«Coram me tecum eadem haec agere saepe conantem deterruit pudor quidam paene subrusticus, quae nunc exprimam absens audacious, epistola enin non erubescit. При встречах с тобой мне часто хотелось сказать тебе об этом, но меня удерживал какой-то едва не дикарский стыд; теперь, находясь вдали, я буду более откровенен — ведь письмо не краснеет». — Марк Туллий Цицерон
***
Каждому из нас приходилось сталкиваться с расстоянием. И есть такие люди, которые дороги нам, даже несмотря на эту преграду. Эти сантиметры, метры, километры порой являются хорошей встряской для человека. Переосмысление своих же правил и принципов, смирение и понимание. Всё это приходит не сразу. Поэтому мы должны, несмотря на волнение и страх, отпустить человека и дать ему свободу, позволить ему сделать так, как он должен поступить. Как бы поступил каждый истинный мужчина. Сначала попытки отговорить, заставить, манипулировать.— Что угодно, только не уезжай…
Но все попытки тщетны. Не потому, что человек отказался от вас, просто так нужно. И ты опускаешь руки в последний раз, надеясь на чудо. Но его не происходит. Позже начинаешь искать роли, которые, возможно, смог бы выполнить ты. Роли, которые должны были заставить его почувствовать тоже самое, что и ты, и, как следствие, одуматься. Но с наступлением нового дня тебя все сильнее отпускает эта ситуация, ты больше не ребёнок, ты больше не капризный. Говорят, что мудрость приходит с годами, но она приходит с поступками. Ты учишься на своих же ошибках, которые могли просто разрушить ваши отношения с человеком. Ты начинаешь понимать и просто миришься с подобным исходом. Не потому, что твоё мнение никому неинтересно, а потому, что ты не эгоист. Есть ситуации, в которых ты просто обязан уступить и просто ждать. С приближением этого дня она всё больше уходила в себя, старалась понять его. И сейчас она уже не сопротивляется. За день до его отъезда случилось то, что не позволит ей играть те роли, которые она бы хотела сыграть. Не потому, что он не разрешит, она решила всё сама. И ты ему не скажешь, потому что он мыслями останется здесь, а, возможно, и вовсе не уедет. Поэтому ты молчишь, прекрасно понимая, что это его долг, что он всей душой готов его исполнить. И это тебя успокаивает, даёт надежду, что он вернётся. Можно было воспользоваться этой возможностью, чтобы оставить его рядом, но это было бы нечестно. Со временем она это поняла. Она уважает его выбор и стремление. Ей бы совесть не позволила манипулировать подобными вещами тем, кто дорог ей больше жизни. А сейчас он целует её в лоб. Чувства смешиваются воедино. Это же не прощание? Не последняя встреча? Ты замираешь в один миг, и дальше уже не в состоянии понять, что происходит. Ты просто молчишь, кусаешь губу, чтобы не дать рвущимся на волю чувствам выйти. С каждой секундой его силуэт всё отдаляется. И ты, не в силах больше держаться, даёшь одной «скупой» слезе вырваться наружу.— Всё-таки уехал…
***
«Время — лучшее лекарство», — говорили они. Но только это всё неправда. Ты просто учишься жить с этой болью, принимать её как что-то обыденное. Год разлуки пролетел также быстро, как и наступил. Девушка зашла в подъезд своего дома, придерживая спереди перевязанную вокруг неё ткань одной рукой, а в другой руке находилась авоська с набором продуктов, полученном в качестве помощи оставшимся в городе. Её взгляд сразу же переместился на ячейку под номером «67». Из ящичка торчал небольшой кусок бумаги. Поставив авоську рядом с собой, она быстро вытащила оттуда письмо, и не одно. Первое было от него, а второе ей было неудобно просмотреть, так как вторая рука была занята. Схватив продукты той же рукой, в которой находились письма, она в быстром темпе поднялась на нужный ей этаж. Как только дверь квартиры отворилась, первым делом она зашла на кухню, находящуюся слева от входной двери, и оставила набор на столешнице. Между тем, как пройти в свою комнату, она бросила письма на стол. Дверь в комнату прикрылась, но за ней были слышны недовольное пыхтение, причитания, а затем и вовсе спустя время тихое пение из её уст. Оно успокаивало, становилось спокойно на душе, будто всё уже закончилось. Даже несмотря на то, что за окном только наступал вечер, могло сложиться впечатление, что уже достаточно поздно. Всё из-за осеннего сезона дождей, которые плотным полотном устилали всё небо так, что было не видно ни единого лучика света днём, ни единой звёздочки ночью. Теперь она выходит из комнаты — и все её мысли и чувства полностью полны желания скорейшего прочтения письма. Вот она садится рядом и берёт первое письмо в руки. Письмо от него. Осторожно вскрыв конверт, она достала заветную бумажку.- Как же давно не было писем...
«Дорогая, Люси! Прости меня за то, что я не писал столь долгое время. Очень надеюсь на твоё понимание. Отвечая на твой вопрос из письма, могу сказать лишь то, что мои дела быть нормальными или хорошими попросту не могут, ты сама знаешь почему. Я потерял в последнем бою товарища. Может помнишь Грея, я тебе про него рассказывал в последнем письме полгода назад. Мы пережили тяжёлые времена блокады. Думаю, что ты прочла это в последних новостях газеты. Но я цел и невредим, ты только не волнуйся. На самом деле, я пишу это письмо не в самом лучшем месте. В подземелье мало света, так что не ропщи на меня, если вдруг что-то будет не совсем понятно написано. Я не знаю, почему говорю тебе это только сейчас, но я бесконечно рад тому, что ты отказалась от затеи отправиться со мной на фронт в качестве работницы на складе. Женщинам тут крайне нелегко, мне бы было невыносимо смотреть на твои страдания. Спасибо, что позволила мне почувствовать спокойствие за твою бесценную для меня жизнь, любовь моя. Мне так много хотелось тебе сказать перед отъездом, но я почему-то чувствовал какой-то необъяснимый стыд, что не мог вымолвить и слова. Хотелось так много сказать о моей любви к тебе и страхе, который я так же, как и ты, испытывал, когда расставался с тобой. Я хотел написать тебе всё о моих мыслях и чувствах, но мне кажется, что лучше будет для нас, если я скажу тебе это при нашей следующей встрече, прямо в глаза. И сделаю то, что уже давно хотел сделать, но боялся, что ты отвергнешь меня. Я безмерно скучаю по тебе, однако прошу тебя не грустить. Скоро всё наладится, и мы снова сможем прогуливаться в парке вечерами, посещать театры, а после вести дискуссии насчёт просмотренного представления. Скоро мне предстоит отправиться снова на поле битвы, но будь спокойна. Ты же знаешь, наши не сдаются просто так без боя! И примерно через месяц я смогу тебя посетить, мою ненаглядную и прелестную Люси. Целый год тоски по тебе даёт свои плоды. Надеюсь, что ты ещё не забыла моё лицо, потому что я твоё - нет. Терпение, любовь моя. Жду с нетерпением нашей с тобой встречи!»
Нацу Драгнил Август 1991 года Фиорская почта
Что она испытывала во время прочтения письма, нельзя передать словами. Глаза наполнились слезами, а глупая улыбка до ушей была настолько яркой, кой за целый год ярче ещё не бывало. Немного успокоившись и отложив письмо любимого, она потянулась за вторым письмом, и рука замерла в паре сантиметром от него. Письмо было от фронтового начальника группы, в которой находился Драгнил. Взяв себя в руки, она дрожащими руками вскрыла конверт и долго не решалась прочесть содержимое на бумаге. Когда она наконец развернула листок, её сердце пропустило удар.«Уважаемая гражданка страны Фиор, Я, начальник 3 группы фронта, Эмир Тернсворд, сообщаю вам, что Нацу Драгнил, являющийся нашим товарищем, погиб в бою, как настоящий герой, при реке Эйнса. Тело не удалось спасти. Мы приносим вам свои искренние соболезнования. В главном пункте города вам могут передать личные вещи покойного. Вам будет достаточно назвать ваше имя.»
Эмир Тернсворд Сентябрь 1991 года Срочная фиорская почта
Глаза застыли в ужасе, наружу вырывался безмолвный крик. Она скатилась вниз на пол, сжимая "злосчастное" письмо. На бумагу падали капли слёз, она зажала рот рукой, чтобы не закричать. Её грудь резко вздымалась от наступающих рыданий. Она не верит в происходящее, этого просто не может быть. Сжимая руки до побеления костяшек, она плакала беззвучно. Казалось, что сердце вот-вот разорвётся от такой боли. За окном бушевала природа. Крупные капли дождя вновь падали на их город. Война унесла тысячи жизней.Но он теперь так и не узнает, что в приоткрытой комнате кое-кто издавал тихое сопение из детской колыбели.