Golden boy

Спенсер допивает свой кофе с тремя ложками сахара и выбрасывает бумажный стаканчик. Он раздражается. Он не может сосредоточиться на деле. Уже неделю в Норфолке они ищут неизвестного, ночью взорвавшего детский сад. За несколько часов до этого пропал один из мальчиков, которые его посещали. Несколько дней спустя то же было проделано с начальной школой. Ни одного из детей до сих пор не нашли, и это давало органам правопорядка основания думать, что они могли быть оставлены во взорванных зданиях. Но не поэтому Рид ворочался по ночам в гостиничной кровати, и не поэтому выписал домой, в Квантико, ещё одну массивную стопку книг по психологии. Элли Бартли. Его начинало злить это имя. Для дела их объединили с местной полицией, и Рид нахмурился, когда их представили коллективу, в котором сильнее всех выделялась молодая девушка. Высокая, стройная, с округлыми плечами, безупречной осанкой и завязанными в высокий хвост длинными чёрными волосами. Привлекательная больше, чем следовало бы. — Сержант Элли Бартли, — спокойно кивнула она, но Спенсер увидел, как цепко вонзились в него проницательные глаза. — Двадцать пять лет, IQ — сто восемьдесят пять, сангвиник, сенсорик, интроверт, склонность к ОКР. Интеллект телесно-кинестетический и пространственный. Доктор наук по астрофизике и космической биологии, бакалавр права. А вы, я полагаю — доктор Спенсер Рид? Двадцать шесть лет, IQ — сто восемьдесят семь, холерик, эйдетическая память, визуал, интроверт, синдром Аспергера, интеллект логико-математический и лингвистический. Доктор математических и химических наук, доктор инженерии и бакалавр социологии, психологии и… что-то ещё? — Получаю степень бакалавра философии… — выдавил ошарашенный Рид. Элли на это только легко улыбнулась. — Как видите, эйдетическая память здесь только у вас. Я наслышана, читала ваши публикации. Пройдёмте в зал для совещаний. По дороге Росси шепнул Моргану: — Неужели наш малыш наконец нашёл себе подобную? — Не знаю, но если мы так же глупо улыбаемся, глядя на Рида, как местный отдел — на неё, то я не хочу больше его знать. С того момента Спенсер Рид потерял покой и сон. Не было ничего удивительного в том, чтобы встретить ещё одного гения — он сам переписывался с несколькими гиками, похожими на него, рассредоточенными по всему миру — от Японии до Канады. Элли Бартли была непохожа ни на одного из них. Слишком уверенная. Слишком остроумная. Слишком расслабленная даже для обычного полицейского. Слишком красивая. Однажды он случайно (ну хорошо, не совсем) услышал короткий разговор между ней и Прентисс: — Почему ты не представляешься доктором? Почему это всегда «сержант»? — А должна? — Спенсер знал, что Элли улыбается, даже при том, что не мог её видеть из-за двери. — Ну, Рид всегда так представляется. — Да? Ваш золотой мальчик выпендривается? — Нет, что ты, Рид — последний человек, который будет выпендриваться хоть чем-нибудь. Насколько мне известно, это была инициатива Хотчнера — он хотел, чтобы Спенсера воспринимали серьёзно, он же слишком молод для агента ФБР. — Я — всего лишь скромный полицейский, — хмыкнула Элли, — видимо, у меня нет проблем с тем, чтобы меня воспринимали всерьёз. Спенсер тогда разозлился, но ничем не выдал себя. Казалось, её гениальность пошла ей на пользу, в отличие от него самого. Она сумела свои способности трансформировать в достоинства, тогда как для Рида это всегда был недостаток. «Ты никогда не был обычным, Спенсер». Пока миллионам людей казалось, что высокий интеллект — верное средство для улучшения качества жизни, Рид, которому всё было дано просто так, считал его своим проклятием. У него нет ничего, кроме книг, больной матери, работы и собственной головы. Если это и есть лучшая жизнь, то у него ещё хуже, чем он думал, с пониманием окружающей действительности. А у Элли получилось. Она всегда отлично выглядела, была спокойной и собранной, казалась даже вполне счастливой, как будто её высокий интеллект и ученические способности действительно пошли ей на пользу. Она так и прозвала его — «золотой мальчик», хотя он старался её избегать. Конечно, всё в нём стремилось поговорить с ней. Но спрашивать о том, что на самом деле он хотел бы узнать, Рид не хотел. За этими мыслями рядом с кофемашиной его и застал Морган. — Думаешь, что кофе здесь дрянной? Правильно, я тоже, но выбирать не приходится. Спенсер рассеянно покачал головой. — Жаль, что в той кофейне сегодня выходной. — Дерек остановился и взглянул на Рида внимательнее. Тот продолжал не реагировать. — Да, мне тоже хотелось бы знать, почему апельсины не делятся на восемь, а у крокодилов выпадают перья. Спенсер сосредоточенно теребил свои пальцы, немигающими глазами глядя в стену перед собой. — Рид! Спенсер вздрогнул от громкого звука голоса и уставился на Дерека, словно только что его заметил. — Что? — Так, — Морган забрал свой кофе и уселся напротив. — Поговори со мной, парень. О чём ты думаешь? — Об Элли, — на автомате ответил Рид и только потом подумал, что было бы неплохо соврать. Дерек улыбнулся уголком губ. — Мог бы хоть сказать «о сержанте Бартли». Запал? — Что? Я… нет, — Спенсер запустил длинные пальцы в растрёпанные волосы и чересчур заинтересовался шнурками на своих кроссовках. — Просто… — Слушай, парень, в этом нет ничего странного или неправильного. Честно говоря, как только я познакомился с тобой, я сразу понял — обыкновенная девушка не сможет тебя заинтересовать, это же нормально. — Дерек, не нужно делать такие выводы только на основании того, что мы разнополые и я гетеросексуален. Это совсем не то. Игривый настрой Моргана сменился серьёзностью. Он редко видел Спенсера встревоженным, но когда это происходило, это однозначно заслуживало доверия. — Ты… не хочешь рассказать? — Честно говоря, нет, Морган. — Рид взглянул на него исподлобья. Он искренне его любил, но что-то ему было необходимо оставить для себя. Дерек выдержал паузу, внимательно глядя в карие глаза, под которыми пролегли синяки. — Принято. Захочешь — поделишься. Это хорошо, что ты на неё не запал. Я пробовал её склеить — отшила… — Я всё расскажу Гарсии. — Они оба вздрогнули, потому что не заметили заглянувшую Прентисс. — Поехали, нам пора. *** Они взяли подозреваемого. Хотчнер занимался допросом уже минут сорок, но толку не было — субъект всё отрицал. Морган и Рид наблюдали за ними через стекло, когда Элли тихо вошла с тремя банками содовой и вручила их агентам и своему коллеге — детективу МакКлеллану, который находился здесь же. — Спасибо, — негромко произнёс Рид. — Не за что, золотой мальчик. Что думаешь? — она кивнула на комнату для допросов. Рид сглотнул, прежде чем ответить, не отводя взгляда от задержанного. Элли даже сейчас была невозмутимой, и что-то во всём этом было жутко неправильное. — Думаю, что это не он. — Так отдел поведенческого анализа ошибся? — Профиль составлен правильно, — вмешался Морган прежде, чем Спенсер успел что-то сказать. — Но у этого парня дома повсюду его фотографии с родителями, мы не знали этого, пока его не задержали. Он бы никогда не обидел ребёнка. — Может, он и не обидел. Пока тел нет, мы считаем детей живыми, агент. Почувствовав нарастающее напряжение, вмешался до того безмолвный МакКлеллан: — Элли, мне казалось, у тебя сегодня свидание. — Я не хожу на свидания, Джим, — коротко бросила Бартли. — Это разовые акции. Дерек красноречиво посмотрел на Рида. Тот сделал вид, что этого не заметил, но Элли стала ему чуточку понятнее. Стало даже странно, откуда пришло такое облегчение, но сейчас было совсем не время об этом думать. *** Элли остановилась в дверях кабинета, выделенного для ОАП. Она спускалась за кофе в хорошо известный ей магазинчик на углу, и предложила захватить ещё несколько порций для Моргана, Рида и Джей Джей, на что они с охотой согласились. Но если двое взяли свои стаканы и поблагодарили, третий, казалось, вообще ничего не заметил. Он был слишком увлечён своими расчётами. — Три года назад — три взрыва в разных городах Колорадо, шесть лет — пять в Теннесси, девять — шесть в Нью-Йорке. — Рид хмурился и сверлил глазами карту, силясь увидеть какую-то топографическую подсказку, но ему это не удавалось. — Двенадцать? — спросил Морган. — Два в Атланте, — пожала плечами Прентисс. — Бессмыслица какая-то, — Спенсер запустил пальцы в свою отросшую шевелюру. — Почему ФБР не пригласили раньше? — спросил Хотч, но отозвалась Эмили: — Бытовые взрывы происходят чаще, чем хотелось бы. Это дело касается только тех, что с погибшими детьми. Разные штаты, разные полицейские отделы, разброс по времени. Где-то гибнут люди, где-то нет… Не так уж и подозрительно. Наша проблема в том, что тело оказывается на месте взрыва спустя неделю, обезображенное настолько, что невозможно понять, произошла смерть в результате обрушения или нет. Было бы проще, знай мы это. — Это совсем не бессмыслица, — Элли, слушая Прентисс, разглядывала карту и кружащего над ней Рида, и это была единственная причина, по которой Хотчнер ещё не попросил её не мешать им. — Это закономерность. Но какая? Рид обернулся, словно только здесь заметив Элли. — Я… я не понимаю. — Давай попробуем разобраться, — она обогнула стол и приблизилась к нему. — Можно? — она протянула руку, и Рид отдал ей маркер. — А что, если… Смотри. Вдруг последовательность — не географическая, а знаковая?.. Она написала на доске цифры, одну за другой — количество взрывов в хронологическом порядке. 26532. Недолго подумав, дописала ещё несколько, но не справа, а слева, дополняя числовой ряд как будто с начала. 159. — Давай, доктор Рид. Добавь сюда, — она указала на единицу, стоящую в самом начале, — ещё четыре знака. Ошарашенный Спенсер спустя секунду схватил маркер и торопливо приписал к началу 314. Обернулся и оглядел свою команду. Боясь помешать, они чутко наблюдали за азартом, охватившим обоих, но никто так ничего и не понял, и тогда Рид поставил запятую после первой тройки. — Число пи, — выдохнула Джей Джей. — Именно! И здесь, — Элли указала на последнюю двойку, — не два. — Здесь пять, — торопливо кивнул ей Рид. — Будет ещё три взрыва, — проговорили они хором, первый раз открыто глядя друг другу прямо в глаза, и Рид снова кинулся к карте. — Это же всё объясняет! — Я уверена, если копнуть глубже и посмотреть взрывы с погибшими детьми на… сколько? — на этот раз Элли спрашивала Рида, и никто не решался вмешиваться, чтобы не сбить их двоих с наконец взятого следа. — Тридцать лет, — бросил Спенсер, не отвлекаясь. — Тридцать? — ахнула Прентисс. — Сколько же это детей? — Попросите своего технического аналитика… — Уже делается, гений-девочка, — отозвалась Гарсия из динамика. — Ваш коллективный разум оказался блистательно прав. С двумя детьми, похищенными здесь, всего за эти годы пострадали… — Сорок один ребёнок, — Рид не отвлекался от карты, и даже Элли не понимала, что ещё он там хочет найти. — Я бы пошутила, что ваш суммарный коэффициент интеллекта оставит меня без работы, но мне совсем не до смеха. — Гарсия, подними дела, — потребовал Морган. — Возможно, наши субъекты там фигурируют. — Будет сделано, радость моя. — Есть ещё кое-что, — Рид наконец оторвался от карты и обратился прямо к Элли. — Элли, что такое число пи? — Отношение длины окружности к её диаметру… — автоматически выдавила она, но на самом деле ей нужна была секунда, что гений, не замечающий ничего, кроме книг, не только помнит её имя, он ещё и употребил его вместо звания. — Окружность! Ещё три точки здесь, в Норфолке, и её легко вписать, я уверен, если посмотреть карту взрывов в других городах, там будет то же са… — На это нет времени, ищи, Рид, — потребовал Хотч. — Какие три организации для детей лежат на этой окружности? — Гарсия? — Легко, мои пушистые друзья. Компьютер наложил на карту идеальный круг, вписав в него имеющиеся координаты, и команда столпилась вокруг, невольно плотно окружив Элли и Спенсера. — Здесь есть детский приют… — прошептала Джей Джей, но Рид энергично помотал головой: — Взрывы подчинены числовой последовательности, они носят ритуальный характер, скорее всего, это секта… — И они происходили ночью, когда там никого нет, — подхватила Элли, — им нужна только одна жертва. Приют — это дом для этих детей, они там ночуют. — Ещё? — потребовал Хотч. — Две школы, колледж и школа искусств. — Гарсия, — Хотчнер обернулся к телефону, — есть пол и возраст всех похищенных? — Не так быстро, сэр… — несколько секунд они слышали только стук по клавиатуре. — Во всех случаях — мальчики, на момент смерти — семь лет. — Семь? — тихо переспросила Элли у хмурящегося Спенсера. — Это тоже что-нибудь значит? — Сумма первых трёх цифр… — он посмотрел на неё, но именно в эту секунду Элли взглянула ему в глаза, и он, смутившись её прямого взгляда, опустил голову. — Но это только гипотеза. — И тела нашли спустя неделю, — осенило Прентисс. — Семь дней, — прошептала Элли, но её услышал только Рид, потому что её перебил Морган: — Колледж не подходит. — Это какое-то извращённое жертвоприношение… — Хотчнер снял со спинки стула свой пиджак. — Гарсия, анализ субъектов произведёшь потом. Ещё не поздно, срочно предупреди семьи, в которых есть семилетние мальчики — ученики этих школ, пусть не выпускают их из вида ни на минуту. Мы выезжаем. Разделимся на три команды. Джей Джей, поезжай с Росси, Прентисс — вместе с Морганом, Рид, ты едешь со мной. Если они оставляют детей в зданиях, мы ещё можем их найти. — Число пи, — проворчал Рид на выходе. — Так просто, невозможно поверить… Элли энергично закивала, и никто из них не заметил скривившиеся лица остальной команды отдела поведенческого анализа. *** — Чисто, — передал по рации Хотч. — Чисто, — сообщил Рид, осмотрев хореографический зал. Это произошло как раз перед тем, как раздался мощный взрыв, и его отбросило на зеркало. Спенсер почти потерял сознание. Он не понимал, сколько он пролежал на усеянном осколками полу. Он не понимал, сколько вокруг свободного места, есть ли ему чем дышать, да и жив ли он вообще. Первое, что он успел понять — ноющие ноги. Ощущение было странным, ему не было больно, но лежать дальше становилось невыносимо. Всё ещё оглушённый взрывной волной, с гудящей болью в затылке, он приподнял потяжелевшую голову и увидел большой кусок соседней стены, придавивший его правую ногу ниже колена. — Чёрт… Всё, что ему нужно было помнить — ни детский сад, ни школа не обрушились после одного взрыва. Видимо, это значило, что Риду скоро конец. — Я нашла его! — в полумрак разрушенного помещения врезался свет ручного фонарика, и Спенсер заскрипел зубами. — Нужна помощь! — Элли… — из рассечённой брови на лицо сочилась кровь, но он видел, как девушка бросилась к нему, пытаясь осмотреть и оценить положение как можно быстрее. — Тихо, тихо, золотой мальчик, — бормотала она. — Ты весь в крови. Я тебя вытащу. Quiet, golden boy. I`ll take you out of here. — Элли, не смей… — Рид с трудом собирал слова во фразы, но она не желала его слушать, упорно ища, как бы удобнее схватиться за обломок. — Я тебя не оставлю. I`m not leaving you. — Почему ты не ушла? Хотчнер тоже остался?! — Пробуй вытащить ногу, Рид! — Элли, сейчас будет ещё один взрыв в этой части здания, немедленно уходи отсюда! Спенсер торопливо выдавливал из себя слова, но ему казалось, что он кричит. Бартли плотно сжала губы, недовольно взглянув на агента. Ей давно было понятно стремление этого парня жертвовать собой ради других, но на этот раз она не собиралась ему этого позволить. Оставив на секунду ногу Спенсера, она наклонилась над его лицом, оперевшись на руки. Его упрямый взгляд рассердил её ещё больше, что он вообще о себе думает? Наклонившись, она коротко прижалась губами к его приоткрытым губам. Поцелуй вышел скомканным, жгучим, с привкусом крови из его ран. Спенсер оторопел, его обдало жаром, как подростка, но Элли уже отстранилась от него и заявила, почти соприкасаясь с ним носом: — Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты наконец заткнулся? I hope that`s enough for you to finally shut up? Вернувшись к обломку стены, она с трудом, но сдвинула его с места — совсем чуточку, но этого всё же хватило, чтобы Спенсер сразу подтянулся на руках назад, освобождая ногу. Это было последнее, что он помнил перед тем, как прогремел второй взрыв. *** Он очнулся от острой боли в предплечье. Вокруг снова стало темно, и Спенсер не сразу пробрался наружу сквозь шок и тишину. Ally… Спенсер мог перечислить всех американских лауреатов нобелевской премии в каждой из дисциплин, но сейчас он не мог бы сказать, позвал он её вслух, или ему показалось. Кто-то — конечно же, Элли, но он даже этого не понимал — заворочался рядом. Тяжело дыша, она медленно шарила вокруг себя руками и наконец нашла, что искала. Резкий свет фонарика снова вскрыл темноту, и Рид увидел её уставшее лицо — пушистые ресницы и чётко очерченные губы, припорошённые пылью. — Как ты, Рид, — прошептала она, направляя свет наверх, чтобы рассеять его хоть немного. — Не знаю… ты? — Мы как минимум живы — уже неплохо… — Элли пыталась включить выбитый маячок рации. — Выходит, ты мне жизнь спас. — Почему? — Потому что я пошла искать тебя оттуда, — она кивнула в сторону взрыва и тут же поморщилась от резкого движения головой. — МакКлеллан! МакКлеллан, это Бартли. МакКлеллан! Её наушник зашипел, и она скривилась, дёрнулась, но сигнал прорвался, кто-то явно говорил с ней — Рид не мог этого слышать. — Говорит сержант Бартли. Мы заблокированы в северном крыле. Спецагент Рид ранен, но рана на первый взгляд не опасная, возможно, перелом ноги. Я? Да, кажется, в порядке. Продержимся. Мы… постараемся. Торопитесь. Рид прикрыл глаза. «Постараемся». — Прозвучало обречённее, чем бы тебе хотелось, да? — Перестань, — покачала головой Элли. — Не так всё и плохо, дай мне тебя осмотреть… — Ну да, учитывая, что над нами обрушилось два этажа. — Спенсер попытался опереться на руку и застонал, он совсем забыл, что его предплечье вспорото острым длинным осколком зеркального стекла. Но одновременно с болью по нервам в мозг поступил сигнал тревоги. Из всей их команды в здании он был не один. — Элли… Хотчнер, он ещё был внутри перед взрывом? — Риду необходимо было знать, он не мог быть спокойным, почему она так спокойна?! — Спенсер… тихо, тихо. — Она попыталась остановить Рида, но он упорно пробовал сесть, чтобы посмотреть Элли прямо в лицо. — Спенсер. Был отдан приказ покинуть помещение после первого взрыва. Его отдал Хотчнер. Я ему не подчинилась. — Она закусила губу изнутри, словно ей не хотелось дальше говорить, Рид заметил это даже в тусклом свете фонарика. — Я пошла искать тебя, хотя он приказывал вернуться. Я думаю, во время второго взрыва здесь уже никого не было, кроме нас, слышишь меня? Только здесь Спенсер понял. Ему ничего не нужно было знать, кроме того, что его команда в порядке. — Ты ранена? — Нет, похоже, в норме, — Элли помотала головой. — Как ты себя чувствуешь? — Бывало и лучше, — Рид поморщился. — Кажется, рука… — Давай-ка тебя осмотрим. — Элли с трудом приподнялась. Пространство, в котором они оказались, было не больше двенадцати футов в диаметре, можно было только выпрямиться — часть потолка осталась целой, но вход в зал был наглухо перегорожен. — Иди сюда. На словах это было проще, чем на деле. Рид только попытался приподняться и тут же от боли стиснул зубы. Элли заметила, как исказилось его лицо, и тут же присела рядом, убирая спутанные, испачканные кровью волосы с лица: — Где? Говори мне. — Рука, и… вот, — здоровой рукой он подтянул штанину, неловко изогнувшись, и Элли увидела неширокую, но кровоточащую рану над ботинком. — Сначала нога. Надеюсь, ты её не сломал. Ногой Элли отодвинула осколки зеркала, усеявшие пол вокруг них, прежде чем приступить. — Смотри, золотой мальчик, как нам повезло, нас завалило около кулера. Тут и футболку кто-то бросил, — она помахала в воздухе тряпкой, и тут же поморщилась, потому что пыль ещё не улеглась, — так что нам даже есть чем тебя перевязать! Можем, в принципе, тут остаться пожить. Рид невесело хмыкнул. Вытащив из заднего кармана небольшой ножичек, Элли открыла его и распорола штанину Спенсера до колена. Её пальцы дрожали, потому что она, стиснув зубы, боялась смотреть на колотую рану, и тем более её трогать. — Терпи. Будет больно, но, я надеюсь, не очень. — Не волнуйся, мне не привыкать. Элли мельком взглянула на парня. — Не впервой? — Поверь, ты не хочешь этого знать. Бартли ничего не ответила. Она сделала вид, что очень занята своим фонариком — протирает его от пыли перед тем, как взять в зубы и направить свет. Она действительно не ожидала услышать от Рида ничего в этом роде, но гений с эйдетической памятью был явно не из тех, кто хотел бы казаться круче, и значит, всё это — правда. Надо признаться, ей это было неприятно. Пожалуйста, пусть нога будет не сломана… Кончиками пальцев она ощупала его щиколотку. — Спенсер, я понимаю, что тебе больно, но пожалуйста, попытайся сосредоточиться и скажи мне, где именно ты чувствуешь боль. — Я не рядовой пострадавший, Элли, тебе не обязательно разговаривать со мной, как с ними. Я скажу тебе, если мне будет больнее, чем нужно. Рид часто моргал из-за крови, заливающей его глаз, жмурясь, смотрел на Элли, прощупывающую его ногу с фонариком в зубах, и ненавидел себя. Он терпеть не мог чувствовать себя слабым, терпеть не мог попадать в такие ситуации, терпеть не мог нуждаться в помощи. Но Элли как будто специально не замечала этого. Она только помотала головой в знак того, что перелома нет, и Рид выдохнул, устало опуская голову на пол. Она аккуратно промыла его ранение, перед этим вытащив кончиками пальцев мелкие кусочки стекла. Крепко перевязала ногу, решив не сообщать, что кровь моментально пропитала повязку. В конце концов их всё равно достанут отсюда, и ей остаётся надеяться, что это случится раньше, чем от кровопотери Рид потеряет сознание. — Давай… осторожнее. Садись. Элли помогла Риду приподняться, и он сел, опираясь на стену спиной. — А теперь, золотой мальчик, снимай бронежилет. Если после первого взрыва какой-то кирпич прилетел тебе в грудь, заброневая травма может быть серьёзной, вплоть до повреждения органов. Заодно посмотрим, что у тебя с рукой. — Хватит называть меня «мальчик», я вообще-то старше тебя, — нахмурил брови Спенсер, здоровой рукой расстёгивая бронежилет. — Да ну? — поддела его Элли. — А выглядишь наоборот. — Давай, давай, издевайся. Мне это тоже не впервой… — Надеюсь, не будешь сильно смущаться, когда я расстегну на тебе рубашку. Рид хмыкнул, но вышло у него это слишком ненатурально. У Элли кружилась голова, она неумело расправлялась с пуговицами, и, казалось бы, совсем не об этом надо ей думать… но она сама смутилась, когда её взгляду предстала впалая грудь агента, совсем мальчишеская. Спенсер, похожий больше на раненого оленёнка, чем на человека, сидел перед ней с окровавленным лицом, и он смотрел прямо на неё, когда она дотронулась до его тонкой прохладной кожи. Мышцы поджарого живота резко сократились, и Элли, как девочка, вздрогнула и прозрачными серьёзными глазами посмотрела прямо в его светло-коньячные. — Элли… не нужно. — Рид бережно, до одури непохоже на самого себя обнял её тонкие пальцы широкой ладонью, скрывая от самого себя тот факт, что всё плывёт перед глазами. — Не было никакой заброневой травмы. Пожалуйста, перевяжи мою руку, и мы будем ждать помощи. — Да… да, хорошо. Её собственная голова гудела. Она изо всех сил пыталась собраться с силами, но получилось только застегнуть на Риде рубашку и теперь сидеть перед ним, смотреть на его залитое кровью лицо, чтобы не потерять зрительный контакт. — Я… не спас тебе жизнь, Элли, — обречённо бормотал он, пока она обрабатывала его руку, жмурясь и морщась от колоколов в черепе. — Теперь ты завалена вместе со мной. Я не спас… тебе… — Ты не понял, золотой мальчик, — Элли потянулась к кулеру и намочила остатки футболки, чтобы вытереть от крови его лицо. — Мы в северном крыле, а взрыв был ровно посередине. До второго взрыва все осматривали южное крыло… — Ты могла его покинуть со всеми… — Спенсер, — Элли ещё раз плотно сжала веки, чтобы у неё было несколько секунд сказать ему то, что нужно, когда она их откроет, — речь идёт о твоей жизни! Я не могла тебя оставить, неужели ты не понимаешь! Я бы пошла сюда всё равно, но, если бы тебя здесь не было, я бы вернулась… туда. — Ты не обязана была этого делать, ты даже не… — Не член твоей команды, знаю. Просто… — она замолчала. Она не понимала, как ответить ему. Ей было обидно, что она должна объяснять. — Ты — единственный человек в США, буквально единственный, с кем я могла бы поговорить на равных. И мне… — Элли опустила глаза. Она не хотела ему в этом признаваться. Не так, по крайней мере. — Мне так хотелось. Я читала твои работы, и они показались мне очень интересными, хоть и не по моему профилю. Когда у тебя IQ за сто восемьдесят, сложно найти кого-то, кто понимал бы тебя. Поэтому… конечно, я никого не оставила бы в опасности. Но ты — это совсем другое. «Ты — это другое», колотилось в ушах у Спенсера, пока Элли мыла лицо и руки. — Тебе надо зашивать бровь, — вдруг сказала она буднично, снимая с себя бронежилет и откладывая его к бронежилету Рида. Он даже не сразу понял, что она к нему обращалась. — Что? — Кровь не останавливается. Тебе надо будет зашивать бровь сразу, как нас вытащат отсюда, — Рид автоматически дотронулся до рассечённой брови, и Элли заворчала, — не лезь руками… Только тут он заметил упаковку бумажных платков у неё в руке и покосился на своё предплечье — из-под перевязки действительно торчал краешек пропитавшейся кровью, но чистой салфетки. — Элли… — Тише, тише, золотой мальчик. — Она уже успела пожалеть о своих словах, понять, что он не был готов к внезапным откровениям, да и с чего бы, если интереснее книг для него всё равно ничего нет? — Тебе нужно лечь, чтобы раны были выше уровня сердца. Давай. Я буду на брови салфетку держать. Она подобралась к нему и села, прислонившись спиной к стене. Спенсер и сам не понял, что произошло, что-то в этом было совсем земное, из детства, или из той жизни, в которой он никогда не бывал — как Элли приобняла его за плечи и он улёгся ей на колени, позволяя прижимать к своей ране бумажный платок. Лишь теперь они оба услышали внешний шум — где-то там, наверху, явно работали экскаваторы и какие-то люди отдавали команды. Разбирали завалы. Этот шум, напоминание о том, что привычная жизнь ещё осталась где-то там, снаружи, немного успокоили обоих… но и Элли, и Спенсер бессознательно прижались друг к другу крепче. — Не проще было бы разобрать эту стену, она же выходит на улицу? — Слишком велик риск обрушения, — пробормотал Рид, закрывая глаза и устраиваясь удобнее. Так просто, так хорошо — у них есть причины обнимать друг друга (чтобы не замёрзнуть). У них есть причины молчать (чтобы не тратить силы), у них есть причины быть внимательными друг к другу. Спенсер может лежать в её руках, а Элли — гладить его по волосам. Так хорошо. Оттого он и прикрыл глаза, крепко обхватив пальцами её руку на своей груди, оттого она прижимается щекой к его макушке — через пару часов их разлучат, и всё, чем они сейчас наслаждаются оба, останется смутным, почти ненастоящим воспоминанием. — Только не говори, что собираешься спать, — прошептал Спенсер, ловя каждую секунду покоя и комфорта. Кто бы только мог подумать, что он найдёт его так. — Нет. И ты не собираешься. Мне как раз можно было бы, а ты и все твои повреждения — даже не вздумайте отходить. Я не дам тебе задремать. — Я и не хотел. — Слишком непривычно это было для Рида — девушка, которая медленно и мягко гладит его по волосам — чтобы он позволил себе это просто так проспать. — Хорошо. Тогда давай, перечисляй мне редкоземельные элементы таблицы Менделеева. — Что? — Давай, говорю. Не уходи от меня, держись на поверхности. Редкоземельные элементы. Спенсер улыбнулся — настолько, насколько ему позволяли мелкие порезы, покрывшие лицо. — Скандий, иттрий и лантаноиды. — Лантаноиды — конкретнее, — не отставала от него Элли. Она не шутила, голова Спенсера должна была продолжать работать, да ей и самой нужно было на что-то отвлечься, чтобы не поддаться отчаянию и страху. И Спенсеру, который лежал в её руках. — Церий, празеодим, неодим, прометий, самарий, европий, гадолиний, тербий, диспрозий, гольмий, эрбий… не помню. — Неправда. У тебя эйдетическая память. — И я ударился головой! — возмущённо, совсем по-мальчишески воскликнул Рид. — Я тоже, но я всё помню. Не ленись, пожалуйста. Я знаю, что тебе больно и тяжело, но ты расслабишься потом, в больнице. Ты отмоешься, поешь и поспишь. Сейчас, пожалуйста, оставайся сосредоточенным… Спенсер, ещё три. Следующий на «Т». — Тулий. Иттербий, лютеций. — Молодец. — Одобрила Элли. Теперь ей стало немного спокойнее, как минимум непохоже было на сотрясение мозга. — Теперь перечисли названия всех своих научных работ в хронологической последовательности. — Ты же не сможешь проверить! — Спенсер посмотрел на неё снизу вверх, и когда Элли опустила голову, она почти уткнулась носом в его острые скулы. Вот только на этот раз она и не подумала отводить взгляд. Слишком тёмными в пыльном полумраке казались его карие глаза. — Но ты мне не соврёшь. Они оба знали, что это правда. — Хорошо. — Рид и сам не понимал, что гладит её по руке, а она — как её успокаивает нечаянная, интуитивная ласка. — Тогда ты следующая. Элли улыбнулась ему. — Идёт. *** Так прошло около полутора часов. С Элли и Спенсером несколько раз связывались Хотчнер и МакКлеллан, немедленно прибыла вся остальная команда — конечно, они были готовы броситься разбирать завалы вручную — а между этим два доктора наук перебрали все узконаучные области знаний, которые только могли вспомнить, пока наконец Рид не взмолился: — Элли, пожалуйста. Мой мозг работает на всех оборотах, честно. Я не хочу больше думать про виды девиаций поведения серийных убийц и причины распада Римской империи. Давай… просто поболтаем. Хорошо?.. Спенсер поёжился, и Элли осторожно обхватила его плотнее, ошибочно решив, что он замёрз. Ему нравилось тепло её тела. Он боялся говорить с ней, но не к этому ли он тянулся с момента, как увидел её, не этому ли противостоял? Так и быть. Ты победила. — Давай. О чём? Рид ненадолго задумался. — Почему ты представилась как «сержант», а не «доктор»? Элли улыбнулась. Её пальцы переплетались в его волосах, и она ловила от этого не меньший кайф, чем сам Спенсер. — Я так и знала, что ты всё слышал. По каким дисциплинам у меня докторские степени, Рид? — Астрофизика и космическая биология… не вяжется с полицией, всё верно. Я идиот. — Святое небо, я первая, кто от тебя это услышал? — Да… скорее всего, именно так, — в это невозможно было поверить, но Спенсер улыбнулся так широко, что Элли отходила от этого ещё несколько секунд. Старше её? Да он совсем мальчик, боже. — На самом деле суть не совсем в этом. Я с самого детства мечтаю стать космическим инженером, сейчас я углублённо изучаю квантовую физику. Полиция — это хорошая строка в резюме, чтобы потом перейти на работу в НАСА. Кстати, для моих коллег это секрет, и я тебе рассказываю только потому, что рассчитываю, что агенты ФБР умеют хранить тайны. Ну, и… действительно, доктор Рид в ФБР — это гораздо более нормально, чем доктор Бартли в полицейском отделе. — Ко мне редко бывает применимо слово «нормально». Элли отвела глаза. — Ну, ничего. Нас вытащат отсюда, подлатают, и с нормальностью у тебя не будет никаких проблем. Бровь тебе зашьют… правда, придётся ходить со швами на твоём безупречно прекрасном лице. Рид досадливо сморщился, а Элли ловила себя на нехитром эстетическом удовольствии, пока наблюдала за его мимикой. — Все постоянно шутят по этому поводу, а я не нахожу в себе ничего особенного. — Прекрати. Ты не слепой, чтобы не знать, какой ты красивый. Спенсер заворочался, чтобы было удобнее смотреть девушке в лицо. Забавно, конечно. Он под завалом, ранен, беспомощен и почти бесполезен, но всё равно волнуется, потому что разговаривает с девушкой, вокруг которой его мысли крутятся уже несколько дней без его на то разрешения. — Красивее того, с кем ты вчера так и не встретилась? Лёгкая улыбка, которая до того блуждала на её лице, мгновенно исчезла. — Спенсер. Не нужно. — Почему? — прошептал он. Элли замерла. Рид смотрел на неё снизу вверх, даже не думая отводить глаза, он сейчас выглядел… наглым, как будто это он припёр её к стенке, как будто не она нашла его и осталась с ним под парой тонн бетона. — Рид. Мне очень непросто с моей жизнью, ты должен понимать это, как никто другой. Я справляюсь по-своему, ты — по-своему. Не думай, что ты — весь из себя такой непонятый гений. Ты прозрачнее, Спенсер, чем тебе кажется. — И что ты поняла про меня, сержант Бартли? Рид прекрасно понимал, что она перевела тему, но решил ей это позволить, ведь он совсем не хотел ставить её в неловкую ситуацию. Как опытный профайлер, он знал — даже говоря о нём, она будет говорить о себе, а ему хотелось от неё именно этого. — Что алкоголю ты предпочтёшь конфеты и кофе, а фильму Спилберга — «Стар Трек». Ты понятия не имеешь, кто такая Ариана Гранде, зато способен разобрать на составляющие любой известный человечеству буквенный или числовой шифр. Ты — самый ранимый участник вашей команды, и это смущает тебя больше, чем следовало бы. Свои достоинства — эмпатию, сострадательность, самокритичность, педантичность, упорство — ты считаешь недостатками, пытаешься это себе запретить и считаешь себя ещё слабее от того, что у тебя это не получается. Ты чем-то травмирован, но бежишь от своей травмы, потому что боишься боли, и пусть меня завтра лишат всех моих научных степеней, если это не естественное желание, Спенсер. Ты не хочешь признать, что ты тоже человек. Ты не робот. И винишь себя за это. Тебе кажется, если ты станешь роботом, то станешь сильнее, станешь как Хотчнер или Морган, но парадокс в том, что им, в отличие от себя, ты даёшь право на человечность. И… — Элли замялась и поймала себя на том, что обняла Рида чуть крепче и нежнее, — с самого детства ты со своей гениальностью был вынужден справляться один. Тебе некому было помочь, либо эти люди не справлялись, возможно, они сами нуждались в помощи. Ты научился справляться один, и надо сказать, в заданных условиях этому ты научился великолепно. Но самое главное, может быть, совсем другое. — Что? — неслышно прошептал Спенсер. — Твоя ахиллесова пята, золотой мальчик — ты осознаёшь свой фантастический, громадный потенциал. Ты знаешь себя. И ты знаешь, что способен достичь буквально всего, что только возможно. Я на самом деле имею это в виду, Спенсер. На свете нет ничего, чего ты не сможешь сделать. И тебя пугает именно это. «Больше всего нас пугает не наша тьма. Нас пугает наш свет». Кто сказал? — Вообще-то, — по привычке Спенсер поднял вверх указательный палец, не открывая глаз, и Элли улыбнулась, — цитата неточная. «Наш глубочайший страх не в том, что мы неполноценны. Наш глубочайший страх в том, что мы боимся показаться слишком сильными. Именно наш свет, а не наша тьма больше всего пугает нас». Марианна Вильямсон. И да… эйдетическая память здесь только у меня. Элли засмеялась — негромко, чуть слышно, но Рид ответил ей улыбкой. Он чувствовал её дыхание в своих волосах, и на данный момент этого было достаточно. — Уже лучше, Спенсер. — Почему ты зовёшь меня Спенсер? — он снова смешно задрал голову, чтобы увидеть выражение её лица. — Даже моя команда зовёт меня Рид. — Ты против? — спокойно улыбнулась она. — Нет. Нет, я просто… я … — Элли красноречиво закатила глаза. — Нет. Я не против. Я только что попытался отвлечь своё и твоё внимание от того, что так меня не профилирует даже моя команда. — Спенсер, я… не профилирую тебя. Я вот-вот придумаю, как добывать железо на Марсе, но профилировать я не умею. — Железо на Марсе? Серьёзно? — Абсолютно. Рид неловко повернулся и поджал под себя ноги, устраиваясь на коленях Элли угловатым зародышем. Его травмы кровоточили, голова раскалывалась на части, о количестве времени, на которое он выбит из строя, страшно даже подумать, а его мизофобия делала его последним человеком, который мог бы функционировать в таких обстоятельствах, но ему было… комфортно. Малознакомая девушка перебирала его волосы, гладила по шее, кончиком пальца пробегала по краешку уха — и по Спенсеру бежали мурашки. Он замирал, сосредотачивался на каждом квадратном дюйме, где она прикасалась к нему, и было похоже, что даже физическая боль становится меньше. — Когда у Спилберга выйдет новый фильм, напомни мне снова вытащить тебя в Норфолк. Рид улыбнулся. — Ты меня приглашаешь? — А что? Я только что сказала, что ты всё можешь, значит, и это выдержишь. И судя по тому, как спокойно ты отреагировал на всё, что я сказала, тебя вполне можно попробовать вытащить в кино. — Поверь, я бы отреагировал по-другому, если бы не лежал в пыли с несколькими колото-резаными ранами. — Очень болит? — встрепенулась Элли. — Давай я ещё осмотрю? — Нет… нет, не надо. Там осталась вода? Хочется пить. — Хорошо. Рид приподнялся, выпуская Элли, и она вытащила бутылку из кулера — там оставалось немного воды, и это сделать было легко. Легче, чем наблюдать за Ридом, который берёт огромную бутылку и пьёт из неё, и упавшие назад волосы обнажают острые юношеские скулы. — Если мы заменим кино на обсерваторию, я за. — Он поставил бутылку рядом с собой. — Мы не заменим. Мы совместим. Шум экскаваторов заглушил её слова. Они оба вздрогнули и повернулись на шум, ещё пара десятков метров — и машины доберутся до крошечного пятачка, на котором Элли и Спенсер прятались всё это время. У Рида в ухе снова зашумела рация. — Приём! Как ты, парень? — Морган старался перекричать работу машин, и Спенсер понял — он здесь. Странно было бы ожидать от него чего-то другого, кроме того, что он без раздумий присоединится к спасательному отряду. — Я в норме. — Держись, брат. Ещё немного. Морган отключился, и Рид… запаниковал. Элли только что закончила разговор со своими, а он так ничего и не сделал! Не понял! Не спросил её! — Элли… — Да? — Помоги мне встать. Он протянул ей руку, Элли с готовностью поддержала его, невольно обхватив руками, когда он поднялся. Моргнул фонарик. Спенсер впервые разглядел, что глаза у неё — серо-зелёные. Он держал её плечи, чувствуя, как от частого дыхания приподнимается её грудь, и не понимал, как теперь он должен пробраться к себе прежнему — тому, кто не знал её. От волнения он облизнул нижнюю губу, и на долю секунды Элли потеряла самообладание. Они не поняли, кто кого поцеловал первым. Кислород, как в невесомости, улетучился тут же — Элли не могла противостоять солоноватому вкусу его губ, не могла не прикасаться к ним языком, не могла не сжимать в руках грязную, окровавленную рубашку, прижимая Спенсера ближе. Ей не хотелось слышать подбирающихся к ним спасателей — их не было, не нужно было дышать — оторваться от него невозможно. Поцелуй солёный, горький, глубокий, Спенсер цепко держал её затылок, не отпуская, и, целуя, просил её: «Расскажи, как ты это делаешь. Покажи мне. Впусти меня хоть ненадолго, мне нужно знать». Она словно только что поняла, что он — земной. Что его можно целовать, можно хотеть быть ближе, что у неё крышу сносит от того, как безудержно тянет к нему. Пряди длинных волос Рида спадали на лицо, мешая Элли его целовать, и она убирала их пальцами, гладила его по шее, спускаясь на спину, желая всего его охватить руками. Присвоить себе, сделать так, чтобы этот крошечный угол, который они вот-вот покинут, остался с ними, и Спенсера, юного, хрупкого, жаркого, сильного, настолько сильнее неё, что даже смотреть страшно, можно было бы забрать с собой и сохранять его внутри. Защитить его, найти выход исходящей от него энергии, мечущейся по миру, а сейчас — по её губам. Элли боялась его, и от этого страха она пряталась в его же поцелуй. Спенсер боялся себя. И от этого ему спрятаться было некуда. «Хотела бы я быть такой же открытой, как ты». «Хотел бы я быть таким же уверенным, как ты». Один из обломков совсем рядом с ними пошатнулся и упал рядом, заставляя их вздрогнуть и разорвать поцелуй, но Рид на полуавтомате прижал Элли к себе, пытаясь увидеть, какой кусок стены поддастся первым, и она прильнула, обнимая его крепче, сцепляя на его спине руки. — Я… я хочу забрать это с собой. — Мы заберём. — Она подняла на Спенсера глаза, и когда их взгляды столкнулись, она улыбнулась — так же легко, как делала это всегда. — Внукам буду рассказывать, что целовалась с агентом ФБР под обломками взорванной школы, — прошептала Элли. — Звучит отлично. — Он прикрыл глаза и утомлённо прижался губами к её макушке. *** На работу их выпустили же на следующий день, заставив только ночь провести в стационаре. Покорно лёжа в травматологии под капельницей, Спенсер думал, стоит ли раздобыть номер Элли через Джей Джей и написать ей, или не стоит беспокоить её сон. Элли не спала. В своей палате она читала с телефона все статьи о нём, что могла найти. Они столкнулись лишь на работе, на входе в отдел. Рид замер. Элли привела себя в порядок, казалось, она снова была такой же, как и всегда, но кое-что изменилось. Как только она увидела его, её лицо потеплело — едва заметно, может, она сама от себя это скрывала, но скрыть от него не получилось. — Привет. — Привет, — неловко улыбнулся Спенсер, не совсем понимая, как реагировать на участие в её голосе, во вздёрнутых бровях и сдерживаемой улыбке, новое для него, тонкое, едва уловимое, но с этой секунды безусловное. — Как ты? — В порядке. Ты? — Заживёт. И как раз когда он спросил бы её… о чём-нибудь непременно бы спросил, в плотное облако тепла вмешались МакКлеллан и Хотчнер: — Поступил звонок, около здания школы был замечен неизвестный, подходящий по профилю. Спецназ уже там, сапёры выдвигаются. Рид, я обязательно спрошу, как ты себя чувствуешь, но пока что ты остаёшься здесь и помогаешь Джей Джей отвечать на звонки. Рид только кивнул спине убегающего по коридору Хотча. — Элли… — детектив МакКлеллан на секунду остановился около девушки, — можешь принимать участие? — Да. Она успела лишь бросить на Спенсера сожалеющий взгляд и поспешить за начальником, но он окрикнул её: — Элли… — Да? — она мгновенно обернулась, словно ждала, что он её позовёт. — Будь осторожна. Элли только обворожительно хмыкнула, как при их первой встрече, но этот раз отличался теплом, окатившим его с головы до ног. — Не волнуйся, золотой мальчик. Однако именно это тепло толкнуло его в спину, когда он отправился в кабинет. — Джей Джей, я… я не… Джеро не была бы собой, если бы ей требовались объяснения Рида. — Иди. Я справлюсь. *** Прихрамывая, Спенсер торопливо забрался в служебный автомобиль. Нажимать на педали с травмой ноги было почти невозможно, но он добрался до школы за несколько минут. Он и сам не мог понять, что им движет, и ему некогда было анализировать. Важнее было, что при угрозе взрыва он не может не быть рядом с Элли, которая ещё вчера была рядом с ним. Зазвонил его телефон, и он схватил трубку, не сбрасывая скорость. — Да! — Рид, что происходит, Рид? Я не могу связаться ни с одним человеком, что произошло?! — Они в школе, Гарсия. Наверно, отключились от внешней связи. Что ты хотела? Зажав трубку между плечом и ухом, Спенсер выбрался из машины. — Рид, я нашла подходящий по вашему описанию склад. Дети могут быть там, я уже отправила туда отряд спецназа, но я не могу связаться с Дереком и Хотчем, что происходит? — Ничего… ничего, Гарсия, ты молодец. Я скажу им… Хромая, Спенсер приближался к ограждению, у которого дежурила скорая помощь. — Сэр! Сэр, туда нельзя! Рид сбросил вызов и показал полицейским своё удостоверение. Он понимал, что его травмы делают его бесполезным, и не собирался идти внутрь, но прежде чем он попытался связаться с Хотчем… Взрывная волна снесла несколько заградительных столбов. Рид инстинктивно присел, не заметив острой боли, мгновенно прострелившей ногу. Стёкла окон нескольких этажей враз вылетели наружу, сопровождаемые клубами красно-чёрного огня. Хотч… Оглушённый, Спенсер продолжал попытки нажимать на правильные кнопки, когда разглядел выбирающихся из-под обрушившихся дверей Росси и Прентисс. Только тогда он смог протолкнуть через горло первую порцию воздуха. — Эй… эй, как вы? В порядке? — Рид, — Росси, которого придерживала Эмили, почти упал на него, но его вовремя перехватили подоспевшие медики, — что ты здесь делаешь? Он не услышал ответа. Его сразу же погрузили на носилки, и Спенсер успел лишь махнуть рукой в знак того, что всё в норме. — Я в порядке, в порядке! — Эмили держалась лучше и отмахивалась от врачей, но и её отвели в сторону, усадив в автомобиль скорой. — Мэм, пожалуйста… — Эмили… — Рид метался рядом, пока ей светили в глаза фонариком, — Эмили, где Хотч? Ты его видела? Где Морган? И… Элли, Элли, она тоже там? Эмили! — Я здесь, — раздался хрипловатый голос, и, резко обернувшись, Рид с шумом выдохнул — перед ним стоял потрёпанный, испачканный, но вполне целый и живой Хотч. — Рид, что ты здесь делаешь? Что случилось? — Гарсия, она… она нашла склад, и спецназ уже… Хотч, где Морган? Ты его видел? Хотч, где Морган?! Спенсер почти кричал, не понимая, что перед ним стоит начальник. У Хотчнера только слегка дёрнулась бровь, и он решительно взял Рида за плечи, чтобы встряхнуть и привести в чувство, но… Взрыв повторился. Опять. Как в замедленной съёмке, Рид, Хотч и Прентисс наблюдали за вспыхнувшим зданием. Секунды тянулись мучительно, трудно, к зданию только после второго взрыва подпустили пожарных, и Рид, продолжая хромать, почти отправился наперерез, чтобы отыскать Дерека. И Элли. — Стой, Рид! — Хотч в последнюю секунду сумел удержать его за рукав. — Смотри! Спенсер обернулся. Растрепавшиеся волосы хлестанули его по глазам, но он видел. Из-за угла школы, еле видный сквозь дым, выходил Дерек Морган. На руках он нёс девушку, которую Рид моментально узнал по длинному хвосту туго собранных волос. Это Элли. — Морган! Спенсер и сам не понял, как оказался рядом ровно в ту же секунду, когда Дерек осторожно опускал Элли на носилки появившихся рядом врачей. — Морган… Элли… Как ты? К… как? — Золотой мальчик… — прошептала Элли со сдавленной, болезненной улыбкой, она шарила по воздуху рукой, ища его руку, и Спенсер схватил её. Пальцы были холодными, она тяжело дышала, и теперь Рид понял, как, должно быть, выглядел сам, когда она нашла его вчера в том зале. — Я знала, что ты придёшь… Не уходи. Не… по… пожалуйста, Спенсер, не уходи. — Нет, нет, Элли. Я не уйду. «Please, stay. Ple… please, Spencer, don`t go». «I won`t». У машины скорой помощи Рид обернулся на Аарона. — Хотч, свяжись с Гарсией! Я поеду с ней. Хотчнер внимательно посмотрел на Спенсера и только кивнул. — Езжай. Рид так и не выпустил её руки, пока носилки погружали в машину. Забравшись внутрь, он бросил ещё один взгляд на Хотча и Моргана, и они махнули ему на прощание. Когда скорая помощь тронулась с места, Морган, которому и взрыв, казалось, был нипочём, саркастически произнёс: — Конечно, я в порядке. Спасибо, что спросил, парень. Хотчнер, стоящий рядом с ним, хмыкнул. — Как считаешь, он уже влюбился в неё, или ещё нет? — покосился на него Дерек. — Думаю, правильнее будет спросить «признал ли он, что влюбился в неё, или пока отрицает». *** — Что… что ты здесь делаешь, — шептала Элли, пока скорая помощь везла их в больницу. — Спенсер… — Тише, тише, Элли, пожалуйста, — просил её Рид. — Береги силы. Смотри на меня, сосредоточься, слушай и ничего больше не делай, пожалуйста… — Звучит как неплохая идея для выходных… — выдавила Элли, болезненно улыбаясь. — Тише, прошу тебя… Спенсера трясло. На лбу Элли выступила испарина, она дрожала от боли и не могла прекратить изгибать губы в улыбке, глядя на чертовски перепуганного Рида. — Ты действительно… ты приехал… ты… Она не оставила ему выбора. Не обращая внимания на работников скорой, которые ставили ей капельницы, он наклонился и поцеловал её — так только, коснулся её губ своими, но страх навредить ей ещё сильнее не позволял ему ничего больше. — Надеюсь, этого достаточно, чтобы ты наконец заткнулась. Но Элли не могла прекратить бормотать путано и бессвязно: — Ты правда быстро учишься… доктор Рид… «I hope that`s enough for you to finally shut up». «You are a true quick learner, doctor Reid». — Элли, чёрт возьми, просто смотри на меня и слушай внимательно. Хорошо? — Церий… празеодим… нео…дим… Это было последнее, что она пролепетала перед тем, как потерять сознание, и медики надели на неё кислородную маску. — Нет, нет, Элли, нет! Ты в космос ещё не слетала, помнишь? Элли! — Спенсер плотно стиснул веки, чтобы не было видно проступающих слёз. Прижавшись лбом к её виску, он только и мог, что лепетать, — нет. Нет. Я тебя не потеряю. Не уходи от меня, не смей, не… «No, no, no. No, Ally. I`m not losing you, don`t you dare, don`t leave me, don`t, Ally…» Он смутно помнил, как её выгрузили из машины и тут же отправили в операционную. Он не понимал, когда выпустил её руку, похоже, он и среагировал-то только на администраторов больницы, оттеснивших его от каталки со словами «агент, вам сюда нельзя». *** Прошло два дня, прежде чем Элли разрешили принимать посетителей. Операция прошла успешно, но с двойным переломом ноги и сильным сотрясением мозга сержант Бартли, конечно, пропустила задержание нескольких оставшихся в живых членов секты, которые, к счастью, не успели навредить похищенным детям. Всё это не имело большого значения для неё с тех пор, как ей разрешили недолго пользоваться телефоном, и она увидела несколько пропущенных сообщений с незнакомого номера. «Элли, это Спенсер Рид. Честно, не знаю, зачем пишу тебе. Просто хочу, чтобы у тебя остался мой номер». «Мы волнуемся за тебя. Не только я, моя команда тоже… Надеюсь, ты встанешь на ноги настолько быстро, насколько это возможно». «Дай мне знать, как можно будет навестить тебя, если ты не против, конечно. Мне бы хотелось увидеть тебя до нашего отлёта». Отложив телефон, Элли поморщилась. Она совсем забыла, что спецагенты должны вернуться домой. «Разворачивай ваш роскошный государственный самолёт и приходи в часы для посещений… или в другое время. У тебя получится, золотой мальчик». Спенсер не ответил, и она знала, что это значит. Она дремала, когда Рид, стараясь двигаться как можно более бесшумно, приоткрыл дверь в её палату. Элли выглядела совсем крошечной. С её лица сошла пугающая бледность, но очертания исхудавшего тела под больничным одеялом заставили его поёжиться. Что с ним только происходит. По нескольким костям скелета погибшего человека он может определить пол, расу и примерное время смерти без подручных инструментов, даже спокойно пьёт кофе на местах происшествий, а видеть безмятежно выздоравливающую Элли Бартли с ногой в гипсе и капельницей в руке, лежащую в больничной палате, у него не выходит. Она пошевельнулась и сморщилась от боли, но стоило ей увидеть Спенсера, как слабое подобие улыбки проступило на её заострившемся лице. — Привет… — Привет. — Рид присел рядом с кроватью и положил на тумбочку увесистый пакет, который принёс с собой. — Не знал, какой ты любишь шоколад… Набрал разного, надеюсь, тебе понравится… Врачи говорят, через несколько дней тебя отпустят домой, как ты себя чувствуешь? Элли прикрыла глаза. Спенсер пришёл к ней в палату, выглядящий, как чёртова супермодель со своими каштановыми локонами, в элегантном пиджаке и шарфе, который точно не мог служить для защиты от ветра, с накинутым сверху медицинским халатом, и всё в нём кажется Элли — или это сотрясение виновато? — произведением искусства, а принёс он ей… шоколадки, и тараторит как краснеющий нецелованный подросток. Надо будет дать ему пройти тест на психологический возраст. — Нормально для человека в моём положении. — Впервые вижу тебя с распущенными волосами, — тихо проговорил Рид, не зная, о чём разговаривать с ней. Они не впервые наедине, но впервые встретились друг с другом по собственной воле, а он почему-то совсем не подумал — зачем вообще идёт к Элли, что будет ей говорить. — Что… не нравлюсь? — беззлобно съязвила она, наслаждаясь тем, как он дрогнула его нижняя губа, когда он опустил голову. — Не говори ерунды. Он покачался на стуле назад и вперёд, подался к ней и, облокотившись на кровать, взял её руку в свою. Элли улыбнулась. Её рука удобно ложилась в широкие и тёплые ладони Спенсера, и она согнула её в локте, чтобы смотреть, как кончиками подвижных пальцев он медленно, бессознательно вычерчивает на её запястье мелкие узоры. — Когда вы улетаете? — Через три часа пятнадцать минут. Тебя… будет кому встретить, когда ты поправишься? — Коллеги заберут. — А… — он наконец посмотрел ей в лицо. Он вообще-то был уверен, что встретит здесь кого-то из… из… — Нет, Спенсер. Мои немногочисленные родственники далеко, а друзьями вне работы я не нашла времени обзавестись. — Но мне казалось, что у тебя достаточно… внимания. — Не настолько, чтобы звонить по несохранённым номерам и просить забрать меня отсюда. Её голос потускнел. Рид одёрнул себя — он здесь точно не для того, чтобы портить ей настроение. — Тогда позвони мне, как будешь дома. Сообщи, что тебя выписали, ладно? — Ну да, — хмыкнула Элли, слабо улыбнувшись его трогательной просьбе. — Я обещала тебе обсерваторию. — Нет, я… — Рид поправил волосы, упавшие на лицо, прячась в этом жесте от неловкости, — я просто хочу знать, что ты в порядке. То есть мы, конечно… я, кстати, прочитал две книги Стивена Хокинга. Мне понравилось. Он посмотрел ей прямо в лицо, ожидания одобрения, словно подросток. Элли решила, что это хорошо — что он не видит её тающего сердца. Она защищалась от Спенсера, но он совсем на неё не нападал, его светлые карие глаза только пробирались к ней под кожу и превращали всю самозащиту в растаявшее масло. — Спенсер. — Элли шутливо прижала кожу на его кисти кончиками ногтей. — Сотрясение у меня, а мысли у тебя путаются. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Он снова отвёл глаза. Ещё немного — и он улетит домой, расстояние не такое большое, но оно есть, и если он не спросит сейчас, вряд ли скоро ему выдастся новая возможность. — На самом деле это совсем не то. — Что? — нахмурилась Элли. Рид медленно втянул воздух и ещё медленнее выдохнул, и она заволновалась. Он отпустил её руку, чтобы подняться и сделать несколько шагов по больничной палате, подбирая слова. — А что? Спенсер. Поговори со мной. Она наблюдала за ним. Спенсер ещё хромал, но сейчас он был захвачен чем-то гораздо сильнее, чем его физическое состояние, и это снова заставляло Элли переживать. Наконец он обернулся, и, увидев встревоженное лицо, решил, что у него больше нет права мучить её и себя. — Элли… с того момента, как я встретил тебя, я в растерянности. Я профайлер и работаю не первый год. У меня три докторских степени в двадцать шесть лет и эйдетическая память. Но ты… ты… Элли подняла ладонь, останавливая его. Он заговорил о том, о чём и она думала, только гораздо дольше — с тех пор, как вообще узнала из Интернета о существовании доктора Спенсера Рида. — Спенсер, мне кажется, я чуть дольше обдумывала то, о чём ты пытаешься мне сказать, поэтому дай мне спросить, посмотрим, угадала ли я, хорошо? — Рид недоумевающе кивнул, он не ожидал, что Элли возьмёт на себя инициативу. — Я слишком похожа на тебя. И одновременно — я твоя полная противоположность. При примерно равных исходных данных мы имеем разные результаты. Выходит, ты как будто смотришь в кривое зеркало, и именно это путает тебя, да? Рид обречённо сдался. Какой смысл формулировать, если она всё равно понимает без слов. Набрав воздуха в лёгкие, он снова опустился на стул у её кровати. Он будет говорить, как думает, и пусть Элли делает с ним что хочет. Ему теперь всё равно. — Когда МакКлеллан сказал о свидании, и ты отреагировала резко, стало чуть проще. Я понял хоть что-то… как ты проходишь через это. Но дело вообще в другом, — осёкся Рид. — Я тебе просто… позавидовал. Элли резко подняла голову, так, что она снова загудела, и со стоном опустилась обратно на подушку. Глаза Спенсера сверкнули, он почти бросился к ней, но она и сама вовремя поняла, что нормально двигаться будет не скоро. — Позавидовал… — прошептала она, зажмуриваясь. — Ты?.. Мне?!.. Рид подался вперёд и облокотился на локти, закрыл ладонями голову, встрепав волосы, и снова посмотрел на девушку, встретившую его ошеломлённым взглядом из-под нахмуренных бровей. — Ты выглядишь совершенно счастливой. Ты… справилась с этим. Ты сама знаешь, с чем. У тебя всё в порядке. Тебе не надо, как мне, гуглить, кто такая эта… Ариана Гранде. Ты шутишь, ты всегда уравновешена, в хорошем настроении. Ты легко заводишь новые отношения, легко их заканчиваешь, когда тебе этого хочется. А я… я с головой ушёл в книги, но мне это не помогло. У меня были проблемы с наркотиками. А у тебя… у тебя получилось, Элли. У тебя получилось, в отличие от меня, и всё это время я мучаюсь, потому что мне нужно узнать — как ты взяла свой интеллект под контроль. Элли дрогнула. Внутри неё беззвучно рушились хрустальные замки. Вот что ему нужно, золотому мальчику. Ну конечно, он совсем не справляется с собой, куда ему впускать других людей? Ему узнать надо, как жить дальше, ему не до… не до… Она закрыла глаза и твёрдо ответила: — Не ввязывайся в это. — Во что? — не понял Спенсер. — В меня. Поверь мне, ты этого не хочешь. — Не решай за меня, чего я хочу, — резкий ответ Рида заставил Элли удивлённо взглянуть на него, и сейчас его глаза горели чем-то тёмным, решительным. Таким, чего она в нём не видела ни разу. Позволит она или нет, Спенсер всё равно добьётся от неё необходимых ответов. — Мне бы хотелось знать, чего по-настоящему хочешь ты. Элли не сразу сумела понять, что она сжала губы и повернула голову к окну, не зная, как ответить ему. — Спенсер… — ей доставляло нехитрое удовольствие произносить его имя, и она собиралась пользоваться этим, пока возможно. — Всё, что ты видишь — неправда. Боже, какая неправда… — её и без того тихий голос сорвался, Элли понемногу начинали душить горькие, крупные слёзы. — Я прихожу домой, глажу кота, читаю книги и рыдаю в чёртовом одиночестве. Это жизнь твоей мечты? Думаешь, я живу в мире, в который по какой-то причине тебе нет доступа? Это иллюзия, Спенсер. Это вообще поразительно, что я не встретила никакого неодобрения моему… образу жизни. Ни от коллег, ни от тебя. Но для меня эти… эти связи — то же, что для тебя наркотики, нисколько не лучше… Думаешь, я бы не хотела стабильных, нормальных, тёплых отношений? Думаешь, я не хочу надёжности и верности? Не хочу быть счастливой, потому что могу… доверять? Но всем плевать, никто не видит ничего, кроме картинки, кроме красивой девушки, которая живёт без проблем. Я не буду мериться с тобой несчастьями, потому что это неконструктивно, не буду рассказывать тебе, какой ты прекрасный, потому что это не помогает. Всегда, всю жизнь, Спенсер, я слышала только одно — какая я уникальная и особенная, какая умница, какая молодец… стоило мне заговорить, начать задавать вопросы, я всегда встречала только одну реакцию — «Элли, у тебя всё хорошо», как будто я виновата, что родилась с таким мозгом и таким лицом! Я была неуязвима для критики, и мне пришлось воспитать характер, чтобы стать неуязвимой для ненависти за это. Надо мной не издевались одноклассники, ты представляешь? Им было не за что. Мне пришлось вырастить в себе то, на что сейчас цепляется любой мужчина, стоит только зайти в ночной клуб. Но… но это всё. У меня умеют только брать, Спенсер… Всё, чего я хотела — хотя бы каплю участия, интереса ко мне, а не к моим баллам коэффициента интеллекта… Ты знаешь, что за всю жизнь ты первый, чёрт возьми, кто просто так угостил меня шоколадкой? — Элли… — раздавленно пробормотал Рид. — Нет! — вызывающе оборвала она, захлёбываясь слезами. — Дай мне договорить, иначе я никогда этого не сделаю, а я должна, должна, Спенсер… И ты, ты настолько лучше меня, ты об этом даже не подозреваешь, и мне стало так ужасно больно за тебя, когда я тебя встретила. Тебе, в отличие от меня, ещё можно помочь. Только ты не видишь дороги… так я покажу. — Элли задыхалась, но голос её стал твёрже и решительнее. — Твоя самая большая удача в том, что ты не принял свою исключительность, что страдаешь от неё всю жизнь. Это твоё главное преимущество. Я говорила тебе об этом уже, ты пытаешься её себе запретить, чтобы стать как все, но у тебя не получается, потому что ты никогда не был как все, правда?! Спенсер, никто никогда не говорил этого мне, так пусть для тебя это буду я, тот человек, кто скажет тебе — никакой ты не выдающийся. Ты самый обыкновенный. Ты нормальный, не идеальный, обычный, ты живой, ты вообще не особенный, ты… Ты — человек, и чтобы им быть, тебе больше ничего не нужно делать. Спенсер, прости себя за свою эйдетическую память, чёрт бы её побрал, за каждый из своих ста восьмидесяти семи баллов. Разреши наконец себе быть живым. Подумай, чего сейчас тебе хотелось бы больше всего на свете, и сделай это, прямо сейчас! Если для этого тебе нужно уйти из больницы — уходи, если нужно попасть домой — садись скорее на свой самолёт. Сделай это ради себя, Спенсер, из нас двоих будь способен на это хотя бы ты, я тебя очень прошу… Рид послушался. Приподнявшись, он наклонился к Элли и прильнул к её губам. Она только всхлипнула и ответила ему сразу же. Этот поцелуй Спенсера переворачивал для неё Вселенные. Колотился у неё в горле, разрывал лёгкие, сращивал её сломанные кости и перезапускал повреждённый мозг. Элли вцепилась свободной рукой в его волосы, потому что не собиралась его отпускать. Рид бережно гладил её по щеке, удерживал на месте, чтобы не навредить, потому что её кожа горела, она восторженно ластилась к нему, ловила и запоминала, как он ласкающими прикосновениями губ водил по крыльям носа и подбородку, обводил контуры скул и рта. У неё снова кружилась голова — но на этот раз потому, что Спенсер Рид своим языком и губами создавал для неё новую астрофизику. Он бы целовал Элли ещё долго, но она тяжело вздохнула, и он встревоженно оторвался от неё, боясь, что сделал только хуже. Вот только ещё никогда он не видел её такой умиротворённой. В глазах цвета канадского озера — штиль, и зацелованные, алеющие губы прошептали ему: — Спасибо. — За что? — непонимающим нежным шёпотом переспросил он. — За то, что спросил, чего я хочу. Ты первый. Спенсер тихо засмеялся. Кажется, она ещё никогда не слышала, как он смеётся, и мгновенно поняла, что за этот звук готова отдать все свои учёные степени. Он ещё раз поцеловал её — коротко, но чувственно и сладко, и Элли блаженно улыбнулась. Спенсер просиял в ответ. — Обязательно позвони мне перед выпиской. Если я буду дома… даже если недалеко буду по работе, я тебя заберу. — Что? Ты серьёзно? Рид выпрямился и деловито поправил волосы, думая о том, что может поработать в этой больнице рентгеном, потому что светится изнутри, и это ему понятно без зеркала. — Расстояние между Норфолком и Квантико — сто шестьдесят пять целых, две десятых мили. На автомобиле дорога занимает два часа сорок минут, если я буду ехать с разрешённой скоростью. Это совсем не проблема, Элли. Позвони. — Спенсер… — признательно прошептала она. Он тепло улыбнулся ей и мягко погладил по щеке тыльной стороной ладони. — Мне нравится, когда ты зовёшь меня по имени. Продолжай в том же духе. Ничего не произошло. Всё те же травмы, всё та же больница, всё тот же срок на лечение… но теперь ему было не страшно оставлять Элли здесь. Он знал, что она будет в порядке. Теперь Спенсер был доволен и счастлив. Развернувшись, он отправился к выходу. — Напиши мне, как приземлитесь, — попросила Элли, стоило ему взяться за дверную ручку. Рид усмехнулся и прислонился к двери. — Лантаноиды. — Отстань, гений, — она закатила глаза. — У меня сотрясение, перелом и IQ на два балла меньше твоего. — Я подготовлю для тебя специальную программу занятий. На лице Элли расцвела ещё одна удовлетворённая улыбка. — Мне будет чем тебе ответить, золотой мальчик.