Спасение Романа Фильченкова или как мы нарушили закон.

Чем дальше мы отодвигались от места преступления тем больше меня колотило. Руки вспотели, на лбу проступила испарина. Никита тащил нас, не оглядываясь и не переводя духа. Его лицо было устремлено только вперёд. В замёрзшей тишине мы перебегали дворы и улочки. Дворы повторялись, кск один, и на каждом повороте казалось: "Мы здесь уже были!" Но мы упорно продолжали идти. Через пять минут мы остановились перед ветхой многоэтажкой. На лавочке перед ним сидели их ровесницы - бабуськи в платках и шубах. Они уже шептались по наши души с нешуточным волнением. Мое тело было мокрым от пота. Бег в большой пуховой куртке заставлял все соки тела выйти наружу и испаряться со страшной скоростью. В горле все ещё стоял ком. Лицо горело. Холод улицы обжигал губы. Про то, что произошло ,казалось, миг назад, я пыталась не думать и на Рому вовсе не смотреть. А он... Отсутствующе пошатывался, едва стоя на ногах. Нерешительно, касался пальцами засохшей крови на его лице. Никита выпрямился, как мог, и подошёл к старым. - Извините, а Михаил Жиден тут ещё живёт? - Бабушки зашуршали. - Да, сынок, живёт. А вам зачем? - Грозно ответила та, что была в синем платке. Даже "сынок" вышло у неё очень строго. - Да, так, знакомы. - Никита неопределенно кивнул и, сглотнув, указал нам на дверь. - Идём. Рома, потом отмоешь. Тот растерянно убрал руки от лица и посмотрел на меня. Он этого беспомощного взгляда все внутри переворачивалось. Я шагнула первой. В тленном подъезде терпко воняло сигаретами и алкоголем. Входная дверь нещадно заскрипела. - На третий. - Отозвался Никита. Мы оказались на грязной лестничной клетке. К лифту был приклеен листок в желтом файлике с надписью большими буквами. "ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ". Мы пошли по лестницам с большими ступенькам и шершавыми перилами... Третий этаж. Решетка. Коридор. Прачечная. Четыреста восьмая квартира. Никита жмёт на звонок. Глухой дребезжащий писк разносится на весь этаж. В ответ тишина. Никита жмёт еще раз. За дверью раздался шум и тяжёлая походка. Шорох ключа в личинке и дверь приоткрылась на сантиметр. Низкий прокуренный голос недовольно кинул вопрос. - Кто? - Михаил Алексеевич, это я Никита Щипцов, помощь ваша нужна. - Чуть жалобно сказал Никита и опустил голову. Дверь открыли полностью. Перед нами был невысокий, с возрастным жирком, обросший мужик в серых шортах и синей майке, в резиновых тапках. Он с непонимание уставился на нас, а потом, с очевидными вопросами перевёл взгляд на Никиту. Тот продолжал держать голову опущенной. - Объяснись. - Конечно, хорошо, но можно мы сперва войдём? - Мужик, очевидно, производил мыслительный процесс, после которого, с небольшой затормозкой, отошёл от косяков и открыл путь в глубь квартиры. - Ну, проходите. - Мы шмыгнули внутрь. Никита снял куртку и повесил на шкаф-купе. Я повторила за ним. Портфели остались там же. - Можно нам умыться? Хозяин квартиры уже устроился в позе наблюдения у стенки, закинув ногу на ногу. - Можно. Никита пошёл в правую комнату. Был ход еще на левой, а напротив входа лежала куча коробок и пакетов. - Идите сюда. - Прозвучало, из ванной? Нет, это оказалась кухня. В мойке, где уже забулькала вода, лежали две кружки и грязная тарелка с ложкой. Пахло неприятно: кисло и душно. На заляпанном холодильнике висели два подранных подраных магнита: "Краснозёрск" и "Геленджик 2008". Никита мылил лицо с мылом и с его локтей капало. Сзади раздался сдавленный звук, предупреждающий, что хозяину квартиры это явно не нравилось. В напряжённом молчании плескалась вода. Никита закончил, повернулся к нам и оперся спиной о мойку, подставив руки. На его лице было осознание и решимость. - Дядь Миша, сейчас все объясню. Дядя Миша молча поставил стул. За моей спиной прозвучал жалобный Ромин голос: - Можно я тоже помоюсь? Ему положительно кивнули, и он наклонился над струёй воды. - - в общем... - Никита сел за стол, напротив сел Дядя Миша. Начался наш рассказ. Медленно, разъясняя каждую мелочь Никита неуверенно подходил к главному. Дышал чаще и, точно как и я, теребил заусенцы. Он подошёл к концу. Напряжение достигло апогея. - Ну и... Рома... Железом... - Неровный вздох. - Пырнул его по лицу. Вода за спиной вода перестала плескаться. Рома прижал мокрые ладони к ушам и зажмурился. По его телу прошла нездоровая, спазмирующая волна, голова низко наклонилась к раковине. Не успела я понять, что происходит, как дядя Миша выпрыгнул из за стола. Он схватил Рому за капюшон, выдернул в вертикальное положение, даже немного запрокинув назад. Руки свесились. Холодок пробежался по спине. - Переволновался. - Решительно рапортовал он, и потряс висящее на одной куртке тело. Похлопал но мокрым щекам, и, не видя никакой реакции, потащил тело в зал. Мы побежали следом. В маленькой комнатке ютились два шкафа у стены, старый облезлый стол и не менее старая кровать советского разлива. На нее и кинули Ромино тело. Дядя Миша, с ожившими глазами, прошел мимо нас обратно на кухню, и достал с холодильника автомобильную аптечку, достал склянку, и, поорудовав ножем, вернулся. Поднес зловоние к чужому носу и... Рома поморщился. Все трое облегчённо выдохнули. Тяжело, Рома приподнялся на локтях и с недоумением уставился на нас. Будто и не падал в обморок. Дядя Миша пару секунд пристально вглядывался в его глаза, чем основательно заставил Рому нервничать. Уже обращаясь к нам: - Ребят, вы на кухне посидите, чай попейте... Конфеты, может, найдете на полках. Нам с Романом... - Вопросительно поднял брови дядя Михаил. - Алексеичем... - Торопливо продолжил Рома. - Алексеичем. - Подытожил он. Никита дёрнул меня за кофту. -Пошли. Мы вышли из комнаты. На кухне, Никита сразу же принялся организовывать чай. Я опустилась на стул. Все пережитое за последний час заметно отдавалось где то внутри. Трудно поверить: встреча любимого блоггера, захват аптеки, рассеченное лицо мента и вот они сидят у незнакомого мужчины на его кухне, кипитят воду на чай. - Чёрт... - я вспомнила про маму, кофе с шоколадкой, забытые на полке деньги, и уже начавшееся сольфеджио. - Варь... - Я подняла взгляд на Никиту. Он смотрел чуть устало, держа в руках одну из тех своих бабушкиных конфет. - На тебе... Я молча приняла ее. Он сочувственно продолжал. . -Ты ругнулась в слух. Волнуешься по поводу этого всего? Невольно, у меня вырвался смешок. Столько всего произошло, а ругаюсь я из за такой сейчас мелочи, как шоколадка. - Нет, не поверишь. - я уселась поудобнее на деревянном стуле. - У мамы день рождение, забыла для нее сладкий подарок купить. Никита на секунду завис а потом молча сел на второй стул. Он обхватил одну руку другой в ладонях и внезапно затих. Не только словесно, но и физически. Ни один мускул на его теле в тот момент не двигался, пребывая в полной готовности сорваться на бег снова. Глаза расширились, губы поджались. Я понимала без слов... Шутки шутками, а они в дерьме. Перед глазами вспыхнула сцена с полицейским. Ком в горле снова наполнил о своем существовании. Казалось, что кровь брызнула не только на Рому, а и на меня, хотя это было просто невозможно. Я вспомнила, что не помыла руки, в отличие от остальных. Отложив конфету, я подошла к умывальнику. Кран захлебнулся холодной водой. Вместе с ней, с рук смывались пот и грязь. Я пыталась сконцентрироваться на равномерном течении воды. После панического побега, спокойное, знакомое журчание давало чувство хрупкого баланса и спокойствия. Но голова не осталась пустой. В ней освободилось место для того, чтобы наконец то пережить снова последний час. Медленно, с каждой секундой, в тело приходило неприятное осознание произошедшего. Как струйки между пальцев, в мое существо вливался леденящий ужас. Что будет с полицейским? Что будет с нами? В ЧЁМ мы участвовали тогда в аптеке, и почему в этом замешан Лололошка? Вдруг, стало страшно. До ужаса страшно. Сцены перед глазами не останавливались а все вспыхивали, вспыхивали... Выстрелы в аптеке, крики боли полицейского и его рассеченное лицо... Шок в глазах Ромы и плохо скрытая паника Никиты. Это все было словно во сне. Все вели себя, как не настоящие и уж точно, точно в это не могла попасть я! До боли я сжала ладони под струями воды. Почему, почему я пошла за Лололошкой? Если бы не... Если бы... В голове прыгали по кругу повторяющиеся образы. По щекам потекли слезы. Губы растянулись в гримасе плача. Никита подошёл сзади, и сочувственно положил руку на мое плече,пытаясь ободрить. -Варь! Варь, мы что нибудь придумаем... - Извини... - Я стерла слезы мокрой рукой, но они снова тёплыми струйками очертили щеки. Никита смотрел взволнованно и напугано. Не у многих пацанов в 13 лет есть навык успокаивать подруг. - Слушай... - Никита пытался помочь. - Давай ты домой сейчас пойдешь? Поток отчаянных мыслей прервался размышлением. Оно, как мягкая тяжелая подушка, успокаивающе придавило к земле, давая собраться с мыслями. Я хочу домой. Но остальные... Я не меньший соучастник, чем они, и оставлять их, без шанса помочь им... Путь назад... А есть ли он вообще? Вернувшись домой - только обману себя, ведь сознанием я буду здесь, с ними, переживать то же самое но только без возможности поделится с ребятами. - Нет. - Тяжело вздохнула и наконец перекрыла воду в кране. - Ничего не поделать. Мы здесь... Вместе... Пусть так и будет. Никита молча кивнул. Дзынь! Чайник вскипел. - Садись. Сейчас налью чай. - сказал Никита и убрал теплую ладошку с моего плеча.