Держись от меня поближе

— Что ты сказал? — Стэн схватил меня за плечи и так резко встряхнул, что у меня голова метнулась от одного плеча к другому, и я почувствовал, что меня сейчас даже может стошнить. Я поднял руку ко рту, пытаясь сдержать рвотный позыв. Я ведь не так много выпил… Несколько банок пива с Беном, а потом он ушел… А потом комната отца… Бар… Виски… Что-то еще… — повтори, блять, Билл! Что ты сказал?!       Я перевел взгляд на Стэна. Я плохо фокусировался на его лице, но успел заметить, что щетина у него стала еще гуще, чем была на вечеринке у Ричи, и уж тем более намного гуще, чем когда мы целовались в последний раз… Неужели он совсем перестал бриться? Конечно, когда ему! Ему надо перетрахать весь город! — Что слышал, — я резко отцепил пальцы Стэна, лишь на секунду позволяя себе к ним прикоснуться, — или ты в уши ебешься? — Билл… — Стэн дернулся от моих слов, как от пощечины. А мне и хотелось! Мне и хотелось сделать ему больно так, как он мне! Он не знает, как мне было больно все эти дни, что мы не виделись, не общались и не были вместе! Черт возьми, этот придурок нравится мне, я нравлюсь (ну, или нравился) ему, а он все включает какую-то вшивую мораль! — Я тебе еще раз сказал, что ты мне больше не нужен! Можешь трахаться, с кем хочешь! Мне плевать! — я сделал шаг вглубь комнаты, но немного пошатнулся, наступая себе на кроссовки. Стэн попытался ухватить меня за локоть, но я лишь отмахнулся от него, как от мерзкого насекомого. Вот только он не был мерзким. Он был самым красивым… Самым лучшим… Я еще раз поглядел на него. Смятая футболка, растрепанные волосы… В коридоре еще пахнет женскими духами… Ненавижу! — Ты пьян, ты не понимаешь, что ты несешь. Иди, проспись, — Стэн снова делает попытку схватить меня уже за плечо, но я наотмашь бью его по руке. — Билл! — Не смей меня трогать! Трогай своих шлюх! Я не ожидал, что ты будешь таким трусом, Стэн, — я смотрел ему в лицо, высвеченное в тусклом свете коридора, — говорил мне об ответственности, о чувствах! А сам сосешься со всеми, кто только хочет. Только я вот тоже ведь хотел, — я пожал плечами, чувствуя, как обида разрывает меня напополам, — но знаешь, больше не хочу. — Зачем ты, блять, вообще пришел? На вечеринке Каспбрака ты вел себя отвратительно! Если ты думал, что мне не больно было слышать все это от тебя, то ты сильно ошибаешься! — Стэн быстро сжал и разжал кулаки, — иди проспись, повторяю тебе. Я не выпущу тебя на улицу в таком состоянии, но и разговаривать с тобой не намерен. — А то что? Боишься услышать правду? — Какую, блять, правду?! О чем ты? — Стэн держится из последних сил, чтобы снова не схватить меня. Я вижу, как у него на шее вздуваются вены, которые я уже успел изучить языком… Я качаю головой, нет, бешено трясу ей, челка падает в глаза. Выпитый алкоголь начинает говорить за меня, — зачем ты вообще напился, Билл?! — У меня праздник, — сложное слово едва поддается пьяному языку и звучит как «празнк», но Стэн понимает. Кивает, тупо смотря на меня, — отмечаю, понимаешь? — я взмахиваю рукой перед его лицом, — о-т-м-е-ч-а-ю!       Я так близко от его лица, что еще секунда, и я просто упаду в его объятия. Меня все еще немного тошнит, но это не от вина или что я там еще пил, а от обиды. Я был переполнен ей до краев. Тупой Стэн! Я собирался извиниться перед ним на вечеринке и потом, пришел к нему домой, готовый просить прощения и осознать свои ошибки, а он… Он опять… — Блять, сколько ты выпил? — Стэн слегка отворачивает лицо от меня, но я вижу по его глазам, что он переживает за меня. Поздно переживать. — Тебя не касается, блять! — я слегка толкаю его в грудь. Я никогда не матерился до этого, но сегодня я чувствую себя ужасно. Хочется орать, крыть матом всех и вся, крушить все на своем пути. Ложь, которую я бросил в лицо Стэну в момент встречи, еще жжет язык, но Стэн, кажется, даже не понял, что я сказал. Что ж, я буду теперь объясняться понятнее. — Билл, хватит материться. Тебе не идет. Ты ведешь себя, как ребенок, — Стэн устало закатывает глаза. Терпеть не могу, когда он так со мной разговаривает! — У МЕНЯ ПРАЗДНИК! МОГУ СЕБЕ ПОЗВОЛИТЬ! — мой голос срывается на писк. Чувствую себя как бутылка шампанского, которую очень долго трясли, и которая готова сейчас взорваться прямо в лицо Стэну. — Заткнись. Ложись спать. Завтра поговорим, — я вижу, что Стэн сдерживает себя из последних сил, но мне все равно. Я качаю головой. Он давил до последнего на своих сраных принципах и грустной истории из прошлого, только чтобы отшить меня, а теперь я буду бить по самому больному! Один-ноль, Стэн, в мою пользу!       Я делаю запрещенный прием. Приваливаюсь спиной к стене и начинаю медленно сползать по ней. Это сделать не так уж и трудно — ноги и так ватные, еле держат. Я слегка расстегиваю верхнюю пуговицу на рубашке и выдыхаю пары алкоголя: — Не могу лечь. Все тело ломит. — Что? — Стэн подлетает ко мне, — о чем ты? — в его глазах страх, непонимание и ужас. А мне уже все равно. Если мы все разрушили, осталось только доломать, — Билл, блять, хватит, прошу тебя… Зачем? Зачем ты пришел?       Еще секунда, и он явно заплачет. И пусть. Я тоже плакал всю эту неделю, каждую, блин, ночь, когда понимал, что Стэн меня больше не хочет даже видеть. Я даже не думал о сексе в эти дни. Мне просто хотелось быть с ним рядом. И что я получил взамен? Я хотел помириться на вечеринке, но Стэн сосался там с каким-то придурком. Пришел к нему домой просить прощения — сосется с Беверли. Хватит, с меня довольно. — Я пришел похвастаться. Ты же рассказал мне свою историю про первый раз. Не хочешь услышать теперь мою? — я начинаю демонстративно рассматривать свои ногти. Под алкоголем врать становится намного проще. Слова сами льются из меня. Лишь бы не полилось что другое… Но я вовремя прикладываю пальцы ко рту, сдерживая рвотный позыв.       Но вот Стэн явно сдерживается из последних сил. — Блять, если ты пришел только за этим, то проваливай. Ты просто глупый ребенок! — кричит Стэн, возвышаясь надо мной. — А что, тебе неприятно? И кто это из нас еще глупый ребенок, а? — я гордо вскидываю подбородок, — мне хотя бы хватило ума не лечь под первого встречного, как это сделал ты. — Заткнись! Заткнись, я тебе сказал, Билл! Я дал себе слово, что пальцем тебя не трону, но не переходи границы, — голос Стэна отражается от стен, он ледяной и жесткий, но это именно то, что мне как раз и нужно. — Мне тоже было неприятно, когда ты меня послал. А ведь это мог бы быть ты, — я смотрю ему прямо в глаза, а потом слегка облизываю губы, зная, как Стэну это нравится. Он тяжело выдыхает, держится едва-едва, готовый сломаться. Но я знаю, что выдержка у него не железная. — Да я, блять, сделал это только ради тебя! Почему ты этого не понимаешь? — Стэн приваливается спиной к другой стене коридора, свет начинает мигать будто от нашего напряжения. — И что, легче стало? Что свои принципы не нарушил? А нужны они мне были, ты спросил? Мне ты был нужен, — выплевываю я. — Зачем ты это сделал? — Стэн не выдерживает, подлетает ко мне, падая на колени. Он делает жест рукой, словно хочет взять меня за плечи, но в последний момент отдергивает руки, будто ошпарился, — Кто это был, Билл?       Я слегка выпячиваю губы, будто задумался. — Ммм, один прекрасный человек.       Стэн молчит. Я запускаю пальцы в волосы, поправлю челку. Алкоголь штормит во мне. — Взрослый, опытный. Мне так понравилось, Стэн. — Взрослый? — Стэн почти шепчет это слово. Он полностью опускается на колени возле меня, абсолютно без сил. Смотрит на меня, но ничего не видит, будто это он пьяный, а не я. — Ну, — я слегка улыбаюсь будто бы приятным воспоминаниям, — это коллега моего отца, —       Джереми, прости. Просто ты первый, кто пришел мне на ум. Ложь так легко начинает стекать по губам, что я будто бы вживую ее чувствую и слегка даже прикасаюсь к ним. Стоит только дать полет фантазии и милый, тридцатилетний коллега отца, врач-невролог, в моих рассказах превращается в жгучего соблазнителя малолеток. — Блять, Билл, — Стэн смотрит на меня, хватается за голову, — ты… Как ты. Как он… Нахуя?! Нахуя ты это сделал?! — он все же не выдерживает и хватает меня за плечи. Я вздрагиваю от его почти уже забытых прикосновений… На секунду мне хочется сказать ему правду, признаться во всем, просить прощения на коленях, но уже поздно. Назад дороги нет. Стэн так близко от меня, что я чувствую, как от него пахнет чем-то сладким… Женским… Беверли. Я скидываю его руки со своих плеч, и Стэн замирает, безвольно опустив голову. — Как видишь, не у всех бывает хреновый первый опыт. Если так было у тебя, не значит, что я должен был повторить твою ошибку.       Мне хватает несколько секунд, чтобы понять, что рука Стэна поднялась в воздух, а потом обрушилась мне на щеку. Я даже не успел вскрикнуть. Удар обжег лицо, голова дернулась, я затылком ударился об стену. Зубами вонзился в губы. — Стэн?.. — Уходи. Видеть тебя не могу. Я влюбился в тебя, а ты… — Стэн поднимается на ноги, рывком поднимает с пола и меня, — но ты уже все сделал. Так что уходи, Билл. Просто, блин, уходи, иначе… — Иначе что? — я притягиваю его к себе за футболку, смотрю прямо в глаза. Стэн приоткрывает губы, — иначе меня не трахнешь, да? А мне больше и не надо. Видимо, ты даже на это не способен. — Пошел вон, — Стэн говорит это слишком спокойно, но мне не страшно. Я уже все сказал. Я слегка толкаю его плечом, разворачиваясь, и иду на выход. На выход из квартиры Стэна. Квартиры, в которой столько всего было. И столько могло бы быть, но… Алкоголь снова заставляет мой желудок болезненно сжаться, но я держусь. Кладу руку на дверную ручку и, не оборачиваясь, произношу последнее. Точнее, это делают градусы в организме. — Знаешь еще что, Стэн? — я не поворачиваюсь, но вижу, как тень от его фигуры слегка колышется на стене. — Что? — Я был в твоей футболке. Поэтому не жди, что верну ее.       Я не даю Стэну сказать и слова, просто выбегаю в подъезд, и лечу вниз по лестнице, не считая ступени, молясь о том, чтобы упасть и разбить себе голову. Тогда на лестничной площадке расползлось бы целое море из крови и вина, которое я в себя влил.       Я выбегаю на улицу, хлопая подъездной дверью, чуть ли не давя себе пальцы.       А потом меня тошнит, тошнит, тошнит. А на небе светит луна.       Это конец.