Образ

      Хартц никогда не попадется в очередную ловушку Найта. Сколько бы раз он не пытался принять образ Эвела, сколько бы хитроумных планов не промелькало в его голове — каждый оканчивался провалом. Потому что, скажите, глупо ведь пытаться принять облик того, кого Хартц знает, как свои пять пальцев?       Конечно же глупо. Абсурдно. Непродуманно.       Разве что Найт и не догадывается, в насколько близких они отношениях. Не догадывается, что идеальную для него маскировку Хартц вычислит с легкостью, по любой, даже самой незначительной мелочи. А ведь Граф так часто допускает ошибки в копировании образа. Куроми слишком хорошо знает Эвела, слишком хорошо знаком с каждой его привычкой, повадкой, он даже может предугадать большинство его действий. Нет, это не значит, что Оксфорд предсказуемый, совсем нет. Скорее, наоборот — слишком загадочный, чтобы на сто процентов понять, о чем он думает.       «Юноша, окутанный пеленой тайн», — так ведь обычно пишут в книгах? Про Доктора можно было сказать тоже самое, окромя того, что, кроме загадочности, его окутывает ледяное спокойствие. Ему чуждо быть слишком эмоциональным. Куроми Хартц — единственный, кому Эвел может показать свою настоящую улыбку и быть самим собой. Ну, а сам Хартц готов открыться Оксфорду, ни о чем потом не пожалев. Эта тонкая, но такая крепкая ниточка связывает их очень сильно, дарует некое ощущение защищенности. Они могут положиться друг на друга, не боясь быть обманутыми.       Поэтому Хартц сделает все, чтобы Эвел продолжал доверять ему. Он ни за что не допустит ошибки, не разрушит их хрупкую связь. Ни за что не позволит себя обмануть какому-то второсортному вору.       — Хей, Эвел, чем занимаешься? — Хартц с интересом заглядывает в его планшет, где какая-то программа выводила какие-то формулы и подсчеты, совсем непонятные Куроми.       — Возможно, у меня получится улучшить твой бей. Если сделать парочку изменений, то никто не будет тебе равным.       — Ха! Мне и так нет равных! Неужели ты думаешь, что меня кто-то может превзойти? — усмехнулся Хартц, важно сложив руки на груди.       — По крайней мере, я этого не исключаю.       Попался.       — Твоя идея кажется мне занятной. Но я лучше доверю это дело настоящему доктору Эвелу, — еще шире усмехается Куроми, насмешливо смотря на парня.       Тот лишь недовольно цыкнул, понимая, что опять допустил ошибку, но в следующую секунду на его лицо вернулась привычная усмешка и Граф Найт соизволил показать свое настоящее лицо.       — Меня это начинает забавлять, — хихикнул Хартц, довольный тем, что в очередной раз раскусил Найта.       — Ты не так прост, как я думал, — Найт поправляет шляпу, слегка опираясь на свою трость. — Но я все еще не понимаю, как у тебя получилось меня вычислить на этот раз, — слегка обиженно и с недовольной гримасой произнес паренек.       — Все просто! Все очень-очень просто! Доктор Эвел был бы уверен в своих словах, а ты был уж слишком неубедительным. Кроме того, расчеты в твоей программе никаким боком не относились к бейблейду, — едва сдерживая смех, пояснял Хартц, уповаясь замешательством Графа. — Не думай, что если я в этом мало что понимаю, то не смогу распознать, что к чему.       Найт даже недовольно насупился. А он и правда думал, что Хартц слишком невнимательный, чтобы заметить столь очевидное… Ну ничего. В следующий раз он будет осторожнее с этим психом.       — Что же… Жаль, что мне и в этот раз не повезло, — с помощью своей трости забравшись на выступ предполагаемого окна, Граф в последний раз посмотрел на Куроми. — Аu revoir, Хартц, — крикнул он напоследок, а после скрылся из виду.       — Прости, Хартц, мне пришлось отойти, — Эвел показался из-за двери комнаты, оторвав взгляда от своего планшета. — Что тут был за шум?       — Эвел! — Куроми приблизился к доктору, широко улыбаясь. — Ничего такого. Я уже со всем разобрался, — отвечает он и целует в щечку любимого доктора. Тот лишь улыбается в ответ и знакомит Хартца со своей новой идеей, цель которой — довести Аида до совершенства.