***
Джанлука и Грета коротали время в спальне в римском отеле, поскольку в ближайшие дни группа вылетала из Рима в Японию на промо-тур, а потом практически сразу они отправлялись в Канаду и США прокатывать новый альбом. После встречи на вечере в «Eataly» парочка решила возобновить отношения, признавшись сами себе, как сильно им не хватало друг друга. Теперь снова начались их встречи, ужины в ресторанах и бесконечные разговоры о Луне и непостижимом человеческому разуму. Сейчас они лениво лежали в постели в обнимку и делали очередное селфи на телефон Джана. — Джанлу, давай ещё раз, — канючила Грета, будучи недовольной очередным фото. — Ты хочешь опередить меня по количеству новых снимков? — усмехнулся Джанлука. — Нет, я просто хочу нормальную фотку, — сдвинула брови Грета. — Да она и так нормальная, смотри, — смеялся Джинобле, показывая девушке последние снимки. — Нет, ненормальная, — ворчала девушка, выхватив у парня телефон и листая фото. — Что у меня на голове? Я же поправляла волосы, почему я выгляжу везде непричёсанной и лохматой? — Потому что у тебя нет таких прекрасных волос как у меня, — с издёвкой сказал Джанлука и забрал у девушки свой смартфон. — Вот побрею тебя налысо, посмотрим, как ты потом запоёшь, — наигранно пригрозила Грета, потеребив кудри Джана. — Запою также как и всегда, любимая, — баритоном, — отшутился Джанлука, поцеловав девушке плечо. — И как студийка, — добавил он, улыбнувшись. — Мой нарцисс, — нежно сказала Грета и обняла молодого абруццезе за талию, положив голову ему на плечо. Джинобле ласково обнял её в ответ и несколько раз чмокнул в висок. Они лежали так молча, наслаждаясь тишиной и присутствием друг друга. — Когда вы в Токио летите? — решила уточнить Грета. — Послезавтра, — с ноткой грусти ответил Джанлука. Отлёт в Японию обозначал для обоих очередную разлуку и новое испытание на прочность, которое они должны будут пройти. — Опять расставаться, — насупилась Грета. — Только же воссоединились. — Это работа, amore, ничего не поделаешь, — пожал плечами Джинобле. — В принципе, если бы я заранее знала, я могла бы с тобой полететь, — задумалась Грета. Джан усмехнулся на её слова. — Со мной уже едет моя мама, вторая мне не нужна, — хихикнул он. Грета вначале оторопела и медленно подняла на него голову. — Что, прости? — сердито спросила она. Джан вскинул бровью от удивления. — А что не так? — не понял он возмущения девушки. — Что значит «вторая мама тебе не нужна»? — переспросила она. — То есть, я для тебя как вторая мама? — В какой-то степени да, — не стал отрицать Джинобле. — Ты, конечно, не совсем на неё похожа, но у вас есть общие черты. — Да это ладно, — перебила Грета, — меня другое волнует. Получается, что ты меня воспринимаешь как какую-то няньку, которая должна за тобой слюнки вытирать, когда мамочки рядом нет? — Н-нет, ну что ты такое говоришь… — стушевался Джанлука. Опять грядёт новая буря. — Тогда почему ты сказал «вторая мама»? — не унималась Грета. — Ну сказал и сказал, что ты прицепилась к этому слову? — ворчливо спросил Джинобле. — Разве тебе это не льстит? — Нет, — недоумённо вытаращила глаза Грета, — вовсе нет. Джанлу, в отношениях я хочу чувствовать себя любимой девушкой, а не девочкой на побегушках. Я хочу, чтобы мой мужчина был опорой и поддержкой для меня, а не сыночком, за которым надо бегать. — То есть, тебе кажется, что в отношениях все лавры должны доставаться только тебе? — возмутился Джанлука. — Конечно, нет, — не согласилась Грета, — естественно, должен быть баланс, но исходя из твоих слов, все ласки достаются только тебе, а за мной никто бегать не собирается, а я так не хочу! Знаешь, что? — рассердилась в конец она, вставая с кровати. — Ищи себе мамочку в другом месте, вон, круг поиска у тебя достаточно широкий, даже до Японии добрались, — всплеснула она руками. — Но Грета… — умоляюще начал Джан, следя, как молниеносно одевается девушка, — детка, давай не будем всё так усложнять… — Я тебе не детка, — огрызнулась Грета, открывая дверь, чтобы уйти. — Детка здесь только ты, и, надеюсь, ты понимаешь, что это далеко не комплимент, — добавила она и хлопнула дверью. — Грета… — пролепетал Джан, чуть привстав на кровати и снова сев на неё обратно. Да, он снова не побежал за ней и не стал останавливать, отпустив её также легко как и в первый раз.***
— Вита, солнышко, а чего ты свой чемодан не собираешь? — спросил девушку Иньяцио, копаясь в своём шкафу. — Забыла, что мы в Японию летим? — Нет, не забыла, — вздохнула Вита. — Просто я должна тебе сказать, что не полечу с тобой. — Иньяцио выпрямился и выглянул из-за двери шкафа. — Почему это? — удивился он. — Мы же билеты с тобой купили. — Да, помню… — Казалось, девушка с трудом говорила. Каждое слово она буквально выдавливала из себя. — Но я уже сдала билеты, медвежонок, прости. — Иньяцио сильно зажмурился и покачал головой, показывая, что откровенно не понимает услышанного. — Как это сдала? Почему? — Просто… я не смогу с тобой полететь, сложились непредвиденные обстоятельства. — Это какие такие обстоятельства? — насторожился Боскетто. — Инья, не важно, какие, просто пойми меня, — серьёзным тоном ответила Вита. Она была внутренне готова к атакам Иньяцио, поэтому была спокойна как танк. — В смысле не важно? — всполошился Инья. — То есть, ты ни с того ни с сего заявляешь мне, что не полетишь со мной в Японию, и ещё не хочешь объяснить, по какой причине? — Ну да, — не отрицала Вита. — Это личное, я не могу тебе сказать. — ЧТО??? — оторопел Боскетто. — ЛИЧНОЕ??? Это что это за личное у тебя такое, что ты не можешь им поделиться со своим парнем, с которым уже живёшь, между прочим, не первый день?! — Вита хотела было что-то возразить ему, но Боскетто уже понесло: — У тебя, что, кто-то есть? — Нет, — закатила глаза девушка. — Не ври мне, ты не стала бы чего-то скрывать от меня, если бы не завела на стороне роман! Кто он, говори мне? Кто? — испытующе спрашивал он. — Тот Маурицио с фитнес-клуба? А я говорил тебе, он давно на тебя не по-хорошему посматривает! — Да нет у меня никого, Инья, успокойся! — не выдержала Вита. — Нет! Я не заводила роман на стороне, можешь мне верить. — Тогда скажи мне, почему ты не можешь полететь со мной в тур? — … Не могу, — скрепя сердце ответила Вита. — Почему? — допытывался Инья. — Потому что есть вещи, которые стоит держать только при себе! — впервые за всё время разговора вспылила Вита. — Не хочешь, значит, говорить, да? — кипел Иньяцио. Добрые, телячьи глазки горели яростным пламенем, отливая словно крепкий виски сквозь прозрачный стакан. — Секретничаешь? А? Молчишь, да? Ну и молчи дальше! — разозлился он, сердито стукнув по пустым вешалкам в шкафу, забившимся в один угол будто из-за чувства страха от удара Иньяцио. — Без тебя, значит, полечу! Больше места в самолёте и кровати, значит, будет! Девушка покорно молчала, опустив глаза. Она не чувствовала никакой вины, потому что говорила ему правду. Она ожидала от него подобной реакции: она знала, что Инья не будет ей верить, будет допытывать вопросами, но так и не удовлетворится её расплывчатыми ответами. И она его в этом не винила. Вита прекрасно осознавала, с каким характером имеет дело, поэтому не стремилась доказывать свою правоту. Если он не хочет ей верить, значит, так и должно быть. Значит, судьба так решила, и уже не повернёшь колесо времени обратно. Следующим утром Иньяцио ехал один поездом в Термини, вокзал Рима, больше не сказав девушке с прошлого вечера ни слова.***
Перелёт с одного конца на другой казался всем троим бесконечным, особенно для Пьеро. С того дня, как он вернулся в пустую квартиру, где от Магдалены не осталось и следа (лишь разбитая банка мёда), он потерял счёт во времени. Вопреки требованиям девушки он писал ей сообщения, звонил множество раз, проявляя своё сицилийское и природное упорство, но всё было тщетным. Если бы у него было время, он бы полетел в Россию и, наверное, поселился бы там, пока не нашёл бы Магдалену. Видимо, его настырность сильно наскучила девушке, поэтому вскоре она добавила его в чёрный список, порвав с ним окончательно все связи. Бароне был в отчаянии. Он бы отдал сейчас все свои деньги, готов был стать гражданином мира, лишь бы вернуть его любимую девушку, поговорить с ней ещё раз, попросить прощения. Сосуд счастья, который когда-то наполняла Магдалена, опустел, покрывшись слоем пыли, и постепенно разрушался и трескался на кусочки как китайский глиняный чайный сервиз, оставленный без заботы. Да, Пьеро, «что имеем — не храним, потерявши — плачем». Человек, который столько лет поёт о чистой и неземной любви сам не смог удержать её в своих руках. Ирония судьбы, не иначе. Все трое парней, будучи погружённые в грустные думы о своих девушках, не были сговорчивы всю дорогу. Когда они прилетели в аэропорт, их встретили толпы верных поклонников, и на мгновение парни отвлеклись от своих проблем, оскалив натянутые улыбки в смартфоны японцев, желавших с ними сфотографироваться. Дорога до отеля прошла в гробовой тишине, лишь изредка прерываясь парой реплик по работе из-за Барбары и Микеле. Когда Пьеро зашёл в свой номер, он грузно бросил свои сумки на кровать и подошёл к закрытому балкону, устало потирая уже ноющую переносицу. Из окна вырисовывался прекрасный вид на цветущие японские сады, переливавшиеся различными красками, которыми их наградила природа, но Пьеро не был в силах оценить их красоту, поскольку сейчас мир для него стал чёрно-белым. Выглянув на балкон, он невольно подумал, что бы сказала сейчас Магдалена, полети она с ним. Она бы наверняка бросилась описывать интенсивность красок и вспоминать что-то из школьного курса МХК, где они обсуждали японскую живопись и культуру, периодически спрашивая, как сказать по-итальянски такое-то слово, находя его эквивалент на английском. И даже если бы это не помогало, девушка открывала бы свой словарь, находя нужное ей слово, да ещё приводя кучу синонимов, которые бы ей выдала словарная статья. Пусть он не понял бы и половины из того, что она говорила, поскольку не сильно вникал в тонкости искусства, он бы всё равно слушал и смотрел на неё с благоговейным выражением лица, видя, с каким оживлением, азартом и блеском в глазах она делится с ним своими знаниями. Тенор слабо усмехнулся от своих же мыслей, но легче ему от этого не стало. Решив чем-нибудь отвлечься, он пошёл по отелю и поднялся на самый верхний этаж, где была открытая площадка, откуда можно было оценить красоты Токио. Он подошёл к парапету и облокотился на него обеими руками. На что бы отвлечься? Пьеро стал смотреть по сторонам, пока не увидел стоявшего неподалёку от него Иньяцио в точно такой же позе как и у него. Загруженный своими проблемами, Пьеро и не заметил, что и его вечно весёлый друг тоже как будто нос повесил. У него-то что? — Инья, — окликнул он друга, подходя к нему ближе. — Чего такой сморщенный как сушёный гриб? — Боскетто слабо вздрогнул, но, увидев Пьеро, немного смягчился. — Да так, — посмотрел он в сторону, — с Витой повздорил. — Ребята? — услышали оба голос Джана. — Не думал, что вы тут будете. Ой, — остановился он, тоже впервые за всё время заметив грустное выражение лиц парней. За столько лет совместной карьеры и, можно сказать, жизни они настолько хорошо изучили друг друга, что по одной только позе или взгляду могли понять, что в душе у них что-то не то. — А чего вы такие вялые? — А сам чего? — с усмешкой спросил его Инья. — Та… — махнул рукой Джан. — С Гретой на днях поссорился. А ты? — Я уж сказал Пье, мы с Витой пошумели, — ответил Боскетто. — А я с Магдаленой расстался, — вставил Пьеро. — Точнее, она с тобой, — поправил Инья. — Спасибо, кэп, — кривляясь, развёл руками Бароне и дал другу слабый подзатыльник. — А чего ты так на меня смотришь, — возмутился Инья, ответив ему несильным хлопком по виску, — ты во всём виноват. Среди нас троих ты вообще самый крупный лошара. — Ну ладно тебе, Инья, — стал защищать друга Джан, — думаю, он и без нас это понимает; ему и так тяжелее всех. — Да брось, — безразлично вставил Пьеро. — Всего красноречия Боско не хватит, чтобы описать, какой я идиот. Ты сам чего с Гретой не поделил? Вы же вроде вместе опять? — Ну… — пожал плечами Джан, — я маменькин и нерешительный сынок… — А, ну это для нас не новость, — непринуждённо сказал Боскетто, за что получил локтём в бок от Джана, но через секунду оба по-дружески усмехнулись. — А вы с Витой из-за чего? — поинтересовался Джинобле. Иньяцио глубоко вздохнул. — Ревнивый я и вспыльчивый, — признался Боскетто, посмотрев куда-то вниз с балкона. — Пф, нашёл, чем удивить, — наигранно фыркнул Джанлука и на всякий случай сжался, приготовившись к удару от Иньяцио, но тот остановился на полпути, выдохнув носом в усмешке. Трое парней одновременно облокотились на парапет и печально вздохнули по своим девушкам. — Ну что, товарищи по несчастью, — прервал тишину Иньяцио, — пойдём, суши поедим? — Я за, — согласился Пьеро. — А давайте, — поддержал Джан. В любой непонятной ситуации — иди есть. Друзья, обнявшись втроём, одновременно усмехнулись друг над другом и пошли спускаться вниз в японский ресторан, принадлежащий отелю.