Аллегория

      Когда воскресным утром ты слышишь пение птиц не в корчме, полной народу и мерзких запахов, въедающихся в нос острым ароматом, а в мягкой уютной постели, прижимая к боку юное податливое тело, то на губах невольно расцветает тёплая улыбка. Не потому, что ситуация казалась ему до абсурда простой или какой-то неприятно-пошлой, а потому, что сейчас как никогда Геральт мог отдаться забвению, забыть о вечных поисках и постоянной борьбе меж выбором одной из двух чародеек. Шани была понимающей девушкой. Она была чудесной со всех сторон. Никогда не укоряла, никогда не просила и не надеялась. Не вставала между Йеннифер и Трисс, оставаясь где-то в тени и не претендуя ни на какую роль. Геральт видел, что Шани влюблена. Он не слепой, совсем нет. Мутации не превратили его в безнадёжного слепца. Как раз-таки наоборот. Её чувства были открыты для него, как книга. Да и она не пыталась их как-то скрыть.       Но оба понимали, что ничего не выйдет. Геральт будет вечно уходить — у него дорога большака с множеством убийц, монстров и баб является неотъемлемой частью жизни. Когда-то ведьмак говорил Регису, что, однажды, окончательно поселиться в Корво-Бьянко и уйдёт на покой, подальше от жизни ведьмака и вечных неудобных ночлегов в лесу под каким-нибудь старым обветшалым дубом. Но пока это "однажды" не наступило, он будет уходить вновь и вновь, пока почти смертельная рана не подкосит его здоровье и быть ведьмаком не станет для него, как нечто потенциально опасное. Да и тогда Gwynbleidd предпочтёт быть один, чем с кем-то. Одиночество стало для него чем-то вроде неотъемлемой частью в жизни. Прямо как утопцы, эндриаги и множество других мерзких тварей...       Геральт привязался к Шани. Он испытывает к ней тёплые чувства, теплее, чем к Йеннифер или Трисс. Он любит её по-своему, не пылкой любовью, как к Йен, и не огненной страстью, как к Трисс. Скорее, как нежный и юный цветок, нуждающийся в каком-то особом надзоре. Шани была привлекательна во всём. В теле, в характере и своей чарующей улыбкой. Когда фон Эверек, брат Ольгерда, поцеловал на той свадьбе Шани, он глубоко пожалел, что не сделал это сам. И не сделал это так, как хотелось ему. Не поцеловал, оставил и уехал. Но обещал вернуться, зная, что безбожно врал. Вернуться-то вернулся. Но не навсегда, как мечтала того маленькая влюблённая дурочка. Но дурочкой Геральт её не считал. Совсем нет. Скорее неопытной и наивной.       Белый волк хотел бы приходить к ней снова и снова, с грустью наблюдать, как угасает это яркое солнце. Человеческий век короток, и сколько бы не желал он находиться рядом с ней, слово "всегда" здесь не подойдёт. Ему нужна долговечная спутница, имеющая возможность скрасить хоть какие-то вечера своим присутствием. Но Геральту же никто не нужен. Он сам по себе. Один. И дать ей ответ на любовные чувства Gwynbleidd не сможет. Потому что соврёт ей. Он её любит. По-своему, но любит. Но эта любовь не сможет окупить её. Потому что она... просто не та. Ненастоящая.       — Ты снова уходишь, — она смотрит на него бесконечно грустно, и ведьмак замирает на месте с глубокой болью на сердце. Он снова уходит. И не ясно, надолго ли. — Даже не предупредил. А мог бы. Хотя бы в последний раз.       Легендарный ведьмак молчит, поднимает на неё печальный взгляд и говорит мысленно: "не нужен тебе старый белый волк, девочка. Не сможет тебе дать того, чего обычно хотят девы. Ни новой маленькой жизни, ни бесконечной любви и постоянного присутствия". Было больно. Не только ей, но и Геральту.       — Я вернусь, — Плотва заходится ржанием, мотает головой, встряхивая гривой, и ласково тычется мордой в ладонь Шани. Прощается. Шани сломлено улыбается.       — Ты всегда возвращаешься. Даже тогда, когда тебя не ждут.       Почему-то в этот раз он понимает, что больше не вернётся. Никогда.       — До встречи, Шани, — он шепчет это едва-едва слышимо. Но Шани слышит. Она услышала бы его даже в бесконечном гуле войн.       — Прощай, Геральт, — ...и она тоже чувствовала, что это их последняя встреча.       Так больно ему ещё не было никогда.