Я ничего не умею, кроме как прощать тебя

Ты сидишь и куришь на постели. Опять куришь на постели. В очередной раз, игнорируя все мои просьбы, приказы и мольбы не курить тут в твой адрес. Ты вдыхаешь и выдыхаешь дым, едкий запах оседает на простыни, ковре, стенах. Неприятный смог вновь наполняет комнату и вытесняет воздух. Дышать становится нечем. В помятой рубашке и с растрёпанными кудрями чёрных волос ты сидишь, сгорбившись на краю огромной двуспальной кровати, на только что выглаженном мною постельном белье, и смотришь безумными глазами куда-то вдаль. В одну точку на обоях. Ты не слышишь звуков, не видишь меня в проёме межкомнатной двери. Ты куришь. Твои мысли тоже будто бы скуриваются вместе с табаком в сигарете. Твоя какая-то усталая, изнемогающая грусть вместе с сероватой струёй дыма поднимается под потолок. Напряжение чувствуется во всём: в твоих жестах, взгляде, внешнем виде. Видно, у тебя опять что-то пошло не так. Какие-то проблемы с твоим ещё не окрепшим бизнесом. Опять не хватает денег, специалистов, возможностей или ещё чего-то. В свои шестнадцать я уже научился сразу видеть, когда людям хорошо, а когда плохо. Тебе сейчас явно плохо. Поэтому ты куришь. Пепел падает на свежевымытый пол. На только что вымытый мною пол. Нет, это последняя капля моего терпения. - Вадим. - Что? – После паузы отвечаешь ты каким-то уставшим, отрешённым голосом, как будто не от мира сего. Поднимаешь взгляд на меня, потом крепко зажмуриваешь глаза, задумываясь о чём-то. Потом снова открываешь их и опять упираешься взглядом в одну точку на обоях. Таким бессмысленным, отсутствующим взглядом. Тебя здесь нет. - Вадим. - Что? – Снова смотришь на меня. - Почему ты опять куришь на постели? Я же просил тебя. Я же просил выходить на балкон! Сотню раз просил. - И? – Отвечаешь безразлично, будто я это вовсе и не тебе сейчас сказал, стряхиваешь пепел на пол. - Ты издеваешься? – меня это начинает не хило раздражать - Я тут целый день порядок наводил, полы вылизал, простыни погладил, а ты пришёл и всё загадил! - Прости. – Твой голос по-прежнему отстранён, а взгляд безучастен. - Прости? И это всё что ты мне можешь сказать?! Вадим, а может, ты хоть раз будешь ценить чужой труд? Может, ты поднимешь свой зад и выйдешь на балкон дымить? Или, может, хоть раз поможешь мне с уборкой? Может, хоть представишь на секунду, каково мне. Каково это – совмещать учёбу и все эти домашние хлопоты? А?! - Жень, а может, ты заткнёшься, а? – тихо произносишь ты. - Что?! – комок обиды и ярости подступает к горлу. – Ты офигел так со мной разговаривать? Встань немедленно, - с этими словами я попытался столкнуть тебя с чистой постели, отобрать сигарету и выкинуть её в пепельницу, в ответ на что получил ладонью по лицу. На моей щеке тут же вспыхнул красным след от удара, а ты невозмутимо поднял голову вверх, и, докуривая у самого фильтра горчащую сигарету, уставился в потолок. А я так и остался стоять посреди комнаты с прижатой к ноющей щеке рукой. Больно. Больно, когда обижают самые близкие, самые родные люди. Хочется кричать, плакать, крушить всё кругом. Но не кричится, не крушится и не плачется. Просто на душе как будто оседает камень. Тушишь сигарету и аккуратно кладёшь окурок в пепельницу. Подходишь, берёшь меня за руку и виновато заглядываешь в глаза. Нежно гладишь по покрасневшей щеке и произносишь негромкое: «Прости». Сколько раз я слышал это твоё «прости». Сколько раз верил, что это всё искренне, что такого больше не повторится. Сколько раз прощал, сколько раз ошибался. Но, по-видимому, у меня нет выбора. Я ничего не умею, кроме как прощать тебя. - Зай, извини, - трепетно произносишь ты, обнимая меня. – Просто понимаешь, у меня такой период на работе и в жизни, когда мне тяжело. У меня не ладятся дела. Снова проблемы, а как их решать я понятия не имею. - Но почему от твоих проблем постоянно страдаю я?! – Обида снова начинает безжалостно сдавливать горло. – И почему тебе так трудно дойти до балкона, чтобы там покурить?! - А может быть потому, что это мой дом! И я буду делать в нём то, что захочу, понял? – безжалостно отталкиваешь меня от себя, повышая голос. - Твой дом?! Ах, значит это твой дом? – не в силах держаться так близко, делаю шаги назад. – А кто в этом доме готовит еду? Кто убирает вечный бардак в комнатах? Может, ты сам это делаешь?! - Хватит меня попрекать?! – Твой голос срывается на крик, – что-то не нравится – проваливай, понял?!!! - Значит, мне уйти, да? – на глаза начинают наворачиваться слёзы, голос переходит в шёпот. – Ну, значит, я уйду…. Начинаю бестолково метаться по комнате, собирая вещи, искать телефон, наушники, рюкзак. - Стой! – преграждаешь мне путь, хватаешь руками за запястья. – Ты думаешь, мне в кайф, когда ты так себя ведёшь? - А ты думаешь, моим родителям было в кайф, когда я ушёл из дома к любовнику, который меня на семь лет старше? А ты думаешь, мне в кайф твои срывы постоянно терпеть?! Ублюдок, мне твоя ругань поперёк горла! Только нервы мне портишь, сволочь! - Заткнись!!! – вновь бьёшь наотмашь, в этот раз по другой щеке и гораздо сильнее, так сильно, что я не удерживаюсь на ногах и падаю на пол. Как щенка, поднимаешь меня с пола за шиворот футболки, хватаешь за волосы и притягиваешь близко-близко к своему лицу. - Я просто убью тебя за такие слова, блядёныш малолетний, – говоришь мне прямо в лицо, а я в ответ лишь зажмуриваю глаза, чтобы не видеть твоего искажённого злобой лица. Твой этот гневный шёпот страшнее любых криков, мятых простыней и пепла на полу вместе взятых. Твой гневный шёпот останавливает кровь в венах, заставляет сердце биться чаще, а тело холодеть от страха. Это невозможно. Невозможно под твоим тяжёлым взглядом находиться так долго. Я опускаю голову, но легче не становится. А ты в ответ лишь разжимаешь руку, и я с полупинка снова падаю на пол. Не помедлив ни секунды, наносишь несколько ударов с ноги в живот. Мне остаётся лишь сжать зубы, чтобы не кричать. За волосы притягиваешь мою голову к своей ширинке. - Вперёд. И не вздумай сопротивляться. Без размышлений расстёгиваю ширинку и беру член в рот. Сейчас с тобой лучше не спорить. Чтобы хоть как-то остудить пыл твоей агрессии, стараюсь сделать всё так, как тебе нравится. Аккуратно облизываю головку, чуть сжимаю губами, затем провожу языком по длине и снова облизываю головку. Но в ответ не слышу ни одного твоего стона, ни одного удовлетворительного слова. Ты снова хватаешь меня за волосы, и я снова получаю пощечину. - Чего ты возишься как в первый раз?! – с этими словами ты проталкиваешь член в горло на всю длину и начинаешь двигаться внутри в быстром темпе. Внутри глотки всё будто царапает. Я пытаюсь откашляться, но ты только ускоряешь темп. Не хочется плакать, но природный рефлекс просто выталкивает из глаз потоки слёз. Я начинаю тихо скулить, прося о помощи, но в ответ ты сдавливаешь рукой моё горло. От недостатка воздуха перед глазами темнеет. Наконец я чувствую знакомый солёный вкус во рту. Ты пачкаешь спермой моё лицо и волосы, а мне остаётся лишь вылизывать дочиста твой член. Чтобы не разозлить тебя. Чтобы не чувствовать больше боли. Снова поднимаешь моё тощее тело за шиворот и тащишь, на этот раз к кровати. Моё лицо вжимается в подушку. Выкручиваешь руки, на запястьях защёлкиваются наручники. Видимо, мои мучения на сегодня ещё не закончены. Открываешь тумбочку. В ней – разного рода наши с тобой постельные «игрушки». Закуриваешь, на мгновенье о чём-то задумавшись, глядя внутрь. Видимо, выбираешь мою участь на сегодня. Чувствую, как к шее прислоняется что-то холодное и острое. Нож. - Жить хочешь? Ничего не отвечаю, лишь затравленно киваю головой. - Тогда придётся подчиниться. И давай без глупых криков. Утомляет. Кончик ножа спешным движением от шеи до бёдер разрезает футболку на мне, оставляя на коже царапину вдоль всего позвоночника. Ты отбрасываешь на пол то, что ещё вчера было новой белой футболкой и начинаешь что-то усердно царапать ножиком на моём плече. Судя по ощущениям, ты пишешь своё имя. Боль заставляет дёргаться, но ты крепко держишь меня свободной рукой. Теперь на моём теле ещё один шрам. Ещё один твой шрам. Отбросив нож, ты достаёшь из тумбочки какой-то предмет. Наверное, новая игрушка. Я не видел её раньше. Резиновый шарик с пультом на проводе. Рывком стягиваешь джинсы с моих бёдер вместе с нижним бельём, оставляя ногтями на ягодицах царапины. Вводишь шарик внутрь меня. Без смазки идёт туго, но я уже привык. Я даже представить не могу, чего мне теперь ожидать от тебя. Сердце разрывает страх. Надеюсь, ты не прикончишь меня прямо здесь. Нажимаешь какую-то кнопку на пульте, и шарик начинает стремительно надуваться, растягивая меня изнутри. Пытаюсь вытолкнуть посторонний предмет из себя, но твои крепкие руки не позволяют сделать это. Мне остаётся только сжать руки в кулаки и закусить зубами простынь, чтобы не кричать в голос. - Я же сказал, что сопротивляться не стоит, - уверенно произносишь ты и тушишь дымящую сигарету о моё бедро. Сквозь сжатые зубы слышишь мой хриплый крик. От едкого дыма горло начинает душить кашель. Игрушка внутри меня достигает внушительных размеров и угрожает порвать меня изнутри. Я начинаю тихо скулить от невыносимых ощущений. Ты снова нажимаешь какую-то кнопку, и она перестаёт увеличиваться. - Ну что, - произносишь над самым моим ухом, - теперь ты готов просить прощения? Мне нечего тебе ответить. - Молчишь? Зря. – С этими словами ты достаёшь из меня игрушку, чем лишь на мгновенье облегчаешь мою участь. Оттягиваешь мою голову за волосы так сильно, что в шее хрустят позвонки. В произвольно открытый рот вставляешь кляп. Я успеваю лишь заметить, как в твоих руках появляется плётка и на мою спину и бёдра начинают опускаться удары. Один за другим. Пытаюсь вырваться, но доставляю лишь больше боли самому себе. Ты удовлетворённо смотришь на скатывающиеся по моим щекам слёзы. Ты снова сломал меня. В ёбаный очередной раз. Я пробую не думать об этом. Пробую как-то абстрагироваться от происходящего, уйти в себя и не чувствовать боли. Пробую даже перестать дышать, чтобы быстрее потерять сознание. Но ничего не получается. Всё что у меня есть – моя боль, мой крик да ссадины от стёртых наручниками запястий. Всё что мне остаётся – вжаться посильнее в подушку и молиться, чтобы это всё закончилось как можно скорее. Я не прошу тебя о сострадании – это бесполезно. Всё что мне позволено – разделить с тобой прокуренный, усталый солёный воздух этой комнаты и терпеть, терпеть, терпеть…. Когда эта бессмысленная порка тебе надоедает, отбрасываешь плеть в сторону, наваливаешься на меня сверху и шепчешь на ухо: «А теперь просто раздвинь ноги пошире и расслабься». Эта фраза, эта ненавистная фраза добивает меня. Чувствую себя ничтожеством, беспомощной шлюхой. Сейчас ты используешь меня. Без спроса, без разрешения, без согласия. Резко вставляешь свой член в меня на всю длину. Дёргаюсь от неожиданной боли, но ты лишь сильнее держишь мои руки. Зубами прикусываешь исцарапанную кожу спины, заставляя меня просто взвыть от боли. Вкус крови на губах тебе определённо нравится, издаёшь довольный звук и начинаешь двигаться во мне. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее. С каждыми движением внутри всё как будто переворачивается. Ускоряешься ещё сильнее. Одной рукой взявшись за простынь, а другой схватив меня за волосы, долбишь с такой скоростью и силой, что я даже не могу подстроиться под тебя. Кровать вот-вот готова сломаться. Ты рычишь от удовольствия, шлёпаешь меня по ягодицам, пытаешься проникнуть ещё глубже. Липкая жара вокруг затуманивает сознание. Всё словно уплывает куда-то вдаль. Наконец чувствую, как внутри меня растекается тёплая жидкость. Ты снимаешь с меня наручники, вынимаешь кляп изо рта и довольно опускаешься на кровати. Закуриваешь, думая о чём-то, смотришь в потолок. Я поворачиваюсь к тебе спиной, накрываюсь одеялом с головой и в таком положении стараюсь лежать и не шевелиться. Чувствую, как ты поворачиваешься ко мне, и сильной рукой пытаешься меня обнять. Почему я до сих пор не ушёл от тебя? Ты столько раз обижал меня, делал мне больно. А я столько раз прощал, сколько раз ошибался. Но, по-видимому, у меня нет выбора. Я ничего не умею, кроме как прощать тебя.