Рецепт от Вадима

Вадим встал, как обычно, в семь утра. Спустившись утром на кухню, он открыл холодильник. Тут их было три, ведь семья большая. Но именно в этом, белом, хранился завтрак. Вадя открыл холодильник. Там стояла кастрюля борща. Вадя закрыл холодильник и обречённо вздохнул. Эмил, в общем, уже позавтракал. Борщу в их доме не доверяли. Ели его только Шон, Таран — от большой любви к Вадиму, и Майкл. Их Главнокомандующий, несмотря на маленькое тело, мог есть «красный суп дяди Вади» буквально кастрюлями. Все остальные ели нормальную для американцев еду. Ну, не считая Моттси. Тот мог питаться одной колбасой сутки без перерыва. Можно было бы промолчать. Самому притащить еду из подвала, достать заготовки из остальных холодильников и до утра превратить их в бутерброды, пирожки, пироги и вафли. Но у Вадима накипело. — Кто-то сегодня будет поваром вместе со мной, — Вадим весомо шмыгнул носом и пошёл выковыривать зубастого обжористого Волка из кровати, мстительно улыбаясь. После утреннего набега Эмил мог дрыхнуть часов до двенадцати дня, забив болт на всё на свете. Сегодня не прокатит. Когда к Эмилу пришли в гости, он, как ни странно, принимал душ. Обычно он и правда подолгу спал, время от времени вместо этого навещая кого-нибудь из любимых. Но сегодня он банально принимал душ. Услышав звуки вторжения, он аккуратно принюхался и, убедившись, что это не детишки забрели в его логово, как был, мокрый и голый, выглянул из ванной. — Что-то стряслось? — Да так, — Вадя мило оскалился, разминая кулаки, — пришёл звать тебя на завтрак. — Тебе жалко, что ли? — Эмил попытался изобразить что-то, похожее на грустный взгляд Моттса. — Я теперь всегда по утрам много ем. Рано утром. Моё тело стало какой-то адской машиной в этом плане. И вообще: на чёрта в кухне столько еды, если её нельзя есть? — Можно. Но тогда ты, машина, мне будешь помогать готовить. Пошли, — Вадим смягчился, но был непреклонен. Конечно же, сейчас встанут дамы во главе с Валери. Они помогут лучше. Но потом… потом начнётся нашествие. За Валери припрётся Уокер. В силу размеров он снесёт всё, что плохо приколочено. За ним прибежит Эска и будет прибивать всё, что оторвал Уокер. Потом придёт Белка и начнёт руководить. Матерно. Это единственное время, когда он может поруководить, при детях нельзя. На его мат на инстинктах сбегутся все вакцинированные и невакцинированные солдафоны. Просто потому что, если начальство завелось, ноги в берцы и вперёд, на вахту. А когда на кухне одновременно тусуется сорок человек, готовку надо заканчивать. — Ага. Ща, оденусь немного, — Эмил шмыгнул мимо Вади к шкафам. Вообще конкретно с Вадимом у них с самого начала сложились самые странные отношения. Наверное, они друг друга уважали. По крайней мере Эмил уважал большого русского. Секс был. Иногда. Очень редко. Даже в самый первый раз, в душевой при посвящении был всего лишь поцелуй. — Ладно. Вадим вдруг как-то засмущался и, почесав кончик носа, свалил нафиг. Он вдруг вспомнил, что у него давно не было. С Эмилом. Да и вообще, в этом доме, где все, хм, любили друг друга, у него давно не было. Он как-то не мог просто вот подойти, очень стеснялся. Красавицу русскую окучивать стеснялся вдвойне. А Таран с Шоном и Белкой гоняли новобранцев на тренировках так, что даже неуязвимый Алан приползал в комнату, целовал взасос и вырубался. Иногда прямо в руках Вадима, не успев рухнуть на пол. Алан свято верил в нападение всего мира на Острова, в предательство пленных. В общем, он верил во что угодно, кроме мира и спокойствия. Хорошо это или плохо, Вадиму трудно было решить. Через пять минут Эмил уже был на кухне и всем видом выражал готовность помочь. Но на главного повара при этом поглядывал и с некоторым подозрением. С тем же Деткой ещё там, в Мексике, Вадим порой на кухне шалил. Кто знает… Вадим молчал, они вдвоём резали овощи, делали зажарки, бутерброды и прочее, и прочее. И Вадим приближался к Эмилу, потом всё же отходил. И снова. И грустно смотрел на часы. Остался час, сорок минут, полчаса до пробуждения дома хотя бы на запах еды. Наконец нервы Вадима сдали. С глухим стоном он развернул Волка к себе лицом, усадил на стол и страстно поцеловал, перебирая пальцами волнистые тяжёлые пряди. Эмил только успел, уловив опасное движение, подальше отставить от себя заготовку для будущего супа, чтобы всё это добро не ошпарило им всё самое интересное. Конечно, Аресы менее уязвимы, чем обычные люди, но момент определённо был бы испорчен. Отстранившись от Вади, Эмил облизнул губы: — Чего это тебя торкнуло? Или это часть мести за уничтоженный припас? — Нет. Я соскучился, — ответил Вадим, осторожно укладывая Эмила спиной на стол, стягивая штаны и приподнимая майку. Он откровенно любовался этим самым роскошным блюдом среди кучи еды. Выловив кончиками пальцев крем для пирожных, он оставил след на животе Эмила и собрал крем губами. Обхватив рукой член Волка, Вадим стал страстно и нежно его ласкать. — Пф-ф, — Эмил аккуратно потянулся и устроился так, чтобы ничего стратегически важного не снести на пол. — Романтик ты, Вадя. Все вы, русские, такие… сочетаете несочетаемое. В бою никому в голову не придёт, что ты можешь играть с кремом. Он протянул руку и погладил Вадима от мощного плеча до огромных пальцев, обводя каждую мышцу. Вадим склонился над Эмилом, нежно целуя его кожу. Он не собирался ему вставлять. Просто хотел напомнить, что он любит их. И Эмила в особенности. Конечно же, некоторая вошь приглашения на завтрак не дождалась. — Вы какого х… хорошего дня тут извращаетесь? Ман… манипуляторы гастрономические. Белка Шульдих только встал и был ещё сонный. Обычно он расходился с порога в выражениях своего отношения к жизни. Когда начальство отказалось забирать его на корабль, намекнув на важность миссии, от его ценного мнения дрожала крыша Дворца Королевы Аресов. — А тебя спросить забыли, — Эмил хитро на него глянул. — Чего подорвался так рано? Заездили вчера? — Эмил, наш завтрак не готов до конца, — Вадим усмехнулся, — подготовь поджарку, а я пока в сковородках жратву помешаю. И, схватив Белку, он от души завалил его на стол, прямо мордой в соус. От чего всплывший Шульдих оказался весь перемазан сливками и вишневым сиропом. — Да я вас сейчас тут всех!.. — Ни в коем случае, — сообщил Вадим, зажав Белке рот и отправившись проверять пирожки в духовку. — Цыц! — погрозил ему пальцем Эмил, слезая со стола. Штаны он скинул до конца, чтобы не мешались, придвинул сковородку и забросил на неё сначала лук, а затем мелко порубленное мясо. — Я тебе сколько раз говорил: язык обрежу, если будешь в доме слишком активно выражаться. Не на лодке у себя. Вот все моряки, говорят, ходят. А ты наверняка плавал. Поскольку говно. С последним словом Эмил весомо воткнул в доску, где измельчал какую-то травку для поджарки, шинковочный топорик. — Ты не боишься яйца маслицем обварить, гнида? Шульдих уселся на стол. Он так умильно оттирал рожу от соусов, что Вадим едва сдержал смех. Это был так, блин, комично! Голый Эмил со сковородкой в руках и не менее красивый Генрих, злобно зыркающий в его сторону. Вадим проверил готовность всего на плитах и вернулся к ничего не подозревающему десерту. Отобрав у Эмила сковородку, он вернулся к ласке его члена. Второй рукой по-хозяйски цапнул Белку за ширинку. Тот слегка позеленел. — Э, слушай, Здоровяк. Я как бы, того, только раз с ним и больше не давался. Я нянька ведь, да? — Не надейся, — сообщил Вадим, поцеловав Белку. Белка был вкусным. Смесь крема и сиропа приятно оттеняла его естественный запах. Но Вадим сказал бы, что тут не хватает немного соуса для барбекю. Надо намекнуть Эмилу, что трахать Белку у мангала во дворе будет непередаваемым кайфом. — Я ж говорил, что если вляпался в нас, то всё, — Эмил откровенно ловил кайф и начал ласкать спину Белки, забираясь пальцами под футболку и легонько царапая кожу кончиками когтей. — У нас десять минут, — Вадим поцеловал Эмила в шею, — возьми это чудище. Эмил фыркнул, легко, как балерину, поднял Шульдиха со стола и усадил его на себя лицом к Вадиму. Легонько тяпнул за плечо: — Белочка. Какой ты матёрый человек и какой до сих пор наивный Арес. — М-м-м, повара х-х-х-хорошие, — Шульдих закусил губу, прогибаясь. Его взгляд пьяно поплыл. Вадим засмеялся, убирая со стола всё лишнее, готовя его к завтраку и с наслаждением наблюдая. Он любил наблюдать. Подойдя к ним сбоку, он стал гладить тела обоих. На пробу поласкал член Белки. Ему понравилось чувствовать его в руке. И то, как Шульдих мотает головой и страстно стонет. Закончив подготовку в рекордные сроки, Вадим встал перед Белкой и прикусил его плечо. Высвободил свой член из штанов. Эмил уже вышел на финишную прямую, завывая, но тихо. Шульдих рухнул в объятья Вадима, сладко подмахивая, неосознанно насаживаясь на член партнёра. Вадим поднял его за подбородок. — Какой красивый ласковый мартовский котик, — сказал Вадя на русском, — шипишь громко, но любишь, когда чешут за ушком. Почесать, Котик? — он погладил Генриха за ухом, от чего тот взвыл и дёрнул Вадима к себе за талию, потираясь возбуждённым членом о член Вадима. — Детям не говори. Пусть уж лучше белкой остаётся, — сдавленно хихикнул Эмил и с тихим рыком слил, вжимая Белку в себя и вжимаясь в его тело, прихватывая его за плечи когтями. — Да чтоб вам всем! Чёрт! — Шульдих кончил, изливаясь Ваде на живот. Тот быстро довёл себя рукой до разрядки и вздрогнул. Бросил взгляд на время на часах. Твою же! На входе в кухню застыли Майя, Ракета и Валери. — И вот тут будут есть дети! — сообщила Ракета. — А я не хочу! Я не голодная! А почему я не голодная, дамы? А потому что я вся теку! А эти козлы голубые тут оргии устраивают вместо того, чтобы честно наделать нам кучу детей. Вот что вы об этом думаете? Вот почему мне ни русского, ни рыжего не дают, а? Майя? — Потому что сами не даются. И лично я с русским воевать пас, — Майя тряхнула рыжей гривой и прошла к столам. — А вот рыжего как-нибудь сообща поймаем. Ты ж не против, морячок? Эмил тем временем похлопал Белку по плечу и, спихнув его с себя, подхватил штаны и оделся. — Зато уже готовить ничего не нужно. Только быстренько накрыть. — Ну, я загляну в ближайшее время, — Вадим скромно потупился и отпустил Шульдиха, который не удержался на ногах и с матами завалился на пол. — Оденьтесь, сэр, — Валери озорно ему подмигнула, — иначе на ваш нецензурный зов сейчас прибежит весь дом. Впрочем, как и всегда.