спи со мной

Энн зажмурилась на секунду, пытаясь избавиться от чувства жжения в глазах. Уравнения, которые мисс Стейси вычерчивала на доске, расплывались и двоились; Энн потребовались значительные усилия, чтобы подавить зевок. Она уже привыкла к последствиям лишения сна — за последние несколько месяцев Энн спала не более нескольких часов. И нет, это не элемент её художественного преувеличения. Все эти три месяца Энн могла поймать не более десяти минут сна в неделю. Она долгое время думала, что во всём виноват стресс из-за предстоящих вступительных экзаменов. Спустя несколько недель Энн решила поделиться своей проблемой с Мариллой, но даже особенный чай Мариллы, призванный помочь Энн с её недугом, в конечном счёте привёл к тому, что Энн пролежала всю ночь в кровати, изучая потолок своей комнаты. Затем Энн повели к врачу, но и он не смог понять, что с ней не так. Выслушав описание симптомов, он сказал, что, с научной точки зрения, сейчас она вообще не должна функционировать. Доктор оставил Мариллу и Энн в Шарлоттауне на ночь, чтобы понаблюдать за тем, как работает тело Энн во время засыпания. Дома девушка обычно использовала невольно данное ей время без сна для того, чтобы читать или делать уроки, но в кабинете врача ей не позволили такой роскоши. Через несколько часов доктор даже дал ей снотворное, но она оставалась в непоколебимом бодрствовании. На следующий день доктор отпустил их, лишь пожав плечами. Он сказал, что учёные до сих пор не совсем уверены, как работает сон, но рано или поздно головной мозг Энн сломается и заставит её заснуть. Остаётся только набраться терпения и ждать. Весьма жизнерадостный прогноз. Энн скрывала свою болезнь от всех, кроме Дианы; если она сама не понимает, что с ней происходит, вряд ли она сможет объяснить это другим. Она также не хотела, чтобы одноклассники обеспокоенно пялились на неё или оправдывали её ошибки из жалости. Обычно Энн игнорировала симптомы таинственной бессонницы, но иногда чрезмерная раздражительность брала верх, и особенно сегодня. Стоило Энн зевнуть, она тут же замечала беспокойный взгляд Дианы, и это действовало ей на нервы. Энн знала, что её подруга не имела в виду ничего плохого и просто переживала за её здоровье, но справиться с раздражением было непросто. Даже любимая ею орфографическая битва сегодня не вызвала прежней радости, и Энн лишь сердито промычала, когда мисс Стейси позвала её к доске. Энн вяло прошла в переднюю часть класса, встав в одну линию со своими одноклассниками. От солнечного света сильно болела голова, и она постаралась встать подальше от окна. Единственная вещь, которая утешала Энн в это утро — это то, что Гилберт Блайт выглядел таким же уставшим. Он отвечал на вопросы не так, как отвечал прежде — с пылом и энтузиазмом, — и постоянно щипал кончик носа, стоя в передней части класса. Не то чтобы Энн была рада его несчастью, но было приятно осознавать, что она не единственная в своей лодке. Ей было интересно, в чём причина его усталости. Может быть, новорождённый малыш Лакруа не даёт спать ночами? Даже несмотря на проблемы со сном, правописание всё ещё оставалось сильной стороной Энн. Её одноклассники выбывали один за другим, пока, как обычно, Гилберт и Энн не остались вдвоём. Голова гудела, мысли путались, и Энн злило, что Гилберт по-прежнему хорошо справлялся. Всё, что ей хотелось сейчас — вернуться за свою парту. Но это означало намеренно сделать ошибку и проиграть Гилберту, чего она, конечно, не могла допустить. — Н-Е-В-И-Н-Н-Ы-Й, — раздался голос Энн. Мисс Стейси проводила орфографическое соревнование иначе, чем мистер Филлипс: учитель называл слова, которые нужно было произносить по буквам, а мисс Стейси позволяла ученикам выбирать слова самостоятельно. Это был её способ дать ребятам продемонстрировать свои знания и подогреть соревновательный дух. Хитрость заключалась в том, что нужно было подбирать довольно сложные слова, которые ты сможешь произнести по буквам правильно. Если слово будет слишком простым, ученик дисквалифицируется. Мисс Стейси ввела это правило после того, как Билли Эндрюс произнёс слово «кот» два раза подряд. — Верно! — сказала мисс Стейси, получив одобрительный визг с той стороны класса, где сидели девочки. Энн взглянула на Гилберта с самодовольным выражением лица. Неважно, насколько сильно она устала, их соперничество в учёбе всегда было превыше всего. — С-Е-Р-Д-Е-Ч-Н-О — С-О-С-У-Д-И-С-Т-Ы-Й, — ответил Гилберт, ухмыльнувшись, когда закончил произносить слово. Энн закатила глаза, скрестив руки на груди. Почему бы ему просто не проиграть, чтобы она смогла наконец сесть обратно? Вряд ли было справедливо с его стороны использовать медицинские термины, тем более что медицина была непосредственно областью его знаний. — Верно! — сказала мисс Стейси. Мальчики застучали кулаками по столу, и в ответ на это девочки только сильнее закатили глаза. — Ж-У-Л-И-К-О-В-А-Т-Ы-Й, — ответила Энн, глядя в глаза парню, когда произносила буквы. Гилберт только сильнее ухмыльнулся, а мисс Стейси подтвердила правильность произнесённого слова. — Д-Р-А-М-А-Т-И-Ч-Н-Ы-Й, — произнёс Гилберт, не отрывая взгляд от Энн. Мисс Стейси кивнула, подтвердив верное написание. В ответ Энн приподняла одну бровь, а Диана, заметив растущее напряжение, беспокойно заёрзала на своём месте. Всем телом повернувшись к своему сопернику, Энн произнесла: — С-У-Т-Я-Ж-Н-И-Ч-Е-С-Т-В-О. Не дождавшись мисс Стейси, Гилберт быстро развернулся к Энн. — Н-Е-В-Ы-Н-О-С-И-М-Ы-Й. — П-Р-О-Т-И-В-Н-Ы-Й! — практически кричала Энн. — И-Н-Ф-А-Н-Т-И-Л-Ь-Н-Ы-Й, — Гилберт нахмурил брови, в его глазах вспыхнула ярость. Если в начале соревнования Гилберт и Энн стояли у разных концов комнаты, то теперь их разделяла только пара шагов. — Г-Л-У-П-Ы-Й! — почти кричала Энн, выдохнув со злобой; её руки сжались в кулаки по бокам школьного платья. — Достаточно! — голос мисс Стейси прервал напряжённое противостояние Гилберта и Энн, и двое сделали шаг в сторону, опустив глаза к полу. Всё ребята в озадаченно уставились на своих одноклассников. Тишина в классе начала становиться оглушительной. Энн и Гилберт не один раз спорили в классе раньше, но ещё никогда споры между ними не становились такими ожесточёнными. — Да что на вас нашло?! — воскликнула мисс Стейси, и в ответ оба ученика покраснели. — Вы ведёте себя необъяснимо глупо! Вам есть что сказать в своё оправдание? — Извините, мисс Стейси, — промычала Энн, не отрывая глаз от своих ботинок. — Извините, мэм, — тихо ответил Гилберт, избегая строгого взгляда своей учительницы. — Вам придётся остаться после уроков в качестве наказания. А теперь вернитесь за свои парты. Немного смущённая, но с облегчением, что орфографическая игра наконец-то закончилась, Энн поплелась к своей парте, избегая смотреть на Гилберта. Диана мягко улыбнулась и похлопала свою подругу по коленке, желая подбодрить, но Энн уставилась в книгу и не вылезала оттуда до конца школьного дня. Она взглянула лишь однажды в сторону, заметив, что Гилберт так же, как и она, пристально изучает свой учебник. Становилось очевидным, что недостаток сна окончательно сломал её. Стоя в передней части комнаты под взглядами недоумевающих одноклассников, она назвала Гилберта глупым прямо у всех на глазах. Конечно, их отношения с Гилбертом временами были напряжёнными, но в глубине души это всегда был лишь плод их здорового соперничества. В последнее время между ними даже стала зарождаться дружба, Энн находила компанию Гилберта приятной. Но теперь она разрушила всё, бросив неосторожное оскорбление в его сторону. Ненадолго Энн почувствовала раскаяние, но ровно до тех пор, пока не вспомнила, что Гилберт назвал её надоедливой и инфантильной. Сфокусировавшись на двух словах, она позволила гневу взять верх. Инфантильная! И это когда он — тот, кто отказывался признавать её преимущество в орфографии.  И надоедливая! Энн усмехнулась почти вслух. Гилберт Блайт был самым надоедливым человеком, которого она вообще когда-либо знала! Наконец, школьный день подошёл к концу, и ученики поспешно покинули класс; всё, кроме Энн и Гилберта, значительное напряжение между которыми всё ещё ощущалось. Когда последняя ученица, Диана, вышла из класса, улыбнувшись своей подруге, мисс Стейси обратилась к двум оставшимся. — Я так сильно расстроена вами, — сказала учительница, прислонившись к своему столу. Энн уставилась на парту, стоявшую перед ней, и в глазах задрожали капельки слёз. Для неё не было большей горести, чем разочарование того, кем ты по-настоящему восхищаешься. Она бы предпочла, чтобы мисс Стейси кричала или читала нравоучения. Больнее всего было слышать растерянность и смирение в её голосе. Энн косо взглянула на Гилберта, заметив, что он выглядел таким же поникшим. — Я допускаю конкуренцию между вами, потому что она помогает вам учиться лучше. Но сегодняшнее представление перешло за все рамки. Оскорблять друг друга на глазах у всего класса! Как дети малые! Это совсем не то, что я ожидала от своих лучших учеников. Я думала, что отношения между вами двумя лучше, чем то, что я видела сегодня. Энн и Гилберт переглянулись, лёгкая паника отразилась в глазах обоих; Энн устало откинула голову назад, потолок расплывался в поле её зрения, но не растворялся совсем: мысль о том, что её поведение расстроило мисс Стейси, не давала Энн чувствовать себя спокойно. Мисс Стейси вздохнула, взглянув на учеников. — Я не собираюсь заставлять вас извиняться перед друг другом. Уверена, вы в силах сделать это позже и без моей указки. Я хочу, чтобы вы пробыли здесь некоторое время и занялись подготовкой к своим экзаменам. Тяжело вздохнув, Энн вытерла слёзы и достала карандаш и грифельную доску из своей корзинки. Мисс Стейси вскоре ушла в заднюю комнату, чтобы подготовить научный эксперимент к завтрашнему занятию, оставив Энн и Гилберта заниматься в тишине. Спустя несколько минут Энн поймала себя на чувстве, что её веки стали невероятно тяжёлыми, слова на её грифельной доске расплывались во что-то неясное, голова, опираясь на ладони, несколько раз выскальзывала, когда её запястье в очередной раз слабело от усталости. Уверенная, что немного отдыха не повредит, Энн опустилась на парту, устроившись на изгибе локтя, и погрузилась в глубокий сон. Когда она проснулась, мисс Стейси осторожно трясла её за плечо. — Энн! Энн, проснись. Девушка нехотя открыла глаза, не совсем понимая, где она и что произошло. Учительница мягко улыбнулась, когда Энн проснулась и подняла взгляд, моргая слипшимися ото сна глазами. — Марилла сказала мне, что ты плохо спишь в последнее время, так что я не стала тебя будить. Энн внезапно поняла, что произошло. Она проснулась. Это означает, что она спала. Она уснула. Осознание этого потрясло её так сильно, что по телу пробежалась странная дрожь. — Я заснула... — Энн посмотрела на Гилберта, заметив, что он тоже спал на своём столе; его медленное дыхание заставляло равномерно шуршать страницы учебника, на котором он лежал. — Я подумала, что будет правильнее разбудить сначала тебя, а не его, — сказала мисс Стейси. — Кроме того, похоже, ему тоже нужен сон. Пока Стейси будила Гилберта, Энн наскоро сложила доску и свои учебники. Всего несколько минут назад её мысли были где-то далеко, раскачиваясь на лодке блаженных сновидений, а теперь в голове всё перевернулось кверху дном. Она спала. Спала больше часа, если верить часам в передней части класса. Даже имея совсем короткое время на сон, она стала чувствовать себя значительно лучше, чем последние несколько месяцев. Как ей удалось уснуть? Может её тело наконец сжалилось над ней и сдалось после стольких бессонных ночей? Перевязав школьные учебники и доску поясом, она встала и направилась к выходу из класса. Гилберт медленно собирал вещи, и, что было странно, выглядел таким же озадаченным. Они переглянулись, лишь на несколько секунд, прежде чем снова вернуться к своим вещам. Гилберт хмурился почти так же, как и на уроке геометрии, когда решал сложное уравнение, и Энн стало интересно, что стало этому причиной. Может быть он уснул слишком крепко и забыл, что мисс Стейси оставила их после уроков в качестве наказания? — Я надеюсь, что вы оба подумаете о своём поведении, когда будете дома. Завтра я планирую провести лабораторную работу в парах и хочу объединить вас. Думаю, вам не помешает поработать в команде, — сказала мисс Стейси, многозначительно взглянув на двоих. Согласно кивнув, Гилберт и Энн попрощались и вышли из школы, погрузившись в раздумья, направляясь каждый по своему пути.