Им уготована вечность.

Семейка Гримм уже давно ожидала этого момента. Кто-то с настороженностью, кто-то с яростным желанием. Некоторые вообще уже все знали. Когда чего-то ждешь с такой силой и много лет, то рано или поздно это происходит. Вот и Пак, наконец, сообразил, что Сабрина не всегда будет в этом доме, что однажды один из ее ухажеров конкретно за нее возьмется. Сообразил и недолго думая пригласил ее в кафе. Что может быть безвиннее, милее и спокойнее? Сабрина надела новый васильковый сарафан, собрала волосы в простенькую греческую прическу. Наконец, она даже нанесла легкий макияж ради такого случая. И вот, гордая, независимая и принципиальная, Брина под руку шагала с тем, кого ненавидела все свои юные годы. Ненавидела и простила. В конце концов, если уж она не может учиться на чужих ошибках, можно же учиться и на своей борозде, пропаханной носом вдоль и поперек. — Ты красивая, — констатировал Пак, после минутного обозревания девушки. — Слишком красивая. Надо будет купить тебе чадру с паранджой. — И это комплимент, — Бри вздохнула и взяла эльфа под руку. Город дышал жаром. Асфальт раскалился и буквально жарил людей живьем. Листья на деревья пожелтели раньше времени, ведь август подходил лишь к своей середине. Молодые парочки, подобные нашей, облюбовали все парковые скамейки, а фонтан был буквально нашпигован людьми. «И вечножителями», — машинально поправила себя Брина. Она уже привыкла к ежедневным встречам с ними в городе. Сказки стали ее неотъемлемой частью, и девушка была согласна связать с ними дальнейшую жизнь. Пусть косвенно, но все же… Пак оказался не таким уж плохим попутчиком. Если он хотел, то мог быть вполне сносным и местами забавным. Эльф знал множество шуток, половина из которых хоть и была весьма пошлой, но тоже могла объясниться индивидуальностью чувства юмора. — Знаешь, а ведь ты никогда не рассказывал о том времени, когда жил в волшебном царстве, в Нью-Йорке, — неожиданно произнесла Сабрина. — Расскажешь? Эльф задумался. Не то, чтобы время там было таким уж ужасным, но воспоминания о прошлом изрядно напрягали его. Вечные придирки отца, который не всегда помнил о дне рождения собственного первенца. Хотя и второй сын тоже не пользовался у него популярностью. Оберон вообще никогда не интересовался семьей. Он все строил планы для королевства, мечтал, что однажды жизнь круто повернется и вечножители выйдут из тени. И единственный раз, когда король проявил интерес к своему сыну, то лишь для выгодной свадьбы. Партия из Пака и Мотылек обещала быть удачной и скрепила бы разрозненные эльфийские дома, которые хоть и подчинялись Оберону, друг друга не выносили. А клан Мотылек вообще слыл самым непокорным. — Не думаю, что это удачная идея, — безразлично сказал юноша. — Но если тебя это интересует. Задавай вопросы, я буду отвечать. Вот и кафе. Кафешка оказалась маленькой, но уютной. Теплые тона в интерьере успокаивали, а еле заметная, но все же достаточно яркая зелено-голубая тема освежала. Столики были миниатюрными, явно предназначенными только для двух человек. Официантка, чуть старше Сабрины, мгновенно очутилась возле них. Она была хорошенькой шатенкой с яркими янтарными глазами и правильно круглым лицом. Кожа казалась фарфоровой и этим выдавала свою хозяйку, явную любительницу макияжа, с головой. Волосы девушка собрала в высокий хвост. На груди табличка с именем: Ребекка. Она напропалую кокетничала с Паком, на что тот отвечал вежливой улыбкой, чего сложно было ожидать от такого типа. — Латте макиато и яблочный пирог, — недолго рассуждая, заказала Сабрина. Кофе было в каждом кафе, а яблочный пирог не занес в меню только совсем уж ленивый. Пак извращаться не стал, просто продублировал заказ подруги. Он был совсем непривычным. Словно другой человек. Неужели Сабрина так сбила его с ног своим вопросом? Заказ принесли через пару минут, которые прошли в неловком молчании. Юноша сидел погруженный в свои думы и печали, а Бри тихо теребила завязки на сарафане и боялась потревожить друга. — Ты хотела узнать о моем прошлом, где же град вопросов? — Пак ожил также внезапно, как и замер. Неожиданность была его коньком. — Если не хочешь, не отвечай, — девушка гоняла кусочек пирога по тарелке, не решаясь его съесть. — Брось, твое любопытство скоро кафе подпалит. Спрашивай, спрашивай. — Ну, — протянула Брина. — Волшебное царство не всегда ведь было в Нью-Йорке… Я о том, что тебе четыре тысячи лет, а уж тогда не было и Америки. Эльф усмехнулся. — Если что, то я родился еще до нашей эры. Миру, который ты знаешь и принимаешь, две тысячи с копейками лет. Я родился во времена зарождения египетской цивилизации, а жил в лесах, где люди позднее воздвигнули Англию. Сабрина удивленно округлила глаза. Она, конечно, понимала, что четыре тысячи лет это ужасно много, но ей не приходило в голову, что Пак даже не ровесник египетских пирамид, он ровесник самой цивилизации! — И ты видел, как появлялись пирамиды? — девушка сообразила, что тайны, над которыми ученые бьются уже несколько лет, прекрасно известны вечножителям. — Не обольщайся, я не видел ни пирамид, ни самих египтян. Я их ровесник, а не свидетель. Эльфы никогда не любили жару, и в Египет нас не тянуло. Мы жили общинами, как и сейчас, в общем-то. Эльфы редко меняют свои привычки. И все время проводили в своих делах, стараясь выжить. Потом уже пришли люди и начали воздвигать свои царства, подавать свои учения. Сначала мы жили с ними в мире, но потом, кому-то не понравилось, что мы практически бессмертны, особенно в сравнении с людьми. Если бы не ты, я жил бы еще долгие тысячелетия. Я увидел бы и конец людской цивилизации, вероятно. Если такой вообще будет. Но видели же мои предки исчезновение майя, хотя тогда эта цивилизация считалась несокрушимой. Для эльфа я еще молод. Пожелай я стареть так, как мне полагается, то сейчас еще был бы мальчишкой. Сабрина смущенно слушала рассказ Пака, переваривая информацию. Оказывается, она оборвала эльфу существование, почти в самом его начале! Ей хотелось провалиться под землю и умереть. «Вот уж не думала, что отберу у кого-то жизнь, — удрученно подумала девушка. — Таким варварским и довольно жестоким способом. Знать, что можешь жить еще тысячи лет и все равно…». Бри не обманывала себя, Пак действительно ее любил, уж слишком явно он это говорил и показывал. Но это ей не льстило, лишь заставляло чувствовать себя негодяйкой. Пара вышла из кафе и направилась в сторону пляжа. — Так почему бы тебе не удрать из Феррипорта? Это ведь вполне возможно. Война кончилась, барьер ослаблен, вечножители могут выбрать другое место жительства. Почему бы тебе не уехать отсюда и не забыть меня? Тогда ты еще сможешь повидать конец людей, — девушка горько улыбнулась. Такая перспектива ее никак не устраивала, но чувство стыда заставляло все это говорить. Теперь она поняла мужа Синдереллы, желавшего омолодиться ради жены. Ведь она, такая красавица, и вынуждена жить с ним стареющим. А каково ему было, когда Синди сама постарела ради него? Пак обнял девушку за плечи и мягко коснулся ее губ. — А я не хочу. То, что ты говоришь, возможно, справедливо и умно. Это логичный вариант для меня. Но разве это мне нужно? — эльф возвел зеленые очи к небу. — Я теряю всего лишь годы. Скучные, невыразительные годы, за которые мог бы многое узнать, повидать, попробовать. И шут с этими знаниями, если такой девушки как ты я уже не встречу! Конечно, я увижу огромное количество девиц. У одной будут такие же голубые глаза как у тебя. У другой — тело. У третьей, если мне не повезет, — характер. Но мне нужна ты цельная. Не буду же я собирать тебя заново, как конструктор. Да и зачем, когда ты уже есть. Сабрина с силой сжимала руку парня, внимательно слушая и не пропуская ни одного слова. Уж такое она точно слышит в первый и последний раз. Она сама об этом позаботится. Не нужно заставлять Пака, объяснять ей какая она чудесная, он никогда не любил романтики. Уже одно то, что он все же решил показать свои чувства без шуток, розыгрышей и прочих игр, показывало насколько ему небезразлична Брина. Не ее тело, на которое велись едва ли не все феррипортские парни, а ее душа. Жестоко раненная в детстве и едва не погибшая в самообмане и недоверии. Пак ласково целовал губы, глаза и щеки девушки. Он целовал ее руки, он никогда бы ее не отпустил. А Сабрина молча прижималась к нему, стараясь превратить мгновение в вечность. Люди выбирают друг друга бездумно. Им нечего терять. Из семидесяти лет потратить пять-десять — ну что за ерунда? Все же нужно попробовать! Вечножители — влюбляясь в друг друга тоже мало что теряют. Им уготована вечность, пара десятков или пара сотен лет — разница малозаметная для сказок. Но жизнь не строит идеальных сюжетов, в ней вообще мало хорошо составленных пьес. Уже не единожды царства и цивилизации спотыкаются об это «но», и не раз еще споткнутся. Любовь вечножителя и человека будет утопать в самопожертвовании одной или другой стороны, ломая идеальный мир тех, что видят эту любовь. Но если чувства столь разных, века враждующих, существ окажутся сильными. Не сломаются и не захлебнутся в банальном быту… Что может быть заманчивей вечности с любимым? Даже если вечность длится какие-то семьдесят лет.