***
Коготь скачет по крыше, эндорфин от удачного завершения работы, которую Оулман дал ему на ночь, все еще поет в его венах. На самом деле нет ничего лучше, чем не только соответствовать чрезвычайно высоким стандартам босса, но и превосходить их, что приводит Когтя в такое хорошее настроение. Коготь напевает себе под нос песенку, что-то из попсы, которую он слышал по радио, когда избавлялся от трупов сегодняшних жертв. Это была самая безжалостно оптимистичная и подростковая вещь, из тех, что босса раздражает (а затем он наказывает Когтя за то, что он слушает это, не говоря уже о том, что он поёт). Но Коготь нуждался в музыкальном прикрытии, пока он ломал суставы и рубил тела на части, а станция уже была установлена. Если он не будет все еще напевать к тому времени, когда вернется в гнездо, то все будет в порядке. Влажный хруст ломающихся костей привлекает его внимание, и Коготь замедляет шаг, чтобы заглянуть за край крыши. Возможно, это не стоит того, чтобы сообщать боссу, но иногда Оулмен любит ловить его на событиях, которые произошли на его маршрутах к работе и обратно. Это стоит пяти секунд наблюдения, чтобы потом дать правильный ответ. Коготь наклоняет голову и смотрит вниз, в переулок, наблюдая, как из беты средних лет выбивает все дерьмо самый восхитительно пахнущий Альфа; Когтю посчастливилось учуять его. Есть еще молодая омега, ее тесный топ и слишком короткая юбка разорваны, и зловоние страха, исходит от ее слишком худого тела. Итак, либо проститутка (слишком молодая, слишком молодая, говорит тихий шепот в глубине сознания Тэлона), либо очень невезучий ребенок на пути домой. Альфа, лицо которого скрывает красный капюшон, надетый на голову, высокий и хорошо сложенный, как сказал бы Альфред, реально здоровый, топает по руке беты, ломая кости со злобным ликованием. Другая его нога оборачивается и врезается в подбородок хнычущей беты. Коготь наклоняется вперед, хватаясь за край крыши. Есть что-то завораживающее в наблюдении за работой этого Альфы, Коготь не смог бы отвести взгляд, даже если бы попытался. Его сердце бьется быстро, и он чувствует, как по бедрам под униформой начинает стекать слизь. Однако удары Альфы не прекращаются; когда он ударяет в грудь беты, Коготь слышит, как хрустят его ребра. Коготь резко вдыхает, его вагина пульсирует, когда Альфа берет одну из рук беты в свои руки и щелкает ею, как веточкой, и оргазм прокатывается по телу Когтя, неизбежный и неудержимый. Он вздрагивает от толчков своего внезапного оргазма, молча моргая. Он никогда раньше не кончал нетронутым, и запах Альфы так прекрасно наполняет его рот и нос. Бета падает на пол переулка, без сознания, разбитый и окровавленный. Альфа поворачивается к девочке, опускается перед ней на колени и протягивает ей свою кожаную куртку. Он предлагает проводить ее домой, и Коготь наклоняется еще ближе, пытаясь расслышать голос Альфы. Коготь наблюдает, как он выводит девушку из переулка, и только тогда понимает, в каком положении находится. Он наклонился так далеко вперед, выглядя таким готовым. Даже его колени широко расставлены на крыше. Он не знает, как это случилось, но одно он знает наверняка — Коготь собирается выследить этого Альфу и сделать его своим.***
Проходит несколько недель, прежде чем Коготь снова находит Альфу. В настоящее время он избивает банду наркоторговцев Оулмена, вооруженный только тяжелой металлической цепью. Удивительно смотреть на то, как подчиненные Оулмена падают на пол, хватаясь за свои окровавленные раны, в то время как Альфа в красном капюшоне вызывающе ухмыляется, наслаждаясь своей победой с явным удовольствием. Поскольку Коготь находится на улице, а не высоко на крыше, он может увидеть, что наряду с красным капюшоном, красная маска-домино скрывает глаза Альфы. Один огромный, мускулистый безмозглый головорез бросается на него. — Я тебя опущу, ублюдок! Альфа в красном капюшоне смеется, просто поднимая цепь с пола, чтобы обмотать ее вокруг талии бандита. Коготь скорее чувствует, чем видит, как бандита бьют цепью и швыряют в ближайшую стену, его дыхание со свистом вырывается от удара. Дыхание Когтя улетучивается вместе с ним, и он чувствует легкое головокружение и сильное возбуждение. — Меня зовут Красный Колпак, придурок. — сказал Альфа, небрежно пренебрежительно; он издает намек на альфа-рокот, который заставляет Когтя хотеть упасть на колени и умолять Красного Колпака использовать эту цепь и на нем тоже. Но Коготь остается таким же неподвижным, как учил его Оулмен, наблюдая и каталогизируя каждое маленькое движение мышц и подергивание языка тела в поисках подсказок. Красный Колпак расправляет плечи, оглядываясь в поисках новых нападающих, но все они лежат на земле, в разных состояниях ран или без сознания. Он пожимает плечами и переступает через одно тело, насвистывая знакомую песню, когда уходит. Коготь держится в тени, следуя за ним, наблюдая, как широкие плечи Красного Колпака гордо покачиваются в такт его свисту. Коготь весь мокрый и раскрасневшийся, но он продолжает неуклонно продвигаться вперед, держась на хвосте Красного Колпака. Он поймал себя на том, что напевает под свист Красного Колпака. Он начинает произносить слова песни, не задумываясь. Он останавливается, закрывает глаза, чтобы взять себя в руки, а когда снова открывает их, то уже теряет след Красного Колпака. Коготь не вздыхает, но у него есть ощущение, что «Еще один свалился замертво» застрянет в его голове сегодня вечером, пока он будет жестко и глубоко трахать себя пальцами.***
Через неделю Коготь совершенно случайно замечает Красного Колпака после очередного убийства. На этот раз на голове Альфы не было капюшона, и он не носил маски, но Коготь узнал бы этот сильный Альфа-запах где угодно. Коготь ждет и наблюдает за тем, как молодой, гораздо моложе, чем он думал, Альфа ныряет с улицы в ближайший винный погреб. Коготь спрыгивает вниз на уровень улицы и следует за ним, не обращая внимания на то, что он весь в крови, и она капает на бетон у него под ногами. (Оулмен приказал, чтобы это было грязное убийство.) Внутри винного погреба на удивление тепло и уютно, обстановка, к которой Коготь совсем не привык. Он крадется по проходам, не сводя глаз со своего Альфы; он идет с той же развязностью, которая заставляет желудок Когтя сделать сальто, а его грудь сжиматься, когда он подавляет инстинкт задыхаться. Колпак бродит по проходам, наполняя свою корзину самыми необходимыми вещами: хлебом, молоком, яйцами и сушеной лапшой. Он останавливается возле полок с шоколадом, хватая несколько плиток того, что, вероятно, не является американским шоколадом, учитывая обертки. Его альфа очень любит сладкое, замечает Коготь. Колпак останавливается в конце прохода и смотрит вверх, туда, где прячется Коготь. Он вдруг осознает, что кровь стекает с его когтей, капает на линолеум, а резкий флуоресцентный свет, должно быть, отражается от линз его маски. Колпак смотрит прямо на него, но Коготь ничего не может прочитать. Ни удивления, ни страха, ни даже гнева. Колпак изучает его, и сердце Когтя учащенно бьется под этим пристальным взглядом. Это долгий затянувшийся момент, когда Коготь даже не смеет дышать, тело напрягается, поскольку присутствие Колпака оказывает обычное воздействие на его тело; его влагалище сжимает пустоту, и Коготь почти пускает слюни от силы запаха Колпака. Но Колпак отворачивается и идет к кассе, заводя громкий и веселый разговор с кассиром. Коготь чувствует себя странно потерянным, внезапно освобожденным от внимания могущественного Альфы. — Ау, Джей... Съешь как-нибудь немного овощей, а? — сказал кассир с широкой улыбкой на лице, проверяя покупки Альфы, — или твоя мама отвесит мне большой пинок в лицо, ясно? А я бы хотел, чтобы мое лицо оставалось красивым. — Мигель, ты никогда не был красивым, — сказал Джей, качая головой, но Коготь слышит в его голосе веселье, а не подлость. Он протягивает ему свои деньги. — Но если Харли скажет, я точно стану вегетарианцем. Кассир Мигель прижимает руку к груди, как будто ему больно, но улыбка на его лице показывает, что это совсем не так. Другая рука берет деньги. — Ничего не поделаешь, старик. В последний раз, когда я пытался, она прочитала мне получасовую лекцию о том, что это тоже нездорово. — Стоит попробовать, — пожимает плечами Джей; взяв свою сумку, он уходит, помахав рукой через плечо, — увидимся, чувак. Коготь выскальзывает из винного погреба, с легкостью избегая взгляда кассира. Он держится на расстоянии от Джея, оставаясь в глубокой тени, пока Джей не ныряет в переулок. Коготь замедляет шаг, убеждаясь, что его почти бесшумные шаги теперь совершенно бесшумны. — Ты тоже можешь выйти, Коготь, — сказал Джей, когда Коготь подходил к выходу из переулка. — Я знаю, что ты следишь за мной. Коготь ничего не говорит, приближаясь к своему Альфе. Он держится на расстоянии вытянутой руки от Джея, кружа вокруг него, чтобы прижаться спиной к стене; защитная позиция, за которую Оулмен, без сомнения, упрекнет его, если он включит ее в свой отчет. И в данный момент Коготь не уверен, что он это сделает. Это ощущается .... Личным. — Тебе нечего сказать в свое оправдание? — пренебрежительно фыркает Джей. — Ну конечно же, нет. — Альфа... — Невольно шепчет Коготь и видит, как удивленно моргает Джей и заставляет себя успокоиться. — Какого хуя тебя волнует мой статус? — спрашивает Джей, прищурившись, и глядя на Когтя. Это заставляет его дрожать под своей броней, и Когтю хочется упасть на колени, представиться и надеяться, что его альфа накажет его за проступки. — ... — Коготь кусает губы, не делая ничего из того, что ему хочется сделать. Джей делает шаг вперед, и тяжелый запах несвязанного Альфы атакует нос Когтя. Даже зажав нижнюю губу между зубами, он чувствует, как по подбородку стекает капля слюны. — Погоди, ты что, омега? Коготь заставляет себя отступить назад, чувствуя головокружение от желания. — Альфа... — Блять... Омега, — кажется, у Джея перехватило дыхание. Когда Коготь рискует поднять подбородок, чтобы встретиться взглядом с Альфой, во взгляде Джея вспыхивает огонь, заставляющий Когтя содрогнуться. — Подожди, дерьмо... у тебя что, начинается течка? Прямо сейчас? — Нет, — удается выдавить из себя Когтю, несмотря на то, что его челюсть сжата в попытках остановить его от демонстрации своего голого, непокрытого горла. Джей моргает, принюхиваясь к окружающему воздуху. — А ты уверен, потому что если нет, то твой запах что-то блокирует ... Ух... Сейчас его просто нет. — У меня нет течки, — вырывается из Когтя. — Хочу, чтобы ты стал моим Альфой. — Э... Что? — Джей смотрит на него, разинув рот. Так близко. Коготь может увидеть его острые резцы, и мысль о том, как легко они проткнут его плоть, даже не в Брачном Укусе, а где угодно, заставляет его вагину намокнуть. — Я собираюсь заполучить и тебя тоже, — сказал Коготь, чувствуя, как его рот расплывается в ухмылке. — Да, но этого не случится. Ты с Оулменом, а я .... Нет. — Сказал Джей, но Коготь видит, как взгляд Джея падает на его бедра, а затем снова туда, где он наклоняет голову, демонстрируя клочок кожи без отметин на горле. — Не сегодня. — Коготь снова ухмыляется. — Но скоро же.***
— Ненавижу инопланетные вторжения! — кричит Коготь, убивая еще одного захватчика. — Я не думаю, что они вообще кому-то нравятся. — сказал красный колпак, уклоняясь от удара Когтя, чтобы развернуться и сбить другого пришельца сильным ударом ноги. Коготь вздрогнул от этого зрелища. Он не уверен, как в рукопашной схватке ему удалось найти Джея во всей этой неразберихе, но тот факт, что он это сделал, говорит что-то позитивное и успокаивающее о связи, которую Коготь чувствует с ним. — Они уже проиграли, разве они не слышали о тактическом отступлении? — вздыхает Коготь, быстро двигаясь, чтобы сбить еще двоих; упираясь руками в плечи Джея, он делает сальто-удар, который отправляет еще двоих в аут. Коготь становиться лицом к Джею, а его руки все еще на его плечах. — Честно говоря, это просто так грубо. — Грубо? — переспрашивает Джей, качая головой, а затем топает по руке какого-то несчастного инопланетного солдата-ворчуна и щелкает ею с удовлетворительным хрустом. — Эта планета оккупирована, они прекрасно знают, что она оккупирована. — вздыхает Коготь, наблюдая, как Ультрамен быстро пролетает мимо и уничтожает оставшихся живых инопланетян. — Мы могли бы быть на прекрасном, уединенном свидании, а вместо этого мы сражаемся. — Мы... Я бы не пошел на свидание, Коготь. — вздыхает Джей, вытирая капельку теплой ярко-розовой крови с подбородка Когтя, прежде чем его ноздри раздуваются, он делает глубокий вдох. — А ты уверен, что у тебя не течка? — У меня нет течки. Как я уже говорил, я хочу тебя. — ухмыляется Коготь, приглашающе наклоняя голову. — Я ничего не могу поделать с тем, что ты до смешного сильный и идеальный Альфа. Ты заставляешь мои колени слабеть, и я становлюсь таким мокрым, просто наблюдая, как ты дерешься. Джей прищуривается, глядя на него; его маска домино была потеряна некоторое время назад, во время худшего из сражений, и Коготь видит его прекрасные сине-зеленые глаза. — У тебя действительно нет стыда, ты это знаешь? — Стыд — это для нормальных людей, — сказал Коготь, пожимая плечами. — Никто не посмеет обвинить меня в том, что я нормальный. — Это точно, — кивает Джейсон, и кривая улыбка уступает место удивлению, когда Коготь подпрыгивает, обхватывает его ногами за талию и обнимает руками за плечи, — ох. Коготь использует этот момент, чтобы по-настоящему оценить Альфу, вокруг которого он обернулся. Он высокий и сильный, и это очевидно по тому, как он даже не раскачивается с дополнительным весом Когтя на нем. У него очень широкие плечи, и Коготь хочет оставить на них свой след. Часть его тела, возможно, была сделана из бронежилета, но из-за отсутствия отдачи ясно, что это только в некоторых местах; а в других, таких как его бицепсы и талия? О, Коготь может сказать, проведя по нему руками, что это все Джей и его чистая мускулатура под этой одеждой. — Туда, в тот переулок, — сказал Коготь, мотая головой в ту сторону. — Вперед. Глаза Джея пылают белым огнем, и на мгновение Когтю кажется, что он сейчас упадет на задницу среди мертвых инопланетян, но затем руки Джея упираются под бедра, принимая на себя немного его веса, и Джей трусцой бежит к темным теням переулка. Как только они оказываются достаточно глубоко в тенях, Коготь осматривается, а затем снимает очки, позволяя им упасть на ближайший ящик. — Ох, блять, ну почему ты тоже должен быть несправедливо красивым? — вздыхает Джей, глядя в теперь уже неприкрытые глаза Когтя. Коготь хлопает ресницами, прекрасно понимая, как контрастируют его темные ресницы с бледной кожей и ярко-голубыми глазами. — Чтобы получить твой узел, Альфа! — смеется Коготь, и этот звук эхом отдается вокруг них. — Джейсон. Если мы это сделаем, то ты должен называть меня Джейсоном, — сказал Джей, его плечи напрягаются под когтистыми руками Когтя. — Привет, меня зовут Дик, — сказал Коготь, наблюдая, как широко раскрываются глаза Джейсона. — Нет, правда. — Ух... На это я мог бы сказать очень многое. — Джейсон прикусывает губу, стараясь не рассмеяться. — Но ты этого не сделаешь, потому что хочешь трахаться так же сильно, как и я, — сказал Коготь, приподнимая бровь. — Дик, я не думаю, что кто-то хочет трахаться так же сильно, как и ты. — Джейсон бросает на него тяжелый взгляд из-под век, и Коготь крепче обхватывает его ногами. Коготь крутит бедрами и наслаждается тем, как руки Джейсона сжимаются на них. — Знаешь, я чувствую, как сильно ты меня хочешь. — А я и не говорил, что нет, — проскрежетал Джейсон. — Просто очевидно, что ты хочешь этого больше. — Хммм. Ну, если ты не хочешь этого так же сильно, как и я, то думаю, что мне нужно уйти ... — сказал Коготь со злобной ухмылкой, отталкивая Джейсона и опускаясь на ноги. Джейсон отвечает рычанием, и с глухим стуком толкает Когтя в стену; его руки больно сжимают запястья Когтя, подняв их вверх. Коготь извивается, пытаясь вырваться, и с огромным удовольствием понимает, что не может этого сделать. Хватка Джейсона на нем слишком сильна. Коготь стонет и чувствует, как его ресницы трепещут. Он должен увидеть эту картину, и когда ему удается открыть глаза до щелочек, Джейсон пристально смотрит на него. — Мы сделаем это, но мы сделаем это по-моему. — сказал Джейсон, наклоняясь и легким взглядом оглядывая Когтя. Коготь чувствует, что с каждой секундой становится все влажнее и влажнее. — И каков же твой путь? — Выдыхает Коготь, кусая губы и глядя на Джейсона снизу вверх. Боль в запястьях сводит его с ума, и он хочет, чтобы Джейсон причинил ему боль. Хочет, чтобы Джейсон причинил ему еще больше боли. — Мой путь? Лежит в моей постели. И если ты будешь очень хорош, может быть, я дам тебе именно то, что тебе нужно. — Рычит Джейсон. Коготь вздрагивает, колени слабеют, а влагалище трепещет, раскрываясь; мокрое и пустое. — Звучит довольно забавно. — Простонал Коготь, изо всех сил вжимаясь в руку Джейсона. — И если ты дашь мне то, что мне нужно, я дам тебе именно то, что ты хочешь. — О, и что же это? — выдыхает Джейсон, его дыхание веером распространяется по щеке Когтя. — Я. Умоляющий, чтобы ты причинил мне ещё больше боли, — шепчет на ухо Джейсону Коготь.***
Джейсон оттягивает голову Когтя еще немного назад, заставляя растяжку на его спине пересекать линию от дискомфорта к настоящему дискомфорту. Коготь продолжает прогибаться, растягиваться, шире раздвигая колени на кровати. Он резко дергает себя за запястьями, что в данный момент крепко связанны за спиной. На самом деле только хватка Джейсона за волосы удерживает Когтя от падения лицом вниз на кровать. Эта позиция опасно близка к традиционному представлению Омеги «задница вверх, лицо вниз». Не то чтобы Коготь заботился об этом, связанный и потеющий, когда Джейсон с силой трахает его тремя толстыми пальцами. Это грубо и на грани слишком многого, даже с тем, насколько он мокрый; искры боли от его связанных запястий и волос, в сочетании с его забытыми сосками, подталкивают его к тому, что он вот-вот кончит. Хриплые звуки и стоны вырываются из него с каждым ударом пальцев Джейсона, смешиваясь с громким скользким звуком его вагины. — Пожалуйста, Альфа... — Скулит Коготь, прекрасно сознавая, как жалко звучит его голос. — Мне нужен твой узел... Дай его мне. — Ты получишь его, когда я захочу, Дик. — Рявкает Джейсон, снова дергая Дика за волосы. Арка, в которую вдавливается его спина, должна быть глубокой, но Дик едва может держать глаза открытыми, моргая от пота. Оргазм обрушивается на него, и Коготь смутно осознает, что он кричит, когда его влагалище пульсирует и сжимается на пальцах Джейсона, делая все возможное, чтобы поймать их глубоко внутри и удержать это боль-удовольствие, пока Коготь не насытится. Однако он, должно быть, делает что-то правильно, потому что Джейсон тянет его назад, позволяя ему упасть на кровать, на спину, одна рука все еще крепко его за волосы, а другая все так же глубоко в его все еще трепещущем влагалище. — Джейсон... — Ахает Коготь, уставившись на Альфу и широко расставив ноги. Он чувствует, как слюна покидает его рот и стекает по подбородку, желая только одного — чтобы этот альфа снова использовал его. — Ну же, возьми меня. — Пиздецки ненасытный, — Джейсон насмешливо качает головой, и Коготь чувствует, как его сердце начинает биться чаще. Он не может полностью отдышаться, когда смотрит на Джейсона; вспышка сладкой боли в груди, которую Коготь внезапно осознает, — это смущение. Он не хочет, чтобы Джейсон думал о нем плохо, и эта мысль, эта тревожная мысль, должно быть, отразилась на его лице, потому что суровое, почти безразличное выражение лица Джейсона становится голодным, и он опасно ухмыляется. — Поторопись, мне уже скучно. — Выплевывает Коготь, но его тон не так тверд, как он надеялся. — Мы же не можем этого допустить, правда? — спрашивает Джейсон с еще одной ухмылкой, сильно дергая Когтя за голову и оттягивая ее в сторону. Он наклоняется, прижимаясь своим телом к телу Когтя. Прежде чем Коготь успевает ответить, Джейсон двигается сразу двумя способами: одним плавным движением запихивает свой член глубоко внутрь Когтя, и его зубы впиваются в мясо левого плеча Когтя, разрывая кожу. Всплеск боли и удовольствие от наполнения переполняют чувства Когтя; и когда он делает глубокий вдох, еще один умопомрачительный и сотрясающий тело оргазм разрывает его, оставляя его безвольным и податливым под весом Джейсона. Он не может пошевелиться, и маленькая, но настойчивая часть сознания Когтя чувствует себя в безопасности и хочет остаться там, где он есть. К тому времени, когда Джейсон отрывает свое лицо от плеча, с кровью на губах и зубах, Коготь скулит, требуя, чтобы Джейсон шевелился. Обхватив ногами талию Джейсона, он поощряет его вращать бедрами. Вместо этого Джейсон просовывает свободную руку под спину Когтя, слегка приподнимая его. Джейсон держит голову неподвижно, наклоняясь для кровавого и подлого поцелуя, который заканчивается зубами Джейсона в нижней губе Когтя. Этого достаточно, чтобы Коготь потянул за веревку на своих запястьях, дергая их, пока они не поддадутся, и он двигает свои окровавленные запястья, чтобы схватить Джейсона за спину. — Джейсон, сильнее! — Выпаливает Коготь, его слова искажены, а губы все еще зажаты между зубами Джейсона. Джейсон открывает рот и с гордостью смотрит на Когтя: — Дик. Моя омега. Такой ненасытный. Сердце Когтя поет от этой похвалы. На этот раз это нисколько не смущает Когтя, и он чувствует, как его сердце бьется в два раза чаще. Что его удивляет, потому что он думал, что избавился от своего сердца много лет назад. — Трахни меня сильнее! — всхлипывает Коготь. И Джейсон трахает. Он трахает глубоко и грубо, заставляя все тело Когтя трястись с каждым толчком и выходом. Коготь не может удержаться от того, чтобы не использовать свои когти на руках; он впивается когтями в плоть спины Джейсона. Он осознает, что царапает длинные полосы на коже Джейсона, но не может остановиться, даже если бы захотел. Этот трах слишком интенсивен, слишком совершенен, слишком суров и прекрасен для Когтя, чтобы сделать что-нибудь, кроме как попытаться продержаться сквозь боль-удовольствие от всего этого. Все кружится вокруг и внутри него. Боль в плече, в губе, в запястьях, в голове — все так болит. Интенсивное белое горячее электрическое блаженство наполнения толстым длинным членом Джейсона; стуча и нажимая на его чувствительные места, заставляя его сжиматься, заставляя его колени скользить; его влагалище отчаянно пытается взять узел, который бьется у его входа. Он давит кончиками пальцев на спину Джейсона. А потом — горячий, голодный взгляд Джейсона, пристально смотрящего на него сверху вниз. Дыхание Дика прерывается, сердце замирает, а в плече ощущается острая жгучая боль, когда он выдерживает пристальный взгляд Джейсона. Это слишком много, и Дик поддается волне боли-удовольствия, которая поднимается, когда Джейсон ухмыляется ему сверху вниз. Он тянется вниз, его глаза закатываются назад, когда он сгибает ноги шире; все его тело предлагает себя для узла Джейсона, и Дик тонет под ощущениями, острым экстазом, который Дик никогда не думал, что достигнет. Его последняя связная мысль: когда он снова начал думать о себе как о Дике?***
Дик моргает, просыпаясь, медленно и удовлетворенно. Он чувствует тепло внутри и снаружи, ленивый и счастливый. Он достаточно осведомлен, чтобы понять, что обычно просыпается не так, но он слишком доволен, чтобы беспокоиться. До его ушей доносится вздох, он оглядывается и видит, что Джейсон сидит на краю кровати, положив локти на колени и куря сигарету. Царапины, оставленные Диком на спине прошлой ночью, еще более заметны при дневном свете — тусклый сердитый красный цвет на фоне бледной кожи. Там есть четыре определенных набора из пяти параллельных линий царапин, две на его верхних плечах и две, начинающиеся в середине спины, доходящие до самой талии. Дик не может сопротивляться желанию прикоснуться к ним, поэтому он подталкивает себя вверх, наслаждаясь ломотой и болями своего тела. Нет такого места, где бы не было восхитительно больно, и на этот раз вздыхает Дик. Джейсон поднимает голову и смотрит на него, слегка нахмурившись, что портит его сильные Альфа-черты, когда Дик шаркает вниз по кровати на коленях, чтобы сесть немного позади него. — Утра, — ухмыляется Дик, глядя на Джейсона сквозь ресницы. — М-м-м, мне действительно следовало бы разозлиться, что ты не связал меня вчера вечером, но, хм-м, я тебя здорово поцарапал, не так ли? Это почти все компенсирует. — Не надо так гордиться этим, Дикки, — фыркает Джейсон, отводя взгляд, чтобы скрыть ухмылку на своем лице. — О, нет, мне это совершенно необходимо! — сказал Дик, слегка смеясь и кладя руку на спину Джейсона, — Прошлой ночью меня здорово оттрахали, и это тому доказательство! — Ненасытный, — бормочет Джейсон и едва слышно хмыкает, когда Дик прижимается к его коже, завороженный тем, как тусклые красные царапины на правом верхнем плече Джейсона становятся белыми под давлением его пальцев. — Твой, — лениво отвечает Дик, переходя к двум более длинным нижним рядам царапин, проводя по ним пальцами и чувствуя, как вздуваются рубцы, оставленные его ногтями. — Да, это так, — сказал Джейсон, перекатывая голову с плеча на плечо. — Не знаю, как я объясню другим сумасшедшим, как так получилось, что моим омегой стал любимый убийца Оулмена, но я что-нибудь придумаю. — Ммм. — Дик поднимает руку к нескольким коротким царапинам на левом верхнем плече Джейсона. Они не такие тускло-красные, как остальные три комплекта. На самом деле, теперь, когда Дик смотрит на них как следует, они совсем не похожи на остальные. Они ярко-красные, почти плоские на коже Джейсона, как полностью зажившая татуировка. Когда Дик прижимает к ним свои пальцы, они не становятся бледными и бескровными. Он давит так сильно, что Джейсон отстраняется от него. — Что ты делаешь? — Рявкает Джейсон, и Дик, не обращая внимания на боль в теле, хватает Джейсона за руку и тащит к зеркалу. — Смотри! — Дик заставляет Джейсона повернуться так, чтобы он мог видеть в зеркале свое плечо. — Смотри, вот эти похожи... — Святое дерьмо. — Шепчет Джейсон, и на его лице отражается смесь удивления, ужаса и тоски. — Следы души. — Джейсон пристально смотрит на них, протягивая руку, чтобы коснуться кончиками пальцев самого кончика отметин. — Я твоя родственная душа. — Дик поднимается на цыпочки и целует Джейсона в щеку. — Ты не сможешь избавиться от меня теперь. Джейсон поворачивается к нему и хмурится, пока не протягивает руку и не кладет ее на плечо Дика. — Похоже, не только у меня есть метка. Твоё плечо... Дик переводит взгляд с Джейсона на зеркало, и как раз в тот момент, когда он говорит, на плече Дика появляется ярко-красная метка души. След от укуса, оставленный Джейсоном, который должен был быть не более чем кровавыми струпьями, полностью зажил. Это такая же татуировка, как у Джейсона. — Теперь ты мой, — сказал Дик, протягивая руку, чтобы коснуться укуса Джейсона. Он чувствует себя порочным, собственническим и радостно-радостным. — Мой альфа и пара. — Да, — вздыхает Джейсон. — С этим ни хрена не поспоришь. — Он снова хмурится, и Дику неприятно видеть это выражение на его лице. Джейсон должен чувствовать только одну из трех вещей, когда Дик рядом, решает он. Злость — это раз, садистскую возбужденность — два, а счастье — три. Джейсон, в настоящее время, не испытывает ничего из вышеперечисленного. Очевидно, Дик должен это исправить. Его родственная душа будет счастлива. Дик — признанный беспощадный и безжалостный убийца, но не бесполезный жалкий Омега, который не может сделать своего Альфу счастливым. Он прыгает в объятия Джейсона, как тогда в переулке, и, как тогда, Джейсон ловит его, не задумываясь. Это так странно — вот так лежать в объятиях Джейсона, нежно поглаживая кончиками пальцев отметину, которую он оставил на Джейсоне прошлой ночью. Джейсон чувствует то же самое, Дик видит это, когда хмурый взгляд разглаживается, оставляя голодный огонь в его глазах, Дик хочет, чтобы этот огонь горел всегда. — Мой. — Благоговейно шепчет Дик, наклоняясь вперед, чтобы нежно поцеловать Джейсона. Это не то, что он делал раньше; нежность. Но для Джейсона это того стоит. Дик может лелеять свою вторую половинку и Альфу, а также играть с ним грубо. Для Джейсона он может быть чем-то большим, чем просто ручной убийцей Оулмена. — Мой. — Эхом отзывается Джейсон, прижимаясь лбом к Дику, когда они прерывают поцелуй. — Я дам тебе именно то, что тебе нужно. Как я и обещал. Дик вздрагивает; он рад, что Джейсон держит его, потому что у него ослабли колени, и его вагина болезненно трепещет, готовая к чему-то большему. — Если ты дашь мне то, что мне нужно, я дам тебе именно то, что ты хочешь. — О, ты хочешь, чтобы я снова причинил тебе боль? Уже? — выдыхает Джейсон, его дыхание веером разливается по щеке Дика. — Да. Всегда. — Простонал Дик, слегка дрожа в объятиях Джейсона. — Но прямо сейчас? Мне очень нужен твой узел, Альфа. — Хорошо, но есть ещё кое-что, — сказал Джейсон, подводя Дика к кровати. — Как, блять, ты собираешься объяснить это Оулмену? Я почти уверен, что он не оставит меня в живых... — Я убью его, если он хотя бы взглянет в твою сторону неправильно. — Обещает Дик, притягивая Джейсона к себе для еще одного резкого, сладкого поцелуя. — Никто не отнимет у меня то, что принадлежит мне.***
Джейсон так осторожен, почти нежен, когда снимает с Дика броню. Он берет теперь обнаженное запястье Дика и целует пульсирующую точку, прежде чем открыть рот и укусить достаточно сильно, чтобы оставить след. Дик дрожит, стонет и радуется лечению Джейсона. Джейсон пододвигается к его предплечью снизу, впиваясь в него зубами и заставляя Дика содрогаться. Джейсон улыбается ему окровавленными зубами, и у Дика перехватывает дыхание, когда Джейсон наклоняется, чтобы укусить его за соски. — Я не могу дождаться, когда они наполнятся молоком. — Пробормотал Джейсон, прежде чем оставить идеальное кольцо укуса вокруг обоих сосков. — Ты хочешь меня обрюхатить? — задыхается Дик, когда Джейсон оставляет такие же следы укусов на другой руке. — По крайней мере, это был бы один из способов держать тебя подальше от улиц, — злобно ухмыляется Джейсона. — Нет, я дам тебе детей только в том случае, если ты захочешь. — пообещал Джейсон, подходя к Дику и шепча ему на ухо. В его тоне есть что-то мрачно-собственническое, и хотя Дик вспоминает Оулмэна, от Джейсона это звучит жестче и эффектнее. — Джейсон! — стонет Дик, когда его разворачивают, и Джейсон сильно кусает его сзади за шею, прямо над пахучими железами омеги. От этого у Дика слабеют колени, а его пустая вагина пульсирует от потребности быть наполненной. — Тебе это понравилось, — снова ухмыляется Джейсон, поворачивая Дика к себе, чтобы поцеловать его с железным привкусом. Дик стонет от этого вкуса, но Джейсон отстраняется, чтобы упасть на колени. Он победоносно смотрит на Дика, прижимаясь поцелуем к внутренней стороне его бедра, прежде чем укусить и там тоже. Но на этот раз, он не просто разрывает поверхность кожи, как сделал с его руками и грудью. Укус такой же глубокий, как и на его шее. Дик невольно всхлипывает, чувствуя, как его пустая вагина сжимается в комок, как по бедрам стекает слизь и смешивается с кровью от укуса. Джейсон переключается на другое бедро, делая соответствующий глубокий укус в том же самом месте. А потом Джейсон берет его за бедра и швыряет обратно на кровать, его ноги автоматически открываются для Альфы. Джейсон следует за ним на кровать, становится на колени между ног Дика и ухмыляется ему сверху вниз. — Почти так же, как и ты, — сказал Дик с ленивой довольной улыбкой. — Ну же, Альфа, покажи мне, что у тебя есть. — Хммм. Нет, — сказал Джейсон, бросая на него задумчивый взгляд. — Я думаю, теперь твоя очередь показать мне, что у тебя есть. — О, Джейсон! Я собираюсь взорвать твой разум и погубить тебя для всех остальных. — пообещал Дик, садясь и опрокидывая Джейсона спиной на кровать. — Как будто ты этого еще не сделал? — сказал Джейсон, приподнимая бровь и позволяя Дику опрокинуть себя и забраться к нему на колени, размазывая кровь и липкое пятно по паху. — Раньше ты не позволял мне контролировать ситуацию, — сказал Дик со злобным смешком, наблюдая, как веселье Джейсона сменяется голодом, как только Дик обхватывает рукой член Джейсона и дразнит им о свой мокрый вход. — Теперь ты мой, Альфа. — А ты — моя Омега, — сказал Джейсон, кладя руки на бедра Дика и проводя большими пальцами по следам укусов. — Да, — мрачно смеется Дик, вращая бедрами, чтобы наконец впустить Джейсона внутрь себя. Он толкает Джейсона вниз полностью, насаживая себя на восхитительно толстый и длинный член. Дик поднимается вверх, используя весь свой хваленый и с трудом завоеванный мышечный контроль, чтобы сжаться и играть с членом Джейсона, пока он не оказывается внутри. Он парит над ним, скользкая капля стекает вниз, пока корона сильно доится. Дик ухмыляется, глядя на плененного Альфу под ним. Джейсон смотрит на него потрясенным и благоговейным взглядом, когда Дик медленно, медленно скользит вниз по его члену. Он дергается и подрагивает, но Дик сжимает его, изо всех сил стараясь почувствовать каждый дюйм длины и обхвата. Джейсон стонет, пытаясь подняться, но Дик сжимает его бока коленями, запрокидывая голову назад, когда он берет все это. Джейсон хватается за его бедра, и Дик победоносно улыбается, чувствуя, как узел Джейсона набухает. Все вокруг так восхитительно болит, и он никогда не был так счастлив. Он держит своего Альфу именно там, где хочет. Узел внутри него набухает, наполняя его спермой, так долго, как Дик хочет. Дик хочет вечность. И он ее получит. Джейсон садится, хватает Дика за шею и бросает его в сторону, открывает рот и кусает, оставляя отметину; такой же след он оставил на затылке Дика, только на этот раз его резцы находятся с другой стороны. Он кусает глубоко, и Дик чувствует, как его зубы впиваются в пахучую железу, а слюна капает в рану. Это настоящий Брачный Укус, и Дик кричит в болезненном экстазе, тяжело насаживаясь на узел Джейсона, пока не теряет сознание. Позже его голова покоилась на плече Джейсона, удерживая его на месте сильными руками; он просыпается, чувствуя, как теперь сдувшийся узел Джейсона выскальзывает из него. Между бедрами Дика — месиво из скользкой спермы и крови, и ему это очень нравится. Он замечает блеск с соседней крыши. Нет никаких сомнений, что это Оулмен. Коготь покорно опускает голову, завидев его, и отводит взгляд, чтобы не обидеть. Дик, однако, с вызовом вздергивает подбородок, прямо встречая взгляд Оулмена. Ни один из них не двигается в течение долгого времени, пока Оулмен не делает легкий, но решительный и злобный кивок головой. Это не одобрение, Дик это знает; но это принятие. И он это примет. — Возвращайся ко сну, — тихо сказал Джейсон; его рука поднимается, чтобы обхватить череп Дика, заставляя его лечь обратно. Дик даже не заметил, что он тоже проснулся. — Да, Альфа, — улыбается Дик, расслабляясь в стальной хватке Джейсона; он в безопасности, спокоен и доволен.