют «Снежная Королева». Это прозвище связано не только с внешностью, но и с холодным отношением ко всему и вся. Многие считают, что я не умею чувствовать, что чувства чужды для меня. И… это больно, когда о тебе так говорят, когда внутри тебя бушует буря чувств, над которыми ты совершенно не имеешь власти. — Ну всё, перестань, — морщится Валерио, осматриваясь по сторонам. Я только усмехаюсь, вытягиваю руку для Василиска, который тут же начинает обвивать её. — Перестать? Молчи, пока я не натравила на тебя Василиска! — возмущение вспыхивает с новой силой, а Василиск угрожающе шипит, дёргаясь в сторону Валерио. Валерио отшатывается от меня, опасаясь, что получит змеиный укус, что заставляет меня довольно ухмыльнуться. Валерио вежливо пропускает меня вперёд, на что я закатываю глаза и прохожу в бар. — Почему здесь… — начинаю я, но тут же обрываю саму себя, видя картину маслом. Пустой бар, посреди которого лежит тело… Кола? Рядом, на стуле, сидит рыжая девушка, держа в руках початую бутылку Блэк Джека. — оу, ясно, — удивлённо протягиваю я и прохожу вглубь бара. — Госпожа! — замечая нас, вскрикивает девушка и тут же вскакивает на ноги. — Господи, Госпожа Батори, Вы приехали! — зелёные глаза девушки наполняются слезами, которые вот-вот скользнут по девичьим щёкам. — Девочка, ты в курсе, что умерщвлять родственников немного неправильно? — Валерио вопросительно смотрит сначала на девушку, а затем на тело младшего Майклсона. — Я свернула ему шею, — я усмехаюсь и присаживаюсь на корточки рядом с телом Кола. — он сейчас очнётся и закончит задуманное, — в ответ я лишь молчу и осторожно дотрагиваюсь до его руки. — Валерио, займись остальными членами этой семьи, — он хмурится, но потом кивает и покидает бар, оставляя нас наедине друг с другом. Василиск медленно скользит по руке, а затем сворачивается в клубок на груди Первородного. — Серьёзно? Змея? — Хоуп скептично изгибает изящную бровь, но поджимает губы, когда натыкается на мой серьёзный взгляд. — Это магический змей, и он вернёт ему воспоминания о тебе, — я встаю и поправляю голубую рубашку. — Расскажешь чуть подробнее о происходящем? — я присаживаюсь за столик и делаю глоток Блэк Джека, слегка морщась. — Марсель хочет уничтожить всех Майклсонов, — Хоуп садится напротив меня, гипнотизируя взглядом тело своего дяди. — он хотел убить Давину, но потом вдруг резко начал с ней встречаться. В общем, все хотят друг друга убить, исполь… — но Хоуп прерывает резкий вдох Кола, поэтому наши взгляды устремляются на него. — О, половина дела сделано, — я довольно ухмыляюсь, а затем протягиваю руку к Василиску, как бы подзывая змея. — с остальным я разберусь сама, — змей послушно обвивает руку, и я встаю со стула, стараясь не обращать внимания на Кола, который, кажется, не может понять происходящего. В груди что-то начинает шевелиться, но я упорно игнорирую это чувство и выдавливаю из себя холодную ухмылку. — Чёртовы ведьмы, — цедит сквозь зубы Кол, затем начинает осматриваться. — Хоуп, — девчонка в ответ улыбается со слезами на глазах, а затем кидается в объятия любимого дяди. — мой ангел, — тихий-тихий шёпот доносится до меня, когда я хочу под шумок покинуть эту семейную идиллию, но, в итоге, оказываюсь замечена. На мгновение я замираю, усиленно борясь с желанием обернуться или крепко обнять Кола, прижаться к нему и никогда не отпускать. Вместо этого я молчу, а затем исчезаю на вампирской скорости.***
На дворе уже глубокая ночь, а я направляюсь на кладбище Сент-Луи. С моего появления в этом городе прошло уже два дня, за которые я ни разу не посетила Хоуп и Валерио. Но сейчас моё внимание приковано к одной ведьмочке, которая со страхом осматривается по сторонам прежде чем зайти в склеп. Видимо, убедившись, что никого нет, Давина делает шаг в склеп, но я тут же прижимаю её к каменной стене склепа, от чего девушка вскрикивает и пытается воспользоваться своей силой. — Оу, кто-то не может воспользоваться магией? Какая жалость! — ядовито тяну и отпускаю ведьму, давая возможность Василиску обвить шею ведьмы. — Г-госпожа… — хрипит ведьма, пытаясь отцепить Василиска, но тот угрожающе шипит и продолжает обвивать нежную шею ведьмы Клэр. — Какого чёрта ты воскресила Майкла?! — Г-госпожа, послушайте, — вновь хрипит Давина, но уже через секунду раздаётся хруст её шеи, и Василиск бросает своё занятие. — Сучка, — кидаю напоследок я, но тут же оказываюсь прижата к твёрдой стене склепа. — Госпожа Батори, вот как, да, — цедит сквозь зубы Кол, сжимая теперь уже мою шею пальцами. Я вскрикиваю и пытаюсь освободиться, но тот начинает сжимать шею ещё сильнее, наклоняясь к лицу так, что я ощущаю его обжигающее дыхание на лице. Василиск тут же бросается мне на помощь, но Майклсон предвидел такой исход и исчезает вместе со мной на вампирской скорости. Через пару секунд мы оказываемся в пустом баре, но Кол не спешит отпускать меня и прижимает крепким телом к деревянному столу. — Какого чёрта ты творишь? — моментально вспыхиваю, но меня нагло затыкают грубым поцелуем. Не отвечаю, начинаю упираться ладошками в его крепкую грудь. — Отпусти меня, — неразборчиво мычу, но он только заводит мои руки над моей головой, не переставая при этом терзать губы в ожидании ответа на свой вопрос. Секунда. Вторая. Третья. И я сдаюсь, начиная поддаваться его грубым ласкам и поцелуям. Он довольно ухмыляется сквозь поцелуй, но продолжает держать мои запястья над головой. Свободной рукой Кол начинает вытаскивать заправленную в джинсы голубую рубашку. Вытащив из джинс рубашку, Кол отпускает мои руки и тут же слышится треск ткани, который и приводит в чувства. Ощущение, словно тебя обливают холодной водой из ведра. — Так… так нельзя, Кол… — шепчу и отталкиваю Кола, быстро вскакивая со стола. Майклсон смотрит на меня потемневшим от возбуждения и желания взглядом и тяжело дышит, ведь ещё секунду назад грубо целовал и прижимал меня к деревянному столу. — Я люблю тебя, дура! — бросает сквозь зубы Кол, а затем замолкает и поджимает губы. — И сейчас мне всё равно на Марселя, Майкла и всё остальное. Я, чёрт возьми, люблю тебя, — воцаряется тишина, в которой отчётливо слышу своё сердцебиение. Я замираю на пару мгновений на месте, а затем накрываю его губы влажным поцелуем, прижимаясь к сильному телу. Кол сразу же отвечает на поцелуй, опуская руки на талию. Грубый, слегка животный поцелуй, который заводит нас до такой степени, что Кол не замечает и прокусывает мою губу. — Прости, мой ангел, — сквозь поцелуй шепчет Кол, собирая языком капельки крови. Он отстраняется, заглядывает почерневшим взглядом в мои до безумия тёплые голубые глаза. В ответ я притягиваю его ещё ближе к себе и, в итоге, мы снова оказываемся на этом треклятом деревянном столе, который только чудом не ломается от силы, с которой Кол прижимает меня. Он целует грубо, с диким напором и животной страстью. Отстраняется лишь на секунду, чтобы избавиться от своего мешающего серого джемпера, а затем вновь жадно припадает к губам, которые уже заметно припухли. Моему взору тут же открывается шикарный рельефный торс, по которому я тут же пробегаюсь дрожащими пальчиками, не прерывая при этом поцелуя. Кол усмехается сквозь поцелуй и начинает спускаться ниже, прокладывая дорожку горячих поцелуев до ложбинки меж грудей. Какая-то жалкая секунда и Кол избавляет меня от остатков рубашки, тут же начиная осыпать тело горячими поцелуями. Кожа горит лишь от одних его губ, её будто обжигает бушующее пламя. Грубые, безумно горячие и жадные поцелуи плавят не только тело, но и разум. Сердце бешено колотится, что эхом отдаётся в ушах. — Кол… — тихий шёпот скорее похож на всхлип. — Я… я тоже люблю тебя… — Майклсон замирает рядом с пульсирующей веной на шее, а затем поднимается и внимательно вглядывается в мои глаза. В его глазах сейчас бушуют самые разные чувства: дикое возбуждение и желание обладать мной, лёгкое неверие, что это всё сон и уже завтра я буду делать вид, что ничего такого и не было, безумное тепло и… любовь? — Ты моя, ясно? Я ни за что на свете не отпущу тебя! Теперь ты всецело моя, солнце, — горячий шёпот обжигает лицо, сметая все преграды разума. В ответ я лишь касаюсь его губ своими настолько нежно, что мы оба теряем голову от этого поцелуя. Нежность быстро сменяется грубостью и страстью, обстановка вокруг накаляется ежесекундно. Кол начинает медленно спускаться всё ниже и ниже, прокладывая дорожку поцелуев от губ до живота, от чего я начинаю дышать ещё чаще и выгибаюсь ему навстречу, что только радует Майклсона. Он вновь довольно ухмыляется и уже собирается расстегнуть мои джинсы, которые для него в данный момент являются огромной преградой, как раздаётся трель моего мобильного телефона. — Эля, нет, — цедит сквозь зубы Кол, но всё-таки стягивает с меня джинсы, а потом растягивает губы в довольной улыбке и проводит ладонью от щиколоток до внутренней части бедра. Телефон продолжает разрываться, и я уже собираюсь ответить на звонок, но Кол накрывает тёплой ладонью самое нежное женское место, и я вновь выгибаюсь навстречу Майклсону и открываю губы в беззвучном крике. Кол вновь довольно ухмыляется, но ухмылка становится шире, когда он чувствует отклик моего тела на желанные ласки. Продолжая держать ладонь на чувствительном месте, Кол наклоняется ко мне: — И ты тоже не хочешь отвечать на звонок. Я получил достаточно хороший ответ, — ухмылка так и не сходит с его лица. Специально начинает медленно водить тёплой ладонью по сокровенному месту, от чего вновь захожусь в беззвучном крике. — Малышка, я хочу слышать, — Майклсон строит обиженное лицо и вновь повторяет своё предыдущее действие, но на этот раз я нарочно закусываю губы, дабы не издать и звука. На удивление телефон тут же замолкает, что только радует нас двоих. Кол усмехается и начинает вновь осыпать поцелуями каждый миллиметр бледной кожи, которая теперь покрывается красными пятнами от грубых прикосновений и поцелуев. Его руки быстро добираются до края кружевного белья, Кол медленно оттягивает их край, специально дразня. Мне надоедает его власть, и я меняю нас местами. Кол вновь строит обиженное лицо, но резко меняется в лице, когда я ёрзаю на нём. Майклсон приоткрывает губы, в которые я тут же впиваюсь поцелуем, его сильные руки оказываются на изящной талии, а затем буквально вжимает меня в себя. Ему хочется большего, ему надоели эти дурацкие прелюдии в виде простых поцелуев. Не прерывая поцелуя, я тянусь к пряжке ремня, но нас опять отвлекает телефонный звонок, от которого я вздрагиваю и начинаю искать глазами источник шума. Майклсон раздражённо выдыхает и отпускает меня, но перед этим специально пару раз двигает бёдрами. Я рвано выдыхаю и прикрываю на пару секунд глаза, затем дрожащими руками беру телефон и отвечаю на звонок: — У тебя есть минута, — выдыхаю, вновь ощущая руки Кола на талии, которые медленно поднимаются вверх, очерчивают край бюстгальтера, затем проходят по ключицам и плечам, но останавливаются на губах, немного оттягивая нижнюю губу. Я тут же закусываю губы, чтобы не издать стон, который Кол так хочет услышать. — Ты где пропадаешь, Госпожа?! Это, во-первых. Во-вторых, меня рвут на лоскуты твои Майклсоны, особенно эта блондинка, а твой белый ужонок так и норовит цапнуть меня! В-третьих, Марсель и его вампирёныши ищут тебя по всему городу, как и Майкл. Я тут, значит, прикрываю зад Госпожи Батори, а она не пойми где!