***
Чунмён осторожно переступил порог и, стараясь двигаться безшумно, положил разнос с кофе. Чувствуя на себе заинтересованные взгляды гостей хозяина, омега осторожно поставил чашки, неуклюже сделав книксен, развернулся и вышел, закрывая двери, слыша громкий, насмешливый смех. Челюсти сжались от злости, и юноша поспешно отошёл от кабинета, сдерживая порыв вернуться в комнату и погнуть железный предмет об голову одного альфы. Парень остановился возле зеркала и с ненавистью посмотрел на свой наряд. Чёртов извращенец. Этот ненормальный, чтоб ему икалось, заставил его надеть наряд горничной и ходить в таком виде прислуживая ему. Вспомнив всё то, что он выдержал за эти четыре дня, Мён зарычал. Он уже жалел, что выбрал именно этого альфу, потому что эта плата была действительно адом. Сехун был жестоким, насмешливым и беспощадным. Все приказы были сплошным унижением и насмешкой. Этот мужчина как будто испытывал терпение парня, заставляя его буквально ползать у себя в ногах. И только долг перед своим родом заставлял Чунмёна, сжимая зубы и кулаки, выполнять все ненормальные прихоти. Выйдя в сад, омега зашел в беседку и сев задумался. Он должен был найти в другой стране сильного, доминирующего альфу, к которому потянуло бы с невероятной силой, и провести с ним первую течку. Таков был обычай их закрытой долины, и Мён не стал исключением. Он отправился через океан, и в первый же день приезда почувствовал это. Сильное волнение, тревогу, как будто кто-то звал его. Он бегал по большому городу и искал непонятно что, пока… Сехуна он увидел сразу. Высокий, уверенный, красивый мужчина выходил из здания, разговаривая по телефону. Мён буквально подбросило, и он сердцем почувствовал, что нашёл. — Ты что, заснул? Долго мне тебя звать? Насмешливый голос вывел из задумчивости, и омега подскочив с испугом посмотрел на альфу. — Сегодня вечером у меня будет особенный гость, я хочу, чтобы всё было на высшем уровне. Слуги всё приготовят, ну, а ты сейчас сделаешь мне ванную. Чунмён кивнул и кинулся исполнять приказ, стараясь не смотреть в холодные, словно сталь, глаза. Этот мужчина пугал его и в то же время притягивал. Поздно вечером, когда ноги отказывали, а голова немилосердно болела, парень снял обувь и поплёлся в свою комнату. Хозяин приехал с незнакомым омегой и вовсю развлекался. Мён ужасно раздражал писклявый голос гостя, но он терпеливо прислуживал за столом, иногда ловя на себе тяжёлый взгляд Сехуна. Проходя по коридору, внезапно он услышал громкий стон и замер. Впереди была комната альфы, и стоны шли от туда. Стараясь пройти в темноте незаметно, он мельком взглянул в открытую дверь, и сердце неистово забилось от увиденной картины. На широкой кровати обнаженный Сехун, прижимая к постели изящного омегу, во всю вбивался в податливое тело. Бёдра альфы быстро двигались, мышцы перекатывались, и тату на спине как будто оживало. Омега под ним скулил от удовольствия и сжимал руками простынь. Внезапно, как будто что-то почувствовав, Хозяин резко обернулся и посмотрел на Чунмёна. Омега вздрогнул и забежал в свою комнату, прижимая к сердцу руки и чувствуя сильное возбуждение. Это уже было слишком...***
Светский раут был в самом разгаре, а Мён уже до скрежета зубов хотел уйти с этого мероприятия. Немилосердно болела голова, под чёртовой карнавальной маской чесался нос, а новые туфли слегка жали. Тихо вздохнув, омега поискал глазами своего Хозяина и, увидев высокий силуэт в белом костюме, вздрогнул. Сехун стоял, держа за руку невысокого омегу, и, громко смеясь, разговаривал с двумя альфами. Было видно, что мужчины давно знают друг друга и прекрасно понимают. Высокие, сильные, уверенные, от этих троих шла такая мощная энергия, что Мён, как только Хозяин отвернулся, постарался побыстрее уйти в тёмный угол и меньше попадаться на глаза. Здесь, в небольшой нише возле портьеры, он прекрасно видел зал и в тоже время не привлекал внимание. — Разве молодые и красивые омеги должны прятаться на балах? Эх, молодёжь. Не цените своей юности. Вы почему не танцуете? Чунмён вздрогнул и, обернувшись, увидел, что он уже не один, а рядом, возле окна, стоит невысокий мужчина в маске на всё лицо и смотрит на него. — Простите, но я не танцую. Омега вежливо поклонился мужчине, слегка отодвигаясь, сдерживая порыв чихнуть. Больше не выдержав, он поспешно дёрнул за шёлковые завязки и, сняв атрибут карнавала, облегчённо почесал себе нос. — Ким Чунмён, это вы? Громко прозвучавшее имя заставило обернуться и с удивлением посмотреть на гостя, который поспешно снимал маску. — Вы не помните меня, я друг вашего отца, Сакару Миято. Я год назад был у вас в Янтарной долине. Альфа приветливо улыбнулся и кивнул, а юноша смотрел на мужчину, припоминая, что действительно видел дома этого человека. — Вы японский атташе, я не ошибаюсь? — Он и сам не заметил, как перешёл на родной язык. Мужчина кивнул и быстро заговорил. — Чунмён, что вы здесь делаете в Америке, разве вы не должны готовиться к празднику? Вы с отцом или с братом? Японец закрутил головой, но, увидев отрицательный ответ, нахмурился. — Только не говорите мне, что этот старый упрямый болван отправил вас тоже на поиск? Услышав слова старшего, омега улыбнулся и, ничего не объясняя, согласно кивнул. — Вот же идиот. Собственного сына не пожалел. — Альфа зло мотнул головой, тут же цепко осматривая зал. — Вы нашли его, он в этом зале? Чунмён кивнул, а потом, подойдя ближе к мужчине, незаметно показал на высокую фигуру Сехуна. — Да, вон тот, в белом костюме и в серебристой маске. В это время говоривший альфа, как будто что-то почувствовав, обернулся и посмотрел в ту сторону, где стоял он с японским дипломатом. — Боги, Мён, ваш избранный это — О Сехун? Мужчина смотрел широко открытыми глазами, а когда он кивнул, то обречённо закрыл лицо ладонями и прошептал: — Сумашедший мальчишка, разве вы не знаете что этот мужчина — Высший? Услышав слова политика, омега судорожно вздохнул, мысленно вспоминая приказ отца «и на шаг не подходить к Высшим», тут же испуганно смотря на развернувшегося Сехуна, который, что-то сказав своему спутнику, пошёл в их сторону. — Вот, быстро, возьмите мою визитку, и как только вы всё сделаете, сразу звоните мне. Я заберу вас и увезу домой. Японец лихорадочно зашептал, тут же втискивая в ладонь Мёна, свою визитку, кланяясь и поспешно выходя из ниши, чуть ли не сталкиваясь лицом к лицу с подошедшим Сехуном. — Что хотел от тебя господин Миято? Альфа недовольно взглянул на снятую маску в руках и сердито сдвинул брови. — Ничего, просто спросил, почему я стою и не развлекаюсь. Чунмён поспешно надел маску, глубоко кланяясь и незаметно пряча кусочек пластика в карман. — Господин, я могу покинуть вечер? Я плохо себя чувствую. Он постарался, чтобы голос звучал как можно жалостливее и мягче. — Ты устал? — Увидев кивок головы, Сехун хмыкнул и, немного подумав, продолжил: — хорошо, скажи Виру чтобы отвёз тебя домой, сегодня ты мне больше не понадобишься, да и дома ночевать я не буду. Мён, услышав слова мужчины, снова склонился в поклоне, чувствуя, как в груди что-то сжимается и ноет. Развернувшись и гордо подняв голову, омега зашагал к дверям, не замечая один внимательно-задумчивый взгляд и второй, полный ненависти. Выйдя из зала, он стал спускаться по широкой, пустынной лестнице, когда внезапно кто-то подбежал к нему сзади и сильно толкнул. Не успев рассмотреть нападающего, омега, громко вскрикнув, выставив руки вперёд, полетел со ступеней вниз. Мгновенный, липкий страх на секунду сковал тело, и это послужило катализатором для природной силы. Перевоплощение произошло быстро, с рук сорвалась белая мгла, и не успел Чу́нмён испуганно выдохнуть, как упал на появившийся сугроб снега. Ошарашенно моргнув, парень, морщась от боли, скатился с белоснежного покрова и с удивлением взглянул на свои руки. Твою ж мать! Началось! Больше не глядя на снег, он попытался успокоиться, радуясь, что в фойе было пусто и никто не видел его падение. Хвост нервно дёрнулся, обвивая бёдра, и Ким Чунмён быстро убрал его, пряча вторую сущность. Выйдя на улицу, омега нашёл машину О в веренице автомобилей, и, открыв, решительно сел, устало проговорив: — Вир, поехали домой. Хозяин разрешил. Приехав в особняк, юноша прошёл в свою комнату и, сняв одежду, направился в ванную. Там он попытался расслабиться, но тело совершенно не хотело его слушаться. Ноги дрожали, внизу живота сладко ныло, а по комнате поплыл лёгкий аромат мяты и чего-то ещё непонятного. Обречённо застонав, парень вылез из ванной и подошёл к большому зеркалу, осматривая себя на наличие синяков. Вспомнив слова альфы о том, что его сегодня не будет, Мён, не вытираясь, вернулся в комнату, тут же застывая соляным столбом. Сехун сидел на кровати и смотрел на него потемневшим вглядом. Ноздри альфы нервно раздувались, а губы оскалились в опасной улыбке. Мужчина поднялся и медленно двинулся к замершому омеге. — Так вот почему ты ушёл? Подойдя ближе, альфа схватил лицо юноши в ладонь и, слегка сжав подбородок, внимательно взглянул в глаза. Чунмён попытался увернуться от сильных пальцев, но жёсткие губы накрыли уста младшего, и все приличные мысли моментально вылетели из его головы...***
Сехун целовал властно, жадно, до лёгкой боли. Он собственнически вторгался в рот, сплетая свой язык с языком Мёна, вылизывая и покусывая мягкие губы. Руки сжимали талию, прижимая обнажённого парня к сильной груди, не отпуская ни на сантиметр. Омега буквально таял от поцелуя, подставляясь под широкие ладони, ощущая сильнейшее возбуждение и желание. — Что ты сделал со мной, маленький колдун? — тихо прорычал Се и, подхватив Чунмёна на руки, прошёл к кровати. Кинув парня на постель, альфа содрал с себя одежду и накрыл собой, прижимая хрупкое тело к своему. Губы снова стали ласкать, целуя, кусая и метя засосами алебастровую кожу. Младший, чувствуя возбуждение, заскулил и раздвинул ноги шире, ощущая, как мышцы внутри него сжимаются, а тело хочет и ждёт большего. Природная смазка потекла по промежности, щекоча кожу, желание накрыло с головой, и парень всхлипнул от новизны ощущений. — Пожалуйста, Господин, я прошу Вас, войдите в меня. Голос дрожал, слова с трудом срывались с искусанных губ, а член болезненно ныл. — Маленький похотливый сучёнок, ты же этого хотел? Это просил? Альфа насмешливо хмыкнул и ещё больше развёл длинные ноги, держа их на весу. — Ты течёшь и весь горишь, но мне это нравится. Большой, увитый венами член коснулся пульсирующего сфинктера и по выделившейся смазке легко проскользнул в тесное нутро. Мёна ощутимо тряхнуло, и он выгнулся в спине, пытаясь насадиться сильнее на внушительный орган. От наслаждения он прикрыл глаза, тяжело дыша и чувствуя, как плоть альфы полностью заполняет его. Первые толчки, и омега потерялся в ощущениях... Это было до безумия жарко, страстно и невыносимо сладко. Альфа не нежничал, он не давал, а брал, но омегу вело от силы и власти. Он с радостью покорно отдавал всего себя, словно губка впитывая эмоции и ощущения. Голодная, животная похоть слепила глаза, пот лился ручьём, а страстные крики давно сорвали голос. Сехун рычал и быстро двигал бёдрами, входя полностью по самое основание. Ещё никогда ни с одним омегой он не чувствовал такого желания и жажду обладания во время течки. Поэтому он брал то, что ему давали, заполняя тело юноши своей спермой. Только под утро он смог отпустить от себя заласканого Мёна, уснув неспокойным и тревожным сном... Осторожно освободившись из чужих объятий, парень проковылял к шкафу и, взяв первые попавшиеся вещи, надел их. Бросив последний взгляд на спящего мужчину, он вышел из комнаты, на ходу набирая номер с визитки. Услышав взволнованный голос по ту сторону экрана, омега тихо проговорил. — Господин Миято, это Ким Чунмён заберите меня домой... *** Самолёт приземлился двадцать минут назад, и этого времени хватило, чтобы пройти контроль. Получив свою сумку, Мён шагнул к толпе встречающих, тут же радостно вскрикивая, когда увидел идущего навстречу брата, и слегка тушуясь под взглядом высокого красивого мужчины, шагающего рядом. — С возвращением, Чунмён. Я ждал тебя. Ву Ифань подошёл первым и тихо проговорил, не сводя пристального взгляда со смущёного омеги, вдыхая запах мяты и вишни. Знакомый с детства голос, окутал теплом, и Мён тихо всхлипнув, шагнул в крепкие объятья своего... жениха.***
После приезда домой прошло две недели, и Мён постепенно стал возвращаться к жизни, снова привыкая жить в общине. Днём он помогал папе-омеге с приготовлением к свадьбе, играл с младшим братом, читал книги, а ночью… Каждую ночь он сгорал в пламени чужих рук и плену янтарных глаз. Сехун снился постоянно, Чунмён, как будто воочию, видел мужчину, который требовал, убеждал, грозил и уговаривал, чтобы он вернулся. Иногда лик мужчины менялся на тигриный образ, и он буквально кожей чувствовал ярость и звериную тоску этого прекрасного хищника. Эти сны пугали и завораживали, каждый раз омега просыпался весь в слезах, с одним только именем на губах. Он всё время думал об этой ситуации, пытался понять, почему его потянуло именно к этому человеку, зачем он вспоминает о нём. И ещё кое-что волновало омегу. Следы и метки, оставленные альфой в порыве страсти, сошли на нет, радуя взгляд чистой белоснежной кожей. Все, кроме одной… Маленького красного пятнышка на загривке, там, где начинался причудливый рисунок татуировки. Чунмён часто трогал этот знак, когда никто не видел, ощущая лёгкое пульсирование, тепло и что-то родное, веющее от покраснения. Со страхом понимая, что это всё не просто так, и эта метка не сойдёт. День свадьбы приближался с каждым днём, всё быстрее и быстрее, пока… — Мён, ты такой красивый, это невероятно. Боюсь, Ифань не сможет сегодня отойти от тебя, он так долго ждал, пока ты станешь совершеннолетним, и наконец сегодня день вашей свадьбы. Папа тихо появился на пороге и восторженно посмотрел на стоящего возле зеркала юношу. Длинные белые волосы рассыпались по плечам, свободного кроя рубашка до пола с разрезами по бокам была надета на обнаженное тело и спущена с плеч. Из украшений на омеге была одна единственная серёжка, продетая в ухо. Мён наотрез отказался снимать этот аксессуар, нервно поглаживая красный камень. — Родной мой, садись, я уберу твои волосы. Папа кивнул на стул перед зеркалом, и юноша, опустившись, стал наблюдать в зеркальной поверхности, как папа собирает с одной стороны белые пряди и закалывает заколкой в виде красного цветка пиона. — Папа, а ты помнишь своего Избранного? Ты ведь тоже проходил ритуал? Чунмён и сам не понял, как задал такой вопрос родителю, тут же прикусывая язык. Старший омега остановился на мгновение, вздрогнул, а потом продолжил работу, тихо говоря: — Да. Помню. Всё до последнего мгновения. Мён, ты уже взрослый, должен понимать, что наши законы придумали не мы. Вот уже не одно столетие наше племя следует этим заветам и ритуалу. Ты же знаешь, что по какой-то причине альфы, рождённые в Янтарной долине, не могут разбудить силы омег. Поэтому нашим предкам и пришлось искать выход. Или получить Высшую силу, при этом жертвуя своей честью на одну ночь, либо остаться обычным кицунэ. Чужаки открывают наши силы и способности, омеги проводят одну течку с тем, которого не забывают никогда, а потом возвращаются домой. И так на протяжении многих столетий. Папа замолчал и, завершив работу, погладил сына по волосам. — Через время боль утраты и тоска пройдёт, поверь мне. Ву Ифань будет великолепным супругом, рядом с ним ты когда-то забудешь того мужчину, — старший вздохнул и тихо добавил, — ты готов, церемония начнётся через полчаса часа. Жди. Папа вышел, а Чунмён взглянул в зеркало, не видя себя. Мысли про свадьбу, Сехуна, Фаня галопом скакали в голове и не хотели успокаиваться. — Се, прощай, мой жестокий и любимый Хозяин. Проговорив в слух эти слова, Мён закрыл лицо руками, чувствуя, как первые слезинки срываются с длинных ресниц. Нужно было забыть и отпустить... Через короткий промежуток времени юноша вышел из дома и босиком, ступая по траве, держа в руке букет из пионов, пошёл по дороге к священной роще. Буквально все жители долины вышли из своих домов и, кланяясь, осыпали омегу лепестками роз, желая счастья. Зайдя в вечно цветущую вишнёвую рощу, он, тяжело вздохнув, остановился. Послышалась лёгкая мелодия скрипки, родственники, знать и приближённые Повелителя встали и повернулись к омеге. Сам же молодой жених смотрел только в тёплые понимающие глаза Ву Ифаня и не мог сделать, ни одного шага. — Чунмён… Голос Повелителя мягко позвал, и Мён сделал, шаг, ещё один, тут же громко вскрикивая, когда кто-то больно дёрнул за локоть. — И далеко ты собрался, моя прелесть? Глаза цвета тёмного янтаря смотрели прямо в душу, зубы Сехуна были крепко сжаты, под глазами залегли тёмный круги, и весь облик мужчины так и кричал об опасности. Чунмён испуганно дёрнулся, замечая ещё троих мужчин позади альфы. — Сехун, Чанёль, Кай, Минсок, я, кажется, не приглашал вас на свою свадьбу. Голос Ву мог заморозить. Правитель долины шагнул ближе, с яростью смотря на руку О, который всё так же держал Мёна за локоть. — А мы без приглашения. Ты уж прости. — Чужак насмешливо хмыкнул и прижал плотнее к себе омегу. — Просто я не мог позволить, чтобы мой истинный сделал ошибку и женился на другом. Альфа кивнул, вокруг послышались гул и крики возмущения. Отец Чунмёна поднялся и решительно направился к сыну, но грозный окрик Ифаня остановил его. — Стой. Правитель подошёл ближе и внимательно посмотрел на Мёна. — Это правда то, что говорит Высший, он твой истинный? Чувствуя дрожь во всём теле, решившись, Чунмён откинул волосы с груди и, нагнув шею, показал знак, тихо проговорив: — Да, этот Высший мой истинный альфа, я понял это, когда метка не сошла через время. Дракон дотронулся до красного пятнышка, когда рядом раздалось рычание. — Не рычи Сехун, ты прекрасно знаешь, что я сильнее, мне ничего не стоит убить тебя и сделать его вдовцом. Ифань оскалился не хуже, чем Се, а трое приезжих шагнули ближе и один быстро заговорил. — Не дури, Ву Ифань, с четырьмя Высшими ты не справишься. К тому же ты прекрасно знаешь, что закон истинных намного сильнее, чем все обычаи твоей долины. Ифань с ненавистью посмотрел на Сехуна, перевёл полный тоски взгляд на Мёна и сделал шаг назад. — Забирай его, но, если ты его обидешь, я тебя найду и убью, мне не смогут помешать все Высшие этого мира. Сехун кивнул и не успел Мён ничего понять, как его подхватили на руки, и мужчина понёс его из рощи. — Сейчас ты мне внятно объяснишь, почему сбежал и я должен был искать тебя, перерывая пол земного шара, а потом мы поженимся. Губы прижались к губам и Чунмён счастливо выдохнул. Он нашёл его. Его тигр успел...***
Два дня до свадьбы... Сжимая в руке стакан с янтарного цвета жидкостью, Сехун смотрел в окно на раскинувшийся, живший своей жизнью, ночной город. Мысли лихорадочно метались в голове вокруг одного человека, заставляя пальцы, сжиматься сильнее на тонком стекле. Пошла уже вторая неделя, как он нигде не мог найти этого глупого мышонка. Его люди перевернули весь город, но мальчишка как в воду канул. Прикрыв глаза и сцепив зубы, альфа тяжело задышал. Что он только не передумал за эти дни, просчитывая множество вариантов и сюжетов. Как он мог потерять то, что так долго искал? Почему сразу не почувствовал, что Ким Чунмён —его истинный омега? Вспомнив своё состояние в то утро, когда он не нашёл в доме парня, Сехун несдержанно рыкнул. — Се, ты здесь? Дверь открылась, и в комнату вошли Кай с Чанёлем. — Сехун, кажется мы нашли твоего омегу. — Чанёдь подошёл ближе и положил руку на плечо, а потом тихо продолжил. — Но тебе это не понравится. Дёрнувшись от слов друга, взглянул в глаза оборотня, ожидая продолжение. — Наши люди выяснили, что Ким Чунмён вернулся в Китай. Ему помогал японский дипломат, и сейчас твой омега дома в Янтарной долине. От неожиданости перехватило дыхание, а брови удивлённо взметнулись. Его мышонок был из закрытого клана, всё чудесней и чуднее. — Да, ты правильно понял. Твой мальчик оказался не тем, за кого себя выдавал. Его отец – главный советник Ву Ифаня, старший брат – личный телохранитель Правителя, а твой омега, он, — друг замолчал, а потом смотря прямо в глаза коротко произнёс, отступая на шаг назад: — Он жених дракона. Слова Высшего затопили сознание красным огнём ярости, опуская на глаза багрового цвета пелену. Из горла вырвался гневный рык, а одежда затрещала на теле. Словно сквозь толщину воды он слышал крик Кая и громкие слова Чанёля. — Се, успокойся. Слышишь меня? Мы сегодня же вылетаем в Китай. Вернём твоего блудного истинного, давай, приходи в себя. Мы успеем. Я обещаю тебе. Слова оборотня отрезвили, и через несколько ударов сердца, зрение снова стало нормальным, а мысли зароботали словно швейцарские часы, просчитывая варианты, как попасть в закрытую общину. Он не допустит, нужно будет, он убьёт ледяного дракона, но никогда его омега, не станет чужим супругом! Два дня спустя… Крепко держа на руках Чунмёна, Сехун шел вслед за высоким мужчиной, который постояно оглядывался и окидывал его презрительным взглядом. Это смешило альфу, и он с трудом сдерживался, чтобы не засмеяться с этой демонстрации. — Вот сюда, это один из гостевых домов, здесь вы по приказу Повелителя можете пожить. Чувствуйте себя как дома... Фраза, произнесённая холодным тоном, повисла в воздухе, и Сехун, насмешливо хмыкнув, продолжил её: — Только не забывайте, что вы в гостях. Да-да, я помню. Обойдя злого провожатого, альфа занёс в дом своего омегу, который, насупив брови, с упрёком смотрел на него. — Он не хотел тебя обидеть, просто для моего брата это больно. Фань его лучший друг, и он давно хотел, чтобы мы поженились. Сехун молча выслушал тихие слова Мёна, а потом, поставив парня на пол, крепко сжал подбородок омеги, смотря прямо в глаза. — А для тебя? Ты тоже расстроен, что не стал супругом Повелителя? Высший пытался сдерживать эмоции, понимая, что не должен сейчас пугать мышонка, но… Хотелось взять этого маленького идиота за плечи, хорошо встряхнуть, так, чтобы и мысль о Ву Ифане больше не проскакивала. Чунмён, видя взгляд альфы, дёрнул головой и инстинктивно сделал пару шагов назад, упираясь спиной в стенку. — Нет, не жалею. Я вспоминал о тебе, о том, что было, запрещал себе думать. Он опустил голову, но через несколько секунд поднял и посмотрел прямо в глаза. — Я молился всем богам, чтобы ты пришёл, и высшие силы меня услышали. Младший что-то хотел ещё добавить, но Сехун не позволил. Стиснув до боли в руках стройное тело, вжал омегу в стенку и страстно поцеловал. Грубо, сильно, вкладывая в этот поцелуй все те чувства, которые пережил, добираясь до этого чёртового места. Мён тихо застонал в его губы и потёрся пахом об член мужчины. Это стало спусковым крючком. Послышался треск разрываемой ткани, обнажающей изящное тело, и гортанный рык. Сехун целовал шею, оставляя на ней засосы, поспешно снимая, буквально разрывая на себе одежду, подхватывая под задницу омегу и поднимая на руки. Запах мяты смешивался с запахом мокрой луговой травы, насыщая воздух феромонами. До скрежета зубов хотелось войти в такое податливое тело и, больше не сдерживаясь, альфа приставил к губам младшего два пальца и коротко приказал: — Оближи. Чунмён покорно открыл рот и скользнул языком, по фалангам, облизывая и посасывая, не сводя пристального взгляда. Эта ночь будет очень долгой для них, а главное, Сехун сделает всё, чтобы больше этот лисёнок никогда не покинул его жизнь. *** Тихая мелодия флейты разбудила утром и, услышав её, Сехун встал, заботливо укрыв спящего омегу, оделся и вышел на улицу. Солнце только вставало, золотя своими лучами шпили снежных гор, прогоняя утренний туман. Ву Ифань, играющий на флейте, стоял между персиковыми деревьями и спокойно смотрел на подходящего Сехуна. — Я надеюсь, ты понимаешь, что я не отступлю так просто и верну его. Мелодия оборвалась, а голос снежного дракона источал холод. — Понимаю, но предупреждаю сразу, я тоже не отдам, и если не хочешь войны, то лучше отойди в сторону. Иначе пожалеешь. Сехун насмешливо хмыкнул и, развернувшись, гордо вскинув голову, ушёл. На губах его играла тонкая улыбка. Он не боялся угроз Высшего. Сейчас главное было забрать Мёна и вернуться домой, ну, а там он уже позаботится о том, чтобы ни одна ледяная сволочь не забрала у него долгожданное счастье.