Из колонок радио, местами потрескивающего в силу своего долголетия, доносится приятный лилейный девичий голос. Чунмён постукивает в такт пальцами по стекольной раме и думает, что голос Бритни Спирс ни с каким другим не спутает. Все её альбомы, все видео, промоушены и концерты — всё это Чунмён просмотрел по сто раз. И обычно в середине декабря он устраивает грандиозный марафон по Спирс, запираясь в комнате с бутылкой виски и мандаринами. Правда после второго бокала его тянет обжиматься с туалетом, а потому в последнее время приходится заменять виски зелёным чаем.
Да и сейчас не декабрь, чтоб устраивать очередной марафон. И Минсок не позволит.
Чунмён опасливо косится в сторону Минсок, рыжий хвост которой покачивается из стороны в сторону, и драматично вздыхает. Первое время сестра не обращает на это внимание. Тогда Чунмён вздыхает громче и трагичнее.
— Ну что опять? Что за предсмертные вздохи?
— Сегодня вечером, ты знаешь, будет ведь твой сериал…
— Нет, — не дослушивает Минсок, выворачивая руль вправо и не отрывая глаз от дороги. Начинается песня «Toxic».
— Минсок!
— Я сказала, нет. Сегодня моя очередь смотреть сериал, а ты свою Бритни пересматриваешь каждый день. У тебя целый год, вся жизнь состоит из марафонов её песен. Не хочешь увлечься чем-нибудь новым? И вообще! Я так устала, ты не представляешь. Всё тело ломит после этой олимпиады, а у тебя никакого сочувствия.
Чунмён любит Минсок, лучше старшей сестры не найдёшь. Но порой её дотошность в уборке, одежде, да вообще во всём выводит из себя. Он тайно желает, чтобы сестра поскорее нашла себе хоть кого-то, вышла замуж, упорхнула из его скромной квартиры и оставила их с Бритни наедине…
Только вот Минсок, скорее всего, заделается в партию либералов, нежели выйдет замуж.
Минсок глушит машину, и Чунмён, чувствуя ломоту во всём теле, еле выходит наружу. Господи, как Чунмён ненавидит лето. Его любимая белая рубашка мокрая насквозь от пота; помытые накануне волосы слипаются в сплошной вороний ком, а в области задницы так и чешется.
— Эх, — драматично вздыхает парень, плетясь к багажнику. Минсок демонстративно не замечает его, достает лёгкие сумки, а тяжёлые чемоданы оставляет на долю брата. — Я ведь люблю тебя, Мин…
— Хватит лести. Ох! Ну ты и вспотел. Зачем вообще надел эту рубашку?
— Тебя же встречал, — бурчит он, чувствуя, как хрустят позвонки из-за тяжести чемодана. Мысленно Чунмён обещает со следующей недели заняться спортом, а пока что марафон Бритни Спирс под сопровождение зеленого чая. Определённо.
Минсок плетётся впереди в своем олимпийском красном костюме, с двумя медалями на груди; мерно раскачивается ее рыжий хвост, и вся она излучает собой вселенскую гармонию и уверенность. На фоне нее сгорбленный Чунмён с влажной челкой выглядит, мягко говоря, убого.
Когда они достигают третьего лестничного пролета, слышится хлопок дверью и знакомый высокий смех, который немедленно разносится по всему этажу. Чунмён тяжело вздыхает, прикрывает глаза и принимается считать до пятнадцати. Только не это. Только не он. Только не эта тощая задница, которая не даёт спать примерному гражданину, Ким Чунмёну, какую ночь.
Однако смех не прекращается, наоборот, множится, и на глаза попадаются двое парней.
— Минсок, иди быстрее. Главное, не останавливайся! — шипит парень.
— Доброе утро!
Чунмён закатывает глаза. Так и знал. Его личный геморрой, его любимый сосед.
Бэкхён изучает Чунмёна своим тяжёлым взглядом, на дне которых плещутся ехидство и, возможно, желание отомстить, потому что этой ночью именно Чунмён стучал по трубам, когда эти соседи закатили очередной рок-концерт. На этой почве у парня даже вроде начал поддергиваться глаз. Давно пора сдать Бэкхёна и его притон под суд.
— Я имел неосторожность взять вашу квитанцию, мне её подсунули, — улыбается Бэкхён, но ничего искреннего в этой ухмылке Ким не видит. Минсок спохватывается первая, забирает квитанцию, благодарит, и вот уже можно разойтись, как…
— А меня Лухан зовут, — новоприбывший друг Бэкхёна улыбается от уха до уха и то и дело скользит глазами по ногам Минсок. — Недавно переехал сюда, неплохо тут у вас. Только по трубам вчера стучали…
— Так это я стучал, — недовольно парирует Ким. — А нечего музыку громко врубать в десять часов вечера, нормальные люди спать ложатся.
Глаза Бэкхёна сужаются, но в перепалку он пока не решается вступать.
— В десять часов только пенсионеры спят, — прыскает Лухан в кулак, но под недовольным взглядом Минсок замолкает.
«Так его! — мысленно кричит Чунмён. — Поставь этих двух упырей на место!»
— А вы женаты? — интересуется беспардонно Лухан. — Хорошая пара.
— Он мой брат. Есть ещё вопросы?
— Да нет, — Бэкхён проводит своими тонкими пальцами в кольцах по смолистой голове и улыбается, отчего кровь в висках Чунмёна начинает быстрее стучать. — Поздравляю с победой на конкурсе. Видел твое выступление на олимпиаде.
Минсок едва заметно краснеет, а тем временем глаза Лухана переползают с ног на грудь, где покоятся медали.
— Что ж, однако нам пора, — напоминает Чунмён. — Надеюсь, сегодня ночью вы не вынудите меня стучать по трубам.
— Не волнуйтесь, я лично прослежу за Бэком. Он у нас личность… творческая.
Чунмёну плевать на личность Бэкхёна. Единственное, что он хочет сейчас, так это стянуть с себя эту чёртову рубашку, и нет — не из-за Бэкхёна. Просто очень жарко, лето ведь. И нет, всепожирающий взгляд Бэкхёна ни при чем.
Когда они оказываются в родных четырех стенах и сдерживать себя больше не надо, Чунмён скидывает чемоданы, расстёгивает рубашку и бормочет что-то нецензурное, потому что говорить и думать о Бэкхёне, о его чёртовых тонких пальцах в кольцах, о его ногах и заднице в кожаных брюках (в такую-то жару) цензурно невозможно. Чуткая ко всему Минсок лишь сочувственно улыбается, но шанса съязвить не упускает:
— Ничего такой Бэкхён. Отличная замена твоей Бритни.
— Не смей…
— Красивый парень. Рядом с таким обо всём забудешь. Даже о Бритни.
— Заткнись! Никакого Бён Бэкхёна в этой квартире. Ни слова не хочу слышать.
— Друг его, правда, словно под чем-то, — смеётся Минсок, вспоминая добрые оленьи глаза. — Но вежливый.
— Он тебя так бесстыдно разглядывал, что даже мне не по себе стало.
— А что? Пусть разглядывает. Не жалко.
Чунмёну от такого заявления становится подозрительно, потому что… Серьёзно, Минсок и какой-то парень? Она не наехала на него? Почему ей нравятся его разглядывания? Так он ещё и сожитель Бэкхёна, не лучшая партия. Мысленно Ким делает себе пометку, чтоб познакомить сестру со своим коллегой. Если уж встречаться и выходить за кого-то замуж, то только за проверенного человека. Чунмён обязательно возьмётся за это, а пока марафон с Бритни.
Наступление нового дня отправляет впечатлительного Чунмёна в нокаут. Он сразу счел подозрительным отсутствие Минсок в такое время, однако доносящаяся музыка с балкона и приглушённые голоса расставили всё на свои места.
— О, ты проснулся? — сестра в спортивном костюме разминает шею под умиротворяющую музыку, пока по другую сторону, на соседнем балконе, стоит ухмыляющийся Лухан. Тоже в спортивном костюме. — А мы тут зарядку устроили. Тебе бы тоже не помешало.
— У меня работа, — Чунмён тянется за высохшими брюками, не забывая при этом буравить Лухана недобрым взглядом. — Давно вы тут?
— Уже как полчаса, — слышится ехидный голос, и желание перемахнуть через балкон у Чунмёна подскакивает до предела. Бэкхён оказывается позади Лухана с бутылкой чая, но самое главное… Чунмён сглатывает. Обнаженный по пояс. В одних домашних шортах, слабо держащихся на бедрах.
Бэкхён тощий, выпирающие ребра хочется пальцами пересчитать, а похотливая часть Чунмёна и вовсе умоляет шорты упасть к ногам, но он себе напоминает: «Ты скромный! Возьми брюки и вали. Не смей реагировать на его провокации».
Да-да, скромный, как мантру повторяет Ким. Но щеки уже горят как у четырнадцатилетней школьницы, а глаза магнитом тянутся к смуглой коже.
Бён Бэкхёна нужно запретить законом. И однажды Чунмён вызовет полицию по его душу, уж точно.
— Чунмён, всё хорошо? — Минсок треплет его по щеке, и губы Бэкхёна трогает едва заметная усмешка.
— Я пошел.
— Но работа только через полтора часа.
— Я пешком пройдусь.
Когда балкон остаётся позади и брюки оказываются на нем, парень еле сдерживается, чтоб не влепить себе оплеуху. Только вчера жаловался на Лухана, бесстыдно разглядывавшего сестру, а сегодня сам отличился. Чёртов Бён Бэкхён! Чёртов Чунмён, который не умеет себя сдерживать.
Песни Бритни — валерьянка для души. Чунмён надеется спокойно добраться до работы под её музыку и там всё обдумать, но хлопок соседней двери разбивает все его планы. И всю уверенность.
— Хей, Мён, стой.
Мён. Его так даже друзья не зовут.
Бэкхён по пояс голый прикрывает дверь ногой и делает шаги навстречу, пока Чунмён с растерянным выражением лица продолжает стоять.
«Бежать! Бежать!» — кричит сознание.
— Отлично выглядишь.
«Этот гадёныш смеет мне такое говорить, когда сам стоит в чем мать родила!»
— Не могу сказать того же.
— Не нравится? — хмыкает Бён. — Ну да, не всем худые нравятся. Что поделаешь.
— Да я не это имел в виду! Я не про тело и не про наготу, — Ким позорно краснеет и чувствует, как ладони потеют.
— Не парься. Не хочешь куда-нибудь сходить?
— В смысле?
— В смысле ты и я. Кофе. Или коктейль? Что ты любишь? — Бэкхён замирает в нескольких сантиметрах, встряхивает чёрной шевелюрой и улыбается так сладко, что у Чунмёна сердце сальсу начинает выделывать.
— Ничего не люблю. Мне пора.
Бэкхён ловит его за тонкое запястье, притягивает ближе, но дистанцию сохраняет.
— Да ладно тебе. Полгода рядом живём, а никак нормально не пообщаемся. Я приличный сосед. А если хорошо попросишь, не буду по ночам досаждать.
И проводит острым кончиком языка по губам.
— Хорошо попрошу?
— Можно начать с меньшего. Например, пойти выпить со мной кофе.
— Слушай, ты меня неправильно понял, — разумная часть Чунмёна продолжает работать, что не перестает радовать. — У меня работа, пить с тобой кофе не собираюсь ни сегодня, ни завтра.
— Из-за работы?
— Из-за тебя.
Продолжать разговор Ким не намерен. Крепче подхватывает сумку и сбегает, продумывая, что вечером скажет Минсок. Ей нельзя быть с Луханом. Во всём этом деле чувствуется дурное влияние соседа, встречи с которым Чунмён уже как полгода старательно избегает.
«Что у тебя с этим соседом?» — пишет Чунмён уже на работе.
«С Луханом? Просто общение. Он — тренер футбольной команды. А если ты про Бэкхёна, то с ним у меня ничего. А что?»
«Лухан — мутный. И его друг тоже. Не советовал бы с ними общаться».
«Я твоего совета не спрашивала. Я девочка большая, сама о себе позабочусь. И вообще, что за паника? Будто я собираюсь замуж за Лухана».
«Я просто волнуюсь о тебе».
После случившегося Чунмён всеми способами избегает соседа, а Минсок тем временем сближается с Луханом. Лухан зовёт ее играть футбол, и она соглашается; Лухан зовёт ее пить кофе, и она соглашается; Лухан зовёт её на вечеринку в их квартире, и тут уже препятствует Чунмён.
— Минсок, будь разумной. Зачем два парня зовут одну девушку к себе?
— Бэкхён ещё тебя звал.
— Для приличия. Я не позволю тебе пойти к ним. Ты знаешь Лухана всего ничего. Бэкхёна тоже мы знаем не особо хорошо. Воздержись, прошу тебя. Вокруг столько нормальных парней, а ты…
— А что я? — возмущается девушка. — Во-первых, мне давно не девятнадцать. И не двадцать три даже. Я умею выбирать мужчин. Во-вторых, я хочу устроить свою жизнь.
— С Луханом? С этим китайцем? Да ты его едва знаешь! Нет, я не пущу тебя к ним.
— В таком случае, я позову их сюда!
Минсок громко хлопает дверью, а Чунмён приступает к плану Б. Он давно хотел познакомить сестру с этим «специфичным» человеком. Видно, время пришло.
Рабочий день заканчивается, и Чунмён чуть ли не вприпрыжку идёт домой. Не один.
— Давно ты меня к себе не звал, — Чанёль ничего не подозревает. Его простодушная натура уверена в гостеприимности и доброте Чунмёна. — Очень интересно увидеть твою холостяцкую квартиру.
— Я не один. Со мной старшая сестра живёт. Минсок, помнишь ее?
Чанёль кивает, а Чунмён, довольный своим коварным планом, не подозревает, что дома его ждёт ответная засада. Когда он отпирает дверь, то взору предстает следующая картина: развалившиеся на полу перед настольной игрой, Лухан и Минсок бурно спорят, и при чём… ладонь Лухана систематично, без стеснения поглаживает ляжки Минсок. Чунмёна от такой картины чуть не хватает удар. Он с грохотом ставит сумку на пол и улыбается:
— Не ожидал вас здесь увидеть.
Лухан моментально убирает руку с ляжки Минсок, но та в свою очередь неохотно поворачивается в сторону брата и кивает:
— Привет, Чанёль.
— О, привет! В монополию играете? А можно к вам?
— Давай.
— И я.
Минсок выдает бутафорные деньги, фишки, и Чунмён устраивает сестру прямо между ним и Чанёлем, плечом оттесняя ее к коллеге. А Лухана сажает напротив. Потихоньку все, кроме азартного Чанёля, догадываются, к чему эти махинации. Минсок недовольно косится на брата, Лухан изображает страдальческое выражение лица, и только Чанёль с победным кличем кидает фишки и забирает у Чунмёна половину его бюджета.
— Не везёт тебе сегодня, хён, — пожимает плечами Пак.
— Я всегда плохо играл в монополию. А вот ты, Чанёль, такой молодец… Вообще, Чанёль у нас мозг компании. Все стратегически важные дела поручаются ему. Такой молодой и такой толковый. Завидный жених, наверное!
Лухан напротив криво усмехается, а Минсок растерянно смотрит то на брата, то на его коллегу.
— Да не знаю. С женщинами в последнее время не очень. Хотя это и не главное. Но спасибо, Чунмён. Приятно это от тебя слышать. Но что мы обо мне? Давайте играть.
— А ещё я слышал, что ты спортом занимаешься. Прям как ты, Минсок.
— О, а Лухан и вовсе футболист, — улыбается Минсок, и Лухан расцветает.
— Серьёзно? Любимая команда? — Чанёль откладывает фишки и смотрит на парня.
— Манчестер. Ты тоже интересуешься?
— Интересуюсь? Да это жизнь моя. По пятницам с друзьями собираемся друг у друга и смотрим. Манчестер хорош, чертяга. Но мое сердце принадлежит Барселоне.
— Ты видел пенальти в прошлой игре? — оживляется Лухан. — Позорище, им вообще не должны были давать шанс. Судья засудил. Я смотрел игру с закрытыми глазами.
— Я телефон разбил, когда он пенальти бил, — неловок смеётся Пак. — Так разозлился, что запульнул им в стену.
— Что-то мы отвлеклись от игры, — вмешивается Чунмён — Вернёмся?
— А ты, Чунмён, увлекаешься футболом? — спрашивает Лухан. Минсок прыскает.
— Нет, это не по моей части.
— Сколько раз мы с парнями звали его посмотреть, — возмущается Чанёль. — Быстрее всех бежит домой. Даже пить не хочет. Поразительно. О, у меня пять ходов.
В дверь стучатся, и Минсок с Чунмёном недоуменно переглядываются.
— Мне кажется, это Бэкхён, — неловко сообщает Лухан, и у Чунмёна разом поднимается давление. — Он мне звонил, хотел присоединиться. Вы ведь не против?
— Наш дом не проходной…
Договорить Чунмёну никто не даёт. Минсок вскакивает и впускает Бэкхёна с горой пакетов, набитых всевозможными напитками и едой. Но на этом сюрпризы не заканчиваются. За шумным соседом вальяжной походкой, словно на показе мод, проходится высокий блондин. Серебряная серьга в ухе покачивается, пока он отстранённым взглядом сканирует квартиру. У впечатлительного Чунмёна дар речи пропадает: во-первых, такую красоту и харизму в одном флаконе он видел только в подростковых сериалах — этому блондину в бойз-бэнд идти или в фильмах сниматься, а не у его квартиры ошиваться; во-вторых, он даже не повел бровью при взгляде на Чунмёна. Словно это не блондин у Чунмёна в гостях, а наоборот.
— Слюнки подбери, — раздается хриплое над ухом, и Бэкхён щипает легонько ухо Чунмёна. А затем более громко добавляет: — Знакомьтесь, это Крис. Наш друг. Мы планировали посиделки у нас в квартире, но так как Минсок не разрешили, — в этот момент все, за исключением Чанёля и Криса, кидают осуждающий взгляд на Чунмёна. — мы решили у вас. Крис, это Чунмён, Минсок и…
— Чанёль! — Пак отряхивает ладони о брюки и протягивает руку Крису. Тот с пару секунд смотрит на его огромную ладонь, прежде чем пожать в ответ.
— Приятно.
— У тебя Роджер Тейлор на футболке, — с лёгким фанатизмом выдыхает Пак. — Слушаешь Queen?
Крис одаривает его тяжёлым взглядом, прежде чем его губы трогает слегка надменная ухмылка:
— Я не слушаю. Я живу ими.
— У Криса свой музыкальный магазин, — вмешивается замеревший позади Чунмёна Бэкхён. Пальцы незаметно для остальных скользят по напряжённой спине Кима и едва ощутимо царапают. — Он дышит музыкой, не постесняюсь такого высказывания.
— Есть такое, — Крис вскидывает руку с множеством перстней. Обожание и восхищение в глазах Чанёля может читать каждый. Чунмён понимает, что его план свести Минсок с коллегой с треском проваливается.
Вечер продолжается в более оживленной обстановке. Чанёль отсаживается к Крису, помогает ему играть в монополию, сопровождая всё своим громким басом; Лухан тут же переключается к Минсок, мирно складывая голову у нее на плече; Бэкхён пытается открыть банку пива глазом, и Чунмён понимает, что для него вечер окончен. Он берет наушники, телефон и тихонько выскальзывает на кухню. Он не понимает, когда всё пошло не по плану; когда сестра успела связаться с мутным соседом и почему его дом полон людей.
— Бритни поможет, — шепчет в вечернюю пустоту, распахивая окно и включая ее песню. В руках стакан с соком, но ему определенно нужно что-то покрепче. Может, он слишком строг к себе? Может, стоит хоть раз в жизни расслабиться?
Футболку парня вдруг кто-то слегка приподнимает, и его живота касаются чьи-то вспотевшие руки.
— Чего грустим?
Бэкхён умещает подбородок на плече Чунмёна и дышит часто и глубоко, отчего волосы поднимаются дыбом, а тахикардия напоминает о себе. Первое, что хочет сделать Чунмён, так оттолкнуть и выгнать, но сил не хватает. И парень на некоторое время позволяет себе отдохнуть.
— Думаю. А ты помешал. И всегда мешаешь.
— А тебе прям не нравится? — лицо Бэкхёна тяжело разглядеть, но Ким уверен, что тот сейчас нагло улыбается.
Нравится. Бэкхён ему давно нравится. С самой первой встречи, стоило только Чунмёну сменить прежнюю квартиру на эту. У Бэкхёна тощий зад — это первый вывод, который сделал Чунмён в их первую встречу. Обтянув своё мягкое сокровище в эластичные жёлтые боксеры, Бэкхён не стесняясь разгуливал по подъезду, встречал гостей, а однажды и вовсе выбежал на улицу в таком виде. И скромный Чунмён оценил прелести его тела по достоинству.
Но это не значит, что он влюбился в Бэкхёна из-за его филейной части! Это было бы совсем не похоже на романтичную натуру Чунмёна. Чувства складывались из случайных встреч, обыденных приветствий и вечеринок у Бэкхёна дома. О, сколько раз Чунмён ошалело стучал ему по трубам. И за всё время только три раза пришёл лично, чтоб закатить скандал. Затем стала приходить Минсок, но это другая история.
— Мне всё равно.
— Пойдёшь со мной на свидание?
— Чего? — Чунмён вырывается из объятий Бэкхёна и отшатывается к окну. Тот успевает словить его за запястье.
— Свидание. Сколько раз мне повторять? Не будь такой недотрогой. Бритни Спирс ты всегда успеешь послушать.
— Откуда ты?..
— Минсок сказала. И я ничего не имею против. Бритни — сексапильная женщина, полностью разделяю твои вкусы. Просто… Может, присмотришься? Бритни ты вряд ли заполучишь, а я вполне реальный.
— И эго у тебя вполне реальное и громоздкое.
Бэкхён неопределенно хмыкает, придвигается ближе и ловит запястья Чунмёна в свои руки. Мягко поглаживает и в следующую секунду тянется губами к чужому уху, закусывает мочку и тянет.
— Такой смешной, — хриплое дыхание Бэкхёна щекочет шею. — И сладкий.
Поцелуи приходятся на ухо, а затем плавно переходят на щеки. Чунмён ватой становится в этих крепких руках. Его заботливо поддерживают, целуют, где приходится, и дразняще поглаживают по пояснице.
— Пойдёшь со мной на свидание?
И лёгкий поцелуй в уголок губ.
— М…
— Пойдём. Я напою тебя коктейлем. Я знаю, ты любишь клубничный. Мы поболтаем ни о чем, закажем ещё что-нибудь, а затем пойдем ко мне. Если ты не против. Лухана не будет, его выгоню. Будем ты и я. Будем делать всё, что захочешь
ты.
И дальше Бэкхён пускается в такие подробности, что у скромного Чунмёна земля из-под ног уходит, а фантазия начинает работать в ускоренном режиме. Всё это сопровождается систематическими лизаниями шеи и лёгкими поцелуями в щеки.
«Почему он нормально не поцелует меня?» — проносится у разомлевшего Чунмёна.
Когда Чунмён уже на грани выдохнуть заветное «да», он неосознанно тянется к губам напротив и ахает. Где-то в коридоре слышится громыхание, недовольный возглас Чанёля и причитание Минсок:
— Последнее пиво разлили! Чунмён, неси тряпку!
Чунмён отталкивает соседа и слышит возмущенный вздох. Бэкхён всё же пытается поймать его за подбородок, но парень отбивается и выворачивается.
— Пойдёшь? Да или нет?
— Нет.
***
— Лухан пригласил нас на вечер кинофильмов. Пойдёшь? — Минсок зачесывает волосы в высокий хвост и несколько раз крутится перед зеркалом. — Тебе стоит развеяться. Ты чем-то обеспокоен?
Чунмён откладывает в сторону ноутбук и покрасневшими от недосыпания глазами смотрит на сестру.
— Работы много.
— Да брось ты ее хоть на один вечер. Бэкхён ждёт тебя, — заговорщицким шепотом сообщает она.
— Его мне не хватало.
— Он хороший парень. Умеет развлекаться и веселить людей вокруг. Даже таких бук, как ты. И он очень заботливый.
— Но что, если…
— Без «если». Условные наклонения отбрось. Попробуй. Хватит бояться, прятаться и трястись. Весь твой круг интересов начинается и заканчивается на Бритни Спирс, работе, еде и сне. Тебе нужна встряска. Встряска — Бэкхён.
И Чунмён соглашается. Соглашается не только посмотреть фильм, но и впустить Бэкхёна в свою жизнь.
Для просмотра выбирают «Стражей галактики». Диван занимают Чанёль (при его виде Чунмён несказанно удивляется) и Крис, но Лухан их сгоняет на пол, парируя «вашим ногам дивана мало, а мы с Минсок поменьше вашего». В итоге Крис устраивается внизу на животе Чанёля, а Чунмён жмётся в кресле, на быльцу которого опускается Бэкхён.
— Как Минсок уговорила тебя? — смеётся Бён, и Чунмён отпивает воды, чтоб не отвечать. Бэкхён вдруг протягивает ему внушительный стакан с розовой жидкостью. — Клубничный коктейль. Ты ведь любишь?
И Чунмён кивает, отпивая коктейль и от удовольствия чуть не закатывая глаза. Бэкхён с интересом следит за ним, спускается в кресло и просовывает свои горячие руки под футболку парня. Свет в комнате потушен, на них никто не обращает внимания, и Бён этим пользуется. Трётся носом о чужую шею, оставляет нежные поцелуи где придется и шепчет, что Чунмён лучший. Что таких, как Чунмён, он не встречал. И Чунмён верит до покалываний на кончиках пальцев, до сладкого узла внизу живота.
Примерно к середине фильма Минсок открывает спиртные напитки, и торжество уверенно стремится к статусу «попойка». Бэкхён тем временем заботится о коктейле Чунмёна и постоянно пополняет его, что добавляет плюс к карме. Чувствительный к алкоголю Чанёль начинает танцевать под саундтреки из фильма и утягивает за собой Криса, круша дешёвый сервиз, запылившийся торшер и журнальный столик.
— Ты зачем на столик встаёшь? — вопит не совсем трезвый Лухан.
— У вас все вечеринки так проходят? — смеётся Чунмён в руках Бэкхёна.
— Это цветочки. Но ты лучше знаешь, ведь по трубам именно ты мне стучал. А ведь мог просто прийти, и мы бы легко обо всем договорились.
— Ещё не хватало… Знаю, как ты договариваешься. Минсок на тебя лучше действовала.
— Хочешь проверить, как ты на меня действуешь? — сиплым голосом бормочет Бэкхён и тянется в лёгком поцелуе к губам напротив. В этот момент еле держащийся на ногах Лухан выплескивает на пол содержимое своего желудка, убивая атмосферу романтики бесповоротно.
— Я не понимаю, почему в этом доме никто кроме меня не может пить! — Минсок взваливает бессознательного Лухана на себя и тащит в ванную, пока Чанёль с Крисом продолжают танцевальный батл на диване.
— Идём отсюда.
Бэкхён утягивает Чунмёна за собой, оставляя поддатую компанию в стенах своей квартиры. В подъезде темно, но почувствовать волнами исходящую от Бёна жаркую энергию не составляет труда. Чунмён тянется к его шее, беспомощно повисает на ней и позволяет творить с собой что угодно. А потому, когда чужие губы смыкаются на его губах в долгожданном поцелуе, он только приветственно мычит в ответ и жмётся ближе.
Бэкхён словно мармелад. Липкий, сладкий и манящий. Его хочется целовать и до безобразия лизать, но трезвая часть Чунмёна напоминает о том, что он парень скромный и таких поспешных действий не стоит совершать. Лучше дождаться Бэкхёна.
А Бэкхён нетерпеливый до цветных бликов перед глазами. Он трётся носом о влажную шею Чунмёна, лижет проворным языком вздувшуюся венку и неприлично постанывает в ухо, не забывая при этом шептать всякие гадости. Чунмёну нравятся эти гадости, но он ведь скромный, не признает этого.
Когда дверь за ними захлопывается, Бэкхён уже не сдерживает себя. Начинает чуть ли не на пороги раздевать Кима, но у того мозгов и сил хватает, чтоб выдохнуть слабое:
— В спальню. Идём в спальню.
И Бэкхён слушается. Поджимает тонкие губы, смотрит из-под опущенных ресниц поблескивающими глазами и следует за Кимом.
Несмотря на бунтарство, неряшливость и грубость в поведении Бёна в повседневной жизни, он оказывается довольно чутким. Животные тягучие поцелуи плавно перерастают в заботливые, мягкие; Бэкхён не скупится на ласку, и от этого у разнеженного Чунмёна горит всё и везде. Горит лицо, когда Бён проводит тонкими пальцами по носу и задевает бледную кожу отросшими ногтями; когда он наклоняется непозволительно близко и осторожно целует, тяжело дыша. Бэкхёна настолько много, что жадный Чунмён не может ни на толику насытиться им, а где-то на затворках сознания мелькает: «я не могу смотреть ему в лицо. Слишком паршиво, наверное, выгляжу».
Вопреки этим мыслям, сосед властным движением разворачивает парня за подбородок к себе и хрипит:
— На меня… На меня смотри.
А в глазах напротив взрываются миры и планеты. Тёмная челка спадает мокрыми прядями, щекоча нос Чунмёна, и он тихо посмеивается и перебирает их, пока Бэкхён покусывает шею.
Когда жадные пальцы Бэкхёна откидывают футболку Кима в сторону, он припадает горячим языком к соскам, сминая их нетерпеливыми укусами и тут же зализывая. Терпения, как и скромности, у Чунмёна не остаётся, а потому он возмущается:
— Да ч-что ты к этим соскам при-ристал?
— А знаешь, — замирает Бэкхён, заменяя язык пальцами, которыми медленно массирует покрасневшие соски, — всегда мечтал.
— О сосках?
— О твоих сосках. Помнишь тот день, когда ты Минсок помогал чемоданы отнести? Жара страшная стояла, а ты был в белой рубашке, весь уставший и вспотевший. Мокренький, как сейчас. Твои соски… Видел бы ты свои соски тогда. Мы тогда с Луханом в подъезде ведь тоже были. Так вот, твои соски… Так торчали, так и хотелось взять и скрутить, вылизать, раздеть, разорвать. Чу-у-унмён, я так давно хочу тебя, что даже никаких цензурных слов не хватает на твою поганую душу…
— И-извращенец, — выдыхает осевшим голосом парень, несмотря на то, что этот рассказ вознес его самооценку чуть не до небес.
— Слышу от парня, который днём и ночью мечтает о Бритни Спирс. Ничего, мы это исправим.
Чунмён опомниться не успевает, как Бэкхён налегает всем телом и утягивает Кима в дурманящий поцелуй. Его руки заботливо поглаживают бока и бедра, слегка пощипывая белую кожу, отчего Чунмён недовольно стонет и прикусывает губу соседа. Тот в свою очередь щипает его за задницу и, наконец-то, стягивает штаны.
Следующие мгновения сливаются в сплошное удовольствие на двоих, наполненное тихими и не очень стонами, всхлипами и горячим шепотом. Приоткрытая форточка впускает летнюю ночную прохладу и шум машин, за стеной в соседней квартире слышится надрывистый бас Чанёля, а плакат с Бритни Спирс напротив кровати укоризненно (так будет думать Чунмён на следующий день) смотрит на происходящее в кровати.
Бэкхён поцелуями ловит каждый вздох Чунмёна, каждую опавшую ресничку и расфокусированный взгляд. Держать себя в руках рядом с Кимом даётся тяжело, но Бэкхён старается и, впервые за долгое время, думает не только о себе. Когда в руках Чунмён, когда он добровольно отдается в его власть, — Бэкхён не в праве не оправдать, обидеть. И хоть сейчас он не до конца понимает насколько дорог ему этот любитель Спирс, мысленно он связывает Чунмёна всяческими цепями и присваивает себе с твердой уверенностью, что не отдаст, не отпустит.
Даже к Бритни Спирс.
Бэкхён ложится на спину, сажает Чунмёна на бедра и улыбается ехидной улыбкой, когда Чунмён что-то недовольно бурчит про «дискриминацию, устал, нечестно».
— Всё честно. Сколько раз я звал тебя на свидание?
Чунмён уже порядком устал, а потому движения выходят ленивыми. Бён никак не помогает, только слегка поддерживает за бедра, пощипывая чувствительную кожу и оглаживая поясницу.
В глазах двоится, голова идёт кругом, и через пару мгновений Чунмён обессиленно валится на расправленные и перемятые подушки. Бэкхён только жмётся ближе, сгребает в охапку и начинает полизывать раскрасневшиеся щеки парня, пока тот его отталкивает (для вида, ведь Чунмён как никак скромный).
— Тебя не смущает этот плакат? — вдруг спрашивает Бэкхён, с подозрением глядя на Бритни. Ким и вовсе только сейчас вспоминает о её существовании. — Развратница!
— Придурок! — Чунмён бьёт его подушкой, на что Бён только заливисто смеётся, прежде чем затянуть соседа в пьяный терпкий поцелуй.
***
Не будильник, не возмущения Минсок и даже не сладкий голос Бритни пробуждает Чунмёна следующим утром. Что-то мягкое пробегается по его лицу, затем спускается к шее и оставляет влажные следы. Парень несколько раз ворочается, прежде чем разлепить сонные глаза. На часах без пятнадцати десять, работа через полчаса, и Чунмён не сразу понимает, почему он до сих пор в постели.
— Коктейля не осталось, поэтому я сделал тебе кофе. Ты любишь кофе?
Бэкхён в накинутом на бёдра полотенце забирается под одеяло, щекочет пятки и тянется за законным поцелуем. Чунмён словно в прострации поддается махинациям парня, смотрит осоловевшими глазами в полной уверенности, что это сон. Только когда Бэкхён ухватывает его за бёдра и настойчиво тянет на себя, он понимает, что это далеко не так.
— Эй, подожди, ты что творишь?
— А что? — искренне удивляется Бэкхён. — Утром всем это нужно. Не ври, что тебе нет.
— Но… а как же Минсок? Где Минсок?
— Не беспокойся. Лухан отравился не на шутку, и она повезла его в больницу. Кажется, у него гастрит. Так что мы тут надолго.
— Г-гастрит? Постой! — Чунмён отбивается от поцелуев и натягивает одеяло по самый нос. Бэкхён трагично вздыхает и делает глоток из кружки с кофе. — Так то, что было…
— Тебе не понравилось? — хмурится парень. — Хочешь сказать, это было ошибкой и нам стоит забыть? Ким Чунмён, не дай бог я это услышу, я выброшу тебя через окно.
— Да нет! — Чунмён в ответ пинает его пяткой, и Бэкхён с коварным видом ловит её и тянет парня обратно на себя. — У меня работа через полчаса.
— Целых полчаса! Нам хватит этого времени сполна. А пока…
Бэкхён мягкими и дразнящими поцелуями поднимается по коленке Чунмёна, глядя дьявольски поблескивающими глазами снизу вверх. Выдержки Чунмёна хватает лишь на минутное сопротивление, и в следующее мгновение он добровольно капитулирует перед Бэкхёном и его телом.
— А вообще, сегодня суббота, поэтому освободишься ты только к вечеру. Да. Передай это всем своим коллегам, сестрам и Бритни Спирс. Ей в особенности.
