Injury

      1.       У Лю Цингэ был не слишком удачный день. Он только что вернулся после боя с кучей низкоуровневых монстров, что было просто пустой тратой его времени и энергии. Да и вообще, кто станет просить бога войны об этой пустяковой проблеме? К сожалению, после падения лорда демонов и хаоса, возникшего на последнем поле битвы, многие мелкие демоны воспользовались этим шансом вырваться на свободу и опустошить деревни и города именно сейчас, когда там никого не было, чтобы сдержать их. Все ученики клана Цанцюн были вызваны в разные районы для борьбы, но даже этого было недостаточно, чтобы справиться с нынешним кризисом. Из-за этого Лю Цингэ пришлось протянуть руку помощи.       Шэнь Цинцю был среди тех, кто не участвовал в этой весенней зачистке. Он отправился неизвестно куда со своим демоническим учеником, тем самым, которого Лю Цингэ так старался уничтожить и разлучить с Шэнь Цинцю.       Каждый раз, когда Лю Цингэ думал о Ло Бинхэ, его кровь вскипала, и он просто хотел ударить кого-нибудь. Он сделал всё что мог, чтобы пробудить хоть какой-то здравый смысл в Шэнь Цинцю, но если этот человек действовал добровольно, у него не было другого выбора, кроме как поддержать его.       Он был уже на полпути к своей комнате, когда заметил вдали знакомое лицо.       Шан Цинхуа.       Ещё один человек, спутавшийся с демоном. Он также не принимал участия в весенней зачистке, которая свалилась на их головы, потому что не имел достаточно духовной силы, чтобы сражаться в течение длительного времени, и был нужен, чтобы заботиться о финансовом и материальном положении хребта Цанцюн. По крайней мере так сказал Юэ Цинъюань.       Лю Цингэ вспомнил, как усмехнулся, услышав это, но он не хотел проявлять неуважение к лидеру клана. Было слишком легко найти другого человека для управления их системой обеспечения; Юэ Цинъюань сказал так, просто чтобы сохранить жизнь Шан Цинхуа и простить его за предательство перед праведным миром совершенствующихся.       «Лидер клана иногда бывает слишком добр», — с горечью подумал Лю Цингэ.       Когда Шан Цинхуа приблизился к Лю Цингэ, он поклонился и поприветствовал его улыбкой.       — Шисюн, вижу, ты вернулся с боя.        — Эти бои занимают у меня не более получаса, они не стоят того, чтобы обсуждать их, — Лю Цингэ не хотелось тратить лишнее слово на стоящего перед ним человека, поэтому он рассеянно ответил с некоторой вежливостью, прежде чем отвернуться. Губы Шан Цинхуа всё ещё были растянуты в улыбке, когда он поклонился, но что-то было не так.       Шаги Лю Цингэ на мгновение замедлились.       — Что случилось с твоим лицом?       В уголке нижней губы Шан Цинхуа был глубокий порез, и его пальцы быстро поднялись и легко коснулись раны.       — Я просто случайно прикусил губу. Не о чем беспокоиться.       Лю Цингэ ещё раз взглянул на него и отвернулся, неодобрительно покачав головой.       — Лидер клана простил тебя, так что ты всё ещё пиковый лорд. Не кланяйся так низко демонам и не позволяй им вытирать о тебя ноги.       Глаза Шан Цинхуа широко раскрылись, но когда он открыл рот, чтобы объясниться, Лю Цингэ уже усмехнулся и ушёл.       Все эти люди, спутавшиеся с демонами, выводили его из себя. Что бы подумали демоны о клане Цанцюн, если бы их пиковые лорды вели себя подобным образом?       2.       Юэ Цинъюань сокрушённо вздохнул, глядя на гору бумаг на своем столе. Из всей работы, за которую он отвечал как лидер клана, управление и делопроизводство были самой утомительной вещью. Все говорили об ажиотаже вокруг положения лидера клана, таком как власть и заметное влияние в мире совершенствования, но никто не упоминал, как много было бумажной волокиты и глупых совещаний. Большинство пиковых лордов не могли помочь, когда дело доходило до такого рода вещей, поэтому Юэ Цинъюань должен был сделать всё сам. С ростом числа демонов, появляющихся в царстве демонов, увеличилось и число отправленных совершенствующихся и учеников, за чем последовало проведение заседаний, главной темой которых было осуществление контроля за обеспечением безопасности юниоров и достаточного количества продовольствия.       По крайней мере, Шан Цинхуа был в состоянии помочь ему, когда дело дошло до этой административной работы.       До того, как всё произошло, Шан Цинхуа производил впечатление неприметного человека, что не делало его запоминающейся персоной в глазах Юэ Цинъюаня; они иногда встречались, чтобы трудиться над чем-либо, пока все не узнали, что Шан Цинхуа работал на ледяного короля Мобэй-цзюня и обернулся против них. После этого он, казалось, появлялся повсюду, включая финальную битву.       Юэ Цинъюань знал, что Шан Цинхуа облажался, однако в конце концов дела были улажены и были причины не изгонять его. Должно быть, он принял правильное решение, потому что в это время Шан Цинхуа казался единственным человеком, который мог освободить его от бремени бумажной волокиты.       — Лидер клана.       Лёгок на помине. Юэ Цинъюань поднял глаза и улыбнулся новоприбывшему.       — Добрый день, шиди. Я рад, что ты пришёл помочь мне с этим.       — Мне не сложно. Я буду здесь, если понадоблюсь, — сказал он, садясь по другую сторону стола.       Они обсудили работу и то, как её разделить и расставить приоритеты. Шан Цинхуа, как всегда, болтал без умолку, а Юэ Цинъюань вставил только пару слов тут или там, чтобы тот продолжил. Было приятно работать не в одиночку.       К концу дня Шан Цинхуа потянулся, чтобы взять несколько бумажных свитков на столе, и Юэ Цинъюань заметил повязку, обёрнутую вокруг его предплечья. Шан Цинхуа быстро одёрнул рукав и прикрыл её.       — Я просто ударился о стол и получил синяк, — незамедлительно объяснил Шан Цинхуа и нервно улыбнулся, но Юэ Цинъюань не нашёл в себе сил улыбнуться в ответ.       Он на мгновение прикусил губу, прежде чем заговорить.       — Шиди, хотя я не имею права вмешиваться в твои личные дела, я думаю о тебе как о члене семьи, поэтому не могу не волноваться. Я знаю, что Мобэй-цзюнь высоко ценит тебя по сравнению с его отношением к другим, учитывая, что ты всегда цел и невредим после своих поездок в царство демонов и что ты единственный, кто близок к нему. Однако, — Юэ Цинъюань остановился на мгновение и задумался о том, как сформулировать свою следующую фразу, — поскольку в последнее время ты получаешь всё больше и больше травм, даже несмотря на то, что они были незначительными, я задаюсь вопросом, устраивает ли эта ситуация тебя.       Шан Цинхуа выглядел так, как будто он не мог решить, какую эмоцию испытать в данный момент. Прежде чем Юэ Цинъюань смог расшифровать выражение его лица, мягкая улыбка вернулась на лицо Шан Цинхуа, когда он поклонился.       — Я счастлив, что ты беспокоишься обо мне, шисюн. Могу поклясться, что Мобэй-цзюнь не причиняет мне вреда и не сделает этого. В этом вопросе ты можешь мне доверять.       Юэ Цинъюань ещё раз взглянул на лицо Шан Цинхуа и нашёл только абсолютную уверенность в его глазах.       Юэ Цинъюань облегчённо вздохнул и улыбнулся. Похоже, он слишком волновался.       — Если он когда-нибудь обидит тебя, просто дай мне знать.       3.       Му Цинфан был занят пополнением своих запасов медикаментов, когда услышал стук в дверь. Это был Шан Цинхуа.       — Шисюн Шан! Я забыл, что ты должен был прийти в это время. Заходи. — Му Цинфан вытер пот с лица и приоткрыл дверь пошире, чтобы впустить его. Ситуация с демонами наконец-то была взята под контроль спустя пару дней благодаря объединённым усилиям различных кланов заклинателей, но он всё же хотел убедиться, что его запасы готовы к отправке, если что-то произойдет. Учитывая то, насколько велик был его медицинский склад и насколько сложно было хранить травы, вполне естественно, что Му Цинфан забыл об их ежемесячном собрании.       Шан Цинхуа только махнул рукой.       — У шиди Му много работы, тебе не за что извиняться. Здесь ежемесячное пособие для твоего пика, — сказал он, положив на стол обычный пакет, и Му Цинфан поблагодарил его.       — Ещё кое-что… — Шан Цинхуа остановился на мгновение, прежде чем продолжить; его голос стал настолько тихим, что Му Цинфану пришлось немного наклониться, чтобы расслышать его отчётливо. — Не мог бы ты дать мне ещё немного целебного бальзама? Мой закончился.       Му Цинфан видел, что щёки Шан Цинхуа порозовели. Он вспомнил слухи о растущей частоте травм Шан Цинхуа, быстро встал и завернул несколько флаконов, прежде чем отдать их ему.       — Держи, шисюн. Здесь нечего стесняться! Гораздо важнее, чтобы ты был здоров и хорошо себя чувствовал, — в интонации Му Цинфана чувствовалась поддержка. Однако он не видел признаков болезни или ранений в человеке, стоящем перед ним, — Шан Цинхуа мог похвастаться гладкой кожей и здоровым цветом лица. Он больше напоминал человека, светящегося от счастья!       Получив пакет, Шан Цинхуа загорелся и поблагодарил Му Цинфана. Му Цинфан только великодушно махнул рукой и продолжил:       — Некоторые люди жаловались, что бальзам слишком маслянистый, так что я в процессе пересмотра формулы, чтобы сделать его менее скользким и липким. Шисюн, ты просто должен потерпеть это время, прежде чем я закончу с новой партией.       Глаза Шан Цинхуа раскрылись, и он быстро пожал ему руку.       — Мне очень нравится эта формула, тебе не нужно её менять. — Му Цинфан воспринял бы это как вежливость, если бы не напряжённое выражение лица собеседника.       — Я не знал, что кому-то нравится такая текстура. Хорошо, тогда я буду делать по старому рецепту специально для тебя.       Шан Цинхуа, похоже, испытал облегчение. Они замолчали: Шан Цинхуа рассеянно провел пальцами по гладкой поверхности пакета, а Му Цинфан потягивал свой чай. Мысли Му Цинфана были заняты разными лекарственными формулами и его складом, когда он услышал, как Шан Цинхуа заговорил: его голос был настолько тихим, что казалось, он говорит скорее с самим собой, чем с Му Цинфаном.       — Эта формула делает своё дело, а также заживляет, так что не так больно.       Брови Му Цинфана приподнялись от услышанного. Для чего ещё можно использовать лечебный бальзам, если не для лечения?       Шан Цинхуа не заметил реакции Му Цинфана и продолжил; его мысли, казалось, были где-то в другом месте. Нос слегка сморщился, но на лице появилось счастливое выражение.       — Если бы он не был таким энергичным, мы бы не пришли к этому так быстро.       Теперь Му Цинфан определённо покраснел. У него было такое чувство, будто он подслушивает личный разговор. Как врача, Му Цинфана обычно не касались… такие виды деятельности, но то, что он внезапно столкнулся с этим из-за своего шисюна, застало его врасплох.       — О чём ты, шисюн?       Глаза Шан Цинхуа снова сфокусировались, и он несколько раз моргнул, прежде чем посмотреть на Му Цинфана: выражение его лица было таким невинным, что Му Цинфан не мог поверить в то, что услышал ранее.       — Ах, я что-то сказал? Извини, у меня помутнилось сознание.       — Нет, мне показалось, будто я что-то слышал, но, возможно, я ошибся, — быстро солгал Му Цинфан. — Уже поздно, давай я провожу тебя до входа.       Когда Шан Цинхуа попрощался и ушел, Му Цинфан горячо пожелал, чтобы он ослышался.       4.       Когда Шан Цинхуа прибыл на пик Сяньшу, чтобы доставить ежемесячное пособие, Лю Минъянь была там со своей учительницей, поэтому она сразу заметила, что что-то не так.       Несмотря на то, что его движения были быстрыми, в них было что-то вынужденное, как будто он сознательно хотел, чтобы его тело вело себя естественно. Выражение его лица также выдавало его: брови слегка поднимались вверх каждые несколько шагов. Лицо исказила гримаса боли, когда он заставил себя сесть, как обычно.       У Лю Минъянь возникло странное чувство. Почему это поведение так знакомо?       С другой стороны, Ци Цинци, учительница Лю Минъянь, казалось, ничего не заметила, когда поздоровалась с гостем и обменялась с ним вежливыми приветствиями.       Подпитываемая любопытством, Лю Минъянь осторожно заговорила, когда наступила тишина.       — Шишу, похоже, ты сегодня неважно себя чувствуешь?       На долю секунды рука Шан Цинхуа бессознательно потянулась к бедру, но на полпути остановилась и снова опустилась на стол.       — Разве? Я чувствую себя очень хорошо! — он быстро отшутился. «Слишком быстро», — заметила Лю Минъянь.       Ци Цинци услышала её слова и наклонилась, чтобы посмотреть на Шан Цинхуа более внимательно, а затем воскликнула:       — Ты и впрямь немного позеленел, шиди! Боже правый, зачем так много работать, когда ты плохо себя чувствуешь? Позволь мне взглянуть, — сказала она, вставая рядом с ним и протягивая руку.       Ци Цинци поспешила на помощь, но её силы были слишком велики, чтобы Шан Цинхуа мог справиться с ними, поэтому он издал тихий крик, как только она подняла его на ноги, и его рука, наконец, прижалась к его бедрам. Даже Ци Цинци не могла пропустить этот жест.       — Какого чёрта? Этот демон ударил тебя так сильно, что ты не можешь ходить? — она кипела от злости. — Мы должны восстановить справедливость! Нельзя позволять демонам делать всё, что им заблагорассудится!       Шан Цинхуа снова выпрямился и лихорадочно затряс головой.       — Шицзе, пожалуйста, не сердись. У меня просто болит живот, это пройдет в мгновение ока. Ничего общего с кем-то ещё.       Ци Цинци по-прежнему выглядела так, будто хотела поговорить ещё, но она смирилась и вышла вместе с Шан Цинхуа. Лю Минъянь последовала их примеру, но её мысли уже утекли в другое русло.       Не только удары могут вызвать такую боль…       Дав Шан Цинхуа несколько лекарств, чтобы облегчить боль, и проводив его, Ци Цинци тяжело вздохнула.       — Не стоит связываться с демонами. Он и шисюн Шэнь похожи.       — Война с лордами демонов уже давно закончилась, почему они всё ещё держат шишу рядом с собой?       — Кто знает? Не похоже, что твой шишу тоже хочет уйти. Прикрывая таким образом Мобэй-цзюня… — Ци Цинци только покачала головой и вернулась в дом, очевидно, устав от ситуации, в которой оказались её братья.       Глаза Лю Минъянь только сверкнули интересом. Она была уверена, что происходило что-то ещё. Пора связаться с Тремя Святыми Матерями*.       5.       Шэнь Цинцю, наконец, вернулся на хребет Цанцюн после путешествия по миру с Ло Бинхэ. По дороге они вообще не встретили никаких демонов, поэтому, естественно, Шэнь Цинцю не знал о демоническом кризисе, который был в клане Цанцюн, пока он не вернулся из их маленького путешествия. Оказалось, что демоны слишком боялись энергии Ло Бинхэ, чтобы даже осмелиться появиться поблизости от него. Сразу после того, как они вернулись, Ло Бинхэ пришлось уехать, чтобы решить вопрос о всплеске демонов, а Шэнь Цинцю остался один на пике Цинцзин.       Не то чтобы он был сыт по горло Ло Бинхе, но ему нравилось порой проводить время вдали друг от друга и с теми, кто ему нравился. Итак, в один день, после посещения Юэ Цинъюаня и других пиковых лордов, последним делом Шэнь Цинцю остановился у дома Шан Цинхуа.       Шан Цинхуа открыл дверь после нескольких стуков. Его глаза ярко блестели, щёки пылали, а дыхание было таким быстрым, словно он только что вернулся с пробежки. Шэнь Цинцю приподнял бровь.       — Что-то случилось?       — Ничего. Просто разбудил от странного сна, вот и всё. — Прежде чем Шэнь Цинцю успел отреагировать, Шан Цинхуа поприветствовал его. — Братец-огурец! Давно не виделись!       — Действительно. — Шэнь Цинцю улыбнулся и вошёл в комнату. Они сели и принялись обсуждать жизни друг друга. Шэнь Цинцю рассказывал о своём приключении с Ло Бинхэ, а Шан Цинхуа с энтузиазмом слушал; иногда он вздыхал, как гордый отец, видя, как растёт его сын, а иногда он плакался, что ему вообще не удалось поговорить с сыном.       Шэнь Цинцю только посмеялся над этим, хотя и начал думать о том, как бы заставить Ло Бинхэ провести некоторое время с Шан Цинхуа, чтобы умалить страдания этого бедного старика.       — Так что насчёт тебя? В итоге ты не возвращаешься в наш мир. — Шэнь Цинцю прищурился. — Даже не пытайся это скрыть. Я видел этот засос и две чашки чая на столе, прежде чем пришёл сюда. Так что выкладывай!       Шан Цинхуа поднял руку к шее, чтобы скрыть красную отметину, и пробормотал бессвязные слова, но от этого улыбка Шэнь Цинцю стала ещё шире.       Позже в тот же день, когда Ло Бинхэ добрался до пика Цинцзин, он обнаружил Шэнь Цинцю с довольной улыбкой на губах — в одной руке он держал чашку с чаем, в другой — книгу. Когда Ло Бинхэ задал вопрос, он только сказал, что хорошо провёл время со своими братьями и сестрой. Затем Шэнь Цинцю остановился на мгновение, прежде чем продолжить, взгляд его стал мягче.       — Бинхэ, как насчёт навестить твоего шишу завтра?       (6.)       Шан Цинхуа вернулся в свою комнату, обойдя пик и убедившись, что всё на своих местах, и прежде чем он смог окончательно переступить порог, сильные руки прижали его к двери, а прохладные губы оказались на его губах. Шан Цинхуа улыбнулся, после ответил на поцелуй.       В перерывах между поцелуями Мобэй-цзюнь шептал:       — Ты слишком долго.       Шан Цинхуа посмотрел в полуприкрытые глаза Мобэй-цзюня и обнял его за шею.       — Обычные обязанности. И кто-то тратит это драгоценное время на разговоры.       Мобэй-цзюнь только усмехнулся и снова наклонился к нему, на этот раз сильнее и настойчивее надавив на губы. Шан Цинхуа вздохнул, и Мобэй-цзюнь приоткрыл рот, прежде чем протолкнуть свой язык.       Шан Цинхуа сжал меховой плащ Мобэй-цзюня. Сколько бы раз они не проделывали это, он всё равно был застигнут врасплох тем, насколько холодным был язык. Это было похоже на то, как если бы ему в рот засунули фруктовый лёд, отчего у него немедленно замёрз мозг, только этот «фруктовый лёд» был мягким и блуждал во рту.       Из его горла вырвался какой-то звук, и Шан Цинхуа сильнее толкнули к двери, как будто Мобэй-цзюнь хотел быть к нему ещё ближе, чем сейчас. Опасаясь, что эта дверь рухнет под таким давлением и ему придется иметь дело с последствиями, Шан Цинхуа слегка толкнул Мобэй-цзюня. Мобэй-цзюнь нахмурился из-за отсутствия контакта, но всё же открыл глаза, чтобы посмотреть на Шан Цинхуа.       — Давай переместимся в другое место. Такими темпами я не смогу объяснить, почему дверь отвалилась.       Мобэй-цзюнь кивнул и поднял Шан Цинхуа за талию, прежде чем прижать его к столу и накрыть его тело собственным. Ноги Шан Цинхуа согнулись в коленях в ту же секунду, как его спина коснулась гладкой поверхности, и Мобэй-цзюнь с легкостью протиснулся между ними.       Лента, сдерживающая его волосы, упала некоторое время назад, и теперь локоны лениво струились по столу. Мобэй-цзюнь запустил руку в волосы Шан Цинхуа и слегка дёрнул за них. По каким-то причинам ему всегда нравилось видеть его с распущенными волосами. Шан Цинхуа снова потянул его вниз, чтобы почувствовать прохладные губы на своих, и Мобэй-цзюнь не стал тратить время на сопротивление.       Холодная поверхность стола заставила его вздрогнуть, но он не возражал. В голове Шан Цинхуа сохранились только мысли о том, как нетерпеливы и возбуждены они оба, что не могут продвинуться дальше, но и эта мысль растворилась из-за их действий и растущей реакции его нижней части тела.       Руки Мобэй-цзюня блуждали по телу Шан Цинхуа, его пальцы, скользящие под слоями одежды, надавливали на определённые чувствительные точки, и Шан Цинхуа одобрительно застонал. Они изучили тела друг друга достаточно, чтобы знать, что нравится или не нравится другому.       Когда одна из рук Мобэй-цзюня пробежала вверх-вниз по бедру Шан Цинхуа, его другая рука медленно распахнула одеяния Шан Цинхуа, обнажив мягкую кожу, покрытую красными и фиолетовыми отметинами. Его глаза потемнели от этого зрелища, и он осторожно провел пальцами по груди Шан Цинхуа.       Это оказало ещё большее возбуждение на Шан Цинхуа, когда он издал ещё один задыхающийся стон. Их нижние части тела были очень тесно прижаты друг к другу. Шан Цинхуа чувствовал, как Мобэй-цзюнь становится твёрдым под ним, поэтому он придвинул бёдра и прижался к растущей эрекции — они тут же застонали от соприкосновения.       Мобэй-цзюнь хмыкнул и прижал бёдра Шан Цинхуа к столу; напор был таким сильным, что он был уверен: завтра останется синяк. Однако Шан Цинхуа не возражал. Он был удовлетворен тем, что выуживал реакции из Мобэй-цзюня — это было гораздо легче сделать, когда он был возбуждён. Он всегда был более эмоциональным, чем обычно, когда они занимались подобным.       Мобэй-цзюнь чмокнул Шан Цинхуа в губы, прежде чем переключиться на линию челюсти. Шан Цинхуа почувствовал, как нарастает приятная боль, но вскоре она исчезла вместе с прохладной кожей, к которой он привык. Шан Цинхуа открыл глаза и сел, увидев, что Мобэй-цзюнь возвращается к нему, а крышка от флакона с целебным бальзамом в его руке отскочила. Он вылил немного на пальцы, стянул штаны и нижнее бельё Шан Цинхуа, одна его рука легла на колено, в то время как липкие пальцы переместились ближе к области между его ягодицами.       Шан Цинхуа резко вздохнул от внезапного, но знакомого ощущения холода на ногах, и его сердце забилось быстрее от предвкушения, но тут он вспомнил.       — Подожди, подожди.       Мобэй-цзюнь немедленно остановился; его глаза, затуманенные возбуждением, смотрели на Шан Цинхуа с беспокойством. Тот улыбнулся и слегка похлопал себя по щекам, чтобы успокоить нервы.       — Не переусердствуй. В прошлый раз, когда они поймали меня хромающим, я чувствовал себя неловко, — Шан Цинхуа говорил так, как будто он не подстёгивал события, из-за которых некоторые ночи были жёстче, чем другие.       — Кроме того, никаких отметин в приметных местах! Вот эта, — он указал на свою челюсть, где начало расцветать светло-розовое пятно, — слишком заметна. У меня уже закончились идеи для оправданий.       Мобэй-цзюнь положил руки по обе стороны от Шан Цинхуа и наклонился вперёд. От холодного дыхания, похожего на свежее зимнее утро, у него закружилась голова, и Шан Цинхуа заставил себя смотреть только в глаза Мобэй-цзюня, а не на его красные распухшие губы, такие красные и призывающие их укусить.       Мобэй-цзюнь попытался принять спокойный и невозмутимый вид, но похотливый взгляд выдавал его.       — Ты не хочешь, чтобы они знали?       — Я думаю, что объяснять укусы и порезы на моём теле как «эти отметины поставил король демонов, когда мы целовались и занимались сексом» — не лучший способ заявить об этом.       Затем Шан Цинхуа вздохнул.       — К тому же они все думали, что ты ударил меня. Я ненавижу, что они так думают, но они не поверят моим словам, — его тон становился все более и более обиженным, поэтому он замолчал и отвёл взгляд. Он не собирался опускаться до уровня милых главных героинь, которых балует их ухажёр!       Последовало долгое молчание, так что Шан Цинхуа не смог устоять перед любопытством и снова посмотрел на Мобэй-цзюня. Шан Цинхуа был удивлён, увидев, что выражение лица Мобэй-цзюня смягчилось, а его брови слегка приподнялись, как и уголки губ.       — Ладно, я не оставлю отметин, — сказал он, поцеловав Шан Цинхуа в губы. Этот поцелуй отличался от тех, что они разделили раньше: он был мягким и медленным, как будто они просто хотели насладиться этим моментом и изучить очертания губ друг друга. Мобэй-цзюнь снова прижал его к столу, но на этот раз медленнее и нежнее, и теперь Шан Цинхуа был захвачен в плен его рук.       Через мгновение Мобэй-цзюнь слегка отстранился и прошептал в губы Шан Цинхуа:       — Я хотел отметить тебя, чтобы все знали, что ты мой… Похоже, это не работает, но у меня есть другой план.       Шан Цинхуа уже собирался спросить, каков его план, когда почувствовал, как липкие пальцы снова скользят внизу, и эта мысль вылетела из головы.       ==========       +1.       Шан Цинхуа находился на собрании пиковых лордов, проводившемся очень редко, учитывая, как часто отсутствовал Шэнь Цинцю, когда Мобэй-цзюнь появился из ниоткуда посреди коридора. Лю Цингэ и Ци Цинци немедленно поднялись на ноги, крепко держа оружие, в то время как Шэнь Цинцю посмотрел на него широко раскрытыми глазами, а затем повернулся, чтобы вопросительно посмотреть на Шан Цинхуа. Шан Цинхуа едва мог закрыть свой разинутый рот, его кровь покалывала под кожей, и он был готов встать в случае чего. Юэ Цинъюань, оправившись от внезапного шока, заговорил своим обычным мягким голосом:       — Король Северных ледяных демонов*, для нас большая честь видеть вас здесь, однако это частная встреча, и посторонние не допускаются.       Однако Мобэй-цзюнь, казалось, не слышал его, так как уже шагал к Шан Цинхуа.       Было что-то странное. Шан Цинхуа быстро встал и тоже шагнул к нему.       — Мобэй-цзюнь, что-то…       Его слова оборвались, когда Мобэй-цзюнь втянул его в глубокий поцелуй. Через некоторое время он снова отпустил его, и Шан Цинхуа почувствовал слабость в коленях. Шан Цинхуа потерял дар речи и уставился на Мобэй-цзюня широко раскрытыми глазами, когда тот обвёл взглядом присутствующих в зале.       Лю Цингэ и Ци Цинци были ошеломлены и застыли на месте, в то время как Шэнь Цинцю поспешно отпил чай, чтобы скрыть шок. Где-то одновременно послышался шепот: «Значит, это было на самом деле», хотя лицо одного человека посерело, а другой не смог сдержать улыбки за вуалью.       — Вот в чём суть наших отношений. Теперь вы можете перестать задавать ему легкомысленные вопросы и доставлять неудобства.       Мобэй-цзюнь говорил равнодушно, затем повернулся на мгновение и похлопал Шан Цинхуа по голове, прежде чем исчез так же, как и появился, с той лишь разницей, что после его ухода в комнате воцарилась странная атмосфера.       Как оказалось, Шан Цинхуа не должен был пренебрегать своими мозгами ради хорошего секса, потому что план Мобэй-цзюня был катастрофическим.       «Ужасно, так никуда не годится», — подумал Шан Цинхуа, закашлявшись, чтобы скрыть улыбку, расцветшую на его лице.       «Совершенно плохая идея», — повторил он, кланяясь, чтобы извиниться перед всеми, но любой, кто не купился на предыдущее выступление Мобэй-цзюня, теперь понимал, что это было действительно так, потому что лицо Шан Цинхуа теперь сияло.       Шан Цинхуа снова подумал об этом инциденте, когда бежал вниз по дороге после того, как Юэ Цинъюань решил, что это дело рук Мобэй-цзюня, а не его вина, хотя он откашлялся и предложил им ограничить свои действия в соответствующих ситуациях. На этот раз Шан Цинхуа не стал скрывать улыбку.       Может быть, ему действительно нравилось, когда его любовник нянчился с ним, как с главной героиней.