Коновал и костоправ

Дриззт редко чего-либо боялся в своей жизни, и когда это случалось, боялся он не за себя. Ровно до этого дня. А случилось все так... Леди Аластриэль обещала, что все будет прекрасно, и они обо всем позаботятся. Он ей, разумеется, верил. Еще никогда эта сиятельная и прекрасная женщина не позволяла себе предстать плохой хозяйкой. Он знал, что будет обласкан вниманием, даже если это внимание будет не очень-то и нужно. Но первый тревожный звоночек прозвенел, когда великолепная волшебница сообщила, что не в силах ему помочь. Более того! Не готов был помочь ни один жрец и друид, которых срочно созвали ко двору. Нет, они добросовестно сняли боль, что позволило эльфу уйти в дремление на пару часов, впервые за неделю пребывания в Серебристой луне. Скорее бы вернулась Кэтти-Бри! Его начинало утомлять всеобщее беспокойство и прыжки вокруг него. А она всегда знала, что делать, сколь бы младше ни была, сколь бы меньше зла ни видела на своем пути, и именно эта чистота делала ее такой сведущей в вещах простых и приземленных. Вместе с тем, являясь в первую очередь героем и дварфийской принцессой, его жена могла отличить шарлатанство от бессилия и шантаж от скрытности. Ибо в голове у почти двухсотлетнего дроу не укладывалось, как это властительница Серебристой луны и придворные одаренные не могут помочь при простой боли? Его размышления прервал старый человеческий коновал, в руках которого Дриззт и философствовал в данный момент, не в силах делать что-либо другое. - Прекрати глядеть волком или вылетишь вон отседа. Твоего брата у меня отродясь не было, и не очень-то и надо! Дриззт даже воспрял духом. Ах, это восхитительное чувство расовой дискриминации! День назад, отчаявшись получить вразумительный комментарий и пребывая в крайне дурном расположении духа из-за тупой, навязчивой и ноющей, пусть и не такой уж сильной боли, он сделал то, о чем в иной день не стал бы и думать. Ушел в тихий запой в одной из самых злачных и старых людских таверн, какую только сумел найти. Пойло тут гнали из гальки и голубиного помета, так, что даже его дроуский организм пробирало на какое-то время. Ну а люди, будучи народом любопытным, поборов свой страх и узнав его по глазам, начали активно интересоваться его мрачным настроением. А выслушав эльфийскую печаль, которую Дриззт считал слишком незначительной, чтобы скрывать, разулыбались, подхватили его под черны рученьки и... И вот он здесь — в развалюхе, стены которой увешаны сушеными травами, не очень чистые на вид столы обложены странными пыточными инструментами, а в углу чадит курильница с очень уж подозрительным и сладким на вкус дымком. И на все его возражения притащившие его сюда родственники трактирщика просто смеялись, панибратски хлопали по спине и заверяли, что: «Откель же сиятельной леди про такие дела знать? Она ж эльфа, одну траву и жрет. А ты дроу! Тебе мяса и сладостей подавай! А поди попробуй сто с лишком лет сладкое жрать без задней мысли! Вот и беда». Откуда они прознали про любовь Дриззтa к сладкому, он тоже уточнил. Старший из человечьих парней ответил: - Дык ясно же! Такой мелкий, мне по локоть, а силы как в огре, да прыти как в скороходах. Без сладкого так не выйдет, ты ж может и черный, но кровь в тебе такая же, как во всех остальных. Так-то. Дриззт не успел даже изумиться такой глубине познаний в биологии и анатомии, возникшей по необходимости и от простой жизни, а не данной образованием. Старик, представленный ему Эрдом - «коновалом и костоправом» и жуткий на вид, словно он втрое Дриззта старше, с поразительной для такого старого человека силой огрел дроу по затылку. И хоть Дриззт сознания не потерял, но его секундного замешательства хватило. Он было отдался на волю инстинкта, а руки метнулись к привычным рукоятям клинков, но курильница оказалась у него перед носом быстрее. Не иначе, один из парней держал наготове! И началось такое волшебство, на которое ни один из магов, ни сама Аластриэль способны не были. Дриззт все понимал, но совершенно ничего не чувствовал. Его безвольное тело разложили на столе, голову задрали под странным углом, а челюсти разжали, зафиксировав открытый рот. Человеческий старец склонился над ним, с одним из пыточных инструментов в руках...

…

Кэтти-бри очень старалась не смеяться, глядя на гордо демонстрируемую дыру там, где совсем недавно у ее мужа был зуб. И ведь как восторженно рассказывает о том, что отныне завязывает с печеньем и медом! А может, у того старца и на нее найдется время? А то вот незадача: уже и не молода совсем, а зубы мудрости взяли, да и полезли вкривь и вкось. Такие коновалы с чудо-курильницей порой дороже любых Аластриэлей!