Caput Mortuum Vitrioli

Гувернантка Эсмина была не настолько стара, чтобы ей почудилось всё это. Сеньор Габриэль, юный офицер речной армии господина Легаро, вымазанный кровью с ног до головы, совершенно голый, полз по решеткам их окна, словно слизень, выворачивая суставы, цепляясь за каменную кладку замка... Да и был ли он похож на сеньора Габриэля — красивого, высокомерного юношу из вражеских оккупантов, так некстати сразившего сердце её юной воспитанницы? Его тело — тело не молодого мужчины, а чудовища — жилистое, как прут, покрытое редкими длинными волосами, напоминало ей собачью пасть: чёрно-розовое, блестящее от влаги.  И крови. Снилось ли Эсмине всё это? А её Аурэлия?! Эсмина боялась перевести взгляд, она лишь слышала звуки: треск, цоканье, чавканье, мельтешение быстрых сильных ног с чётким контуром мышц и вздувшихся вен. Во что он превратил её? Что же такое он сам? Аурэлия, напитавшись, отбросила труп стражника, расправила кожистые крылья за спиной — места было мало, и она рявкнула, пискнула, зарычала от негодования, крылья царапнули стены. Её юная воспитанница Аурэлия... Теперь она была один в один, как то существо, только что распахнувшее забитые деревом ставни, словно ему не стоило это никаких усилий. Это сделал с ней он, Эсмина не сомневалась. Аурэлия только вчера говорила, что готова пойти на всё, лишь бы не достаться господину Легаро, этому жирному, скверно пахнущему ублюдку, жадному до девичьей чести захватчику. Он грозился, что стены её башенки не устоят под его натиском этой же ночью. Но этой ночью произошло невероятное. Аурэлия подпорхнула к распахнутому окну, слилась в объятиях с существом, ещё утром бывшим сеньором Габриэлем — Эсмина узнавала его теперь только по форме головы: выдающийся лоб и затылок, высокие скулы, глубокие глазницы. Их длинные, кровавые, словно змеиные, языки на изуродованных, длинных мордах, соприкоснулись, сплелись. Блеснули клыки. Эсмина отвела взгляд, её затошнило. Возле уха защёлкало, и она с трудом разлепила глаза. Аурэлия стояла прямо перед ней и смотрела на неё будто бы жалостливо. Её лицо... Боже праведный, это было вовсе не лицо. «Я не оставлю тебя одну», — зазвенело в её голове. — «Я не брошу тебя на произвол этих свиней». А потом... Резкая боль в области шеи и ощущение холода, плывущего по жилам. Оседая на забрызганный кровью пол, Эсмина глядела, как эти двое карабкаются по стенам соседней башни, будто две саламандры, а после взмывают вверх на чёрных, полупрозрачных, испещренных линиями и точками крыльях. Глядела и умирала. «Аура Наваретте. Испанская поэтесса, художница, блогер». Усмехнувшись, Аурэлия закрыла страничку Википедии. За две с лишним сотни лет своей жизни она поняла, что скрываться проще на виду. Аурэлия давно не убивала людей — со всеми этими законами, полицией, пластиковыми картами и интернетом охотиться стало гораздо сложнее. Проще было достать донорскую кровь. Или кровь со свиноферм. На неё там давно махнули рукой — что взять с этих творческих личностей? Все через одного сумасшедшие. Аурэлия действительно неплохо рисовала и складывала рифмы — в Испании начала 18-го века девиц из знатных семей учили создавать красоту. Аурэлия писала свои стихи по ночам. Стихи, полные сжимающей сердце тоски и боли от несбывшихся чаяний. Габриэль спас её, но не смог улететь с ней. «Я должен помочь своим. На вашей стороне скоро будет перевес. Войска Амелла переходят горы, через час они будут здесь. Я найду тебя». Он не произнёс ни слова — она услышала его мысли — поцеловал её, а после взмыл в воздух и камнем ушёл вниз. Аурэлия больше не видела его. Ни на следующий день, ни через сто лет, ни через двести. В одиночку она познавала свою силу, в одиночку укрощала аппетит, училась охотиться. Множество раз ползала по дну жизни и множество раз взмывала вверх. Познавала богатство и бедность, свободу и заточение, насилие и жестокость, страсть и ненависть. Отдавала невинность, так бережно хранимую, обещанную ему, отдавалась после бесчисленное количество раз, словно пыталась познать всю грязь и возвышенность отношений между мужчиной и женщиной, позволяла утягивать себя в пучину и утягивала сама, пока это ей не наскучило. Аурэлия отчаялась ждать Габриэля, отчаялась искать и устала мучиться, теряясь в догадках, но он всё ещё жил в её стихах, в размытых чёрных силуэтах на здоровенных холстах — картины неплохо продавались на Artmajeur. Она вспоминала его по ночам, его образы — в хитросплетеньях слов, в размашистых мазках кистью — дарили ей вдохновение и слабую надежду. Может быть когда-нибудь... Ведь у неё впереди целая вечность. «Картины художницы Ауры Наваретте по-настоящему пугают. Очень глубокие образы, туманные силуэты, мрачная цветовая гамма — это современная готика с примесью викторианской атмосферы. Интересно, что Аура пишет только чёрным и caput mortuum — цветом, напоминающим оттенок подсохшей крови. Сплетни утверждают, что сеньорита Наваретте пишет настоящей кровью...»